Глава 37

— ... как я понимаю, ты встретил ее, — негромко выдохнул скаут, положив ему ладонь на плечо. — И, как я понимаю, все пошло к черту. С ней что-то случилось?

— Если бы я знал, что с ней случилось за эти годы! — невесело рассмеялся проводник. — Мы с Рейчел... с момента встречи здесь, на тридцатом этаже, мы виделись трижды. Впервые — когда я поднялся на борт "Архимеда", и ее назначили сопровождающей для команд участников FUG. Второй раз — на круизной вечеринке, когда она согласилась сбежать с "Архимеда" и пойти со мной... а в третий раз мы увиделись на острове, во время турнира, когда она заявила, что мисс Эмма исчезла, и что Шип завершат с применением моей души. Она просто застегнула мне на шее ограничитель... и столкнула вниз. Она вновь предала меня, мистер Дан. Еще восемь лет назад она предала меня, уйдя и оставив меня одного — а тогда предала снова... оставив меня умирать там.

Какое-то время они молчали. Баам не знал, о чем думал мистер Дан, но у него самого в голове не было ни единой мысли.

Их место занимали воспоминания.

— Кажется, я сошел с ума, там, в темноте, у подножья Шипа, — слова лились нескончаемым потоком, а вместе с ними выплескивалось и напряжение, копившееся с того самого дня, когда мисс Рьюн раскрыла ему местоположение Рейчел. — Я еле мог двигаться от боли, я не мог использовать шинсу, я не мог открыть ни один из выходов... а наверху кто-то начал умирать, и я не мог понять, кто именно. Все, о чем я мог думать — это о том, что где-то там умирают мои друзья, и что теперь у меня есть куда больше, чем у одинокого ребенка, который все свое имущество носил на себе. Мои друзья, мои товарищи, дело, над которым мы работали... я понимал, что если я продолжу там лежать, в темноте и без сил, я потеряю все — и в то же время я уже потерял все. Тогда, восемь лет назад, заключая сделку, я ошибся. Рейчел... она была всем для меня. И я ее потерял уже тогда, гоняясь лишь за своими воспоминаниями — и, продолжая гоняться за ними, я чуть не потерял все остальное. Я... чуть не потерял... всех вас...

Баам не знал, кто именно наградил его прозвищем "Мираж", но теперь в нем звучала горькая ирония. Все эти годы, с самого своего входа в Башню, он, как странник в пустыне, который гоняется за миражом, пытался найти Рейчел — и как странник в пустыне, что отдаляется от своего маршрута и тратит впустую запасы воды, он чуть не потерял все. Просто потому, что не смог понять разницу между миражом и реальностью, просто потому, что он не смог вовремя понять, что же на самом деле произошло восемь лет назад.

Рейчел предала его уже тогда.

Она сама перечеркнула их дружбу, решив сбежать. Решив, что ее мечта стоит всего остального, что у нее было — в том числе и самого Баама. Это уже было предательством: она ради каких-то там звезд решила оставить его одного в той темноте, оставить вновь сходить с ума от одиночества. Просто он тогда предпочел не заметить этого, вот и вся разница... хотя нет, разница еще и в том, что в тот раз Рейчел не пыталась его убить.

— Все нормально, — успокаивающий голос собеседника вырвал его из полутранса. — Все закончилось хорошо, Баам. Мы живы, и никто из нас не умер.

Да, никто из них не умер...

Вместо этого в нем умерло что-то. Надломилось. Исчезло.

В тот день умерла его мечта. И Баам понятия не имел, что делать дальше.

— И я рад этому, — одними губами улыбнулся он. Вот только... — Знаете, мистер Дан, когда я был совсем ребенком, Рейчел рассказывала мне одну историю. О человеке, который строил башню, стремясь достичь звезд. Он не останавливался, как бы тяжело ему ни было, не слушал чужих насмешек, не отвлекался ни на что, растерял всех своих друзей — но в итоге все-таки построил свою башню, и остался один на ее вершине, наедине со звездами. Когда я впервые услышал эту историю, я спросил Рейчел, не было ли одиноко тому человеку... а в ответ она сказала, что у него были звезды. Наверное, мне стоило насторожиться уже тогда, не так ли? Ведь это значило, что она была готова пожертвовать всем и всеми ради своей мечты...

— ... в том числе и тобой, — подхватил бегун, горестно вздохнув. — Эх, Баам... знаешь, будь я чуть более циничен, я бы сказал, что надо чем-то жертвовать ради своей мечты — но я не тот человек, который может давать подобные советы. Я скажу тебе вот что: каждый из нас выбирает сам. Жертвовать всем ради мечты или спасать то, что у тебя есть, быть человеком или монстром... Каждый решает сам.

Решает сам, да? Тогда...

— Тогда я, боюсь, уже решил, — невесело рассмеялся Баам. Стоит только вспомнить все разговоры с мистером Хатсу... — Я уже монстр. Тогда, на острове, когда я выбрался из ловушки, что Рейчел устроила для меня... я наткнулся на одну из избранных, связанных с FUG. Мисс Рон Мэй... я неплохо знал ее. Она была не таким уж и плохим человеком, и вся ее беда в том, что она оказалась не в том месте не в то время, была похожа на Рейчел — и сказала то, что я больше всего на свете боялся услышать от Рейчел. И тогда я не выдержал. Я убил ее... просто потому, что увидел на ее месте Рейчел. Просто потому, что она показалась мне слишком похожей на нее. Поступок, достойный чудовища, не находите?

Какое-то время мистер Дан молчал, тогда как Баам замер, ожидая вердикта. В конце концов... да. У мистера Дана есть все основания считать его монстром. Начиная с обстоятельств их первой встречи, когда Баам фактически угрожал ему, и заканчивая тем, что из-за его ошибки вообще пришлось формировать эту команду и подставлять мистера Дана под удар мисс Эммы — он вел себя именно как монстр, которым боялся стать. А от монстров лучше держаться подальше, не так ли?

— Харе заливать, — насмешливый голос мистера Дана заставил его замереть и перевести взгляд на говорившего. — Монстры, чудовища... Баам, вот что я скажу тебе. Монстром был ублюдок, убивший мою команду. Монстром была Барнс, убившая Алексея и чуть не убившаяся меня. А ты? Ты просто запутавшийся идиот. Если уж говорить о монстрах... Монстр не стал бы задавать таких вопросов. Я понимаю, что тебе тяжело будет слышать то, что я скажу тебе, но... в общем, пока ты задаешься вопросом, не стал ли ты монстром, ты являешься человеком. Ни один по-настоящему хороший человек не считает себя хорошим, ни один по-настоящему плохой человек ни считает себя плохим — так и монстр просто не может понять, что он монстр. Это причинит тебе боль, но... лучше сомневайся в себе, Баам. Пока ты сомневаешься — ты можешь понять, человек ты или монстр.

— Но... я же... — слова не рвались с языка. Он же не имеет в виду...

— Просто у тебя был плохой день... по-настоящему плохой день, — слова, звучащие на пустынной крыше, буквально ввинчивались ему в уши. — Немудрено по-настоящему сойти с ума, потеряв все, ради чего ты жил... но тут, опять же, каждый выбирает сам. Я не говорю, что ты поступил правильно — но ты смог это понять, и это главное. Ты не обезумел, Баам, не стал окончательно монстром, но смог остаться человеком. Ты сделал свой выбор.

... он серьезно?

— И я тоже сделал выбор, — вопреки ожиданиям, мистер Дан продолжил говорить. — Знаешь, Баам... я ведь тоже сошел с ума. Когда бессильно метался по бункеру, раз за разом проносясь по луже крови Алексея, когда не мог выбраться, не попав под портал Барнс, когда она меня чуть не убила — я сошел с ума от отчаяния... и самое забавное тут то, что я наконец-то получил силу. Силу, которую так желал, и которой мне так не хватало. Силу, похожую на силу Барнс... но с ней я наконец-то смог хоть что-то сделать. Я наконец-то был по-настоящему полезен, наконец-то смог хоть кого-то спасти — и в этом весь нюанс. Знаешь, что я решил? Я буду использовать эту силу, чтобы подняться наверх, чтобы помочь моим друзьям и чтобы спасать тех, кого я могу спасти. Это — моя новая цель, а моя новая мечта — подняться так высоко, как только я смогу, и не расстаться ни с кем из тех, кто мне стал дорог. Вот и все. И, Баам... У тебя тоже есть выбор.

— Выбор? — эхом повторил тот.

— Ага, он самый, — расслаблено произнес собеседник. — Если ты устал, если тебе больно и больше нет сил — ты можешь остаться тут, утонув в воспоминаниях и сожалениях, как чуть не утонул я. Или же ты можешь продолжать двигаться вперед. На одном упрямстве, стиснув зубы и пытаясь преодолеть воспоминания о том ужасе. Может быть, ты найдешь новую мечту, может быть, тебе это не удастся — но, по крайней мере, на страх и воспоминания у тебя точно времени не будет. Выбор только за тобой.

Невеселая усмешка сама выползла на лицо, стоило только вспомнить совершенно другой разговор про выбор, когда он отказался выбирать. Захотел все и сразу, чего уж там... а в результате — чуть не потерял все и сразу.

Ничего. Больше он не совершит такой ошибки.

Больше он не будет жить в наваждениях и гоняться за миражами в пустыне. Больше он не будет сомневаться и понапрасну надеяться. Он сделал свой выбор — и теперь больше не будет выбирать между своей мечтой и всеми, кто ему дорог.

* * *

Перекатившись по плоской крыше лифтовой надстройки, Андросси лишь прикрыла глаза, стараясь унять бунтующие эмоции и ничем себя не выдать.

Ее трясло от злости.

Наверное, этого можно было бы избежать, отбрось она всю нерешительность и выйдя на крышу первой, опередив этого нахала — Дан, вроде бы? Аргх! Если бы он был чуть помедленней, если бы она пораньше отделалась от Марии, прилипшей к ней с расспросами об Агеро... да, тогда бы не пришлось спешно прыгать на крышу от взглядов обоих говоривших, не пришлось бы прятаться тут — и, тем более, не пришлось бы вслушиваться в прозвучавший разговор.

Андросси еще с декаду назад поняла, что о Бааме она знает слишком мало. От Элии, которую они с Хатсу и Ли Су тогда заставили рассказать все, Андросси за несколько часов порой весьма и весьма подробных объяснений узнала куда больше о Бааме, чем из разговоров с ним и наблюдений за мальчишкой, когда-то оказавшем ей услугу на поле боя. Обучение у Ренегата семьи Кун и членство в Крылатом Древе, постоянные выезды, о которых сам Баам отзывался как о "подработках", шпионаж за связанными с FUG участниками — даже то, что Баам является незаконным...

Тогда Андросси поняла, что совсем ничего не знает об этом парне, который называл себя ее другом.

И теперь понимала — почему.

Баам, улыбчивый, вежливый и доброжелательный, изначально знал, на что идет. Как и она сама, он изначально смирился с ценой, которую придется уплатить за свою мечту — вот только в его случае единственной жертвой должен был стать он сам. Баам изначально был смертником... и из этого проистекает все остальное. Его отстраненность, избыточна вежливость — словно он не хотел подпускать никого к себе слишком близко — и умалчивание слишком многого, склонность к риску... Все это имело под собой одно простое основание. Баам готовился умереть за свою мечту — и теперь, выжив и лишившись этой мечты, просто не знал, что ему делать среди живых.

Девушка лишь скрипнула зубами, еще раз прокручивая в голове услышанное и сопоставляя это с увиденным во время финала турнира. Ошейник ограничителя? "Упал неудачно"? Да она еще тогда не поверила в эту чушь — и правильно сделала! И правильно тогда она не хотела отпускать Баама на поиски остальных! Стоило только подумать, что он схватился с Каракой... да он просто чудом жив остался! Зачем он вообще туда сунулся? Искал смерти, что ли?

Но если это так...

Андросси лишь сглотнула, прокрутив в голове эту мысль.

Она привыкла к тому, что вокруг нее умирают люди. Когда она была лишь бродяжкой, еще до удочерения, когда сводные сестры убивали друг друга, чтобы устранить конкуренток, когда она сама шла по трупам сестер, когда она безжалостно убивала всех, кто встает у нее на пути — для нее это было естественным. Люди умирали, и с этим ничего нельзя было поделать. Вот только... порой умирали не только ее враги и те, на кого ей было плевать. Порой умирали и нужные ей люди — союзники, товарищи... как, например, Алексей и Чунхва. Она не была близка ни с кем из этих двоих, но они были более чем полезны в тот или иной момент.

А теперь их не было.

Как чуть не стало Баама.

Этого допускать не хотелось. Баам в ее личном списке "не трогать, пригодятся" стоял куда выше как тех двоих, так и прочих уже мертвых союзников. Паренек, который когда-то подсобил ей на поле боя, был более чем полезен... более того, он был практически другом — настолько, насколько кто-то вроде нее вообще может иметь тех, кому доверяет. А Бааму она доверяла: несколько наивный и невинный, как ей казалось, парень умел хранить секреты, так что наедине с ним можно было порой облегчить то, что у нее осталось от души, и просто поболтать о пустяках, снимая напряжение и расслабляясь. Как ни крути, он был полезен со всех сторон: его способности делали его практически идеальным шпионом и ассасином, особенно если его натаскать когда-нибудь, а поддержание контакта с ним давало выход и на Куна, который был не менее полезен.

Но все не ограничивалось одной лишь полезностью.

Андросси понимала, что в какой-то мере любуется Баамом во время их редких встреч. Его наивность и невинность, которые, как ей казалось, не смогла стереть Башня, были чем-то необычным, чего у нее самой, казалось, никогда не было. Жизнь на улицах вообще не способствует наивности, а воспитание в удочерившей ее семье стерло последние остатки оной, безжалостно разбив порядком потускневшее к тому времени стекло когда-то розовых очков — и именно поэтому Баам был для нее чем-то необычным. Сначала он показался ей хорошим домашним ребенком, которого не особо мотала жизнь и у которого не было особых целей и устремлений, вот только чем дольше, тем сильнее менялся этот образ, и тем больше было ее недоумение. Она довольно скоро узнала, в каких условиях Баам жил до восхождения, и это, по мнению самой Андросси, было больше похоже на какую-то тюрьму, что не должно способствовать наивности. Впрочем, оной не должна была способствовать ни та бойня, которую пережил Баам, ни "смерть" Тейлор, которой ее приятель — пока что можно остановиться и на этом термине — так восхищался, ни то, что на самом деле происходило с ним все эти годы... но, тем не менее, Баам оставался собой, и Андросси нравилось наблюдать за тем человеком, которым он был. Словно не от мира сего. Чистым среди этой грязи. Словно светящегося факелом во мраке бесконечной ночи. Наверное, именно по этой причине ушлый Кун и возился с Тейлор...

Просто потому, что они с Куном оба такие же, хотят того же, и мразей вроде них в какой-то степени искренне восхищаются теми, кто чище и лучше них.

Просто потому, что люди вроде Баама нашли силы остаться собой там, где когда-то сломались люди вроде самой Андросси.

Баам был для Андросси напоминанием, своеобразным индикатором того, насколько далеко она зашла и насколько приблизилась к запретной черте, за которой ее чудовищность станет очевидной не только для нее самой, но и для всех, кто ее окружает. Эту черту пересекать не хотелось — в конце концов, Андросси была красивой девушкой, и ей не нравилось, когда к ней относятся как к какому-то монстру. Это было одной из важнейших причин, почему она раз за разом возвращалась к Бааму, и каждый раз, когда не видела в его взгляде ужаса или отвращения, она уходила с легким сердцем. Если такой человек, как Баам, все еще может принимать ее — то для нее не все было потеряно, еще был шанс какое-то время жить среди людей и притворяться человеком. Вот только этот индикатор, в лучшем случае, чуть не сломался неделю назад, а в худшем — все-таки сломался...