Шкурка девятая

— А до того времени, я с голоду, что ли, сдохнуть должна? — зло спросил я, чувствуя злость на себя, за свою глупость, не предусмотревшего такого варианта развития событий.

После заданного мною вопроса, хозяин фирмы искренне огорчился, что девочка оказалась хамкой и выгнал меня прочь, напутствуя достаточно крепкими словами и пожеланиями, типа, сначала обучиться хорошим манерам, а потом уже пытаться работать с людьми.

— Манеры ему подавай, шовинист узкоглазый...— прошипел я сквозь зубы, очутившись за дверьми, — парня он, значит, взял бы! А девчонке куда податься? В жрицы, что ли?

Что за дурацкая забота? Человек хочет и может работать, а его берегут, не давая ему этого делать. Тот потыкается, потыкается, и в результате окажется, что единственное место, куда его возьмут без проблем — это либо наркотой торговать, либо, на панель... Заботливые взрослые дяди... Пфффф...

Но это была не последняя неудача в этот день. Злой, от осознания того, что я полдня изображал из себя клоуна и ни одна "собака" не удосужилась мне об этом сказать, а сам я — идиот гуттаперчевый, я понёсся назад, к автобусной остановке. Минут через десять, когда я малость остыл, до меня вдруг дошло, что улицу, по которой я иду, и дома, которые стоят вдоль неё — я вижу первый раз в жизни. Короче говоря, выскочив из офиса в расстроенных чувствах, я "полетел" куда-то не туда. Как только я это понял, мне тут же "захолодало". Пойдя искать работу, я скрепя сердце, влез в юбку, дабы создать образ обычной, скромной девушки. Почему-то сверстницы Юн Ми джинсы практически не носят. Один раз только видел. Девушки постарше, студентки, те да, многие носят. А вот школьницы — юбка, тёплые колготки, ботиночки. Прямо униформа какая-то. Ну, и я в неё влез, чтобы не выделяться. Но холодно-то так рассекать! Чай не май месяц на дворе, а февраль! Тем более, что у Юн Ми с "обогревом" тела что-то не то. В общем, чуть проведя время на улице, я замёрз и, увидев попавшийся мне на глаза торговый центр, шмыгнул в него, чтобы погреться. На первом этаже я увидел рекламу отдела музыкальных инструментов с изображением синтезатора. Рекламировали инструменты с новым революционным звуком — eXpanded Modeling Technology. Вспомнив, что я собирался посмотреть здешние музыкальные инструменты и цены на них, я решил это сделать сейчас, уж коль так выпал случай. Поднявшись на второй этаж, я нашёл отдел, чья реклама была внизу. В отделе было пусто, ни одного человека, кроме грустного молодого продавца. Безлюдье было мне на руку. Я решительно направился к парню. Дальше был "Шок и трепет". Шоком стали цены. Пианино, CASIO — шесть тысяч баксов! Да оно никогда столько не стоило! Ну, по крайней мере, у нас. А тут... Откуда такие цены? Что, Китай в этом мире пошёл другим путём? Он — не всемирная фабрика? Поэтому электроника так дорого стоит? У нас же всё делается в Китае, где, считай, дармовая рабочая сила. То же китайское пианино, максимум, полторы тысячи вечнозелёных стоит! А сделай его целиком в Японии или Корее, тогда да. Цену можно будет смело умножить на два или даже на три... На здешние деньги и выйдем...

Это был "шок". "Трепетом" стали мои руки. Сел за инструмент, чтобы понять — где я нахожусь в данный момент по технике исполнения? Поиграл, понял, что я нахожусь в одном, очень нехорошем месте, в которое никто, по доброй воле, не стремится попасть. Клавиши — помню, как играть — помню, но... Руки, руки, РУКИ Юн Ми! Это просто крандец какой-то! Коряги! Помню, мама любила брать мою руку в свои ладони.

— Рука музыканта, — улыбаясь, говорила она, гладя мои пальцы.

Я смущался и отбирал руку. Ну, такая игра у нас с мамой была. Но, да, да! Пальцы у меня были длинные и "чувственные" как говорила мама. Как у настоящего пианиста. А тут... У Юн Ми круглая, "пролетарская ладошка" с короткими пальцами. В такую — только тяпку давать, да в поле, картошку окучивать! Никакой техники, понятно, в этих пальцах отродясь не ночевало. Хоть она и играла, там, на её каягыме, но я это никак не ощутил. В общем, я понял, что пахать мне и пахать, пока появится хоть какая-то гибкость в пальцах, пока, хоть что-то получаться начнёт...

Тут ещё продавец вылез. А что это, — говорит, за музыка была? Не узнаю, мол.

Вообще-то это был Ференц Лист. По крайней мере, должно было быть так. Но, в итоге, прозвучало нечто... Имя композитора, я ему называть не стал, чтобы не травмировать. Всё равно он его не знает. Нет в этом мире этого имени. А парень в консерватории учится. Пришлось соврать, что это моя импровизация...

Единственным светлым моментом во всём этом стало то, что, оказывается, в этом мире существует такой же синтезатор, какой был у меня. Ну хоть что-то... Нет, конечно, существуют аналогичные, как сказал продавец, модели. Существуют, да. Но я своего "короля", я ни на что не променяю. В своё время я купил его, когда уже знал, что поступаю в институт и профессионально заниматься музыкой не буду. Буквально случайно услышал, как он звучит и понял — эта вещь должна быть моей! В тот момент я собирал деньги на байк. Не секунды не сомневаясь, всех их и ещё и занятую сумму, взял, пошёл и "грохнул" на синтезатор. Один раз пожалел. Когда распаковывал. Подумал — "на кой?", всё же одно музыкантом не буду. Лучше бы мотик взял, девчонок катать! Но, как только положил пальцы на клавиши и взял первые ноты — все сомнения пропали. Больше никогда не сомневался в разумности своей внезапной потраты. Мой инструмент. И здесь такой же есть! Надо брать. Только вот с производства сняли, чудаки. Придётся поискать... Или, объявление дать... Должны же с рук продавать! Денег вот только нет...

— Не расстраивайся, завтра тебе обязательно повезёт, — возвращая меня из мыслей, сказала Сун Ок и сделала движение рукой сверху вниз подняв кулак, — Файтинг!

(файтинг — искаженное от английского fight, - борись! прим. автора)

— Угу, — кивнул я, думая о том, как закинуться о том, чтобы обратиться за помощью к дяде, — как воспримут?

— Давай я тебе подниму настроение, — улыбнулась в этот момент мне мама Юн Ми, — у меня для тебя есть хорошая новость. Твой дядя договорился о согэтхин для тебя.

— Согэтхин?! - поразилась онни, изумлённо смотря на маму, — мам, но Юн Ми ведь только семнадцать!

— Дядя сказал, что можно будет сделать это как помолвку...

Помолвку?! Коому?! Мне?!

— Стоп! — сказал я, — стоп! Объясните, что такое — согэтхин?

— Согэтхин — это свидание, которое устраивают знакомые для своего кандидата в супруги, — пояснила онни.

— Свидание?! — изумлённо переспросил я.

— Да, — улыбаясь и смотря на меня, сказала мама Юн Ми, — ты довольна, что пойдёшь на свидание?

— —

— Нет!

— Что значит — нет, Юн Ми?

Мама с недоумением смотрит на дочь.

— Значит, что я — не пойду!

— Почему, дочка? Дядя говорит, что это — хорошая семья. Отец — профессор, парень учится в университете Согён, станет врачом. На них очень большое впечатление произвёл твой результат тоик.

— Гм... Мама, я считаю, что мне ещё рано думать о браке.

— Отчего? Девушке никогда не рано подумать об этом. Тем более, что мужчин, могущих стать хорошими мужьями, не так уж и много...

— Я намереваюсь стать айдолом. А замужество — поставит крест на моей мечте!

— Опять ты об этом! Дочка, айдолами становятся — единицы из тысяч! Ты уверенна, что у тебя достаточно таланта и красоты для этого?

— Уверена!

— Юна, подумай над тем, что век звезды — недолог. Особенно для женщины. В тридцать лет они уже уходят. Обзаводятся семьями. Может, стоит сразу пропустить этот сомнительный участок жизни? В возрасте, хорошего мужчину, будет сложно найти...

— Я собираюсь умереть на сцене!

— Юн Ми! Да что ты такое говоришь, упрямая негодница! Хочешь, что бы сердце твоей матери — разорвалось?!

— Нет, не хочу. Но я говорю правду. Я намереваюсь выступать — пока будут силы стоять на ногах.

— Ну, а потом, потом, что ты будешь делать?

— Ещё не решила... Там видно будет.

— Юн Ми, почему бы тебе не послушать свою маму? Которая знает, чем закончится твоё упрямство.

— Мама! Я, конечно же, выслушаю тебя. Но вначале, позволь задать тебе вопрос. В твоём доме — "два ласковых вора"...

(ласковый вор — так в Корее называют дочь, уходящую из семьи и уносящую с собою приданное. прим. автора )

— ....Сможешь ли ты дать им приданное, за которое ни вам, ни нам, не будет — стыдно? Стыдно — за дешёвые подарки для родственников, за дешёвые платья, за бедные украшения... Чтобы потом, в доме мужа, нас, свекрови, не называли — нищенками?

— Юн Ми! Что ты такое говоришь маме! — с возмущением воскликнула Сун Ок, обращаясь к сестре.

— Я говорю так, как оно есть! — ответила ей та, смотря прямо в глаза, — Маме ещё нужно и о своей старости подумать. Мама, если вы отдадите всё, включая своих дочерей — как вы будете потом жить одна? Кто позаботится о вас в старости?

— Как-нибудь проживу.... — тихо сказала мама, опуская глаза, — главное, что бы у вас было всё...

— Это неправильно! — перебила её Юн Ми, взмахнув рукой, — Ты слишком многое сделала для нас, чтобы жить потом — как-нибудь. И ещё. Нехорошо младшей дочери выходить замуж, когда её старшая сестра ещё не устроила свою жизнь. Поэтому, я предлагаю: пусть все отложенные тобою деньги, на наше приданное — пойдут на свадьбу Сун Ок. А я, мама, — буду сыном, которого у вас нет. Буду зарабатывать, и заботится о вас. Замуж, я, не собираюсь.

— Доченька, какая же ты у меня... — сказала мама, вытирая руками слёзы, появившиеся в глазах.

— Поэтому, на свидание, я не пойду... — тихо сказала Юн Ми.

От автора: Уважаемых читателей прошу оставлять комментарии в "первой шкурке". Потом я сделаю единый файл и комменты останутся в нём.