Я тяжело вздохнул, невмоготу, как хотелось перекурить все эти свои грустные мысли об инциденте в аэропорту, но курить в автобусе, половина пассажиров которого были дети, могло бы стать моей последней глупостью. Прозвучала последняя песня "Тачанка" юных сибиряков и а салоне автобуса совсем стало тихо. Его пассажиров потянуло на дремоту, еще минут десять — пятнадцать они могли смело себе позволить заниматься этим делом. С глубоким сожалением я отказался от мысли подремать, решил особо не расслабляться пока не доберусь до своей секретной берлоги. Прежде чем снова углубиться в свои мысли на тему о своих дальнейших планов на выживание в Москве, я пару раз взглянул на свою соседку блондинку. Симпатичная девочка, но явно не москвичка, ей было лет двадцать, не больше, она только-только начинала свою взрослую жизнь, поэтому ее интересовало все, что ей попадало на глаза. Она сидела рядом со мной, через плечо водителя автобуса смотрела вперед, наблюдая за тем, как автобус пожирает километры Ленинградского шоссе.
В этот момент наш Икарус пересек мост через Москва-реку, въехал в пределы Москвы! К этому времени случайные мысли в моем сознании начали соединяться в отдельные звенья плана по своему дальнейшему, но теперь уже не пребыванию, а как бы по своему внедрению в повседневную жизнь такого громадного мегаполиса, как Москва.
Случай, только что произошедший в таможенной зоне аэропорта Шереметьево, убедительно доказал, что мои друзья и приятели по совместной службе в КГБ СССР до сих пор помнят о моем существовании. Что они готовы приложить немалые усилия для того, чтобы держать меня под своим постоянным и ежедневным контролем. Я же только начинал понимать, что для них положение человека определяется суммой денег, которая находится в его распоряжении, а также должностью, которую занимает он в государственных правоохранительных органах! Им попросту были нужны гарантии с моей стороны, что я никогда не воспользуюсь своими приоритетами, которые получил в течение десяти лет своей верной службы Ю.В. Андропову. Сегодня эти мои друзья и товарищи хорошо знали о том, чем на деле были курсы повышения квалификации работников правоохранительных органов России. На них я готовил верных Юрию Владимировичу кадры, на которые он мог бы положиться в самых трудных делах и в ситуациях!
Как вы хорошо понимаете, такие гарантии, но только на словах, я всегда был готов предоставить, но словам в наши дни мало кто уже верил. Мои бывшие товарищи по службе в КГБ СССР сегодня хотели от меня получить не только словесные гарантии, но и точные списки всех людей, в свое время закончившие мои курсы повышения квалификации. Вы прекрасно понимаете, что эти мои списки очень легко бы можно было превратить в так называемые расстрельные списки тридцатых годов, а этого уже я не мог допустить! Я не имел ни моральных, ни физических сил подставить под дула винтовок семь с половиной тысяч человек, которым доверял сам Андропов!
Да, и, честно говоря, не стал бы я эти слова произносить перед людьми, которые предали свою родину и свой народ в прямом смысле понимания этого слова! Я же пообещал и даже поклялся в том, что приложу все свои силы, знания и свой жизненный опыт для того, чтобы воскресить добрую память моих погибших побратимов Разведывательно-диверсионной группы ГРУ Генштаба ВС СССР под командованием полковника Геннадия Кантемирова. А также я готов был выполнить свою клятву, данную господу Богу, пройти до конца свой путь, чтобы отомстить и наказать по справедливости предателей родины, продавшим американцам современный вертолетный комплекс "Черная Акула"!
Эти Иуды от власти рано или поздно должны были понести справедливую кару за предательство интересов государства и народа, за преднамеренное убийство кантемировцев. А ведь РДГ полковника Кантемирова только-только начала докапываться до сути того, кто именно и как было совершено преступление по краже чертежей вертолетного комплекса "Черная Акула", их продаже-передаче американцам!
Надеюсь, что теперь и вам стало понятным, почему вопрос об изменении своей личности, я поставил во главу угла, так как я должен был выжить во что бы то ни стало, чтобы нанести свой удар по противнику! А для этого удара мне нужно было подготовиться, собрать нужную информацию, узнать, кто есть кто в стане этого своего противника. И, когда наступит требуемый момент, собрать все свои силы в один кулак, этим самым кулаком нанести удар по этому противнику, после которого он не сможет уже оправиться!
Всего несколько недель я планировал провести в своем родном городе, Москве, где меня знала каждая собака, чтобы выполнить все работы по сбору требуемой информации и провести операцию возмездия. Но одно дело было планировать свои действия на бумаге. А другое — претворять эти самые планы в жизнь! На бумаге не единым словом не упоминалась необходимость проведения пластической операции по изменению черт своего лица, а также своего телосложения. Теперь мне предстояло это сделать, а это в свою очередь означало, что в Москве я должен был провести еще три дополнительных дня.
Для проведения пластической операции по изменению черт своего лица, я теперь был должен в этом большом городе найти такую нору-логово, где меня не могли бы разыскать специалисты ищейки-нюхачи из ФСБ и МВД РФ. В таком убежище я должен был бы провести три дня. Причем, в первые два дня я должен был самого себя прооперировать без какой-либо помощи врачей со стороны. Разумеется, подобную пластическую операцию мне было бы невозможно провести, если бы я не был простым магом. Как маг, я сохранял способность работать, когда мой человеческий организм находился бы в полной отключке. Незадолго до своего отлета в Москву, я слетал в клинику пакистанского профессора Ашрафа Лакшми. Там я с профессором вместе в деталях, строго поэтапно я отрабатывал технологию проведения такой хирургической операции на своем лице, находясь в состоянии бессознательности. Мои же действия хирурга, пока я был без сознания направлял и поправлял сам профессор Лакшми, наблюдая за тем, как я своими же руками изменял черты своего лица. Трижды мы повторили эту операцию, каждый раз Ашраф восхищенно говорил об моих руках и пальцах прирожденного пластического хирурга! Теперь же все, что мне оставалось сделать, так это найти свое логово и приступить к операции, чтобы на практике осуществить приобретенные теоретические знания и навыки проведения подобной хирургической операции под полным гипнозом!
Автобус-экспресс все еще продолжал двигаться по Ленинградскому проспекту, придерживаясь средней скорости в пятьдесят километров в час. Это шоссе по направлению к центру города было практически свободно, никаких тебе значительных автомобильный пробок или заторов. В тоже время встречная половина этого же шоссе была прочно забита автотранспортом, там движение было не выше пяти километров в час. Находясь последнее время заграницей, я много слышал об этом транспортном феномене, автомобильных заторах, возникших в столице нашей родины в середине девяностых годов прошлого века. И сейчас, наблюдая этот феномен собственными глазами сквозь окна автобуса, я этому особо не удивлялся, хотя не понимал такой простой вещи, почему движение транспорта по одному тому же шоссе, но в противоположные стороны, так резко отличалось друг от друга?
Наш же автобус был экспрессом, он не делал остановок, не застревал в транспортных заторах, которые довольно-таки частенько случались в этих местах, но, видимо, не в это время суток. Он уверенно двигался по направлению московского центра! В его салоне было тепло и, я бы даже сказал, что уютно на фоне октябрьского дождя, идущего за стеклами окон автобуса. Прислонившись лбом к запотевшему автобусному окну, я попытался разобраться, что же происходить за этим окном, но не заметил, как начал дремать.
Но как только веки прикрыли мои глаза, то внезапно в моем сознании резкой вспышкой появилась картина, насыщенная яркими красками зала прилета аэропорта Шереметьево. По зеленому коридору таможенной зоны шла группа людей, одетых во все черное, черные комбинезоны с белыми надписями на спинах: "Спецназ ФСБ РФ". Черные тактшлемы на головах бойцов группы, через тонированный пластик шлема нельзя было рассмотреть их лица. Когда мой автобус миновал стадион "Динамо", то один их этих участников этого "маски-шоу", усталым и каким -то безнадежным движением руки снял с головы свой тактшлем, видимо, в который уже раз он с одним и тем же вопросом обратился несчастному таможеннику.
— Так что, уважаемый, ты никак не можешь вспомнить лицо того человека, которого задержал, ожидая нашего прибытия. Может быть, тогда эти фотографии помогут тебе вспомнить его лицо?!
С этими словами прапорщик Малашенко, его трудно было бы не узнать, он, как был, так и оставался горой-человеком с малым количеством извилин в головном мозге, перед таможенником широким веером разложил несколько цветных фотографий. Среди этих фотографий я увидел и свой снимок. Это была моя фотография, отснятая на Поляроид, примерно, семь лет тому назад после футбольного матча, который мыс треском проиграли футбольной команде МВД РФ. Таможенник же, подобно китайскому истукану, продолжал вставать на ноги, шевелить губами, что-то произносить, шевеля нубами, и снова садиться, чтобы якобы поработать на компьютере. Он ни на кого не обращал внимания, ничего не слышал, только снова и снова повторял свои гимнастические упражнения.
Честно говоря, к этому времени прошло достаточно много времени, чтобы эпизод с участием этого таможенника, несколько подзабылся в моей памяти. Словом, этот эпизод, его участники и возможные последствия меня уже больше не волновал. Меня интересовала дальнейшая судьба этого таможенника, он имел шанс сохранить свой разум, сою идентичность, но этого шанса он не использовал! Меня не интересовал и прапорщик Малашенко, который всегда действовал по одной и той же схеме, если ему везло и он ловил преступника, то, прежде чем его уничтожить, преступника обязательно подвергал сильнейшим пыткам. Небольшим усилием воли я прервал этот телепатический контакт с аэропортом Шереметьево и попытался снова углубиться в свою дремоту.
Коротким гудком клаксона водитель автобуса оповестил нас о том, что наш автобус только что прибыл на конечную остановку, на Московский центральный аэровокзал. Свой Икарус он ловко припарковал к бровке тротуара, уложенного вокруг здания Центрального аэровокзала Москвы. В этот момент легким хлопком своей ладони по моему плечу меня окончательно разбудила соседка по ряду. У нее, как и у меня, совсем не было багажа, поэтому она одной из первых покинула автобус, змеей проскользнув в только что приоткрывшуюся дверь автобуса. Я попробовал повторить ее опыт и, схватить свою плечевую сумку в руки, вслед за ней проскользнуть в автобусную дверь.
Но у меня ничего подобного не получилось, кто-то снова хлопнул меня ладонью по плечам, и этот кто-то мужским тенорком произнес:
— Ты уж извини нас, паренек! Но мы торопимся, боимся опоздать на жюри.
И мимо моего кресла потек нескончаемый ручеек новосибирских девчонок и мальчишек. Пришлось мне терпеливо дожидаться момента, когда иссякнет этот ручеек, освободиться автобусный проход к двери. Во время спуска по автобусным ступеням я несколько раз осмотрелся по сторонам. Но в поле моего зрения так и не попали люди в синих милицейских мундирах, не видел поблизости и людей с профессиональным прищуром глаз, так называемых топтунов, агентов наружного наблюдения МВД или ФСБ. Мне даже сделалось немного не по себе, когда я понял, что каким-то чудом сумел незаметно покинуть аэропорт Шереметьево и, избежав слежки, сумел без хвоста преследователей доехать до Центрального аэровокзала.
Кажется, что сегодня мне немного повезло. В то время я этого не знал и знать не мог, но получилось так, что группой ликвидации ФСБ РФ командовал прапорщик Малашенко, полный неуч в оперативных вопросах, ему бы только хватать и убивать людей, выполняя задания своего руководства! Еще в советские времена руководство КГБ СССР приняло специальное решение, согласно которому все группы захвата или ликвидаторов, выезжающие на задание в составе своей группы в обязательном порядке должны были включать оперативных работников. Так как в случае возникновения непредвиденной ситуации, когда преступнику удалось бежать или скрыться с места преступления, то именно оперативник брал в свои руки организацию преследования преступника. А вот сегодня группа прапорщика Малашенко не имела в своем составе такого оперативного работника, в результате меня никто не искал и не преследовал.
Прямо из автобуса я спустился в подземный переход, чтобы по нему перейти на другую сторону Ленинградского проспекта. Там прошел в здание метрополитена, в кассе купил себе проездной билет, через турникет вышел на эскалатор. Эскалатором спустился на платформу станции "Аэропорт" московского метрополитена.
Электропоездом метрополитена я быстро добрался до одной из станций, расположенной в самом центре города. По эскалатору поднялся из подземки и вышел на улицу, вдоль которой стояли дома, построенные в 50-е годы. Немного прошелся по этой улице и снова проверился, нет ли за мной хвоста слежки. Убедившись в том, что за мной действительно никто не следует, я тут же повернул направо, чтобы пройти в первый же переулок.
Дома, построенные в этом московском переулке представляли собой архитектурную смесь стилей жанров, там были здания, построенные в стиле сталинского ампира. Это были мощные и мрачные десятиэтажные каменные строения, своей внешностью они более походили на тюрьмы, нежели на жилые дома. В переулке были и трехэтажные здания, особняки, прятавшие свои фасады в глубине небольших скверов или парков. В этих особняках сегодня проживали одинокие люди, не желавшие самих себя и свои семьи особо афишировать!
И последнее в этом московском переулке были недавно построены еще три современных элитных здания, со всех сторон окруженные чугунной оградой.
В одном из этих элитных семнадцатиэтажных зданий Владимир Тимаков, мой школьный друг и товарищ, проживал вместе со своей матерью. В свое время Министерство обороны СССР эту трехкомнатную квартиру выделило его матери, сорок лет проработавшую в этом министерстве. Володька к этому времени, не сойдясь характерами, развелся со своей первой женой, оставил ей и своей любимой дочери свою прежнюю квартиру, а сам на житье-бытье перебрался к своей матери. Мать Володи умерла в одиночестве, когда он все еще находился в Афганистане. Там он воевал, поэтому так и не сумел отпроситься у командования слетать на похороны своей матери в Москву, чтобы ее проводить в последний путь! Мать была достойно похоронена родственниками и близкими Володинами друзьями!
Несколько лет в этой квартире никто не проживал, о ее существовании мало кто знал или слышал. Перед расставанием в Лондоне, где Володька проходил курс реабилитации в клинике пакистанского профессора Лакшми, он мне подробно рассказал о том, где в дверном косяке находится тайничок, в котором он хранил ключи от квартиры. Разумеется, этот парень, мой друг, не возражал в отношении того, чтобы я во время своего пребывания в столице нашей родины время от времени буду ею пользовался!
