— Но это... Ксения Александровна, так здесь особо не делают... — он оглянулся на улицу, которая являла собой смесь купеческого шика и лощенного барокко с вкраплениями эклектики.

— Василий Иванович, — я приподняла вуаль и подвела его к будущему гнезду. — Вот скажите искренне, Вам хочется попробовать? Стать первым, чтобы по этому фасаду узнавали именно Вас, а не "одного из этих архитекторов"?

Мой спутник пошел пятнами и сглотнул, а я бархатным тоном сирены продолжала увещевать.

— Пройдет еще лет пять — и этот стиль начнут тиражировать, а Вы будете первопроходцем, экспертом... Города растут, населения все больше, и на маленьких участках станут строить все более и более компактные дома — а Вы уже будете иметь опыт.

И я ворковала, ворковала, расписывая потрясающие перспективы, пока мы возвращались в усадьбу. Там уже был готов горячий обед с французским супом, запеченными стерлядками и маленькими эклерами. Я продолжала прессовать архитектора, который явно увлекся идеей, и под конец родил вообще обескураживающее решение.

— Хорошо. Я даже согласен на половину от гонорара, потому что это все так... Непредсказуемо, что ли...

— Хорошо. — быстро согласилась я и снова добавила гостю алкоголя. Главное, чтобы он сам потом не забыл об обещаниях.

Наутро он пришел сам, сверкая покрасневшими глазами и явно не сменив костюм.

— Ваше Сиятельство, посмотрите!

Ночь он явно провел не зря. В чем-то мне замысел понравился сразу, особенно огромные, похожие на створки морских раковин окна, лепнина на фасаде, плавная округлая линия ската крыши. В таком крошечном пространстве он ухитрился разметить световой колодец двора и тут-то я начала думать о ближайшем будущем.

— Василий Иванович, во двор нужно сделать проезд.

— Какой проезд? — опешил художник.

— Вот здесь справа, где окно — сделаем проезд во двор шириной 2,5-3 сажени.

— Но тогда фасад....

— Не пострадает, если ворота будут повторять окно, просто непрозрачное. — Ну не то чтобы уж совсем не будет бросаться в глаза, но через пять лет, жива буду — куплю автомобиль. — Лепнина мне очень понравилась, но если разбавить растения ящерицами и жабами...

— Жабами? — он как-то совсем затосковал.

— Лягушечки — это так мило... Не находите? — я похлопала ресницами. — Ну не понравятся лягушки — оставим ящериц. Хотя две жабы вместо кариатид у парадного входа потрясающе бы смотрелись. Посмотрите гадов по своему вкусу. Фасад преимущественно серый и светло-серый. Алевролит или шунгит карельский вполне подойдут.

— А...? — он прямо болеть начал.

— Нужно поддерживать отечественные продукты. — назидательно сообщила я, в очередной раз с болью подумав о бюджете. — Василий Иванович, нам бы тысяч в сто... — А кто скажет, почем тут строительство? Я пока до сих пор не разобралась в соотношении цен и доходов. Мой собеседник озадачился и я торопливо подняла планку. — ... или сто пятьдесят надо уложиться. Если управимся в 100 — пять тысяч премии лично Вам. Если меньше — то за каждые 10 тысяч экономии Вы получите премию в 2 тысячи. Но при этом дом должен стоять крепко и долго.

В общем-то, если без пафоса, то эта задача вполне достижима.

— Это очень хороший бюджет. — начал было он.

— Но пока мы с Вами обсуждали мелочи. Планировка комнат и все прочее — тоже не очень затруднительно.

— Да, насчет комнат... — он горестно вздохнул. — Бальную залу разместить негде. Только если еще этаж надстроить...

— Что же, значит обойдемся без балов. — если вдруг приспичит, то напрошусь к любимой родне. А пешком пять этажей при таких-то высоких потолках увольте. — Тогда более важное. Потолки не ниже 2 саженей, внутренние лестницы из дерева, арки и контрфорсы — тоже. Предпочтительнее будет мореный дуб, но в целом — на Ваше усмотрение.

— Ваше Сиятельство очень хорошо разбирается в строительстве.— с изумлением заметил архитектор, продолжая делать пометки.

— Благодарю, у меня очень широкий кругозор. — Милый, я однажды делала рекламное предложение аварийного здания в стиле неоготики, в одиночку, потому что коллег выкосил очередной птичий грипп. Продали по цене памятника архитектуры мирового значения и с тех пор знаю о строительстве и реставрации куда больше, чем хотелось бы. — В целом задача состоит в том, чтобы снаружи было необычно и элегантно, а внутри — уютно и комфортно. Поэтому во внутренней отделке можно использовать больше дерева и природного камня, как в английских усадьбах, а снаружи — лаконично и выдержанно.

— Но с гадами? — уточнил он.

— Желательно. Но раз уж Вы, сударь, так настроены против, то на выбор можем взять несколько других тем. — что там у нас было такое кондово-модерновое? — Например, совы, насекомые: жуки, стрекозы, павлина можно. Но лучше не смешивать всю эту компанию, а остановиться на чем-то определенном. Но мы отвлеклись. Отделочные работы же проводятся после окончания строительства.

— А что Вас интересует?

— Инженерные вопросы, Василий Иванович.

Он уже устал сдвигать брови к затылку.

— Что именно?

— Начнем с коммуникаций. — я молча налила ему выпить, пододвинула бокал и начала с самой больной темы. — Выгребную яму сделайте с боковой заслонкой для керамической трубы. Будет совсем хорошо, если слив из ванных и рукомойников отправится напрямую в ливневую канализацию, а из ватерколозетов — в яму. И тогда, коли городские власти вдруг организуют культурную канализацию, то будет проще присоединить к ней нашу яму.

— Это же... — Он смотрел с брезгливостью и восхищением.

— Это разумно и решать надо сейчас, а не при укладке кровли. — невозмутимо продолжала я. Вот ведь, говорить о туалете некрасиво, а дышать этим смрадом на Невском — прям мечта. — Полагаю, подвальные помещения стоит устроить под всем участком. Там можно расположить различного рода кладовые помещения, ледник, хранилище для дров и прочее. Отопление лучше сделать водяным или паровым, на Ваше усмотрение, и я предлагаю использовать бетонные перекрытия, чтобы разместить внутри них отопительные трубы. Само собой, это для жилых помещений второго и третьего этажа. Кстати, я бы попросила добавить в крыше мансарду и балкончик в стиле окон. Я там планирую спать, а просыпаясь любоваться пейзажами. Еще меня очень впечатлила эта идея с витражами, можно добавить в них элементы фасада и еще повторить их в мозаике пола прихожей. Камины и печи — по Вашему усмотрению. Освещение — электрическое, конечно. Вы что-то хотели уточнить?

— Но сударыня, есть информация, что паровое отопление сушит воздух... Это так опасно для хрупкого женского здоровья. — смутился гость.

— Сухой воздух в Санкт-Петербурге-то? — я иронично изогнула бровь.

Мы оба рассмеялись. А потом началось впихивание невпихуемого. На первом этаже нашего L-образного дома остались прообраз гаража, холл и кухня с хозяйственными помещениями. Пол кухни можно было без проблем поднять и в полуцоколе разместить квартирки для прислуги. Аж четыре. На втором этаже получалось высвободить столовую, салон и маленький зимний сад. Сюда же — пара спален для гостей и комната неопределенного назначения для них же. На третьем предполагались две детских спальни, игровая, моя спальня и гардеробная. Но раз пошло освоение чердака, то на третий этаж отправился кабинет-библиотека. В каждую приличную спальню впихивалась уборная, и еще по этажам раскидали четыре ванных комнаты. Плодились потайные лестницы, слуховые и световые окна.

— Тесновато для Вашего Сиятельства... — сомневался архитектор.

Я вздыхала, вспоминая теткину однушку и нашу с Люсей двенадцатиметровую пещерку и отвечала:

— Скромность украшает добродетель.

Мы задумчиво изучали пустой многоугольник слева от входа.

— Ну разве что очень скромный зал...

— Музыкальная комната с возможностью танцев в небольшой компании...

На том и постановили. Имперские балы я закатывать не стану, но на 20-30 гостей вполне.

Получившийся объект, мягко говоря, не вписывался в концепцию "тихо доживать дни свои", особенно детское крыло, но зато полностью закрывал все мои потребности в жилье. Я — городской человек, именьем наелась уже. Стройка как раз закончится, когда я сниму траур, так что жизнь только начинается.

Через месяц был готов не только котлован, но и до середины доведены стены подвала. Я умилялась, покупала строителям вкусняшек и с ужасом наблюдала за утеканием денег со счета. Причем Гроссе был удивительно порядочен, отслеживал все этапы строительства, сам общался с подрядчиками и бился за каждый рубль, но факт уменьшения ресурсов печалил. Прокладочный проект заработает всерьез только после начала моей светской жизни, но на редкость засушливое лето давало мне большие надежды на ускорение процесса стройки.

Архитектор всячески пытался самоустраниться от гадов. В какой-то момент я сжалилась над его неловкими попытками "забыть" об очередном представителе мира пресмыкающихся.

— Василий Иванович, чем распыляться по разным темам, давайте сделаем акцент на листьях клевера. Это и для внутреннего оформления подойдет.

— Трилистник-то? — облегченно переспросил зодчий. — подойдет.

А я перешла к важному практическому вопросу.

— Василий Иванович, нам бы на первом этаже рамы сделать покрепче. Сильно покрепче. Может стальными пластинами укрепить?

— Зачем? — он почти уже отвык поражаться, но сегодня я в ударе.

— А вот представьте — соберется какой политический активный пролетариат на прогулку с булыжниками в руках, а тут мой дом. Хотелось бы большей безопасности.

— Ну что Вы, Ксения Александровна, такой Марсельезы у нас никогда не будет!

Наивный мальчик, 10 лет осталось до начала. Но спорить — только время попусту тратить, поэтому следующее собеседование у меня случилось со столяром-стекольщиком — невысоким, суховатым мужичком лет 40, белесая внешность и птичьи черты лица которого наводили на мысли о чухонском происхождении.

— Любезный Трофим Модестович, я хочу предложить новую форму рам.

— А чем старые-то не угодили? — буркнул он, явно смущенный и настороженный неадекватным вниманием заказчицы к своей работе.

— Угодили, очень качественная древесина, прекрасно подогнаны все детали, сразу видна рука мастера, именно поэтому мне и хочется заказать эту работу именно Вам.

И я начала рисовать стеклопакет. То есть рисунки уже были — только корректировки требовались. Насчет него я подумала еще в 2015 году, но из-за отсутствия современных материалов данный проект казался сомнительным даже мне самой. Хотя попытка — не пытка.

— Так что выходит, вместо двух рам можно одну сделать? — заинтересовался мастер, изучив мою схему. Как я дома еще фотографии преобразовывала в карандашные наброски — отдельная тема. Главное, что любопытство вызывает.

— Да, заодно и звукоизоляция лучше, и нагрузка на стены меньше. Если скрепить три стекла — получится как будто тройная рама, но в одной обвязке. Так меньше будут потери тепла. Если вот здесь и здесь уплотнить кожаными или войлочными полосками — получим улучшение теплоизоляции. А для создания вакуума можно использовать смесь гудрона с чем-нибудь и вот еще... — я порылась в своем блокноте. — если смешать жидкое стекло и соляную кислоту в равных объемах, полученную массу промыть, а потом просушить, а лучше прокалить — этот порошок будет впитывать любую влагу.

— Мудрено как-то, барыня. — Мастер хмыкнул и пропал на две недели, после которых вернулся просветленным и восторженным — ему удалось слепить стекла так, что даже при погружении в реку пакет сохранял вакуум внутри, а при накаливании внешнего стекла, третье едва согревалось.

Перед стекольщиком открывались невиданные доселе перспективы, и мы договорились, что взамен обычной цены на свой заказ, и бесплатного сервиса по замене разбитых стекол в будущем, я передаю ему весь пакет разработок. Он так до конца и не поверил, что это я сама придумала, но это было не главным. Главное — не задавая лишних вопросов и не рефлексируя, мастер укрепил стальными прутьями окна первого и второго этажа так, что теперь их можно было вынести только со стеной — основательной, в три кирпича. Человек пролетарского происхождения, он как-то не особо сомневался в возможности близкого знакомства с бушующей толпой.

Гроссе обнаружил наше нетривиальное инженерное решение не сразу и тут же примчался с вопросами.

— Однослойные рамы — это же очень холодно! — Он всерьез разволновался. — Это же сырость в доме, грибок, чахотка!

— Все будет хорошо, Василий Иванович! Плотник все проверил и сам уверен в успехе. Если начну замерзать — закажем дополнительные створки.

Я как раз досушивала волосы после ванны, когда в безмолвном до того доме началась форменная суматоха: откуда-то высыпала целая прорва слуг, горничные в крахмальных чепцах судорожно сдирали чехлы с мебели, где-то внизу ругались, спорили, неизбежно что-то роняли.

— Любезная, а что случилось? — горничная тащила такой огромный тюк покрывал, что издалека была похожа на вдруг поседевшую Мардж Симпсон.

— Барин, их Сиятельство, с вокзала едут. — и все-таки удержала равновесие.

Ох, а я уж тут привыкла в одиночестве-то... Да и не виделись мы с ним еще после всех моих приключений.

В холле мы выстроились все вместе — слуги, и, чуть в стороне, я. Мажордом сурово покосился на едва заколотые чуть влажные волосы, но промолчал.

— Николай Владимирович, как же я рада Вас видеть! — по здравому размышлению мне стало понятно, что подлость и низость он считает неприемлемыми для себя, так что нож в спину я вряд ли получу, поэтому надеюсь, что приветливость рано или поздно сработает.

— Приветствую, сударыня. — сдержанно отозвался хозяин дома. И отрывисто слугам. — Вечером в Собрание еду. А сейчас мы с Ксенией Александровной потрапезничаем.

— Про то дело никому знать не надобно. Уехала Наталья Осиповна по святым местам и осталась в монастырях. — тщательно пережевывая рябчика обронил родственник.

— Да, мне так и запомнилось. — быстро согласилась я, пока и мне дорожку куда не проложили.

— Вот и умница. — перешел на "ты" родич. — Я тут с твоим завещанием ознакомился.

Я вопросительно подняла брови.

— Странно в такие годы о смерти думать, но раз ума хватило... Почему Наташке, а не еще кому? Что же, своих четвероюродных племянниц и племянников не нашлось?

— А у меня больше теперь никого нет. Фрол Матвеевич позаботился обо мне, когда всем дальним родственникам было проще не вспоминать о папенькиной беде. А Вы не оставили в заботе, когда я потеряла Петеньку.

— Хм... — Он перешел к рыбному заливному. — Тебе виднее.

Ну не выгнал пока, и то хорошо. Хоть какое-то чувство благодарности за то, что я второй раз избавляю фамилию от скандала, должно же быть.

— Говорят, ты, сударыня, стройкой занялись?

Так и знала, что мажордом стучит дятлом. Хотя, положа руку на сердце, плох был бы, если б промолчал.

— С Вашего благословения. Я только присматриваю, а работает архитектор, Василий Иванович Гроссе.

— Не женское это дело. Съездим потом, поглядим.

В парадном мундире родственник сиял чище новогодней елки, и я им откровенно любовалась. Мундир генерал-майора, начищенные сапоги, сияющие пуговицы — хоть пиши парадный портрет. Одних орденов с полдюжины, а еще медали. Я только Св. Анны и Св. Владимира с ходу узнаю, а остальные сияют звездами, крестами, позвякивают при ходьбе. Отражением этого света лучился пушистый камердинер.