Жестокий питомец

-Думаю, с сегодняшнего дня, я ваш молчаливый и знающий человек, мой господин. Вы позволите мне поговорить с 'разговорчивыми' перед тем как... Мой господин?

Риан, выдержав долгую паузу, согласно наклонил голову:

-Принимается, мастер Емаал. Что ж, я не против, поговорите с ними. Тяжелый камень на душе это ведь не та драгоценность, которую необходимо хранить. Вы согласны со мной, мастер Емаал?

-Да, мой господин.

То, что Подземный Отец назначил сегодняшний день быть плохим днем, Аагорт Большой Палец, сын Широкоплечего Чесега, познал с утра. Ровно с рассвета, когда в его левый башмак попал мелкий камешек, и он натер себе ногу до крови. Сын подгорного народа, натер себе стопу камнем! Пог Секира, только смачно крякнул, когда Аагорт вытряхнул камешек из башмака, ну он то всегда был молчуном, слово не выпросишь, а Груди-болтун тут же опять заныл о том, что негоже нарушать обычаи да традиции. Подземный Отец, мол, сердится, Матери Гор гневаются, и вообще на все общество несмываемый стыд и позор быть на службе у людишек им, доблестным ветеранам хирда. За что и страдаем, все беды на своих плечах носим, да под бородами прячем. Прав так-то Груди, ох прав. Недобрая это примета, камень в башмаке, а если на это как на знак от Матерей смотреть, то и совсем все плохо.

А потом, в час сойки, Аагорт увидел въезжавшего во двор полигона Безумца и его настроение, чуть выровнявшееся после сытной похлебки с мясистыми бобами и двух кружек пива рухнуло в бездну к проклятому Мертаку. Нет, он Безумца так сразу то и не узнал, изменилась тварь сильно. Осанку свою, выкормыш Мертака, выправил, рукой левой двигает бодро. Но глаза прежние, цвета ядовитого дыхания пещер, глаза. Проклятые, зеленые.

Он, Аагорт тогда совсем еще малым был, чуть повыше рукояти секиры, когда его отец, сидя с друзьями, хвалился, как они разметали пару когорт людишек и побили колдунов из Старших и владетельных семей. Одному колдуну, молодому совсем, так руку напрочь снесли и спину поломали. Сдохнет однозначно, выродок, никакие темные камни ему не помогут.

А вот трое старших колдунов на своих ногах ушли. Матерые были, с хищными питомцами, на конях из Бездны, да в доспехах миражных. Не берет честная сталь колдовскую бронь. Ее только оружье с рунными камнями, усиленное да зачарованное, в силах прорубить. Но мало его у подгорного народа, совсем мало, и покупать камни те у колдунов людских то и приходится за цену великую. Отец тогда горестно махнул широкой мозолистой ладонью, притянул Аагрота к себе и затянул песню рудокопов, ту, что потом пели на его похоронах.

Тот самый недобитый колдунишка и убил его на ярмарке в долине Ротэ, вскрыл как раковину озерного моллюска широкое тело гнома сотней невидимых кинжалов, спустя ровно три года, как Владыка подгорного народа заключил мир с Правящим Домом людей и их Императором.

И не было ничего ему, проклятому колдуну, ни выдачи, ни суда старейшин, ни казни на Огненном камне. Якобы отец Аагрота тогда крепкого пива перебрав, лживым словом задел честь Правящего Дома и горбатый колдун с левой рукой на перевязи, младший сын главы семьи из Замка на Скале смысл кровью мерзавца оскорбление. И тому свидетелей было более десятка, да только люди все, ну и орка два. А какая дружба у гномов с орками все знают. Тесная такая дружба, до хрипа задушенного и ненависти непреходящей.

От каторги людской или чего еще хуже Аагрота тогда старый Вепар спас, сперва удерживая кинувшегося на человеческого колдуна юного подгорка, а потом без затей его сознания лишил, трижды ударив огромным кулаком по голове. Крепка черепная кость у сынов гор. Но, даже проваливаясь в темноту, Аагрот все видел перед собой проклятые зеленые глаза колдуна и запомнил их до конца лет своих. И прозвище его запомнил — Риан-безумец.

А теперь, спустя почти два десятка лет, его кровник спрыгивает с коня посреди двора полигона и обменивался приветствиями с их нанимателем, мастером Емаалом. И не сделать ему ничего. Тогда колдун был оправдан, а мир с людишками все длится, да и малую клятву на секире Аагрот нанимателю принес. Не поймут братья по хирду, и общество не поймет — накличет Аагрот беду на весь подгорный народ. Вот ему только и остается, что зубами бессильно скрипеть, да бороду грызть.

В общем, похлопали Аагрона братья по плечевым щиткам сочувствующе и по своим местам разошлись согласно уложенью при испытаниях питомцев. В полной броне, со щитами ростовыми заговоренными и с самовзводными арбалетами. И еще болты зачарованные на разрыв плоти им выдали. Раньше не брали самострелы и щиты с собой, а тут Симон, правая рука мастера, 'алый' уровень готовности объявил, ровно как при возможном проникновении больших сил врага на охраняемый объект.

Ну, а как на посты все встали, и людишки в броне в проходах, и они на воротах загонов, то и началось. Загнали большой крытый фургон на первый уровень полигона, подняли защитные щиты коваными полосами укрепленные, местный магик полог поставил, а помощники Симона у подъёмных механизмов решеток клеток встали.

Напряженные все до бледноты, мастером Емаалом словами напутственными накачанные. Безумец Риан, колдун проклятый, из боковой арки к фургону один вышел, и плотный полог с боку его скинул. Постоял немного, да и ушел обратно, только засовы на двери толщиной в три ладони за ним лязгнули, вход на уровень запирая. Что он там делал и кого из фургона выпускал, Аагрон не видел, да и не мог с места своего, но вот губы у Антона-северянина и отсюда видно, мелко задрожали, и лицо еще бледнее стало, хотя куда уже больше?

А потом на песок арены из фургона выпрыгнуло это.

Черное как смоль, подвижное как расплавленный металл, быстрое как взмах секиры. Крутнулось, вздымая тучи песка на месте, качнулось влево, вправо, замерло, словно прислушивалось и принюхивалось. Только чем? Ведь тварь безглазая и безносая. Тьма и темнота, пятно черноты со шкурой словно каменной и мышцами, что как подъемника канаты, ее распирают.

И еще не слышал раньше Аагрон, что бы грааты жалобно скулили, а если бы кто сказал ему о таком, руки бы больше не подал и за стол не сел с лжецом глупым. Скулящий граат, коего даже не матерого, а так, годовалого, ну или двухлетка, командой охотников не мене чем в пять душ берут, это из разряда падения неба на горы, чего быть никогда не может.

Но вот довелось, сподобился. Скулил ужас Синего леса жалостно, даже обмочился, когда его монстр из клетки вытягивал неторопливо, после того как на них решетки подняли. А дикий огр вторил ему, в угол своей клетки забившись.

Закрыл глаза Аагорт, не стал на это смотреть. Позже Груди ему с подробностями ненужными все рассказал. И как убил монстр их быстро, не мучая, и как смерть граат с огром покорно принимали, и как лезвия со спины да из лап монстра выскакивали, и как всем, кто у края щитов стоял, так жутко было, словно кроме запаха крови еще и запах ужаса с арены доносился. А Пог Секира хмурился, молчал и шевелил неспешно губами — возносил беззвучно молитву Подземному Отцу и еще обереги дёргано перебирал короткими пальцами. Никогда Аагрон его таким не видел. Даже произносить не хочется хоть и про себя, поганое словечко 'напуганным'.

Так что и то, что свершалось на втором, третьем и седьмом ярусе Аагрон не стал узнавать. Не было интереса. Хотя, что там узнавать? Все, все, в общем, знают, а отслужившие на полигонах более года, вот как он, и подробностями располагают. На втором да на третьем уровне этого монстра магией пытали — огнем колдовским жгли, прессом воздушным давили, холодом замедляли, разные параметры устойчивости на магические воздействия отслеживали. А вот на седьмом.... Там и секрет, и гордость мастера Емаала держали — южных вампов. Всего трех вампов, но стоил каждый из них по две сотни полновесных. Молодые вампы, с еще не сточенными клыками. А одна из них самка и это сразу в хирд вставать надо, иначе не побить их. За самку вампы жизни свои не жалеют и сил у них при ее защите раз в пять больше становиться, что многими смертями охотников доказано.

Как уж дикие пустынные кочевники этот клыкастый страх отлавливали да на продажу вывозили, никто и не знал, не иначе как приманкой сонной — магия же их не брала, но вот ценились вампы не только за свои клыки, быстроту и возможность силы свои увеличивать. Кроме всего этого были они полуразумными, нападали всегда стаей, да по-умному, и многие самоуверенные хозяева разных питомцев, уезжали от мастера обратно одни.

Да только не сомневался сейчас Аагрон, уверен был, что нечем больше мастеру Емаалу гордиться, нет более у него вампов, новых ему покупать надо.

-Аагрон! Аагрон, обожги тебя огонь Отца, за мной иди! Наниматель нас на третью арену зовет. Симон, правая его рука, нервничает, говорит хозяин сильно хмурый, просит поторопиться.

Громкий голос Груди выдернул Аагрона из его тяжелых раздумий.

-А что за причина, Груди?

-Не ведаю о том, брат. Нас позвали, половину десятка северян и всех новеньких, этих, что с кривыми саблями на южном периметре патрулируют.

Аагрон шагнул было следом за уходящим Груди и тут же остановился, едва сделав полшага:

-Так зачарованные щиты да болты надо же в арсенал сдать! В пятом параграфе что написано? Всем запрещен вход на третий уровень с тяжелым вооружением и зачарованным оружием во избежание сбоя в защитном пологе!

Груди резко остановился, потом тут же двинулся дальше, коротко, на ходу, обернувшись через плечо и мрачно посмотрев на Аагрона:

-Симон сказал, как есть идти. С оружьем всем. И магик туда же ушел. Не нравиться мне все это, брат.

-Да уж — вздохнул шагавший за ним Аагрон — непонятное кому нравиться может? Дуракам только, да этому, ученому люду, разве.

Собрались все быстро. Даже восточники, с южного периметра были уже здесь, а за ними посылать не ближний свет. Непроизвольно сбились в кучу, поджались друг к другу, переговаривались тихо, гадали о причине собрания. Только магик держался на особицу, стоял неподвижно, руки под плащом прятал. Непросто так держал и прятал, как потом оказалось.

Как только перед вошедшими в арену нанимателем, мастером Емаалом и Рианом Безумцем возникла радужная пелена защитного полога, метнул магик с обеих рук огненные шары, что бессильно расплескались раскаленными каплями о защиту, спекая в бесформенные комки песок. И ветвистые молнии и две огромные ледяные иглы так же не пробили пленку. Выпрямился магик, отшагнул назад и замер, бросив на песок разряженные амулеты, сопровождаемый снисходительной улыбкой Риана Безумца. Мастер Емаал поднял взгляд, тяжело вздохнул, сделал неловкое, незаконченное движение, словно хотел протянуть руки вперед, да передумал, заговорил тихо, хрипло:

-Вы хорошо служили мне, люди и не люди. Я благодарен вам, и вам, в частности, маг Васлав, за верную службу. Но.... Скажите, мне, Васлав, клятву кому вы цените выше, мне или вашему конклаву?

Маг мастеру не ответил, стоял молча, пряча лицо под капюшоном.

-А ты Пог Секира? Чье слово перевесит на твоих весах — мое или ваших старейшин? А вы северяне? Ваши боги же не приглядывают за вами на нашей земле? Что ты ответишь мне, Прямой Ясень?

Широко шагнули вперед Пог Секира и Прямой Ясень, встали прямо перед радужной пленкой и смачно плюнули, вдвоем, одновременно, под ноги мастеру Емаалу.

-Что ж, я так и думал.

Мастер Емаал обернулся к Риану Безумцу, склонился перед ним в глубоком поклоне:

-Спасибо, что позволили мне с ними поговорить, мой господин. Могу ли я теперь, мой господин, удалится к себе?

-Да, мастер, можете. Займитесь подготовкой бумаг, я подойду чуть-чуть позже. И, кстати, у коротышек зачарованные болты в самострелах?

-Да, господин. И болты и щиты. У северян зачарованы мечи.

-Что ж, это будет интересней, чем я думал. Зачарованное оружие и не очень умелый, но боевой маг. Благодарю вас, мастер. Не беззубые овцы, а волки с клыками. Это хорошо.

Безумец, улыбаясь, еще несколько мгновений смотрел на людей и нелюдей перед ним, затем поднес сжатый в воинском салюте кулак к левой стороне груди:

-Умрите с честью!

И отшагнул в сторону, открывая взглядам присутствующих тьму за своей спиной.

Снова кровь, кровь, кровь. Снова запах крови, запах страха, запах ужаса. Запахи, запахи, запахи. Слишком много всего — много крови, много запахов, много страха. И что-то меняется внутри, щелкает реле, втягивается магнитный пускатель, что-то стирает, убирает излишнее, мешающее. То, что мешает выполнять волю, приказ хозяина. Заполненные животным ужасом крики, жалобные просьбы, наполненные мукой и мольбой взгляды. Глушит, стирает, оставляет только контур, силуэт цели. Не нужно это, ни к чему, мешает. Будит что-то внутри, заставляя возникать слабую тень, прозрачный призрак сомнения в правильности содеянного. Мешает. Препятствует выполнить приказ. А пойти против воли хозяина.... Нет, он понимает, что им, целям, больно и страшно, но знают ли они как становиться больно и страшно ему только при одной мысли, что приказ хозяина не будет выполнен? Не знают, да и не зачем им знать, не поймут и не осознают.

Спросил одного, что бился хорошо, умно — не лез под вырастающие из лап клинки, не кидался бесстрашно и глупо, а ждал, выгадывал момент и бил точно и больно, очень больно — без слов его спросил, так как смог: 'Ты хочешь жить?'. Не ответил, вновь ударить попытался, отсек тогда его руку и в тот момент, когда он уже не здесь и еще не там сказал ему: 'Я тоже хочу. Не знаю, зачем и кем, но хочу'.

Не понял он, умер, как и другие, елозя ступнями по песку и заливая его кровью. Не жалко, не смог понять. Так что и жить ему незачем. А мне? И кем? Это странные вопросы, это тревожащие вопросы. Они мешают, беспокоят, и изнутри меня тут же вновь поднимается то, что заставляет забывать о них, тащит за собой боль, страх и влечет в забытье. Но где то осечка, где то ошибка. Изнутри меня.... А кто я? Магнитный пускатель.... Что это? Откуда это?

Кресла в кабинете мастера Емаала обволакивали мягкостью, убаюкивали удобностью, расслабляли. Риан сменил уже второе, но все так же не мог настроить себя на рабочий настрой. Мастер Емаал с легкой улыбкой наблюдал за ним из точно такого же, как и остальные в кабинете, кресла.

-В креслах, что то есть, мастер? Какое именно заклятье встроено?

-Верно, господин, в них два заклятья. В каркас кресел вплетена структура заклятия неги и маскирующий его малый полог сокрытия. Великолепная работа гильдии чисменнских мебельщиков, надеюсь, в единственном экземпляре. Все стоит ровно две тысячи империалов. По пятьсот полновесных за каждое кресло.

-Что отключает воздействие заклятья?

-Управляющий амулет, господин. Прошу вас, владетельный льер Риан — мастер с поклоном протянул Риану полированную прямоугольную пластинку на тонкой цепочке.

-Умно. Наверное, это существенно помогает вам при переговорах с вашими деловыми партнерами и заказчиками?

-Да, господин, мне это весьма способствует добиваться положительных результатов при переговорах.

Риан, искоса взглянул на мастера, небрежно отодвинул несколько листов бумаги с золотым обрезом на край стола, ставя на их место бокал с охлажденным аллозским: