Враг сердцу своему

Будет обидно вернуться из поездки в еще большей депрессии, чем та, в которой я находился до этого. Слишком холодная зима, слишком рано темнеет, слишком много работы, слишком сильная усталость по вечерам и даже по утрам, стоит только оторвать голову от подушки под настойчивый звон будильника. Встреча с семьей должна приносить радость и удовольствие, наполнять силами и новыми красками, вдохновлять на продолжение старого фильма, вселять веру в лучшее и оставлять после себя только приятные и веселые воспоминания как заряд батареи, на котором ты будешь жить до будущей встречи.

Я сделал воду погорячее и, зачерпнув ее в ладони, растер кожу.

Пора было явить себя семье. И познакомиться со счастливчиком Пэйтом, черт его побери.

* * *

Одев джинсы и голубой свитер, я вышел из комнаты и, сбежав по лестнице, остановился перед дверьми одной из комнат, откуда доносились голоса. Тонкий голос Сэнджемэна я распознал без труда. Шилу было не слышно. Звонкий смех — это близнецы...

Я приложил ухо к дереву. В комнате явно был кто-то еще, но его было слишком плохо слышно.

Вдохнув, как перед прыжком в воду, я нажал на позолоченную ручку и открыл дверь.

— Мак, ну наконец-то! — воскликнул Сэнджемэн.

Он сидел на диване с планшетом в руках. На нем был белый джемпер с высоким горлом, на вид очень мягкий. Рядом на полу устроились Сэни и Сайк: они что-то рассматривали в разбросанных вокруг журналах, оживленно комментируя увиденное. На стене напротив работал большой плазменный телевизор, где шло какое-то кулинарное шоу.

Я облегченно выдохнул и расплылся в широкой улыбке.

Удача, ты со мной.

— Привет, пацаны. — Проходя мимо, я потрепал близнецов по светлым макушкам, специально растрепав им волосы, чем вызвал веселые писки. — А где все?

Я подхватил из вазы с фруктами яблоко и затем удобно устроился в кресле, перекинув ноги через один из подлокотников.

Сэнджемэн показательно вздохнул, но ничего не сказал насчет такого неподобающего для омеги поведения.

— Твой отец в гараже, копается во внедорожнике Роу, на котором тот вчера приехал. Говорит, что это "зверь, которого надо облагородить". — Папа-омега поднял глаза к потолку, показывая все свое отношение к "куску металла на четырех колесах", как он называл все автомобили без исключения. — Ты же знаешь, что несмотря на все запреты врачей после того случая, когда ему стало плохо за рулем, он все равно не может отказать себе в удовольствии повозиться с чьей-нибудь машиной. Твоя сестра уже полчаса что-то обсуждает по телефону, уединившись на кухне. А Роу повел Пэйта прогуляться и показать округу. Такой прекрасный мальчик, — папа-омега расплылся в мечтательной улыбке. Он уже представлял себя в окружении розовощеких и черноглазых внуков, которые, радостно пища, возятся у его ног на пушистом ковре.

— Они надолго приехали? — спросил я, сглатывая вязкую слюну, но комок в горле так и остался.

— В понедельник возвращаются обратно в Нью-Йорк. Но Роу обещал наведываться чаще. Сказал, что у него теперь более свободный график работы. Если бы и ты мог приезжать почаще...

— Я хочу к весне получить повышение, поэтому раньше лета приехать все равно не получится, — сказал я, немного удивленный последними словами Сэнджемэна.

Раньше я не замечал, чтобы ему было важно мое присутствие дома. Он всегда был неизменно добр ко мне, заботился по-своему, но мы никогда не были особенно близки, слишком разными омегами мы являлись.

— Обещаю, что больше не буду поднимать эту тему... — нерешительно начал папа-омега, откладывая планшет, и я тут же напрягся. — Но у тебя действительно на работе нет нормальных парней? Может стоит присмотреться получше? Должен же кто-то тебе нравиться?

Я покосился на близнецов, которые, умело делая вид, что по-прежнему заняты чем-то своим, с явным любопытством прислушивались к разговору.

Сэнджемэн заметил мой взгляд.

— Так, дети, идите погуляйте пока, нам с вашим братом надо кое о чем поговорить.

— Ну папа... — протянул Сэни, глядя большими умоляющими глазами.

— Нет, возьмите Ноша и идите на свежий воздух. Вы и так уже засиделись в четырех стенах.

Сэнджемэн был категоричен.

— Но Нош ушел с Роу.

Сайк присоединился к брату в попытках переубедить папу, но если уж Сэнджемэн что-то для себя решал, то спорить с ним было бесполезно.

— Не заставляйте меня вас наказывать за непослушание, — сказал он, грозно нахмурившись.

Под мягкой внешностью омеги скрывался твердый характер, который чаще всего проявлялся именно в воспитании, потому что папа-омега искренне полагал, что большинство недостатков взрослого человека происходят от неправильного и равнодушного поведения его родителей.

— Пускай остаются, — сказал я, чем заслужил неодобрительный взгляд.

Попытка не пытка. Мне не хотелось сейчас обсуждать свою личную жизнь. Да и вообще в принципе.

Горестно вздохнув, близнецы собрали журналы и вышли из комнаты, склонив головы. Но я все равно заметил, что они улыбались.

Вот сорванцы, разыграли все это представление, хотя на самом деле не настолько расстроились, как хотели это показать. Такие же чертяги как и Шила, только та не скрывает свои мысли и чувства, предпочитая выражаться и вести себя открыто. Правда иногда ее любовь к правде и справедливости выражается весьма странным образом, повергая окружающих в шок. Я никогда не забуду, как на одном из каких-то праздников, когда ей только исполнилось десять, она отказалась танцевать с каким-то мальчиком, потому что у того были слишком большие уши. Она так прямо и заявила ему: дескать, вдруг ты упадешь и сломаешь их, а меня сделают виноватой. После этой ее выходки беднягу стали дразнить в школе, его родители перестали с нами здороваться, а потом и вовсе переехали в другой штат.

К счастью, повзрослев, Шила поменялась в лучшую сторону и стала осторожнее в высказываниях, но иногда все равно могла учудить такое, что хоть стой, хоть падай. Сэнджемэн возлагал большие надежды на ее брак, который должен был помочь ей окончательно образумиться. А пока он проявлял поистине ангельское терпение и не оставлял попыток направить дочь на правильный путь, которому должен следовать каждый уважающий себя омега в не зависимости от того, девушка он или парень: не дерзить и не спорить со взрослыми, вместо этого проявляя мудрость, хозяйственность и терпимость; и, кроме того, всегда и во всем поддерживать альфу, который является главой семьи.

Как только закрылись двери, папа-омега выключил телевизор, повернулся ко мне и уставился с вопросом в глазах.

— Кхм, — я прокашлялся, чувствуя себя школьником в кабинете у директора. — На самом деле альфы подходящего мне возраста либо уже женаты, либо с кем-то встречаются. А те, кто до сих пор одинок, вызывают сомнения: они либо открытые психи, либо скрытые маньяки, потому что приличных кандидатов в мужья расхватывают, словно бренды на сезонной распродаже. Если вещь никому не нужна, то с ней явно что-то не так...

Я поднял глаза на Сэнджемэна: он выглядел так, как будто проглотил целый лимон. Папа-омега ненавидел цитрусовые, поэтому душевные муки, испытываемые им, оказались сильнее моей совести.

— Но я время от времени хожу на свидания, — соврал я, и лицо папы-омеги тут же просветлело, а глаза оживились. Он подсел ближе. — С кем-то даже мы находимся в приятельских отношениях и периодически созваниваемся. Не могу сказать, что точно знаю, чего хочу, но уверен, что пойму это, как только мы узнаем друг друга поближе.

— Но это же здорово, дорогой! — Рука папы-омеги ободряюще накрыла мою. — Вот твой отец обрадуется, когда узнает! В следующий раз, когда соберешься к нам, ты мог бы взять с собой кого-нибудь из своих друзей.

— Да, конечно, — промямлил я, чувствуя себя в высшей степени неловко.

Мне было стыдно, что пришлось соврать. А еще в душе поднялись легкое раздражение и обида на людей, с которыми не получалось оставаться честными до конца, слишком уж не хотелось их огорчать.

— Я пойду погуляю?

Мне хотелось сбежать ото всех и ненадолго остаться в одиночестве.

— Да, конечно. Иди, милый.

Сэнджемэн убрал руку и, взяв пульт, включил телевизор. Кулинарное шоу сменила программа о подготовке к свадьбе: на экране перед камерой в жемчужно-белом костюме красовался счастливый жених, судя по миловидной внешности — омега. Ведущий брал у него интервью.

Несколько метров, остававшихся до дверей, я преодолел с рекордной для себя скоростью.

* * *

Белоснежное покрывало укрывало газоны и крыши домов, деревья и пешеходные дорожки в тех местах, где их еще не успели вычистить. Над дорогой висели декоративные украшения в виде звезд, которые зажигались только с наступлением темноты. Несмотря на разгар дня, люди на улице встречались редко: многие хлопотали по дому, завершая последние приготовления; кто-то спешно отоваривался в магазинах, приобретая продукты или даже подарки; самые удачливые заполнили собой кафе и бары, либо освобожденные домочадцами от хлопот, либо все наперед сделавшие; многие дома вообще пустовали, потому что их хозяева уехали отмечать Рождество либо к семьям в другой штат, либо к друзьям, либо просто решили встретить праздник как-то по-другому, вдали от приевшейся традиции праздновать дома.

Я брел куда глаза глядят, особенно не задумываясь над выбором маршрута.

Город, в котором я провел пять лет жизни, не оставлял ни единого шанса заблудиться. Вот двухэтажное желтое здание школы, больше похожей на тюрьму. Кондитерская "Сумасшедшие пончики", куда я заходил после занятий, чтобы купить любимое карамельное латте, от которого шел умопомрачительный запах корицы и миндаля. Рядом — городская администрация, куда приглашали каждый год самых лучших учеников для вручения почетных грамот. Все свои я как-то сжег в классе одиннадцатом в приступе ненависти к Роу, который особенно обидно подколол меня в присутствии своих друзей, назвав ботаническим пауком (у меня тогда к щеке действительно прилип кусочек паутины, в которую я мог впутаться, лазая за мячиком для Ноша, закатившимся за грабли и другие принадлежности для уборки сада, хранившимися в сарае).

После того случая на церемонию я больше не ходил.

Незаметно для себя я оказался на центральной площади и попал в гущу небольшой толпы, прогуливающейся вдоль деревянных домиков, установленных специально для того, чтобы порадовать горожан разными тематическими лакомствами и горячим вином с пряным ароматом меда. А в центре, красуясь огромными красными шарами и россыпью золотых фонариков, возвышалась нарядная елка, притягивая восторженные взгляды абсолютно всех малышей в округе. Некоторые даже пытались достать до украшений, выглядящих как конфеты и печенья, но бдительные взрослые предотвращали их попытки, отвлекая внимание настоящими сладостями, купленными здесь же. Отличный маркетинговый ход.

Выпив вина и согревшись, я еще немного побродил по улицам и повернул обратно.

Удивительно, но я не встретил ни одного знакомого лица, как будто все, с кем я вместе учился, после окончания школы поубегали в большие города, которые тогда нам казались невероятно притягательными, воплощая собой американскую мечту. А может, мы все настолько изменились, что не смогли бы узнать друг друга сразу, даже окажись в одной комнате.

Когда до дома оставалась всего пара кварталов, я увидел мальчишку, который стоял под одним из росших на противоположной стороне дороги деревьев, и, задрав голову, внимательно вглядывался вверх. Несмотря на то, что уже начало темнеть, его фигурка показалась мне удивительно знакомой, и ноги сами понесли меня в том направлении.

Уже когда я находился всего в паре метров от него, мальчик обернулся на звук шагов, и я с удивлением узнал в нем Сэни.

— Эй, а где Сайк? И почему ты не дома?

— Мак! — Сэни подскочил ко мне и, вцепившись в рукав, потащил за собой поближе к дереву. Он чуть ли не плакал. — На дерево забрался котенок и не может спуститься. Мы с Сайком пробовали его достать, но он только еще сильнее испугался и забрался выше. Сайк побежал за Роу. Мы видели, как они с Пэйтом возвращались обратно.

Я поднял глаза и действительно разглядел на одной из темных голых веток маленький черный комочек, который издали вполне мог сойти за птичье гнездо.

— Давно он ушел? — спросил я, снимая куртку.

— Где-то десять минут назад, — ответил Сэни, вытирая нос варежкой.

Он уже успокоился и теперь смотрел на меня с восторгом, как смотрят на суперменов или альф, а не на жалких и беспомощных омежек.

Я про себя улыбнулся.

Мне еще не доводилось лазать по деревьям. Но выпитое вино согревало, а возможность доказать этому альфа-засранцу, что я не слабее его, действовала опьяняюще.

Все мое детство здесь, сколько себя помню, к нам в дом постоянно толпами ломились несчастные омеги или беты, чьи животные предпочитали убегать от своих хозяев прямо на деревья, и звали Роу помочь. Еще бы, он же являлся капитаном школьной футбольной команды, а кроме крепкого тела и привлекательной внешности обладал еще прямо-таки магнетическим обаянием. Я всегда втайне подозревал, что влюбленные в него мальчишки и девчонки сами загоняли своих питомцев на деревья, сознательно идя на их муки ради великой любви.

К выпускному балу в нашем городе, наверное, не осталось ни одного четвероногого друга, который бы не побывал на дереве. Но, конечно, кто я был такой, чтобы вмешиваться в этот "конвеер" разбитых сердец. Пока Роу нравилось исполнять роль рыцаря, мне нравилось сидеть у себя в комнате и, выцарапывая зубочисткой на конфетах его изображения, поглощать их целыми коробками. Да, в такие моменты я представлял себя драконом.

Бросив куртку на снег, я подпрыгнул и, ухватившись за ближайшую ветку, подтянул себя наверх. Найти опору для ног оказалось сложнее, так как подошвы ботинок здорово скользили, но мне все-таки удалось оттолкнуться от ствола и взобраться на сук, торчащий немного в стороне.

Из-за стремительно сгущающихся сумерек и скользкого слоя снега, налипшего на кору, двигаться приходилось медленно и осторожно, подолгу вглядываясь в пространство перед собой и выискивая подходящее место, чтобы уцепиться.

Вскоре я вспотел и дышал уже через рот. Свитер облепил тело и стеснял движения. На долю секунды меня посетила абсолютно безумная мысль снять его, но потом я пришел в себя и решил, что сразу же замерзну и, еще чего, заболею. Вот Роу позабавится надо мной, придумав что-нибудь обидное. Например скажет, что я истинный омега без мозгов, такой, какими нас и создавала природа.

— Мак, давай! Уже близко! — подбадривал меня Сэни криками снизу, размахивая руками и вертясь вокруг дерева как волчок.

— Кис-кис, — позвал я, наконец-то добравшись до нужной ветки.

Но котенок предпочел меня проигнорировать: замерев, он не двигался, настороженно наблюдая за мной желтыми глазищами. Подходить и тем самым облегчать мою задачу по спасению своей блохастой шкурки он не собирается.

— Ладно, киса... А ну-ка иди сюда...

Чтобы осуществить задуманное, мне пришлось отпустить ствол, лечь на живот и поползти по ветке к котенку, морщась от болезненных уколов жестких выступов коры, которые чувствовались даже сквозь одежду. Оказавшись на расстоянии вытянутой руки, я, не обращая внимания на возмущенное шипение, без церемоний схватил животное за шкирку и потащил за собой.