Четыре возраста Нулизы-сан

Пятерка неуверенно заскользила дальше, с каждым вдохом и каждым пройденным гребнем приходя в себя.

— Стволы все мне отдали, — продолжала командовать флагман. — Через одного, гарпун-копье... Н-на р-руку!

Восьмая послушно переключила все стрелковое на внешний канал — если флагман понимает, что вокруг творится, то пускай сама и стреляет. “Через одного” — флагман берет гарпун с подавителем регенерации, первая от флагмана берет копье, следующая — гарпун, следующая опять копье... Восьмой достался гарпун, который она и выдернула из-за спины. Тенрю все так же уверенно вела поредевший строй справа от конвоя, на уставном удалении; все так же качались волны, солнце подпрыгивало над пенными гребнями — ветер усилился, и был это недобрый признак.

Взвесь?

Девять и шесть... Ну, десять.

Восьмая чуть успокоилась. Грохнули башенные калибры всей пятерки, снаряды унеслись вперед-влево. Выше и правее с хлопком проявились четыре “короны” — чьи-то еще снаряды на излете вызвали скачок уплотнения взвеси. Отходы их реакции падали в море рваными кольцами, напоминающими коралловые атоллы; в месте падения как будто что-то мелькнуло? Тенрю навела туда совокупную мощь дозора и кого-то накрыла: взлетели черно-розовые клочья.

— Ага! — хрипло сказал динамик голосом флагмана. — Девочки, спину мне держите, сейчас потанцуем! К полному ходу!

Несколько вразнобой загорелись зеленые огоньки готовности.

— FORWARD!

Тенрю рванула с такой скоростью, что Восьмая долгое время не могла думать ни о чем, кроме как удержаться у флагмана на хвосте! Флагман бешеной гадюкой вертелась между волнами, заходила по скату, совала куда-то копье — был же гарпун, когда успела сменить? Выдергивала — тянулся отчетливый черно-багровый след — наводила стволы всей пятерки и разряжала их залпом; Восьмая глохла в эти мгновения. Тенрю залетала на гребень и била с гребня вниз — пока Восьмая соображала, в кого, флагман уже перекидывала копье за спину и всаживала полный залп всех калибров дозора прямо в раззявившуюся перед ней морду! На стекле шлема бешено плясали зеленые огоньки пятерки, вспыхивали алые отметки противника — и тотчас пропадали. Это высунувшийся глубарь уходил под воду — либо его приканчивала Тенрю. Целей вокруг было много, но Восьмая так никого и не успела ткнуть: флагман рубилась не то, чтобы за четверых новичков — за всю девятку!

Восьмая не успела заметить, сколько это длилось — просто в какой-то миг динамик заговорил снова, голосом сытой львицы:

— Выходим из боя. Встречаем смену. Восьмая! Не спать! Они с твоего сектора, и тебя уже видят. А ты еще о парнях мечтаешь!

— Тридцать-ноль — первой-ноль.

— Есть тридцать-ноль!

— Мы на смену. Отдыхайте!

— Тридцать-ноль, фланг сдан.

— Первая-ноль, фланг принят.

Полная девятка смены — в снежно-белых гидрокостюмах, с алыми и золотыми цифрами позывных на спине и груди — подкатилась слева; солнце уже заметно зашло за спину. Восьмая посмотрела на часы: и правда, вахта. Как там Анна? Руку, наверное, вправили уже?

Тенрю заложила красивый круг, мимоходом пробив копьем еще какую-то мелкую нечисть. Засмеялась, глядя на снежно-белые стволы:

— Не закоптились, пока дошли?

Флагман сменщиков прислонилась шлемом к шлему Тенрю — выглядело, как поцелуй. Означало наличие важной новости, которую нельзя доверить тактической сети. Короткий разговор шлем-в-шлем — и пятерка покатилась к родному борту “Летящего Феникса”.

— Не расслабляться! — снова заговорила Тенрю. — Половина потерь на обратном переходе. Думаете, уже все? Ни разу! Смотреть в оба!

Восьмая слушала краем уха, поглядывая на датчик плотности взвеси.

Вот опять: пятнадцать! В этот раз она успела предупредить:

— NADIR! LEFT! ALARM!

Глубарь всплыл медленнее, чем тот, первый — но оказался куда проворней, и от ударов копьем Первой и Третьей успел увернуться. Флагман и Вторая всадили в тушу гарпуны, едва успев избежать щупалец. Восьмая оказалась далековато, ударить не получалось. Тогда она метнула гарпун — метров с двадцати, как выяснили уже на борту, просматривая видеозаписи нашлемных камер. Гарпун мелькнул над водой черной молнией — и утонул в глубаре целиком!

— Вот это бросок! Восьмая, да это заявка на красную!

Услышать похвалу самой Тенрю, только что раскидавшей целую стаю, оказалось неожиданно приятно. Пораженный глубарь вздрогнул всей исполинской тушей — и тут Вторая и Третья, зайдя со стороны конвоя, чтобы автоматика расстопорила пушки — разнесли его в клочья башнями, а флагман добавила из металлорезки. И никакая регенерация тварь не спасла, потому как гарпунов с блокировщиком забили в нее целых три.

— Готов, — удовлетворенно приговорила Тенрю, — главное, без истерик на этот раз... Эх, печень бы! Но конвой ждать не будет. Двинули, двинули, девчонки. Два поросенка наши, однозначно.

— Флагман, а та стая? Ну, где мы крутились? — осмелела Вторая.

— Та стая для хорошо сыгранной девятки — мясо, экспа. Мы там не работали, номер отбывали...

Канмусу пораженно переглядывались, вспоминая пляску пьяной кобры. Что же тогда работа?

— ... А когда из-под ног — бывало, поопытнее вас люди ошибались. От внезапности, от усталости, от...

Борт навис крепостной стеной, откинулся привычный ложемент. Вдоль борта скользили Четвертая, Пятая и Седьмая:

— Флагман?

— Все хорошо. Два свиненка к ужину выслужили. У вас?

— У нас никого.

— Вообще здорово, хоть погрузка без помех. Сейчас я вам замену вызову...

Тенрю переговорила с кораблем и скомандовала:

— В порядке номеров — на решетку! GO ON BOARD!

Пока тридцатая девятка запрыгивала на пластиковые сиденья, чуть подальше откинулся еще ложемент, и с него на волны встали девять канмусу в темно-синих комбинезонах, с большими цифрами “15” — красного цвета у флагмана, и золотого у всех прочих.

И только уже оказавшись в кресле, Восьмая сообразила, что больше не дрожит.

Первый выход закончился.

Она осталась жива.

* * *

— Жива, но это ненадолго, — доктор нахмурился. — Костюм треснул и взвесь попала на ссадины, следовательно — в кровь. Фильтры тут бесполезны.

Капитан конвоя прикоснулся к подбородку пальцами.

— Тогда и выбора нет. Готовьте, я вызову эвакуатор. Она же не одна?

— Увы...

Пока доктор перечислял, кого надо вывозить в первую очередь, капитан конвоя переключился на оговоренную волну:

“Валькирии — Токио-Сидней-один-семь!”

“Беркана в канале.”

“Беркана, у меня два десятка раненых. Срочная эвакуация на Гавайи.”

“ТС-один-семь, школоносец у вас просторный, я смогу сесть. Требуется постоянная скорость.”

“Беркана, для палубы скорость постоянная, принял.”

Переключившись теперь на внутреннюю сеть, капитан конвоя отдал приказ — и в кубриках “Летучего Феникса” заиграла музыка пробуждения. Услышав знакомые раскаты, Восьмая села на кровати.

— Рано еще, — сонно простонала Таня с кровати напротив. Дверь в кубрик открылась, всунулась флагман:

— Девочки, подъем. Надо расчистить дорожку для нашего “Феникса”, раненых будем вывозить на Гавайи.

— Ра-аненых... А где Анна?

— Ее тоже.

— Так она тяжелая! — кубрик разом проснулся. Канмусу повскакивали, отбросив одеяла. — А ты же говорила, с ней все обошлось!

— Я соврала, — без тени смущения сказала Тенрю. — Чтобы вы нормально выспались перед боем.

Переждав особенно громкие вопли, добавила:

— У вас первый практический, первый провозной и первый боевой выход — в одном флаконе. Вы и так едва уснули.

Одевающиеся девочки согласились — кроме Инес:

— Но ты нам соврала! Как нам тебе верить?

— Как флагману. — Тенрю пожала плечами. — Психофизиология бойца — психованая физиология. Чем больше психованая, тем ближе бабушка с косой. И мы не на берегу, Седьмая. Будешь ты мне верить, или нет — но сейчас ты спала на полста минут больше, чем если бы ворочалась, переживая за Шестую.

— Анну!

— Пока мы не придем на берег, она — Шестая. Спи с ней, раз вы такие любимые, но называй как положено. Тогда в бою не оговоришься. Отряд! Всем слушать внимательно!

Флагман убедилась, что ее действительно слушают все, и только тогда сказала:

— Чует моя задница, дорожкой дело не кончится. Хотя впереди по трассе Валькирии уже вскипятили половину океана, и все наши линкоры бьют на обе стороны почти непрерывно — но погреба-то у них не бездонные, как у некоторых тут желудки.

Третья потупилась.

— ...Если бы от глубарей спасали стволы и ракеты — не было бы нужды в нас.

Флагман еще раз оглядела кубрик.

— За бортом ночь. Отставший одиночка до утра не доживет. Есть шансы, что вас подберут крейсера арьергарда. Если заметят радиомаяк, и если смогут подойти достаточно близко. Но это настолько призрачный шанс... Лучше забыть. Если бы не прямой приказ, я бы и радиомаяки у вас отобрала, чтобы не расслаблялись.

Лес поднятых рук.

— Приказываю: что бы там ни орали начальники — слушать меня! Только меня и никого больше. Всю школьную премудрость сдать в сейф. Вопли за патриотизм положить вот в эту мусорку. Дежурной — выкинуть, проверю.

Девочки слабо улыбнулись. Тенрю продолжила:

— Вы — новички, перворазницы. Заготовки. Личинки. У вас единственная задача — дожить до второго боя. Глубья хватит на всех! Ни завтра, ни послезавтра война не кончится. Вернетесь — доделаете. Устали — не стесняйтесь нажимать красный сигнал. Понятно?

Флагман перевела дыхание:

— Просто держитесь за мной и лупите все, что увидите. Автоматика не даст выстрелить по своим. Об этом не думайте. Вообще не думайте. Следовать за мной. Слушать меня! Понятно?

Тенрю прошлась между замершими на кроватях девочками тридцатого подразделения, заглядывая каждой в лицо — и осталась довольна. Махнула рукой:

— Всем хорошо поесть. Умыться. Сходить в туалет. За бортом все унитазы только с зубами.

Вторая (Таня) и Седьмая (Инес) робко хихикнули.

— А какие там тентакли, девочки, вы себе представить не можете... — мечтательно произнесла Тенрю, театрально закатывая глаза. Блики дежурного освещения поползли по великолепной фигуре флагмана; весь отряд засмеялся в голос.

Отсмеявшись, Тенрю щелкнула пальцами:

— Теперь к делу. Сорок минут — все висят в ложементе, экипировка к осмотру. Восьмая!

— Есть Восьмая.

— В Гонолулу напомнишь: подобрать копье.

— Но у меня есть! Оно и так выше меня ростом!

— Это правда, богатыркой ты не выглядишь. Щепка. Но ты вбила в глубаря гарпун. Броском с восемнадцати метров. Следовательно, ритуал Призыва дал тебе исключительную силу. Интересно, какой к тебе придет позывной. За счет чего сила — можешь понять лишь ты сама. Не торопись, это у всех приходит со временем. Кстати, о времени...

Тенрю снова повысила голос:

— Отряд! Одевайтесь тщательно, складочки разглаживайте. Что не так — прямо сейчас переодеть правильно, до полного удовлетворения. Чует моя жопа, снять комбезы мы сможем только в Гонолулу.

— Так до него чуть не сутки ходу! — распахнула испанские глазища Инес.

— Мы таки не в сказке, девочки, мы таки в заднице.

* * *

Насколько в заднице, Восьмая поняла не сразу. Поначалу все было хорошо: для обеспечения эвакуации на воду выгнали сразу всех, почти двести канмусу — и расчистили дорожку легко, с подавляющим преимуществом. Правда, плотность взвеси не падала ниже двадцати — но шли уже по водам Ото-химе, и никого это не удивило. В приборах ночного видения кровь глубарей сияла собственным, неярким, пугающим зеленым светом. Школоносец катился ровно, как по рельсам. Время от времени гидроакустика доносила глухие раскаты: подводные лодки били кого-то, защищая уязвимое брюхо конвоя. Подумав, каково им приходится, Восьмая даже поежилась: вот где адов ад, куда она сама, пожалуй, не пошла бы ни за какие коврижки!

Подумала и вздохнула: коврижки остались на берегу; ад же поднимался все ближе к поверхности. Вот впереди-справа вздыбился глубинник — на нем скрестились трассы металлорезок; бешеная регенерация твари выкрасила экран прибора всеми цветами радуги — ткани отрастали на глазах! Но кто-то ловко забил в тушу гарпун с блок-регеном — его еще называли “ГБР” или “габар” — и цвета потускнели, и снаряды обрели прежнюю силу, разорвав глубаря на куски — массивные, внушительные, но совершенно безопасные.

И тут же два глубаря слева-сзади; пока их били, выпрыгивает пара впереди. Тенрю срезает первого — второй успевает выстрелить! Воздух тяжелый, взвесь больше восьмерки, и снаряд получается тяжелый тоже. Брызги на поле Клейна — школоносец “Летящий Феникс” такой же корабль Тумана, как и весь конвой. Снаряд глубаря бессильно раскалывается на защите, самого его добивает очередь слева — судя по синим трассерам, из первых десяти отрядов.

— Ракетами огонь!

Ракеты прекрасно выжигают взвесь; но формовать их можно только при воздухе девять или выше... А, уже двенадцать! Что же под ногами?

Взвесь — тридцать!

— NADIR! ALARM!

— Не ори, бей, они тут везде!

Восьмая садит копьем куда придется — и, конечно, делает ошибку новичка. Слишком резкое движение! Взвесь переходит в плотную фазу. Хлопок, удар отдачи — копье пополам.

— YELLOW EIHGT, GO A BOARD. RECHARGE WEAPON!

Флагман замечает все! Она — мастер красного уровня. Интересно, сколько же у нее выходов?

Восьмая подходит к ложементу — копье уже приготовлено. Сдергивает его, догоняет строй: пока все рядом, чистят проход перед собственным школоносцем. Врезается в клубок: кто где? Туша — глубарь, свои так не разожрутся. Н-на!

Копье входит в темную стену — та взрывается брызгами всех цветов радуги, напрочь ослепив шлем. Очиститель проползает всего раз и прилипает. А под ногами и воды-то нет: плотность взвеси — шестьдесят! Бой катится по застывающей крови глубинных; над головой все слышнее раскаты главного калибра эскадры; гидрофон то и дело щелкает, отсекая чересчур громкие звуки.

На внутреннем ободе шлема — кодовый сигнал огоньками: отходим. Передышка! Отходим!

А уже на ложемент и не запрыгнуть: глубари кругом. Чуть отвлекись, тотчас за полушария цапнут.

— CLEAR THE BOARD!

Очистить борт? С радостью!

Отряд скользит вдоль стальной стены, шинкует мелкую нечисть. С соседнего ложемента сходит смена: отдохнувшие номера, полные короба зарядов. Свежая девятка перехватывает инициативу, гонит глубарей под волны.

— GO ON... — уже командует погрузку флагман.

— STOP DO IT! — ревет динамик незнакомым голосом. — По конвою! Противник отрезает замыкающий вымпел. Все экипированные номера — к “Нанауми”. Подвахта в готовности прикрывать вымпелы один и два! Атака на тройку — отвлекающая. Ждите основной удар по “Хемптону”. Фланговым дозорам... — мужской голос пропадает, и связь матерится голосом Тенрю:

— Теперь точно жопа. Отряд! Всем принять седьмой и второй тюбик. Подтвердить!

Семь зеленых огоньков.