Чейзер, глава 7

Толстяк не сразу пришел в себя — минуту откашливался и пучил остекленевшие от ужаса глаза. А потом заговорил тихо, без прежней заносчивости.

— Что ж вы, твоя милость, так жестоко-то! Добром бы попросили, все рассказал бы, как на духу... Ой, чуть не задушили! Я ведь дочке своей хорошей судьбы хочу, чтобы жила она в достатке и довольстве, чтобы ни в чем нужды не терпела, и муж был человек уважаемый, трудолюбивый... кх-кх!

— Ближе к делу, смерд. А то за меч сейчас возьмусь.

— Простите старика, я ведь не хотел... ой, я все, все скажу! Он ведь, Вито энтот, голодранец был, прости Высшие, моей доченьке не пара. Чего он от отца покойного наследовал, окромя морды смазливой? А у меня сто двадцать пять моргов земли, овцы, виноградник, пасека... кх-кх! Нам другого жениха хотелось, не гуляку никчемного...

— По делу давай!

— Так по делу и говорю, милорд, все по делу, кх-кх! В прошлом месяце пришли вдова Нелле с сыном нежданно-негаданно, разговора затребовали. Я-то думал, опять пустопорожняя болтовня про любовь будет, а они мне на стол мешок с серебром как кинут! Вот, говорят, обеспечение наше для дочки твоей, коли захочешь ее в наш дом отдать.

— Мешок с серебром? И откуда у них деньги взялись?

— Вот Высшими клянусь, не знаю! В одночасье разбогатели, только вот с чего бы? После смерти хозяина с репы на капусту перебивались, дом у них совсем обветшал, смотреть страшно. Нищета беспросветная. Бездельник этот, Вито, только по селу девок портил. А тут целый кошель серебра! Я столько денег разом и не видывал никогда.

— И ты из жадности согласился на брак?

— А куда мне было деваться? — Толстяк потер шею, посмотрел на меня с ужасом. — Вот будет у вас дочка взрослая, влюбится в какого-нибудь вертопраха, посмотрю я на вашу милость...

— Если будет, я ей уж точно торговать не буду, как овцой, — ответил я. — Ладно, будь здоров, не кашляй, папаша!

По дороге к ферме Кривого Жиля я думал над тем, что мне дают сведения, полученные от Алена. Ничего, кроме факта, что у погибшего от Стаи Вито и его мамаши внезапно появились большие деньги. И Толстяк согласился выдать за Вито свою дочь. Может, не только ради денег, еще и потому, что отношения у молодых далеко зашли. Есть ли здесь связь с ведьмой Асель? Вряд ли. Надо искать дальше.

Студеный Ручей протекал на окраине Кадуорса — я бы скорее назвал его Грязным Ручьем. Мызу Жиля я нашел без труда: после смерти хозяина она стояла заброшенной, огород так и не был возделан, крыша дома зияла дырами — какие-то предприимчивые товарищи уже начали потихоньку воровать дранку с бесхозной мызы. Дверь была открыта. Я вошел в дом, начал осматриваться. По тому, как жил этот самый Кривой Жиль не скажешь, что у него водились деньги. Жуткая нищета, просто бомжатник какой-то. Понятия не имел, что ищу, но у меня было предчувствие, что в доме Жиля должно быть что-то важное, что-то могущее прояснить подоплеку происходивших в Кадуорсе событий. Не просто так покойный Жиль трепался трактирщику, что разбогател...

В горнице я нашел мазницу, запалил ее и самым добросовестным образом осмотрел весь дом. Поднялся на чердак, даже в погреб заглянул, но ничего подозрительного не увидел. Потом мое внимание привлек большой грубо сделанный сундук рядом с лежанкой, на которой спал Жиль. В сундуке оказались несколько рубах и штанов из грубого домотканого полотна, пара сабо, плеть-многохвостка и небольшая торба из твердой кожи, в которой оказались какие-то семена. Похоже, мои поиски оказались напрасными — я не нашел никакого компромата.

Между тем начало темнеть. Я погасил мазницу и покинул дом Жиля с чувством, что все мои поиски не дали никакого результата.

Пока не дали. Что ж, будем продолжать поиски. И поэтому обязательно нужно посетить еще одно место.

* * *

Ночь была светлая, прихваченный с собой факел горел ярко, и я мог хорошо разглядеть место преступления, тем более что никто и не пытался тут ничего скрыть. Суеверные крестьяне навешали на окружавший пепелище плетень головки чеснока и пучки бересклета, но к самому пожарищу — я был в этом абсолютно уверен, — никто не подходил. Впрочем, толку от этого не было никакого, все следы совершенного здесь злодейства наверняка смыли дожди, не раз и не два случившиеся за минувшее время.

Я стоял, смотрел на оставшиеся от домика Асель закопченные глинобитные стены и кучи золы, и будто видел сам, что тут происходило той ночью. Дверь в дом сгорела дотла, но обугленная балка, которой эту дверь приперли снаружи, чтобы несчастные не смогли вырваться из пламени, до сих пор валялась в огромной луже у входа. Я был уверен, что останки Асель и Миу до сих пор покоятся под слоем золы и прогоревших головешек по ту сторону входа. Обойдя дом, я начал искать, светя себе факелом.

Я нашел их у самого порога, осторожно приподняв рухнувшие на них прогоревшие стропила. Асель и Миу, мать и дочь. Два обугленных скелета, сплетенные вместе в предсмертном объятии.

В свете факела что-то сверкнуло в золе кровавой искрой. Я наклонился, разбросал головешки и увидел в пепле оплавленный золотой перстень с алым камнем. Гранатом, альмандином или, может быть, даже рубином. Вещь слишком дорогую и необычную для деревенской колдуньи. И это я тоже не мог объяснить.

Смартфон издал мелодичную трель, заставив меня вздрогнуть. Пришло сообщение следующего содержания:

Задание "Косвенные улики" выполнено.

Добавлено задание "Стая"

Раскрыть тайну событий в Кадуорсе.

* * *

— Их даже не похоронили. Бросили без погребения их кости. Может быть, именно поэтому в ваши земли пришла Стая.

Белзон Кадуорс ответил не сразу. И я увидел ненависть в его глазах. Он ненавидел меня. Наверное, у него были на то причины. Но мне меньше всего хотелось его об этих причинах расспрашивать. Пусть ненавидит, хрен с ним.

— Что ты еще узнал? — спросил он.

— Вот, — я протянул барону найденный мной перстень. — Нашел на пожарище. Думаю, он принадлежал одной из погибших женщин.

Барон взял перстень. Лицо его стало совсем мрачным.

— У двух погибших, Вито и Кривого Жиля, после расправы над ведьмой появились большие деньги, — добавил я.

— Кто это может подтвердить? — спросил барон.

— Ален Толстяк. Вито и его мать сватали у Алена дочь. Про Жиля трактирщик в Кадуорсе сказал, что погибший за выпивку серебром расплачивался, чего раньше никогда не бывало.

— До ночи полной луны осталось два дня, — сказал лорд Белзон глухо. — Помни об этом.

— Я помню.

— А если помнишь, ступай. Если понадобишься, я найду тебя.

Я поклонился и вышел. На лестнице меня догнал юный паж, разодетый как павлин.

— Сэр Сандер, баронесса Кадуорс желает видеть вас, — провозгласил он с самым торжественным видом. — Следуйте за мной!

Баронесса сидела на пуфике спиной к двери у огромного, жарко пылающего камина, коротая вечер в компании служанки и двух огромных догов, которые встретили меня враждебным рычанием. Сопровождавший меня паж немедленно получил приказ увести собак из комнаты.

— Прекрасные собаки, не так ли? — спросила баронесса, даже не повернув головы в мою сторону.

— Чудесные, — ответил я.

— На моей родине, в Арле, выращивают лучших в Десятигорье собак. Я считаю, что собаки порой лучше людей, а вы?

— При всей моей симпатии к собакам, миледи, я люблю людей больше.

— Сэр Сандер, — баронесса продолжала смотреть в пламя камина, а не на меня, — как вы находите наши места?

— Здесь очень красиво, — ответил я. — Но думаю, вы пригласили меня не затем, чтобы выслушать мое мнение о здешних пейзажах.

— Верно. — Леди Кадуорс все же соизволила посмотреть на меня. Не красавица, далеко не звезда. Круглое лицо, жидкие светлые волосы, выпуклые бледно-голубые глаза, надменные и холодные, выщипанные брови, капризно надутые губы, нос с некрасивой бородавкой на правом крыле. И слишком полная на мой вкус. Наверное, лорд Кадуорс мог бы найти жену посимпатичнее. Хотя, наверное, у этого брака есть сословные моменты, да и о вкусах не спорят как бы... — Вы совсем еще мальчик. Я ожидала увидеть зрелого мужа. И эти мечи...

— Что-то не так с моим оружием?

— Просто подумалось, — баронесса взяла с подноса на столике бокал с вином. — У моего батюшки, шерифа округа Арле, в конюшне был мул. Я вспомнила его, глядя на вас.

— Чем же мул вашего батюшки схож со мной?

— У мулов есть мужское достоинство, но от него нет никакого толку.

— Я не специалист в скотоводстве, миледи. Что же до моих мечей — или моего мужского достоинства, если это вас волнует, — то я сумею воспользоваться и тем, и другим, если вдруг возникнет необходимость.

— У вас острый язык, и это похвально, — ответила хамка. — Но я не собираюсь состязаться с вами в остроумии. О чем вы говорили с моим супругом?

— О том, что скоро придет ночь полной луны. И что недостойно бросать человеческие останки без погребения.

— Вы о колдуньях? К ним неприменимы человеческие понятия, сэр Сандер. Их следует преследовать и уничтожать. Когда я была маленькой, мой отец приговорил к смерти трех ведьм. Я присутствовала при их казни. Их сожгли, а пепел развеяли по ветру. Это было правильно. Хотите поспорить?

— Нет. Скажу лишь, что вы достойная дочь своего отца.

— Именно так. — Баронесса пригубила бокал. — Проклятые ведьмы наказаны заслуженно, и мне их ничуть не жаль. Это было справедливое возмездие.

— Я не говорю о справедливости того, что с ними сделали, миледи, — заметил я. — Я говорю об уважении к останкам мертвых.

— Отец Парис был у меня, — сменила тему баронесса. — Он сказал, что вы безбожник.

— Наверное. Главное, что сам отец Парис — воплощение святости.

— О нем следует говорить с уважением. Отец Парис почтенный в Кадуорсе человек.

— Не сомневаюсь в этом.

— Скажу вам прямо, сэр Сандер. Вы гость, пусть званый и уважаемый, — баронесса неприятно улыбнулась, произнеся слово "уважаемый", — но все же гость. Хозяевам дома не нравится, когда гости говорят о них недостойные вещи.

— Разве я сказал что-то плохое про отца Париса? — Я изобразил ужас. — Боже упаси! Такой достойный пастырь.

— Помните, зачем вы приехали сюда. И выполняйте вашу работу. Остальное не ваша забота.

— Именно это я и делаю, выполняю свое задание. — Я поклонился. — С вашего позволения, миледи, я хотел бы удалиться.

— Я вас не задерживаю. И помните — если Стая вновь заберет чью-то жизнь, я сделаю все, чтобы погубить вашу репутацию.

А интересный получился разговор, подумал я, спускаясь по лестнице. Хитрозадый святоша уже успел на меня настучать. Прекрасно, просто здорово. Баронесса решила меня попугать, но абсолютно ясно, что она сама чего-то боится. Интересно знать, чего. Надо еще раз встретиться с отцом Парисом, попробовать вызвать его на откровенность...

В таверне, куда я заехал, чтобы оставить на попечение трактирщика своего Грига, меня ждал сюрприз — за одним из столов сидел тот самый парень, которого позавчера стража ни в какую не хотела пропускать во владения лорда Белзона. Видимо, малый все же сумел добиться своего.

— Второй час сидит, что-то пишет и чего-то бормочет себе под нос, — шепнул мне трактирщик и покрутил пальцем у виска. — Странный какой-то.

— Поставь коня на конюшню. И вина подай.

— Будет сделано, ваша милость.

Взяв бутылку и два стакана, я сел за стол напротив молодого человека, но тот даже ухом не повел.

— Аллё! — негромко позвал я. — Много работы?

Парень вздрогнул всем телом, поднял на меня недоумевающий взгляд.

— Сударь? — спросил он.

— Выпить не желаете? — предложил я, наполняя стаканы.

— Ээээ.... премного благодарен. — Тут он буквально подпрыгнул на лавке. — Погодите, а я вас знаю! Это вы были тогда на мосту?

— Я. Они вас пропустили?

— Пропустили? Да чтоб их... Мне пришлось отдать свой последний серебряный кварт, чтобы пройти. Вымогатели проклятые! Из-за этих свиней я даже не смог заночевать в приличном месте, спал в Болье на каком-то сеновале. — Тут парень вскочил и поклонился с необычайным достоинством. — Томас де Сарвиль, к вашим услугам.

— Барон Сторм. — Я придвинул парню стакан с вином. — Пейте.

— Ваше здоровье! — Де Сарвиль медленно выпил вино, кончиками пальцев вытер едва пробивавшиеся над верхней губой усики. — Еще раз благодарю, сударь.

— Что вас привело в эти места? — спросил я, наливая по второй.

— Моя муза, — напыщенно ответил де Сарвиль. — Я путешествую по свету и собираю легенды. Однажды я издам книгу, которая прославит меня по всем городам и весям.

— Весьма похвальное намерение.

— В Данмуте мне рассказали о странных происшествиях, творящихся в этих местах, — продолжал де Сарвиль, — посему решил я приехать в Кадуорс и увидеть все своими глазами. Говорят, здесь появляются оборотни, существа прелюбопытные и фантастические.

— Это правда. И не думаю, что идея приехать в Кадуорс в такое время была здравой.

— Я не мог пропустить такой случай, сударь.

— Вы хоть знаете, кто такие оборотни? Тут весь повет ночами не спит, от страха трясется. А вы собрались глазеть на оборотней, как на уродцев в балагане. Так они не в клетке будут, дружище.

— Вы что, хотите меня напугать? — Чудик сердито сверкнул глазами. — Вы забываетесь, сударь! Я из рода де Сарвилей, в нашем роду нет трусов.

— Простите. Давайте еще по одной выпьем.

— С превеликим удовольствием. Только... эээ...это вино слишком крепкое. Я... эээ... не привык пить без закуски.

— Ясно, — я понял, что собиратель старинных легенд и приключений на задницу просто-напросто голоден. — Сейчас что-нибудь организуем. Эй, хозяин, принеси нам пожрать!

Меню в таверне Кадуорса было скромным — яичница с ветчиной, салат, мягкий сыр, похожий на брынзу, два вида колбас, жареная щука и отличный крестьянский хлеб, — но мне показалось, что я уже давно не ел такой вкуснятины и с таким удовольствием. Ко всей этой роскоши я добавил три бутылки вина, и к концу обеда раскрасневшийся де Сарвиль говорил, не умолкая.

— Если когда-нибудь приедете в Мезо, — так называется город, откуда я родом, — обязательно попробуйте тамошнюю сырокопченую ветчину, — заявил он. — Это что-то божественное, сэр Сандер, просто ум отъешь! Кабанчика два года кормят одними желудями и мускатным орехом, отчего мясо приобретает замечательный пикантный аромат и... Ваше здоровье!

— Давайте вернемся к теме оборотней. Вы что, решили увидеть их своими глазами.

— Да! — Де Сарвиль от избытка чувств аж привскочил на месте. — В моей коллекции нет ни одной легенды об оборотнях. О ведьмах, сламми, мирках, летунах и драконах есть, а вот об оборотнях нет. У меня есть возможность своими глазами увидеть их.

— А оно вам надо? Оборотни вообще-то существа опасные.

— Хотите верьте, хотите нет, но я знаю верный способ защититься от них, сударь. Один знакомый маг в Мезо продал мне старинный рецепт волшебной мази из семи ингредиентов: если натереться этой мазью, оборотень не станет нападать на вас. Вот, смотрите, — всезнайка полез в свою объемистую сумку, долго рылся в ней и извлек маленький тубус, в котором оказались листки с записями. — Рецепт очень прост: три части камфары, три части софоры, три части донника, пять частей семян клещевины, пять частей сока белладонны, одна часть семян черного паслена и двенадцать частей топленого гусиного жира. Все растереть в ступке, смешать с горячим растопленным жиром, остудить и использовать.