Тропа орка

Огонь в глазах старой орки потух, плечи опустились и она, тяжело опёршись на свой посох, побрела дальше к горам. А за ней побитой собачонкой плелась Илика, наконец-то осознав, что она натворила, из-за своей гордыни лишив великую Ма дома и опозорив племя. "Лучше бы ты меня убила", — думала юная орчанка. Имена всех исчезнувших на Кровавой Охоте родов и племён каждый орчёнок знал наизусть. И все в Ор-кайрин знали, что их Ма из уничтоженных ор-кадаров.

Лишь вечером, на стоянке, разводя костёр, Илика смогла посмотреть Ма в глаза. И не увидела в них ни грамма осуждения. Только добрая улыбка освещала лицо Ма и грела душу Илике. Решив, что гроза прошла, орчанка улыбнулась в ответ. И тут же поняла, как она ошиблась — перед глазами засверкали молнии, а голову взорвал гром! Старая орка с быстротой гадюки треснула Илику по лбу посохом. Тишины прорезал скрипучий старческий голос.

— Запомни, девочка: необдуманные слова ранят, а необдуманные поступки могут и убить. Глупость и поспешность под этим небом смертельны.

— Ма, ты на меня не сердишься?

— Нет, глупая Ласка: главное, чтобы ты поняла и осознала, что за твои ошибки пришлось заплатить другим. А наказывать себя ты будешь сама. Тем более, я знала, что так будет.

— Ма, ты разве видящая? Мы же орки, а не эльфы, мы не можем...

— Я не видящая, просто ко мне во сне пришла Ма из Прамира. Ко мне и к Шиане, старшей жене вождя кир-дашей. Поэтому, тебе, дурочке наивной, и дали сбежать.

— А я думала...

— Ты думала, что самая умная и хитрая? Слава предкам, что тебе хватило ума не убить вождя и его жену за придуманные обиды. Вижу, хотела, но подземный кузнец и его жена уберегли тебя от смерти. Или ты думаешь, что смогла бы войти в дом моей ученицы и убить её и орка, который пять раз ходил на Кровавую Охоту*?! Ха-ха-ха! Вижу, думала и хотела...

— Но как, Ма...

— Молчи. Поживи с моё, воспитай с сотню таких дурочек, как ты, тогда и поймёшь, как. А пока спи, дорога предстоит дальняя, а ещё мужа тебе искать, а мне помощника и ученика.

— Где мы найдём в степи столько молодых орков? Ма, может без мужа обойдёмся?

— Спи, глупая Ласка!

* * *

— Шиана, не зря ли мы отпустили девчонку? — спросил пожилой, но ещё крепкий орк, глядя в огонь горна. Его старшая жена, тоже не молодая, но ещё по-своему красивая и статная орка, которую не испортили годы работы в кузне и плавильне, поставила тигель с рудой в горн, отложила клещи на наковальню и уже вдохнула полной грудью, чтобы ответить мужу. Но он жестом прервал готовящуюся гневную фразу жены и продолжил: — Я знаю про Ма из Прамира, ты мне все уши прожужжала, я о другом. Девчонка не прижилась бы у нас, это понятно. Но, может, стоило подождать обменный караван и отправить её с ним?

— Нет, Кашнак, она и так слишком долго у нас задержалась. Теперь беда идёт за ней и Ма по пятам, и сделать с этим мы ничего не можем: мы просто не успеваем им помочь. Одна надежда на пришлого. — Шиана опустила плечи и тяжело вздохнула. Но тут же задорно улыбнулась. — Кашнак, ты не представляешь, как я устала разыгрывать перед ней ядовитую паучиху. Хорошо хоть она замкнулась в своей обиде на весь мир и ничего вокруг себя не видела, а иначе все мои старания пошли бы в шлак. И пришлось бы тебе пинком выставлять сироту из пещер.

Вождь рассмеялся.

— Слушай, паучиха, скажи мне лучше, что это за чужак явится из Прамира, нужен ли он нам? Конечно, хочется ушастым и коротышкам засыпать горящих углей по хвост, но какой ценой? И не будет ли лекарство от мора страшнее самого мора?

— Не знаю, мой вождь, не знаю... Но только если мы упустим наш шанс, пусть крохотный и опасный, все орки пожалеют, что появились в этом мире.

— И как мы его узнаем? У него будут рога, хвост, крылья или всё вместе?

— Перед ним откроется забытая долина. И ещё: пообещай мне сразу же забыть то, что я тебе сейчас скажу!

— Хорошо, обещаю, а то паучиха и сожрать может...

— Не смейся! С ним появится в нашем мире поющая сталь.

— Поющая сталь, сталь легенда, способная убивать бессмертных без чар и колдовства. У нас-то и простую сталь всего в паре родов не забыли, как варить. Хм...

* * *

Солнце только окрасило горизонт, а Илика уже была на ногах. Разведя огонь, приготовила им с Ма завтрак из подстреленного вчера годовалого телёнка сайги. Ласке очень понравились те три стрелы, которые она взяла у пещерников. Ма сказала, что они намного хуже, чем эльфийские, но Ласка знала, что лучше этих стрел на много дневных переходов не найти. Прямые, длинные с жёстким оперением и бронзовым наконечником — эти стрелы пели в полете, и, казалось, сами находили цель. Из-за вчерашней охоты Ма и догнала Илику: стрела пробила телёнка насквозь и улетела в траву; Ласка потратила слишком много времени, ползая на карачках в её поисках. И когда стрела была найдена, обрадованная Илика почувствовала, как кто-то поднимает её за пояс и кладёт себе на колено. А потом был мокрый прутик и битая задница. Ласка поёжилась, вспоминая это, а место, где заканчивается талия, но ноги ещё не начались, нестерпимо засвербело.

Ма закряхтела, и встала со шкуры, на которой спала.

— Завтрак... Это ты хорошо придумала, девочка. Поедим и пойдём, нам нужно быстрее попасть к Кир-даш, чует моё сердце — беда над нами летает. Пока мы не у пещерников, мне будет неспокойно.

От слов Ма про пещерников, у Илики настроение полностью пропало, а в горле застрял комок. Позавтракав и собрав котомки, они отправились в путь. В дороге Ласка всё больше отмалчивалась. Лишь когда солнце перевалило за полдень, она заметила, что они отклонились немного в сторону от основного направления.

— Ма, мы уходим в сторону.

— Да. — Ма была сосредоточена на дороге и взяла такой темп, что не каждому молодому орку под силу, не то что такой пожилой орке как Ма.

— Ма, ты загонишь себя, пожалей свои старые ноги.

Ма странно взглянула на Ласку, тяжело вздохнула и ответила:

— Потом их пожалеешь, а сейчас пойдём быстрее. Сегодня мы должны ночевать в дневном переходе от реки.

Лишь когда взошла луна, Ма остановилась. Усевшись лицом к ещё далёкой реке, она, глядя в никуда, произнесла:

— Ложись спать, Ласка, а я ещё немного посижу, подумаю.

Илика уснула быстро, но спала она плохо: всю ночь во сне она убегала от тех эльфов, которые убили её отца и увели мать. Под утро ей приснилось, что она опять маленькой девочкой спит в своём доме, а к её лежанке подходит отец и укутывает одеялом из мягких кротовых шкурок. Ласке впервые за много лет снова стало так уютно и безопасно, что она уснула, свернувшись калачиком, как у мамы на руках. Проснулась она на восходе солнца от того, что Ма, всю ночь просидевшая неподвижно, вдруг вскочила и уставилась в сторону зарева. Илика тоже вгляделась в ту сторону и увидела очень далеко от них странное белое свечение.

— Ма, что это?

— Это свет Ма из Прамира; там курганы первых вождей и там сегодня предки открыли на миг дверь в наш мир. Но кто в неё вошёл? Ласка, насколько ты хорошо читаешь следы в степи?

— Ха! Я лучшая среди всех в племени, кроме наставников, старых охотников и ещё пары орков, а так...

— Хватит хвастаться. Через сколько дней ты найдёшь в степи по следу пещерника?

— Через три дня, на четвёртый день про след не догадается уже никто, даже гиена... — замялась Ласка.

— Хорошо, тогда пойдём быстрее, нам нужно в сторону курганов. Ласка, пообещай мне: если я буду сильно отставать, ты уйдёшь вперёд, найдёшь этого орка, и вы дождётесь меня, а сейчас пойдём, время дорого, а беда дышит нам в спину.

— Обещаю, Ма.

Желание спорить с этой старой оркой у Ласки пропало ещё вчера; её терзало любопытство: кто этот орк, зачем он Ма, почему она так спешит и что за беда дышит им в спину. Но спрашивать Ма она пока не решалась: вчера она узнала свою Ма с другой стороны, как будто не было двенадцати лет, прожитых вместе. Только обещала Илика зря: отстанет старуха, как же, все четыре дня Ма только и делала, что подгоняла её. Хоть лицо Ма осунулось, но глаза горели весёлым огнём, а ноздри трепетали, как у волчицы, вставшей на горячий след.

Четыре дня гонки закончились для Ма плачевно. Сказался и возраст, и отсутствие нормального питания, ведь даже для двужильной Ласки есть надо было бы хоть раз в день, и отдых по три-четыре часа в сутки. Да и вода закончилась ещё утром прошлого дня. Ма пошутила тогда, что теперь они прибегут к реке быстрее, подгоняемые жаждой и без лишнего груза. На четвёртый вечер Ма свалилась без сил. Но, рыча сквозь клыки, как раненная волчица, она просипела:

— Утром ты побежишь, побежишь так, как никогда не бежала! Оставишь всё у меня и побежишь налегке. Беги, дочка, к реке, он там, найди его, кто бы он ни был, и приведи его ко мне. А я уже опоздала. Мои старые ноги уже отбегали своё...

Всё это Илика едва разобрала сквозь хрипы и сипение. Хотелось сказать Ма, что она ещё побегает, как-то её утешить, но сил говорить уже не было. И тут ветер принёс свежесть и запах реки. Старая орка вдохнула его, счастливо улыбнулась и уснула, как ребёнок.

А на восходе их догнала беда. Даже, можно сказать, они проспали её приближение. Если бы не усталость и изнеможение, ничего бы не случилось. Да и кто бы из орков мог себе представить верховых разведчиков длинноухих в самой глубине орочьих земель? В десяти переходах от горных убежищ.

Илику подбросил со шкуры дикий ужас; сквозь сон она услышала гул копыт боевых единорогов. Внезапно ночной кошмар обратился явью. С северо-востока к ней неслась клином пятёрка эльфов, а навстречу им, держа посох, как копьё, бежала Ма, крича: "Беги, дочка, беги!" Передний эльф опустил длинную пику, намереваясь ударить Ма в живот. Но старая орка с криком: "Барррааа!" — отбила пику посохом к земле и ударила единорога по коленям. Раздался тройной хруст. Первой сломалась пика, потом единорог, воткнувшись в землю рогом, свернул шею, а следом треснул череп главного ушатого. Два следующих за ним мечника взметнули мечи. Удар левого Ма отбила, а правый, увернувшись, подсёк клинком ей ноги. Рухнувшую орку добил пикой наезжающий следом за мечниками эльф. Илика завыла от бессилия, но, взяв себя в руки, перебросила лук со спины и, наложив стрелу на тетиву, закричала: "БАРРРААА!!!". Вложив в этот крик всю свою горечь и ненависть, прицелилась в ушастого, который, бросив пику, тоже схватился за лук. Уже отпустив тетиву, Ласка поняла, что не успела — эльф тоже выпустил стрелу. Что-то с молниеносной скоростью прилетело ей в голову, и солнце погасло.

* * *

* Ма — самая старшая женщина в племени или в роду у орков, самая умелая знахарка и травница, лучшая в кузнечном деле, обычно жена вождя племени.

* Длинный Дом — дом, в котором живёт вождь, его семья и Ма племени. В одной из половин Длинного Дома обычно устроена кузня, оружейная и бронная комнаты, а также склад, которыми заведует Ма. А вторая половина жилая. Поэтому дом и называется длинным.

* Орка — замужняя или вдова женщина-орк, родившая и воспитавшая детей. В переводе с орочьего языка — самка гигантской гиены динокрокуты, дальше — просто гиена.

* Кровавая Охота — проводится эльфами и гномами раз в десять лет; дата начала охоты совпадает со временем полного лунного затмения, когда луна окрашивается в кроваво-красный цвет. Цель охоты — добыча ингредиентов из животных, не подверженных магическому влиянию. Наиболее ценные ингредиенты добываются из крови, сердца, печени и половых желёз хищников, пришедших из Прамира. К наиболее ценной добыче относятся и орки, которых эльфы считают полуразумными хищниками.

* Названия племён и родов орков я привязал к месту обитания.

Ор — степь,

Кир — пещера,

Ша — лес,

Шим — большая вода (море, озеро),

Коч — горы.

Вторая часть названия привязано к обозначению тотемного

животного. Все термины плод фантазии автора. И вообще, я художник, и я так вижу!

* Орчанка — незамужняя девушка в племенах и родах орков. В переводе с орочьего: орча — щенок гигантской гиены.

* Урса или урос — гигантский короткомордый медведь (лат. Arctodus simus).

* Костогрыз — борофаги (костедробящие собаки), небольшие псовые, жившие рядом с орочьими городищами и питающиеся объедками ; щенков костогрызов часто подбирали орчата.

* Вождь Племени Кир-даш ходил на Кровавую Охоту будучи ещё молодым шахтёром, и лишь после пятого похода он стал вождём.

Комментарий к Глава 2. Изгои.

На днях в ВК выложу илюстрации.

========== Глава 3. Охота пуще неволи. ==========

Глава 3. Охота пуще неволи.

Взобравшись на крутой берег, я окинул взглядом равнину, которая раскинулась передо мной. Огромная, тянувшаяся до горизонта, степь, с пологими холмами, редкими деревьями и жидкими рощицами. С юга она упиралась в горную гряду, чем-то напоминавшую Уральский хребет. Вздохнув полной грудью чистейший степной воздух, я двинулся на северо-восток, постепенно уходя от реки. Осматривая местность перед собой, на сколько хватало взгляда, на предмет сурковых городков и троп всяких там травоядных коз — баранов, я прошагал примерно часа два.

Оглядываясь назад с небольших холмов, чётко видел свой след, так что если буду возвращаться засветло, то с пути не собьюсь. Да и в отличие от подавляющего большинства земных горожан я и в прошлой жизни не страдал топографическим кретинизмом, а в этом мире судьба преподнесла мне ещё один подарок — чувство направления было не просто впечатляющим, оно запросто могло поспорить с корабельным гирокомпасом. Ой, неспроста эти подарки судьбы, видать придётся отрабатывать, да и пёс ним, придётся — отработаем. За новую жизнь в молодом теле можно и ужом повертеться.

Несколько раз я спугнул довольно крупных птиц похожих на дрофу. После первого раза, я шёл уже со снаряжённой копьеметалкой. Но, сколько не метал дротик, эти недостраусы либо улетали, либо убегали в высокую траву, только шорох стоял. Только время потерял в поисках дротиков. Дважды набредал на норы каких-то крупных землеройных зверьков, но первый раз их самих даже не увидел, только свист услышал. На второй раз наконец-то заметил хозяина этих нор. Сурок, размером со среднюю собаку, сидел на куче земли у норы и оглядывал степь. Тихо подкравшись, метров на пятнадцать, я метнул дротик. Блядь, поторопился! Опять мимо. Сурок презрительно свистнул и скрылся в норе. Матерясь, про себя, я пошёл дальше, так как ждать его — абсолютная безнадёга. Один раз мимо меня пролетел табун каких-то антилоп. Их гнали пятеро здоровенных волков. Ни те, ни другие внимания на меня не обратили. Как говорится — ноль внимания, фунт призрения. В небе колокольчиками звенят жаворонки, в траве перекликаются перепёлки, в животе кишки марш играют, идиллия, бля! А жрать хочется всё больше.

Поднявшись на очередной холмик, я увидел в метрах пятидесяти подо мной мирно пасущуюся стайку сайгаков. Присев за высокий куст растения, похожего на земную агаву, я стал внимательно наблюдать за ними. Внизу шла еда! Правда, её нужно было ещё исхитриться добыть, но дорогу осилит идущий. Сайгаки мирно паслись, время от времени то одна, то другая поднимала голову, внимательно осматриваясь вокруг. Мне просто очень повезло, что мой силуэт слился с кустом агавы, ведь сайгаки довольно пугливые животные.