Скачок Дикаря

Во время обучения Элизабет влюбилась в яркие лекции профессора и решила выбрать специальность нейрофизиолога. Мистер Бриджел тоже заметил талантливую студентку и пригласил в свою группу. Получив диплом бакалавра, она вот уже почти полгода работала у профессора ассистенткой.

За устрашающей маской Сэмюэла скрывался ранимый человек с тонкой душой. Сэм оказался дружелюбным, немного стеснительным малым. Обладая большой физической силой, он в буквальном смысле носил меня на руках, доставляя в спортивный зал.

Это была просторная комната, заполненная дюжиной тренажеров − силовых, кардиологических и реабилитационных. И хотя спортзал находился в подвальном помещении, под самым его потолком примостился целый ряд окон. Сквозь них уличный свет щедро освещал пространство, отражаясь от зеркальной стены, расположенной напротив. Кроме тренажеров, в комнате было полно другого инвентаря: большой боксерский мешок, штанга и ещё множество радостей для любителей спорта.

Следуя указаниям профессора, я ежедневно по несколько часов проводил за тренировками. Постепенно занятия начали давать результаты. Я стал самостоятельно вставать с кровати и, под присмотром, ходить. Но как же всё медленно продвигалось! Чувство младенческой беспомощности просто выводило из себя. После очередной тренировки, когда Сэмюэл нёс меня в спальню, я не выдержал и сказал:

− Слушай, Сэм, хватит уже со мной нянчиться. Дай я попробую сам добраться.

− Сэмюэл не может. Миста Бриджел сказал, что нужно так.

Не знаю, где Сэм раскопал это странное слово, но ко всем именам, и мужским и женским, он непременно добавлял уважительное, по его мнению, обращение "миста".

− Да брось. Никто не узнает.

− Нельзя. Миста Бриджел будет сердиться, − он обиженно нахмурил брови и в подтверждение своей непреклонности крепко сжал меня огромными ручищами.

− Тише, тише, изверг! Ты мне так все кости переломаешь. Я же ещё никуда не убежал, − улыбнулся я, глядя на недовольно скуксившееся лицо Сэма.

− Сэмюэл расстроился и не рассчитал. Пусть миста Джон не обижается на Сэмюэла, − произнёс он извиняющимся тоном и ослабил железный хват.

Когда мы подошли к моей комнате, я продолжил его убеждать:

− Сэм, ты бы меня хоть перед девушкой не позорил. Если не отпустишь сейчас же, клянусь тебе, встану ночью и буду носиться по дому.

Сэмюэл в нерешительности замер в дверном проеме. Его маленькие глазки в панике забегали по сторонам. Он посмотрел на Элизабет, хозяйничающую в комнате, пробубнил под нос что-то невнятное и произнёс:

− Хорошо. Пусть миста Джон ходит сам. Сэмюэл поможет.

Довольный, но измученный, я с трудом доковылял до кровати и повалился на неё с чувством победителя. Сэмюэл, наблюдавший за моими немощными манипуляциями, по-доброму улыбнулся и вышел из комнаты.

− Джон, мне кажется, что наш Сэм проникся к тебе симпатией, − удивлённо сказала Элизабет, готовя капельницу.

− Ничего странного. Мы же с ним друзья, − ответил я, засучивая рукав.

− Друзья? С Сэмом? Я думаю, он не доверяет никому на свете, опасаясь всех людей.

− А как же мистер Бриджел?

− Ну, естественно, кроме мистера Бриджела. Правда, профессор для него вовсе не друг, даже не отец, а... Бог. Уверена, Сэм не задумываясь отдаст жизнь за одно его доброе слово.

− Это точно...

− А к тебе он относится с какой-то теплотой. Ну, почти как к Зевсу.

Это сравнение заставило меня усмехнуться. Зевсом звали любимую кошку Сэмюэла. Как мне рассказывали, пару лет назад ночью во время сильнейшей грозы Сэм проснулся от очередного кошмара. Страшные сны беспокоили его с раннего возраста из-за каких-то детских переживаний. Скромная комната Сэма находилась в отдельно стоящем домике, совмещённом с ангаром для хранения разных хозяйственных мелочей. Сэмюэл выглянул на улицу проверить, не повредила ли что-то бушующая стихия, и услышал жалобное мяуканье. Оказалось, что под крыльцо забрался маленький испуганный котёнок с перебитой лапкой.

Сэмюэл приютил и выходил несчастное животное. По совету профессора нового жильца в честь обстоятельств его появления прозвали Зевсом. Правда, позже выяснилось, что это была кошка, но имя питомца так и закрепилось за ним. Великан настолько прикипел душой к котёнку, что тот стал для него самым близким другом. Сэмюэл разрешал питомцу спать в своей кровати. Вечерами рассказывал ему о событиях, произошедших за день. А когда Зевс желал полакомиться, то есть практически постоянно, делил с ним свою еду. Сэм знал, что в отличие от людей, Зевс никогда не будет смеяться над ним, никогда не предаст и не обманет. Сейчас этот блохастый заморыш превратился в огромное ленивое животное с длинной серебристой шерстью и презрительно прищуренными глазами.

− Неужели у него никогда не было друзей? − спросил я.

− Ну, не знаю. Может быть, когда-нибудь раньше... Я ведь тоже здесь не так давно обитаю, − сказала Элизабет, вводя иглу капельницы в мою вену. − Полежи немного спокойно. Через полчаса нужно быть в столовой.

− А любовь? А женщины?

− Ну, ты сказал. Сэм и женщины... Вспомни о Клариссе!

Я слышал эту историю. Как-то за обедом мистер Бриджел, большой любитель поболтать за едой, рассказывал о Сэмюэле и Клариссе, корчась от смеха.

Кларисса Фул, жительница соседней деревушки, подрабатывала у мистера Бриджела, готовя изумительно вкусную еду. Повариха была пышной хохотушкой с розовыми щеками и пробивающимися черными усиками над пухлыми губами. Несколько лет назад она овдовела. Её мужа, никогда не отказывавшегося от кружки доброго эля, зарезали в пьяной драке после очередной попойки, и сейчас Кларисса находилась в активном поиске спутника жизни. Сэмюэл показался ей достойным кандидатом. Сильный, хозяйственный, да ещё и без вредных привычек − неплохой кандидат в мужья. А его маленькие особенности − ерунда, все не без изъяна.

Кларисса завалила Сэмюэла разными вкусностями и взяла под такую плотную опеку, что Сэм, не привыкший к столь пристальному вниманию, начал прятаться от неё. Мистера Бриджела рассмешил случай, когда Сэмюэл посреди разговора с профессором, едва заметив кухарку, бросился наутёк.

Раздавшийся из холла звон колокольчика сообщал о пятнадцатиминутной готовности к обеду. Мистер Бриджел очень трепетно относился к этому мероприятию. Не то чтобы он был любителем поесть. Нет. Ел он как раз немного, но был настоящим гурманом и считал обед важным ритуалом, подчеркивающим его аристократический статус.

− На, выпей это перед едой, − Элизабет дала мне очередную дозу медикаментов. − Через пять минут снимаем капельницу и в столовую.

− Поможешь дойти? А то на каталке чувствую себя полным инвалидом.

Опираясь на плечо Элизабет, я вошёл в столовую. Длинный дубовый стол покрывала белоснежная скатерть, заставленная столовым серебром и изящной фарфоровой посудой. Над всем этим великолепием возвышались два бронзовых канделябра с ярко горящими свечами. Кроме профессора, за столом сидел крепкий мужчина, чем-то неуловимо похожий на мистера Бриджела.

− Прошу любить и жаловать − мой младший брат Дэвид Бриджел, − представил профессор гостя. − Мисс Стоун с ним уже знакома, а вы, мистер Сэведж, наверняка его не помните. Он пришёл специально, чтобы посмотреть на прогресс в вашем выздоровлении.

Полицейский протянул мне руку. Дэвид Бриджел был гораздо крупнее и выше брата. И хотя он был лет на десять моложе профессора, на его голове красовалась большая проплешина, похожая на тонзуру, которую выбривают монахи. Над плотно сжатыми тонкими губами торчал совершенно такой же, как у брата, крупный мясистый нос. Видимо, он являлся фирменным знаком их рода. Но самым необычным штрихом, выделявшим полисмена, был стеклянный глаз. Позже я узнал, что много лет назад, на одной из тренировок в тире, с Дэвидом Бриджелом произошёл несчастный случай, после которого пришлось вставить эту стекляшку. Протез оказался не самым удачным, но, сколько профессор ни настаивал на более современном имплантате, Дэвид напрочь отказывался: то ли боясь повторной операции, то ли ещё по какой-то неведомой причине. Глаз не двигался, поэтому было совершенно непонятно, куда полицейский смотрит. Казалось, что он видит всё и везде. Из-за этой особенности подчиненные прозвали его Глазастым Дэйвом.

− Как я посмотрю, вы так и называете нашего подопечного этим странным именем? − ухмыльнулся полицейский.

− Почему странным? − спросил профессор. − Мне кажется, имя ему очень подходит. Ты бы видел, как он нас всех огорошил своими научными познаниями. Ни дать ни взять − настоящий безумный ученый. Кроме того, всё тело мистера Сэведжа покрыто шрамами. Такие бывают у военных, после серьёзных передряг, или у дикарей [1] из каких-нибудь джунглей, где нужно отбиваться от зверей и бороться с агрессивной природой... Кстати, я считаю, что имя влияет на поведение человека и его судьбу. Мисс Стоун, вот попробуйте угадать, в честь кого назвали меня.

− Шекспировский Горацио?

− А вот и нет, − самодовольно усмехнулся профессор. − Мой отец был простым моряком, всю жизнь прослужившим на военно-морской базе в Портсмуте. Он назвал меня в честь адмирала Горацио Нельсона.

− Так у вас с глазом вроде всё нормально, − сказала девушка и, осекшись, невольно посмотрела на брата учёного.

− Да при чём тут глаз, моя дорогая? Вы подверглись расхожему заблуждению. Многие почему-то считают, будто Нельсон был одноглазым и носил чёрную повязку, точно пират. Нет. Он был одноруким! И именно в память об этом до сих пор английские моряки аплодируют не двумя руками, как принято, а стучат кулаком левой руки по столу. Травму глаза адмирал действительно получил и стал от этого хуже видеть, но он не ослеп. Впрочем, это не важно, смотрите глубже... Я, как и Нельсон, родился в простой семье и, как он, многого добился в жизни. Разве не так? Брата моего, кстати, тоже назвали в честь адмирала − адмирала Дэвида Битти. И видите, какая он сейчас "шишка"? Да, Дэвид? − профессор с улыбкой посмотрел на брата.

− Угу, − ответил полицейский, отправляя в рот очередную порцию пищи. − М-м-м... − простонал он, блаженно закатив здоровый глаз. − Ну и вкуснотища! А моя старая калоша даже яичницу нормально приготовить не может. И как тебе удаётся всегда получать всё самое лучшее?

Профессор довольно ухмыльнулся.

− Да обыкновенно. Я нашу Клариссу встретил в одном известном ресторане высокой кухни в Лондоне. А когда узнал, что она живёт неподалёку, попросту переманил её. Вот и всё. Ну, давайте продолжим насчёт имен... В честь кого, по вашему мнению, назвали Сэмюэла?

Сэма не было среди нас. Он редко обедал у профессора. Ему были абсолютно безразличны кулинарные изыски, так нравившиеся мистеру Бриджелу. Гораздо больше по душе Сэмюэлу были обыкновенные каши, которые у него отлично получались. Профессору всегда стоило больших усилий уговорить Сэма прийти на обед. А уж после возросшего внимания Клариссы Сэмюэл старался вообще не появляться в столовой, чтобы ненароком не столкнуться с навязчивой стряпухой.

− В честь Сэмюэла Клеменса [2]? − робко предположила Элизабет.

− Что-то вас сегодня, моя дорогая мисс Стоун, в литературные дебри так и тянет, − засмеялся профессор. − Опять не угадали. В честь полковника Сэмюэла Кольта.

− Это вам Сэм так сказал? − поинтересовалась девушка.

− Нет, естественно. Его отец, мистер Пикок. Он где-то услышал фразу о том, что Бог создал людей разными, а Сэмюэл Кольт сделал их равными. Выражение ему очень понравилось. Так вот, он считал, что его отпрыск, обладающий неимоверной силой с самого рождения, тоже сможет всех уравнять не хуже револьвера.

− Вы были знакомы с отцом Сэма? − удивилась Элизабет.

− Да, хотелось бы послушать, как Сэмюэл попал к тебе, − с интересом сказал Дэвид.

Ученый встал и нервно прошёлся по комнате. Затем снова погрузился в кресло и, заметно волнуясь, произнёс:

− Это очень скорбная история. Я стараюсь не вспоминать о ней, поэтому и не рассказывал раньше. Но раз вы так настаиваете... Эти события случились чуть больше тридцати пяти лет назад. Мать Сэмюэла работала на заводе по производству химических волокон. Однажды на предприятии из-за утечки газа произошёл мощнейший взрыв. Результат был просто ужасным. Впоследствии эту аварию признали одной из самых трагичных производственных катастроф за всю историю Объединённого Королевства. Наверняка вы о ней слышали.

− Во Фликсборо, что ли? − уточнил Дэвид. − Конечно, слышали. Я читал об этом в какой-то статье. Бабахнуло так, что пострадал не только завод, но и дома в окрестных городках...

− Да. Тогда погибли пятьдесят пять человек и семьдесят пять получили ранения... Так вот, смена матери Сэмюэла выпала как раз на этот злосчастный день. Её изуродованное тело обнаружили, разгребая завалы, лишь через неделю. Мистер Гейбл Пикок, отец Сэма, опознал жену только по родимому пятну. Смерть супруги настолько потрясла Гейбла, что он впал в глубокую депрессию, потребовавшую госпитализации. В то время я собирал материал для научной работы в клинике и взял его под свой патронаж. Сэмюэла, которому тогда было лет пять, приютила бабушка, мать мистера Пикока. Через полгода, когда в состоянии Гейбла наметился значительный прогресс, новое потрясение постигло их семью. Мать Гейбла, уже довольно пожилая женщина, страдавшая тяжёлой формой астмы, где-то инфицировалась штаммом золотистого стафилококка и буквально за месяц сгорела.

− Некротическая пневмония? − грустно поинтересовалась девушка.

− Угу, типичный случай, − кивнул учёный. − Психика у мистера Пикока тогда была ещё совсем неустойчива, и мы решили скрыть от него новость. Но вот напасть, всегда находится какой-нибудь умник, который вечно всё портит. Этот идиот посчитал нужным сообщить больному о смерти матери. Наутро мистера Пикока нашли повесившимся... Юный Сэмюэл остался совершенно один.

− Бедный ребёнок, − воскликнула Элизабет и утёрла непроизвольно выступившую слезу. − Но как же Сэм оказался у вас, профессор?

− Понимаете, моя дорогая, в тот момент я был потрясён испытаниями, выпавшими на долю этой семьи. Ну как тут не поверить во всяческие родовые проклятья? Я посчитал себя обязанным помочь беззащитному мальчонке. Сэмюэл и так с самого рождения немного отставал от сверстников в умственном развитии, а после этих драматических событий его состояние усугубилось. Ночные кошмары и приступы головной боли требовали постоянного медицинского наблюдения, вот я и взял мальчика под присмотр...

Профессор замолчал и, прикрыв глаза, погрузился в грустные воспоминания. На несколько минут в комнате воцарилась тишина.