Я помню...

Меня жутко волновал вопрос — почему Анаса взяли сюда? Я так не хотела, чтобы он проиграл перед всей школой. Но раз совсем новенького отправили, как говорится, с корабля на бал, значит, он что-то умеет. Я надеюсь. Сначала на ковер вышел Максим, которого гламурный блондин тут же выпер оттуда, потом еще и еще, и на этом все и закончилось. Насколько я знаю, в этом виде борьбы были разрешены подсечки и всевозможное использование ног, только почему-то максим свои сосисками не пользовался совсем.

А затем наступил черед Асана и второго красноштаника. Как только он начал бороться, сразу стало ясно, что в этом году наша школа не опорфинится. А если мы и проиграем, то с достоинством. Таких воплей в исполнении наших школьников не слышал никто раньше, мы так болели, так орали, будто проходил Чемпионат Мира. Я мало что понимала в этих завхатах, "обнимашках", как сказала Анютка, только наблюдала за табло, на котором отражались начисленные баллы. В конце концов, когда я уже вспотела так, что волосы сзади прилипли к шее, дядя объявил победителем Анаса. О-о-о, что тут началось! Обнимались все! Даже Петька Молодько с верхней лавки обхватил меня за шею и чмокнул в макушку.

Но как говорится, рано радовались. Теперь Анасу нужно было бороться со вторым победителем, то есть со смазливым блондином. Я и так волновалась, а тут еще Петька на ухо бухтел:

— Давай, давай родной, покажи этому ослу расфуфыренному...

Я фыркнула, но также напряженно стала наблюдать за поединком. В какой-то момент на меня накатило, так бывает, что хочется запечатлеть момент. Не сфотографировать или снять видео, что сейчас делала вся школа, а зарисовать. Я быстро выдрала лист из тетради по русскому и стала делать наброски. Как он склонил голову, обхватил противника, его ноги, его мускулы, его влажные курчавые волосы.

— Боже, да ты прям создатель обложек романов о любви, — пробухтел в ухо Петька, — только вместо этого лощеного в трусах нарисуй тут девицу с декольте.

— Пошел ты, — буркнула я и продолжила рисовать.

Девчонки тоже склонились над рисунком:

— Вау, круть! — высказалась Наташка.

Другие прокомментировать не успели, рев толпы, и унылые физиономии ребят в красном сообщили о том, что мы победили. Он победил. Я продолжала лихорадочно зарисовывать его. Как же он был крут!

Представители сто шестой школы как-то быстро скрылись с горизонта. Все вокруг смеялись, болтали, визжали и пытались пробиться к победителю. На этом испытания для него только начинались. Теперь нужно будет бороться с представителем первой гимназии, насколько я поняла.

Когда Анас ушел в сторону раздевалок с душем, мы стали собираться домой. Я торопливо шла к раздевалке, прижимая к груди тетрадку с рисунком и одергивая свою юбку, к тому же пытаясь прикрыть дыру на ляжке.

— Вот спасибо тебе, Наташа, — бубнила я. В это время дверь мужской раздевалки резко открылась и оттуда с хохотом вылетела Оля. Последнее что я увидела, перед тем, как меня сшибло с ног дверью, Анаса в джинсах и с влажной головой. А дальше я уже разглядывала пол и стены, причем в полете. Как я умудрилась так упасть — непонятно. Ну, что могу сказать. Всегда хотела ощутить себя героиней кино, когда они столкнулись, тетради рассыпались и так далее. Было почти также, только вместо прекрасного принца мои тетради собирала Ольга-мамонт.

— Ой, как ми-и-и-ило, — проблеяла она, поднимая мой рисунок.

Ко мне подскочили девчонки, от которых я отстала, видимо заметили пропажу, оглянулись, а тут я — лежу во всей красе дыркой на колготках кверху.

— Ты как? — спросила Аня. Из раздевалки вышел Анас и подошел ко мне:

— Не ушиблась? — сказал он, ощупывая меня.

О, ну что ты, я готова еще раз пять так зашибиться об дверь, лишь бы спросил!

Ну а вслух сказала:

— Да все хорошо!

— Анас, посмотри! — Оля протянула ему мой рисунок, и я начала покрываться красными пятнами. Причем, если бы эта же сцена происходила, например, с Петькой Молодько или с Гнатюком нашим, мне было бы плевать. Я бы даже объяснила, как люблю добавлять в рисунки светотени, чтобы изображение получалось более объемным и живым. Но в данный момент я реально стала покрываться красными пятнами.

Он взял рисунок. Оля улыбалась уголком рта и смотрела на меня глазами окуня. И даже не моргала, как мне показалось. Кажется, пауза затянулась. Я посмотрела на Анаса, он поднял взгляд от рисунка и, глядя на меня с абсолютным восхищением, сказал:

— Круто!

Мне кажется, Наташка за моим плечом выдохнула. Мы все на полном серьезе думали, что меня сейчас опустят ниже плинтуса. Уголок рта Ольги стек вниз.

В это время Анютка судорожно рылась в своем мешке-сумке, и как она там что-то находит? Она извлекла из недр своего картофельного мешка шариковую ручку с покусанным колпачком, подошла к Анасу, выдернула из его рук рисунок. Мы все в недоумении уставились на происходящее. Она что-то быстро накорябала на листке и отдала Анасу. Затем повернулась к нам и гаркнула:

— Все! По домам! Есть хочу.

Я чуть не умерла от любопытства, что же только что произошло. Ольга вообще готова была покрутить у виска пальцем, как мне кажется. Анас прочитал Анюткины каракули, засмеялся и, глядя на нее, сказал:

— Спасибо! Очень кстати!

— Ну, хотелось бы, — невозмутимо ответила она и стала толкать нас к двери.

Я ужасно хотела обернуться и посмотреть, что там происходит, но не посмела. В отличие от Наташки, та чуть шею не свернула, еще и комментировала все время:

— Читает..улыбается, складывает рисунок, убирает в карман... а что там? — наконец спросила она у Ани.

— Да, что там? — кивнула я, обогнав подругу, и шла теперь задом наперед к ней лицом.

— Твой телефон, — равнодушно ответила она.

— ЧТО ТАМ? — взвизгнула я.

— Номер твоего телефона, — по слогам как дурочке объяснила она. Я резко остановилась, затем выдохнула:

— Зачем?

— Как зачем? Чтобы он звонил, ну или писал, — также спокойно продолжала она.

Мы продолжили шествие по коридору, теперь я плелась в шоке рядом с Аней, а Наташка хохотала:

— Ань, слушай, да ты же этот, как его...

— Кто? — уточнила Аня.

— Ну, голопопый ангел со стрелами!

— Это ты голопопая, а я просто ангел, — кивнула Анютка.

На нас налетела Алина.

— Вы где пропали-то? Шла-шла, оглянулась — никого нет.

— А мы вершили человеческие судьбы, — завыла гулким голосом Наташа.

— Что это было? — спросила у меня Алинка, пока Наташа затерялась в раздевалке в поисках своего зеленого пальто.

— Не обращай внимания, — ответила я.

Еле дотерпела, когда девчонки скроются за углом, чтобы остаться с Анюткой наедине. До моего дома оставалась пара шагов. Как и до ее.

— А теперь говори, что ты написала! — решительно сказала я и схватила ее за стоявшую колом дубленку.

— Твой номер!

— Не ври! Чему там улыбаться-то? Цифрам что ли? — не успокаивалась я.

— Хорошо, хорошо, — Анютка вздохнула, — я написала, что это номер его будущей девушки.

— Что ты сделала?

— Ну, извини меня! Вас пока не пнешь под зад, сами ничего не сделаете!

Я бы, наверное, убила Аню в этот момент, но мой мобильник разорался на всю улицу.

— О! Уже?! — у Анютки округлились глаза. После ее слов я действительно поверила, что может звонить он и стала трясущимися руками ловить телефон в сумке.

— Да успокойся ты! — крикнула Анютка, наблюдая за моим мандражом, — Будто тебе Сталин перед расстрелом звонит.

Вместо Сталина звонила Алина, спрашивала, не пойдем ли мы завтра в кино на очередной "Форсаж", то ли пятый, то ли сдьмой, я уже лично в них запуталась. Черт, такое разочарование я испытывала последний раз в детстве, когда мне вместо собаки подарили лыжи.

После краткого совещания мы с Аней решили забить на "Форсаж" и никуда не ходить.

Он не позвонил. Ни на выходных, ни в течение следующей недели. Его не было в школе. Шпионы в зеленом пальто докладывали, что он вроде бы болеет, но не точно. Уж очень высоко по социальной лестнице стояли те, кто с ним дружил по сравнению с нами. В начале марта он должен ехать на соревнования по борьбе в первую Гимназию и я задавалась вопросом — неужели он так и не появится?

Как-то вечером мама сообщила мне, что на мартовские праздники приезжает мой брат Дима. Я воспряла духом. За что любила брата, за то, что он дружил со всеми мальчишками в нашей школе, независимо от их положения, интересов, вероисповедания и так далее. И в те дни, когда он приезжал, у нас были просто толпы гостей. Приходили ребята совсем взрослые, те, кто уже учится и работает, и школьники, даже мои одноклассники захаживали. В такие дни я наводила марафет дома, на своем лице, в своей одежде, накрывала стол, готовила и встречала гостей. Ну, меня никто всерьез не воспринимал, конечно, но это уже другой вопрос.

Я как муха довольно потирала руки, ожидая в начале марта нашествия особей мужского пола в нашу квартиру, и продолжала жить в обычном режиме.

Однажды, в последних числах февраля проспала я конкретно. Мама уехал к бабушке. Так как она приболела, папа ушел на работу рано. В тот момент, когда Анютка зашла за мной я спала. Я выслушала целую петицию, что я засоня, копошня, что мне нужно не будильник заводить, а класть под кровать пендель волшебный и так далее. Ну, если коротко, Анютка не дождалась меня. Распсиховалась и пошла сама. Я судорожно бегала по квартире, пытаясь собраться в школу, и проклиная свою лень и нежелание хотя бы сумку приготовить с вечера.

Когда я почти добежала до пункта назанчения, хватая ртом холодный воздух, то увидела его. Он шел не в школу и не из нее, а откуда со стороны остановки общественного транспорта. Вид у него был ужасный: помятый, нездоровый, какое-то желтое лицо. Я непроизвольно пошла ему навстречу.

— Анас! — крикнула я. Он оглянулся и остановился. Я ожидала, что он начнет судорожно вспоминать, кто я и что от него хочу, либо повернется и уйдет. Этого не произошло. Он устало прикрыл глаза и сделал шаг мне навстречу.

— Привет, — хрипло сказал он. От него шел запах перегара, что меня повергло просто в шок. В моей семье никто не пил. А если бы Димка попробовал в десятом классе вот в таком виде заявиться домой... Не знаю, папа ему ноги выдернул бы наверное.

— Привет, — я оглядела его с головы до ног, — тебе плохо?

— Ужасно, — кивнул он.

В голове всплывали десятки вопросов: где ты был, почему в таком состоянии, что такого произошло и так далее. Но я как-то не осмеливалась начать допрос с пристрастием.

— Я так понимаю, тебя в школе сегодня не ждать? — уточнила я.

— А ты все это время ждала? — мне показалось, что его глаза, карие, почти черные, немного потеплели.

— Ждала, — кивнула я и почувствовала, что щеки горят.

Он молчал. Я тоже. Потом я спросила:

— Ты поедешь на соревнования в Первую Гимназию?

— Если ты скажешь, что хочешь этого — поеду, — просто сказал он. Будто мы знакомы тысячу лет.

— Я хочу, чтобы у тебя было состояние и настроение жизнерадостного и офигенного парня... для начала.

— А сейчас я не очень офигенный, — улыбнулся он.

— Я бы даже сказала совсем не айс! — я улыбнулась.

— Тань, ты хоть раз сбегала с уроков? — спросил он, о чем-то задумавшись.

— Ты что! Нет, конечно! — я искренне удивилась такому вопросу. Я и правда никогда не сбегала.

— Пошли со мной. Прямо сейчас. Пожалуйста.

— Куда? — у меня просто глаза на лоб полезли.

— Ко мне домой.

— Зачем?!

— В гости, — просто сказал он.

Как он потом сам мне сказал, этот момент был переломным или решающим, называйте, как хотите. Я отказалась идти, хотя очень, очень хотела. Я обзывала себя последними словами, когда развернулась и пошла к школе. А не пошла не потому что боялась того, что начнет приставать или еще что-то, я боялась получить "по шапке" от родителей, а я бы получила. Мне было бы стыдно перед классным руководителем. Может я отсталая, "чеснок", "ботан", но факт есть факт, я не пошла с ним, потому что это было неправильно!

— Тань! — теперь уже он позвал меня и догонял.

— Да! — я оглянулась. Хорошо хоть не успела разревеветься.

— А после школы ты зайдешь ко мне?

Я выдохнула, сердце колотилось просто ужасно.

— Зайду. Только не знаю куда идти.

— Тут недалеко, я тебя встречу. Во сколько у тебя заканчиваются уроки?

Договорились, что он к двум подойдет к школе.

— Анас, я ненадолго. Мне потом еще на гитару нужно...

— На гитару? — удивился он.

— Ну да, я же беру уроки игры на гитаре...

— Тань, знаешь, я ощущаю себя Сашей Белым... Хорошо хоть не на скрипке играешь.

Я сначала вообще не въехала о чем он, это уже позже вспомнила, что был такой сериал "Бригада".

На первый урок я опоздала полностью почти, хорошо по геометрии не было контрольной. Галина Моисеевна отчитала меня строго, но особо не наседала, я ж не всегда так делаю. По сути, настолько я опоздала впервые в жизни. На перемене я лихорадочно писала Анютке в "Вибере" о своей встрече. Рядом Петька с Гнатюком спорили о Ренате Ильдияровне. Очень уж она любила Гнатюка, и оценки ему ставила незаслуженно высокие, и замечаний делала меньше. Молодько промолчать не мог, поэтому доводил Гнатюка тем, что предлагал жениться на учительнице. Повторялось это неоднократно, каждый урок русского языка, Гнатюк орал, бесился, но ничего изменить не мог. И снова Петька бесил его своими шуточками, Наташка списывала домашку у Алинки, Ольга красила ресницы, Денис вытирал доску, так как был дежурным, короче все были при деле.

Вместе со звонком в класс вошла учительница, и Молодько затянул во всю глотку свадебный марш:

— Тададада-а-ам, тададада-ам...

— Молодько, прекрати! — прикрикнула Рената Ильдияровна. Я судорожно выключала звук на телефоне, так как от Анютки сыпались комментарии и советы, типа "иди, только напиши, по какому адресу он тебя увел и отписывайся каждые пять минут".

Когда хохот стих и нам было сказано, что первые пятнадцать минут урока мы будем писать самостоятельную работу, всем стало не до смеха. Мне в том числе. Я не была ярой поклонницей русского языка, алгебра давалась мне проще, в отличие от Ани.

Весь день, я могла думать только о том придет или не придет, идти или не идти. Под конец я уже убедила себя в том, что он явно лег спать, когда пришел домой, и думать обо мне забыл. Какой же я испытала шок, а со мной и оба десятых класса, когда мы дружно одеваясь в холле, увидели Анаса.

Он уверенно зашел в школу, от помятости не осталось почти никаких следов. Он явно поспал, принял душ. Лицо было чуть уставшим, но пах он обалденно и выглядел тоже. Вокруг него тут же собралась шайка из пацанов и гламурных девиц. А проходящая мимо Надежда Николаевна, которая являлась завучем нашей школы, поманила его к себе пальцем. Он протиснулся к ней сквозь окружавшую его толпу, все время, пробегая глазами по холлу. Он увидел меня, быстро подошел и сказал: "Не уходи". Пока я, открыв рот, с Наташей и Аней смотрела, как он уходит с Надеждой Николаевной в боковой коридор, к нам подошла Ольга: