Спасти Сталина (Гл. 1-4)

— Следственный отдел ФСБ, подполковник Ефимов! Труп уже успели осмотреть?

Молодой следователь, не скрывая своего недовольства, покосился на эксперта и полушёпотом прокомментировал:

— Вот и люди из 'Большого дома' отходами человеческой жизнедеятельности интересоваться стали. Не всё же бедной милиции одной в этом копошиться.

Подполковник с безразличным видом пропустил мимо своих ушей колкости милиционера, и наставительным тоном добавил.

— Имейте ввиду, старший лейтенант, заявляю не для доведения до сведения общественности. У нас пропал сотрудник и поэтому, мы интересуемся всеми бесхозными трупами в Петербурге и Ленинградской области.

— Тогда понятно, — облегчённо вздохнул следователь и подмигнул эксперту. — Радуйся, чует моё сердце, что ты сегодня ещё посидишь за праздничным столом! Ну, пойдёмте господин подполковник, если, конечно, не боитесь свои дорогие ботиночки в дерьме запачкать. Мы, вот как раз только хотели труп осмотреть! Веди нас, Петя!

Предчувствие не подвело старлея, и они с экспертом, к своему удовольствию, вскоре покинули свалку, оставив и труп, и мусорщика на попечение подполковника. Он уже успел вызвать следственную группу ФСБ и теперь они работали на месте происшествия. Изредка поглядывая на конторских людей, он тихо разговаривал с Петром.

— Что они здесь смогут нарыть? Труп уже два дня под дождями пролежал на свалке. Охрана естественно в отказ уйдёт: ничего не видели, ничего не слышали. Я понимаю, что тебя, Пётр, незаслуженно выгнали из органов, но я же тебе продолжаю верить! Но пока сделать для тебя ничего не могу! Прошу тебя не держать обиду на контору, и по нашей старой дружбе помочь нам найти эту сволочь. Если что узнаешь — дай мне знать. У паренька одна престарелая мать осталась. Что мы ей скажем? Что проворонили её парня? Вроде, и хорошо его готовили, надеялись, что поможет нам собрать материал на твоего 'короля свалок'. Совсем зажрался боров! Уже перешёл на продажу людей в рабство за границу и торговлей донорскими органами. Убийств на нём — больше сотни и не одной верной зацепки, чтобы довести дело до суда! Таким скромным и пушистеньким прикидывается. Меценатством занялся, имидж себе зарабатывает, в депутаты метит. Как же глупо мальчишка прокололся на этих часах! Он так дорожил ими, что нигде с ними не расставался. Они вроде талисмана у него были. Память от погибшего на боевом посту отца. Поможешь найти эту сволочь — век помнить буду! Этим показным убийством бандиты нам фактически 'чёрную метку' подбросили. Намекают, что со всеми нашими будет то же самое! Так что. пока всё не уляжется у нас не будет возможности снова внедрить к нему нашего человека!

— Меня уговаривать не надо, Василий! Сделаю всё, что смогу. Венька мне ещё за жену и дочь должен ответить, — сверкнув белками глаз, ответил Пётр. — Я имел желание не просто его замочить, а сделать так, чтобы он перед настоящим судом сполна ответил. Хотел разорить весь его поганый бизнес так, чтобы и следов от него никаких не осталось!

— А ты веришь, что тебе удастся довести дело до суда?

— Надеюсь. Что моя сегодняшняя находка позволит мне подобраться к нему поближе, и добыть такие улики добыть, что даже самый 'слепой' и жуликоватый судья будет вынужден лишить его денег и упрятать за решётку на всю оставшуюся жизнь! Он ведь не только мою семью убил! На нём десятки и десятки подобных жертв!

-Я думаю, что он уже знает о том, что ты звонил в милицию, — ответил подполковник.

— На это и рассчитывал. Хочу, чтобы он меня к себе вызвал.

— С огнём играешь, Пётр. Может, по-другому надо было. Подольше, но вернее.

— Трудно к нему подобраться, а так он теперь сам на меня должен выйти. Захочет узнать о моих связях из первых рук, — усмехнулся мусорщик.

— Ну, тебе виднее, но будь осторожен! Венька — он ещё тот фрукт. Может выйти сухим из любой передряги. А за твой звонок — спасибо! Если же у тебя действительно всё получиться, и ты сможешь от Веньки домыть толковый материал для суда, то я буду ходатайствовать перед руководством о твоём восстановлении в звании, возвращении наград и возможном возвращении на службу. Я ведь верю, что ты не виновен в гибели своей группы, но, сам понимаешь, свидетелей их гибели нет, а у мёртвых ведь не спросишь! Ты был старший группы и скажи спасибо, что так ещё отделался. Всё могло для тебя закончиться гораздо хуже. Хорошо, что мне ещё удалось частично отвести от тебя удар, но это, действительно, было всё, что я смог для тебя сделать.

— Да, понимаю я всё, Василий! Мне бы за жену и дочь поквитаться с Венькой, а там я разберусь и с теми, из-за кого на самом деле погибли наши ребята.

— Ты всё-таки не отказываешься от мысли, что у нас в управлении есть 'крот'?

— Я это тебе говорил с самого начала, и ты хорошо знаешь — кто он. Не исключаю, что и этот паренёк тоже его рук дело! — нервно закуривая сигарету, ответил Пётр и протянул ему открытую пачку. — Будешь?

— Да нет, я уже бросил. В зал даже ходить стал. Поверишь?

— Я вот тоже бросал курить, но, когда узнал о гибели своей семьи, даже не желая того, снова закурил. Что ты сказал? В зал пошёл? Я вообще удивляюсь как ты до подполковника дошёл со своей физподготовкой! — попытался улыбнуться Пётр.

— Ну, не всем же твои физические данные от Бога в подарок даны! Кому-то и в кресле нужно сидеть и руководить такими головорезами как ты. А то, понакуралесят такого, что потом сам чёрт не разберёт, — улыбнулся 'липовый' подполковник следственного отдела. — А насчёт твоего 'крота' наши люди работают, но пока никаких зацепок не нашли. Такие вот пироги, Пётр, а нет улик — нет и дела.

— Ты сейчас куда, Вася? К себе на Литейный или домой, к жене?

Подполковник всё же уловил в слове 'к жене' глубоко засевшую тоску, которую его друг пытался загнать как можно глубже в себя, и похлопал его по плечу.

— Держись, Петя! На тебя сейчас свалилась целая вереница несчастий, но я верю, что ты одолеешь чёрную полосу! Ты ведь крепкий парень!

— Да лучше бы я со своими ребятами в тот злополучный день за компанию погиб! Всех бы — одним взрывом в машине и был бы я сейчас где-то там на небесах вместе со своей женой и дочкой, а не мучился бы от того, что и ребят не смог уберечь и семью не защитил! Ведь чувствовал перед отъездом, что с этой проклятой деревней всё добром не кончится! Сдохну, но достану гада! Он у меня в ногах валяться будет, пощады вымаливать!

— Остынь, Пётр! Если удастся тебе выйти на Веньку, попробуй разговорить его. Нам нужны факты. И постарайся удержать себя от самосуда. Я ведь знаю, если очень захочешь, то ты всю его банду сможешь положить, но это тебе на пользу не пойдёт. Посадят тебя за самосуд. Ведь не секрет, что и у нас в конторе на тебя некоторые люди зуб точат. Они сомневаются, что ты без чьей-то помощи смог в том адском огне взрыва уцелеть. Поэтому, прошу тебя — будь поосторожнее!

— Спасибо, Вася, что хоть ты мне веришь!

— Друзья должны верить друг другу, а иначе — какие они друзья? Ты мне только дай хорошую зацепку, чтобы этого 'короля' мусора упрятать за решётку, а там наши следователи начнут копать в нужном направлении! Ты не сомневайся!

— Товарищ подполковник! — произнёс тихо подошедший к ним старший следователь. — Место происшествия и труп уже осмотрены и все данные запротоколированы. Тело можно увозить?

— Хорошо, забирайте и матери парня о его гибели как-то поосторожнее сообщите. Лучше пошлите кого-нибудь потолковее, который умеет не только казённым языком молоть!

— А со свидетелем мы сейчас можем поработать? Нам для окончательного составления протокола его необходимо допросить.

— Завтра с ним поговорите. Ничего от этого не изменится! Этот товарищ от вас скрываться не будет. Идите, майор, уже поздно! Вам пора отдыхать.

— Слушаюсь, товарищ подполковник! Разрешите идти?

— Идите!

Подполковник сопроводил взглядом удаляющегося следователя. Затем посмотрел на Петра и почти-что в форме приказа произнёс: — Ну, а мы с тобой — поедем ко мне! Не бойся. Не засечёт тебя челядь мусорного короля. Окна у меня в машине тонированные, а внутрь они не сунутся. Душ у меня примешь, переоденешься во что-нибудь поприличнее, да вкусненьким мы тебя с моей Варюхой накормим. А потом, уже за рюмкой чаю о жизни поболтаем! Моя жена, уже небось, совсем заждалась меня с ужином! Тебя увидит — сюрприз будет! Ты ведь помнишь, как она отменно готовит? Как вы вместе с твоей женой к нам в гости заезжали? Как хорошо мы проводили тогда время! Вот, и дочки наши вместе тогда играли...

Подполковник понял, что его не туда понесло и резко замолчал. Опустил глаза, и стал натужно откашливаться в кулак.

— Ничего, Василий, не тушуйся. Ты уж извини, но в другой раз мы с тобой обязательно посидим. Устал я чего-то сегодня. Замаялся за день мусорные баки ворочать. Если не трудно, до дома меня подбрось. Думал сходить в зал, душу там отвести, да видно не судьба мне сегодня.

— Ну, к тебе — так к тебе! — добродушно ответил подполковник. — Тогда пошли к машине?

Повезло, пробок по объездной почти-что не было. Хоть у подполковника на служебной машине был проблесковый маячок, но он старался пользоваться им как можно реже. Можно было и водителя брать, но предпочитал всё делать сам, как, впрочем, и по хозяйству у себя дома. Почти вся мебель у него была сделана собственными руками. Машина въехала в узкий проходной двор и остановилась посреди 'колодца' из четырёх, примыкающих друг к другу домов. Старый, питерский двор. Стены домов, которые помнят ещё царских городовых, красных комиссаров и вражеские авианалёты, и артиллерийские обстрелы. Помнят крыши немецкие зажигательные бомбы, и как жильцы сбрасывали их горящие головешки наземь, а потом засыпали песком. Помнят крыши и неугомонных пацанов, которые носились по ним взад-вперёд. Ведь с крыши одного дома можно было легко попасть на крышу другого, а через 'слуховое' окно — легко уйти от любой погони. Ленинградские проходные дворы, подъезды, которые ни днём, ни ночью не закрывались. Всё это помогало пацанам не только во время игры с, но и от осерчавших отцов, а когда и от милиции.

Подполковник вышел из машины, потянулся и с любопытством оглядел все четыре дома, которые стояли бок о бок, образуя таким образом один большой 'колодец'. Под одним из них темнела арка, ведущая на центральную улицу. Почти все окна квартир уже были тёмными. Он посмотрел на светящийся дисплей часов и произнёс:

— Ты смотри, как мы с тобой припозднились, уже почти полночь! А ты так и живёшь в квартире своего деда?

— Привык я к нашей старой квартире. Здесь мне уютно. До сих пор кажется, что пирогами в доме пахнет, хотя моей матери уже давно нет, — снова закуривая сигарету, ответил Пётр.

— Так тебе и не удалось разузнать — как пропал твой дед? — задумчиво спросил подполковник.

— Сколько не пытались мы с матерью, но ничего не получилось. Единственное, что точно известно по рассказам матери — это то, что дед весьма серьёзно сцепился с какой-то бандой. Ему даже пришлось на время мою мать спрятать в детдоме, чтобы они его не шантажировали. Но потом, что-то такое непонятное произошло, что дед сам с главарём банды связался. Уехал в Москву и бесследно пропал. Дело даже на него поначалу завели за связь с бандитами. Подумали, что он наводчиком у них был. Потом реабилитировали и записали его в список без вести пропавших. Моя мама осталась одна в большом, голодном городе, но сумела всё-таки тогда выжить. Повезло ещё, что тётка после войны моей матери сильно помогла. Она на заводе работала. Ей было положено семьсот грамм хлеба в день, да плюс зарплата триста пятьдесят рублей. Против трёхсот грамм хлеба в день для сироты, — это был настоящий рай. А мою мать после пропажи отца даже сиротой признавать-то не хотели. Нет свидетелей смерти отца — значит и не сирота вовсе. Вот и живи как хочешь! Если бы не тётка, то моя мать бы, наверное, и не выжила, а значит, и меня тогда бы тоже на свете не было. Просто не родился бы я на свет Божий. Вот такая вот история.

— У тебя ведь дед командиром взвода во фронтовой разведке служил, а когда вернулся с фронта, то пошёл в уголовный розыск, в убойный?

— Так и было, — глубоко затягиваясь сигаретой, вздохнул Пётр. — Старлеем вернулся. Дед очень мало рассказывал моей матери о себе и о войне. Не любил он её вспоминать, но меня всегда распирала гордость перед мальчишками, что мой дед был настоящим разведчиком. Тайком от матери его награды примерял. Вот тогда я и дал себе зарок, что, когда вырасту, тоже буду разведчиком! А вот как вышло с моими ребятами! Хреновый я оказался руководитель разведгруппы, если не смог своих сберечь!

Пётр резко вынул изо рта зажжённую сигарету и тут же смял её, прямо горящей, — в кулаке. Подполковник удивлённо посмотрел на друга — тот даже не поморщился от боли.

— У тебя сигарета ещё не потухла в руке, — осторожно произнёс он.

Пётр посмотрел на него, потом разжал кулак и небрежно стряхнул с ладони ошмётки потухшей сигареты.

— Ладно, пойду я! Жене своей привет передавай!

— Передам, а может всё-таки поедем ко мне?

— Василий, ты не обижайся, но я лучше в другой раз!

— Ну, бывай! Звони, если что нового разузнаешь!

— Обязательно!

Чёрный 'Мерседес' с трудом развернулся в небольшом дворе. На прощанье полоснул ярким светом фар по старым стенам домов, заодно и по их окнам, да скрылся в узкой арке. Вскоре звук его мотора затих и теперь уже лишь изредка было слышен шум редкой машины, да характерное жужжание, видимо, последнего на сегодня троллейбуса. Город плавно погружался в сон.

Пётр приложил чип к домофону. Дверь открылась. На лестнице сработал датчик и зажегся свет. Он осветил местами облупившиеся, давно не знавшие ремонта стены. На одной из них красовалась свежая надпись: 'Валька позвони мне, а то убью! Я ведь тебя люблю, дура!'. Пётр усмехнулся. Он знал и адресата, и автора письма. Времена меняются, а люди остаются всё такими же.

Повернул ключ, открыл замок. В квартире было темно и тихо. Вошёл, закрыл дверь и стал привычно шарить рукой в потёмках в поисках выключателя, но вдруг — яркая вспышка света промелькнула в голове и наступил мрак. Пётр отключился.

Не известно сколько прошло времени, но сознание медленно возвращалось к нему. Вначале, он услышал где-то очень далеко — чей-то давно знакомый, но с возрастом огрубевший голос:

— Ты его не слишком сильно битой приложил-то?

— Да нет, как обычно. Посмотри на этого бугая! Что ему сделается от моей биты?

— Смотри у меня, а то заставлю тебя сожрать твою биту!

— Да ладно тебе, Веня! Что я — меры не знаю? Смотри, по-моему, оживает твой мусорщик! Видишь, ничего с ним не случилось!

— Ну, привет, фраерок? Ты, хоть, знаешь — кто я такой?

— Догадываюсь, — морщась от боли, ответил Пётр.

— Вот и хорошо, что объяснять не нужно! — усмехаясь, положив ногу на ногу, и аккуратно распрямив штанину, сказал Венька. — Как тебе сегодня работалось? Свою зарплату уже успел пропить?

— Да что с ним базарить?! Кончать его надо! — истерично крикнул один из охранников 'барина' и бросился к Петру.