Орбита мира

— А у проклятых русских тем временем летает целый воздушный старт, — не выдержала Тамика Дэвис. — И не в трубе, а по-настоящему! Пока мы своим парням чуть ли не в задницы петарды суём и смотрим, разнесёт им пердак в этот вылет, или нет! Извините, полковник. После этой смены вымою рот с мылом, честное гёрл-скаутское.

— Капрал Дэвис, на ваш рот ни у какого интендантского отдела мыла не хватит, — устало сказал полковник. — Рекомендую провести закупку "Клорокса".

— И тем не менее, — закончила Вероника. — Если бы мы не тратили столько времени и сил на крохотные самолётики, единственная задача которых — возить туда-сюда атомное оружие, которое нельзя просто и дёшево разбомбить на Земле, кто-нибудь уже давно выкатил бы что-нибудь большое. И я говорю про действительно большое. Сто тысяч фунтов на околоземной низкой орбите. Двести. А то и двести пятьдесят. Или сто метрических советских тонн, если этот кто-нибудь говорит по-русски.

— А чего не миллион? — фыркнула Тамика. — И атомный бортовой арсенал пусков на шестьдесят, а?

— Двести тысяч я себе хотя бы теоретически могу представить, — сказала Вероника. — Как математик. А для миллиона уже образования не хватает. Там прочность уже не от самолёта нужна, а от корабля, но кто мне лишние восемь часов в сутках подарит ещё и флотские справочники по сопромату читать?

— Мне бы кто их подарил, — вздохнул полковник. — Я бы хоть выспался. Что там у красных?

— Два инспектора, две командно-штабных машины. Антенны уже выпустили. Интенсивный служебный обмен с бомбардировочной группой, спорадический радиообмен между пилотами, — откликнулась подчинённая. — Рутина.

— Знать бы, о чём они там говорят, — мечтательно произнесла Тамика.

— Эй, Иван, мне уже можно бомбить? — совершенно не своим, и до крайности похожим на мужской голосом произнесла Хасегава. — Нет, Иван, сначала мы выдавим из тюбиков борщ и сыграем на балалайках!

— Полковник, кажется я раскрыла шпиона красных, — сказала Тамика Дэвис. — Она единственная известная мне самка американца, которой по силам произнести название этого отвратительного красного месива под сметаной без акцента.

— Это, как ты выразилась "отвратительное месиво" подают в казачьем ресторанчике в пяти минутах езды от базы обнищавшие потомки какого-то русского барона, — объяснил ей полковник. — Туда половина операторов после дежурства заглядывает. Если бы нашим безопасникам там давно уже отдельный стол не стоял, я бы решил, что это разведка красных. Но их проверяли и перепроверяли, действительно, какие-то русские бароны из-под Одессы. В предках чуть ли не отцы-основатели города.

— Флайт-коммандер Шепард запрашивает подтверждение курсового пакета инспекции, — напомнила Лиза Хасегава.

— Что он там решил? — спросил Толберри.

— По учебному варианту, первая инспекция на расстоянии дальнего радарного контакта силами Итона, по необходимости — рокировка с Итоном и последующее наблюдение, — пока Хасегава рапортовала, её коллега уже торопливо принялась листать распечатки курсовых таблиц.

— Рокировка! — вздохнул полковник. — А ещё год назад он бы минимум на визуальное опознание молодняк сводил. В составе полного звена, а не этой куцой парой! Д-демократы... Трансляцию курсового пакета разрешаю. Если сможем, давайте хотя бы на финальных витках красных выведем лейтенанта на сближение. Пусть уже нормально программу тренировки в боевых условиях откатает. Итона в приоритет, ему нужен личный опыт. Капрал Дэвис, займитесь.

— Есть, сэр! — откликнулась Тамика.

Без ведения с Земли орбитальные возможности инспекторов лучше всего описывались как околонулевые. Место полноразмерного орбитального блока занимали плоские шайбы экономичных модулей космической мобильности. Топливный бублик в тонком защитном кожухе рассчитывался как минимальный запас — и только наземный контроль и пуски двигателей в точно рассчитанные моменты могли выдавить из него достаточно, чтобы пилоты сохраняли пространство для манёвра.

При острой необходимости его в обрез хватало на перехват. Скорей всего — полётом в один конец, с посадкой неизвестно где даже по итогам успешного выхода из боя. Шанс такого выхода различался с нулём как раз достаточно, чтобы командиры не очень мучились совестью за ложь неопытным подчинённым.

При четырёх машинах на орбите это ещё не выглядело чем-то фатальным, но сейчас их там крутилось всего две. Флайт-коммандеру Шепарду предстояло отвечать за орбитальную инспекцию советов, беспилотную группу своих бомбардировщиков, вероятный перехват вражеских командно-штабных машин и учёбу на практике лейтенанта Итона. То есть, вещи полностью взаимоисключающие.

Компромиссов безжалостная стерва Орбитальная Механика не признавала.

— Есть выход Итона на дистанцию радарного контакта, — прокомментировала события на орбите Тамика Дэвис.

— Есть трансляция курсовых данных, — эхом подтвердила Лиза Хасегава.

— Есть подтверждение наземных служб, — закончила Вероника дель Ольмо. — Похоже, красные сегодня играют честно, полковник.

— Приняты данные по манёвру советского беспилотника, — работа операторов продолжалась. — Коридор увода с орбиты стандартный, вероятный разброс зоны посадки — Крым-Астрахань.

— Плохая у них, всё-таки электроника, — прокомментировала это Вероника. — Каждые три месяца что-то туда-сюда гоняют.

— При их дешевизне пусков это не имеет значения, — мрачно откликнулась Тамика. — Красные-то свой космос на цветное телевидение не променяли!

— Ты работаешь в центре, который без этого телевидения не получилось бы даже построить, — напомнила Вероника. — Ни контрольные посты, ни вычислительный центр.

— Ты ещё про тёплый объёмный звук скажи, — Тамика Дэвис недовольно щёлкнула ногтём по защитному стеклу экрана, — я всё-таки очень часто задумываюсь, стоит ли эта красивая игрушка того, на что её променяли?

— С учётом того, как она работает? Безусловно! — начала Вероника и тут же запнулась. — Что за?..

На приборных консолях центра управления полётами один за другим загорались тревожные огни. Мигнули и погасли отклики флотской группы наблюдения. Часть цифр в настенных информационных панно незамедлительно рассыпалась в бессмысленный мусор.

— Сигнал утерян, — торопливой скороговоркой откликнулась Лиза Хасегава.

— Подвижные наземные группы наблюдения не откликаются, — дополнила её рапорт Вероника дель Ольмо. — Сигнал не проходит. Защищённые линии наземных станций транслируют сплошной мусор.

— Есть отклик неопознанного крупногабаритного объекта на орбите, — закончила Тамика Дэвис. — Полковник, эта штука такая большая, что даже не тонет в помехах!

— Уточнить параметры орбиты и размер объекта. Наземным и флотским службам — независимый контроль! Орбитальную связь восстановить немедленно, — приказал Толберри.

— Веду сопровождение, — прорвалось с орбиты, — отклик целей стабильный, активного маневрирования не производят, свода бомбардировщиков с орбиты вне расчётных коридоров нет! Повторяю!..

— Лейтенант Итон, — оборвал его Толберри. — Уточните статус неизвестной цели.

— Какой цели, сэр? — в голосе астронавта послышалась нетипичная для боевого лётчика растерянность. — Все машины красных на месте, кратковременная постановка широкодиапазонных помех для маскировки начала удара не использовалась...

— Лейтенант Итон, поднимите голову, — спокойно приказал Толберри. — Капрал, сориентируйте его.

— О-оскар фокстрот, — обалдело выматерился Итон, едва получил радарный отклик. — Да она просто огромная! Контакт подтверждаю. Активного радарного наблюдения цель не ведёт, признаков радио-обмена нет. Откуда она там взялась?

— Наземные службы факт наблюдения запуска не подтверждают, — очередной комментарий Вероники дель Ольмо стал такой же неожиданностью, что и появление неизвестного объекта в околоземном пространстве. — Мы получили отклики не от всех, но тех, что уже есть, достаточно. Никто и понятия не имеет, что это за штука и как она там появилась!

— Рассчитайте курс орбитальной инспекции силами флайт-коммандера Шепарда, — внешне беспокойство полковника не отражалось вообще никак. — Лейтенанту Итону сохранять радарный контакт с целью.

— Он мог бы перейти на курс минимального сближения через считанные минуты, — напомнила Вероника дель Ольмо. — Сэр.

— Я знаю, — согласился полковник. — Выполняйте приказ, капрал. Я не отправлю неопытного лейтенанта туда, где вполне может ждать западня красных.

Под деловитую скороговорку подчинённых время буквально летело. Вращение Земли неумолимо выводило космические объекты за границы прямой связи — но сеть наземных и морских ретрансляторов и систем наблюдения позволяла сохранять контроль над ситуацией. Или хотя бы его видимость.

— Шепард подтверждает начало орбитального манёвра, — отрапортовала, наконец, Хасегава.

— Окно смены орбиты у русских всего через несколько минут, — напомнила Тамика Дэвис. — Сэр, возможно лейтенанту Итону всё же стоило бы...

— Если это провокация, а наша цель — не более чем надутый гондон с широкодиапазонным помехопостановщиком, — раздражение полковника наконец-то прорвалось наружу, — то мы оставляем беспилотники в одиночестве на вполне достаточное время, чтобы следующая пилотируемая командная группа к ним опоздала! Итон останется хотя бы затем, чтобы в случае чего успеть сбросить наши бомбы куда надо, а не как в прошлый раз!

— Есть сэр! — торопливо подтвердили его подчинённые!

Двигатели русских заработали точно в срок. Метки орбитальных инспекторов дрогнули и сменили курс. Пара машин красных вовсю пользовалась своим преимуществом в манёвре, чтобы оказаться возле цели не сильно позже машины Шепарда. Для них орбита выглядела не такой удачной, но при их разнице в запасе подвижности это практически не имело значения.

— Сколько у Шепарда будет времени? — спросил полковник.

— Двадцать минут, — откликнулась Вероника дель Ольмо. — Возможно, двадцать пять. Потом к нему придут русские.

— На визуальную инспекцию хватит, — решил полковник. — Сближение на своё усмотрение. Первичные задачи — принадлежность неизвестного объекта и оценка угрозы. Использование оружия на поражение в случае агрессии разрешаю без ограничений.

Время ожидания тянулось словно бесконечно, пока его не прервал вызов с орбиты.

— Флайт-коммандер Шепард — базе, — если пилот космоплана и проявлял какое-то беспокойство, на его голосе это не сказывалось. — Подтверждаю визуальный контакт с целью. Объект составной, крупногабаритный. Примерно восемьдесят на восемьдесят футов, буквой Т в одной плоскости, диаметр составляющих частей — футов двенадцать. На вызовы не отвечает, радарного сопровождения не ведёт. Наблюдаю гало мелких фрагментов у одного из внешних узлов объекта. Запрашиваю разрешения на сближение.

— Время? — спросил полковник.

— Девятнадцать минут, — откликнулась Тамика Дэвис.

— Сближение разрешаю, — Толберри бросил недовольный взгляд на метки русских машин на карте орбит.

За следующие несколько минут он успел взмокнуть — хотя температура в центре управления поддерживалась вполне комфортная. Неизвестный космический объект по самым грубым прикидкам насчитывал тонн шестьдесят, а то и восемьдесят. Неизвестно чья возможность закидывать настолько тяжёлые машины на орбиту, да ещё и скрытно, откровенно пугала.

Его форма любые домыслы о надувной обманке заставила отбросить почти моментально. Большие прямоугольники солнечных батарей, как минимум три огромных, с космоплан размером, отдельных модуля, ещё пара штук размерами поменьше, какие-то неопознаваемые устройства на корпусе, и, в завершение всего — здоровенная ажурная ферма с облаком неопознаваемых мелких обломков вокруг неё. Для наземных станций наблюдения пройти незамеченными при всём желании не получится.

— Выносная ферма несёт следы высокотемпературных повреждений, — транслировал Шепард в ходе сближения. — На корпусе модулей вижу открытые заслонки иллюминаторов. Господи Иисусе, какая же она большая!

Остроносый клин его "Дина соара" неторопливо приближался к бочке центрального блока неизвестной станции. В том, что это именно станция, никаких сомнений уже не оставалось.

— Подхожу на минимальное сближение, использую прожектор инспекционной турели для попытки заглянуть внутрь станции через иллюминатор, — флайт-коммандер Шепард осёкся.

Под ярким солнечным светом на минимальном расстоянии от станции прожектор не требовался. Из черноты внутреннего жилого объёма на визитёра щурил против солнца глаза человек со встрёпанной и насквозь мокрой от пота головой.

Вполне обычный человек, в дурацком спортивном костюме вместо скафандра или лётной формы. Словно на добивание, рядом медленно крутился в невесомости забытый кусок надкусанного чёрного хлеба.

Из оцепенения флайт-коммандера Шепарда вывел только сигнал радарного облучения. Два советских орбитальных инспектора наконец-то прибыли — и вели цель основным радаром в боевом режиме.

— Земля, — Шепард торопливо, один за другим, отключил предохранители бортового оружия и отправил космоплан в мучительно-долгий разворот на маневровых двигателях. — У нас проблемы!

Глава 3

— До свидания! Bon voyage! До встречи на земле! — семнадцатый экипаж посещения уже крепко обнялся с восемнадцатым на прощание и теперь занимал места в "Союзе". Мягко встала на место и щёлкнула замками крышка люка. Бортинженер Юлий Бороденко проверил герметичность и показал командиру экипажа большой палец.

— Так, Юлик, давай к установке, выводи на режим, — приказал ему в ответ Виталий Никитин. — Откатаем быстренько программу, и отпустим уже ребят домой.

Имени установка не имела. Просто "установка" и всё. Даже в документах. Космонавт-исследователь Валентин Степняков попробовал как-то пошутить "спасибо, что не изделие". Давно попробовал, ещё в наземном центре подготовки, так оба товарища по вылету посмотрели на медика будто заслуженные дедушки советской армии — на чересчур говорливого салабона. Даже Бороденко, который формально был таким же гражданским специалистом. А уж командир экипажа, герой Советского Союза полковник Виталий Никитин, тем более отлично знал, в чьих именно тёмных коридорах и зачем родилась установка. Знал гораздо лучше, чем ему с подчинённым того хотелось.

Дни военного космоса стремительно заканчивались, как и дни СССР. Француженка в семнадцатом экипаже посещения стала тому неумолимым свидетельством. Всего каких-то десять лет назад сама мысль, что монтировать секретную военную установку на вершине Софоры, проводить кабели питания и телеметрии и начальный комплекс диагностики будут с иностранным военным пилотом-испытателем на борту казалась сюрреалистическим бредом. А сейчас даже сам её монтаж оказался возможен далеко не в последнюю очередь потому, что Франция заплатила сорок миллионов долларов за полёт своего космонавта и взяла на себя часть расходов по снабжению экспедиции.

Про то, как именно обеспечили возможность хотя бы полугода работы с установкой без посторонних на борту в следующую, восемнадцатую, смену и вовсе можно было писать авантюрный роман. Лет через пятьдесят, когда сроки давности пройдут.