Я откусила от палочки еще коричневой горечи и вздохнула. Все это было не по-настоящему, все это было пустыми отмазками перед своей совестью: просто думай о чем-то, Аска, и не думай, что ты натворила.
"А, собственно, что здесь такого? Хотела чистую файловую систему? Так вот она".
Из трущоб люди выбиваются в космос наемниками, матросами на мульти-классы, пушечным мясом, донорами — да кем угодно. Они вкалывают годами, чтобы накопить на самый хреновый сингл, чтобы купить членство в корпорации и начать наконец зарабатывать свои деньги. Их жалкие посудины сразу же берут на прицел пираты, рэкет, они копаются в самых захудалых системах, не высовывая носа, не мечтая о профсоюзах и в конце концов выясняют, что свобода в космосе — это такая же херня, как и свобода на планете. Только там тебя порежут на органы по плану, а здесь — по чистой случайности.
А вот я — я другое дело. Я вольный стрелок на быстром и мощном корабле, у меня есть грузовой трюм, я в курсе расценок и межсистемной политики, я знаю все о контрабанде и способах ее перехвата. Как там было? Лучший преступник — это сыщик, да?
Отформатировать цифровые подписи и метки корабля, приказать Кьеко слегка изменить дизайн — и я могу брать неплохие заказы. Я пожевала палочку, обнаружила во рту откушенный кусок обертки и выползла из серверного блока поплеваться.
— Кьеко, все. Заливай схемы рабочей жидкостью и больше так не делай.
— Принято, Аска.
Вторую палочку я залила кипятком и пошла в каюту.
— Потолок — прозрачность.
Это была старая система, где выжили только две планеты. М2045, даже имени этой звезде не дали — да и на что ему имя, этому красному гиганту? "Нигоки" висела у большого железистого планетоида, и звезда как раз всходила над его изъязвленным краем. Поставлю вспомогательное геологическое оборудование, решила я, изучая блестящий край планетоида. Буду перебиваться еще и ценной рудой — тоже нормальный хлеб, если знать, кому загнать и где что выгодно. Алый рассвет поначалу умиротворял, а понимание того, что даже прицельное сканирование не найдет мой фрегат рядом с фонящим куском железа, — вообще расслабляло.
Я отслужила Империи, заимела себе стартовый бонус — приличный такой бонус. О чем жалеть-то? У меня не осталось могил, к которым надо возвращаться, у меня нет друзей, да если разобраться так — то что у меня вообще было? Глоток горячей терпкости, тихое распоряжение чуть затенить неприятный алый свет — и можно копаться в себе дальше.
Одиночество — на Токио его было хоть отбавляй, в дальних рейдах — тоже. Или прикажете скучать по коллегам, которые хороши только тем, что у них есть столы, а на этих столах можно посидеть, болтая ногами? Да вот сейчас уже, допью кофесинт и сразу начну скучать.
Да, я там была винтиком. Хотя и очень ценным винтиком: меня смазывали, иногда мне делали подарки и поощряли, иногда меня ввинчивали до упора, так что я вся скрипела, но всегда был док, где заправляли и перезаряжали мой фрегат, была столовка, в которой меня кормили, и касса, где выдавали кредитку на месяц. Теперь придется проверять каждый порт, куда хочу зайти, сканировать купленную жратву: а вдруг туда намешали чего-нибудь? Придется ходить на встречи с агентами корп, держа руку на кобуре скорчера, и никогда не знаешь, где тебя прокинут, где твой куш достанется ушлым парням, а ты сама пойдешь на месяцок копать руду, чтобы накопить на сверхтопливо для рывка к хлебным местам.
Блестки звезд скрылись в красном свечении, и чем дольше я смотрела на безымянную М2045, тем яснее понимала, что зря я тут повисла, зря остановилась у этой звезды — моей первой звезды свободной жизни. Алый рассвет полыхал во весь потолок, поверхность планетоида потихоньку подергивалась дымкой испаряющихся газов, а я лежала на своей нескромной капитанской кровати и смотрела вверх. Я лежала и считала, сколько отделяет меня от вакуума. Внутренняя органика со свойствами кондиционирования — шестнадцать миллиметров, броня с изменяемым изотопным составом — еще двадцать, внешнее покрытие... Если считать с поглотителями — то выйдет тридцать два миллиметра. Итого до Великого Ничто чуть меньше семи сантиметров.
Я гладила теплую мягкую кожу "Нигоки", смотрела на ужасное умирающее светило, которое в своей агонии переживет и пятьсот поколений моих внуков. И мне было плохо — очень плохо один на один с вечностью.
Так странно, что "звездной болезнью" предки называли какой-то психический примитив.
— Кьеко.
— Да, Аска.
— Скажи: "Ты самая лучшая, Аска".
Пауза — она только в моем больном воображении: а вдруг тупая виртуалка откажется или рассмеется?
— Ты самая лучшая, Аска.
Я поморщилась и встала. Кофесинт остыл, на шее выступил противный холодный пот, но это все была фигня, потому что я не сопливый кадет, которого выкинули в первый самостоятельный рейд.
— Кьеко, запускай калибровку реактора.
Одной рукой я собрала волосы в хвост и изобразила какой-то варварский узел. В волосах обнаружились высохшие хлопья рабочей жидкости из сервера, в ушах — нудное перечисление текущих настроек калибровки.
"Хочу в душ, — решила я. — И вообще, что-то много ритуалов для простого начала новой жизни".
* * *
После душа ситуация прояснилась со всем, кроме реактора.
На радарах было пусто, чего и следовало ждать от дрянной системы в ничьем космосе. Я распорядилась обновить биокомпоненты обшивки, снять немного энергии со стелс-систем и вообще — тихо греться под алыми лучами. "Нигоки" проходила один тест за другим, я мило забивала себе голову этой ерундой и параллельно подумывала, куда бы податься в первую очередь, истратив минимум сверхтоплива.
По-хорошему, стоило бы сунуться в систему покрупнее, где проще затеряться в толпе. Да, там больше соглядатаев и агентов Империи, но после обновления обшивки "Нигоки" сразу не распознают. "Будешь парить себе голову — постареешь", — решила я.
В конце концов, я не из худших очень во многих вопросах. Всегда можно наняться к агентам нечеловеческих корпораций. Там любят и ценят тех, кто знает их языки и обычаи, так что премиальные за "знание среды" я отхвачу. Тут ведь как в казино: или ты делаешь маленькие ставки, рассчитывая на умеренный выигрыш, или крупно играешь по некой системе, надеясь, что фортуна сейчас засосет тебя с языком, и тогда тебе придется убегать и от требований обмыть победу, и от СБ заведения, и от ребят, которым позарез нужна твоя система, и жаркий поцелуй удачи тоже очень нужен. Мне по положению стоит поскромничать, но вот беда: в играх я умею многое, кроме одного — перебиваться мизерами.
— Калибровка завершена, подача пакетов оптимизирована на три сотых процента.
Три сотых — это около ста сорока наносекунд в реальном бою, где реактор почти выжигает свою камеру. Это... Как там по таблицам? Почти целая секунда для накопления заряда в "линейке", а целая секунда опережения — это ого какая дырень в противнике, любая пакость как минимум без щита останется, если это не СД. Ну а если это СД, то три сотых процента оптимизации хватит для быстрого-быстрого разворота и еще более быстрого прыжка к чертовой матери.
Я заухмылялась своему отражению на реакторной броне и закрыла кожух.
— Зафиксирован тормозной выхлоп выхода из прыжка.
Пффф... Это я накликала, или как?
Коридор рванул мне навстречу, и я, с чмоканьем пролетев сквозь переборки, успела в рубку до того как...
— Восемьсот километров, сингл-класс, тип — фрегат. Сканирующая сфера не зафиксирована.
— Векторы на панель, быстро!
Я отправила ложемент в положение для синхронизации, но вызывать копье не спешила: новоприбывшая машина летела прямиком на планетоид, но обходила его немного в стороне, а коль скоро сканирующую сферу она не запустила, нет смысла паниковать.
— "Линейку" к бою. Малое накопление заряда, прогрев реактора к ходу.
— Принято.
Усилить стелс — чуть-чуть, чтобы не было лишних колебаний. Убрать внутрь регенераторы корабельной плоти. И замереть, не дергаясь. Посмотрим, что за дичь.
Видеорадары сформировали картинку: пришелец выглядел странно и дико, едва ли это был человеческий корабль. Какой-то топоровидный форштевень, словно лезвие вогнули внутрь, вытянутый корпус, черти где у него рубка, зато двигатели — о-го-го, какие. Целых три несущих пилона, но выхлопом он наследил за собой слабо. Неприятно слабо.
Выводы мне не нравились.
Во-первых, стелс — пофигу чей, но это стелс. Во-вторых, по конструкции совсем не понять, что у засранца за щиты. Кьеко колебалась с оценкой их мощности, такое впечатление, что они пульсировали, и это совсем скверно: такие в Империи только-только начали ставить на гончие корабли Черного трибунала.
"Это за мной".
Пропустить? Воспользоваться ситуацией и уничтожить?
Хм. Если я пробью его "линейкой", то смогу получить доступ к генераторам пульсирующего щита. Двойная выгода: одним преследователем меньше на хвосте — и скромный такой стартовый капитал в виде как минимум полумиллиона кредитов.
— Кьеко, интерфейс синхронизации. Экстренное накопление заряда — все на "линейку"!
— Принято, Аска.
Боль — но замешанная на азарте. Кто кого? Наглый преследователь, полагающийся на радары, или я? Что ж, будет тем приятнее получить приз. Тело вдруг уменьшилось, стало несущественным — и я ощутила корабль. Фрегат медленно разворачивался, цепляясь за слабое магнитное поле планетоида, осторожно, плавно — так подгребают в воде, когда не хотят пены и шума.
Я сложила руки перед собой и вытянула их — в ответ расцвела прицельная панель "линейки". Вокруг мерцали звезды, было невыносимо тихо, и я неспешно поводила руками, наводя единственное оружие, которое требует маневра всем корпусом. Там, за гранью этого дикого сверхчеловеческого "я" летят наносекунды, корабль подергивается на сотые доли миллиметра, а в прицельной рамке все ярче разгорается звездочка.
Моя.
— Вектор выхода из прыжка.
"Что?!" Звезда замерла в рамке, а потом и вышла из нее, и тут же полыхнули пилоны двигателей странного фрегата. Он убегал — и причем не от меня.
— Внимание! Обнаружена сканирующая сфера радиусом...
Это я видела уже и сама.
Прямо передо мной в полутора мегаметрах полыхнуло, и звезды исчезли за силуэтом вернувшегося из изнанки корабля. Мне не надо было приближать картинку или слушать Кьеко, чтобы понять, что это.
СД — это сверхдредноут, вершина развития мульти-класса.
Еще не затормозив инерцию выхода, новый звездолет дал залп своим главным калибром, и планетоид вдруг стал распухать, покрываясь змеистыми трещинами. Я еще тупила — "С одного выстрела? Сколько килограмм он высадил?!" — а тело уже выровняло корабль, тело бросило энергию на кормовые щиты, и "Нигоки" рывком ушла в сторону, избегая столкновения с огромными кусками железа.
— Цель опознана. Мульти-класс, тип — сверхдредноут...
"Спасибо, дурище!" — сцепив зубы, я лупила по несуществующим клавишам, мир вдруг стал таким насыщенным и таким опасным, космос наполнился, здесь стало слишком тесно, и...
— Идентификаторы соответствуют судну "Тень".
Я, кажется, дернулась и чуть не подпустила слишком близко глыбу железа.
""Тень"?! Что здесь делает "Тень"?!" В уголке восприятия вертелась трехмерная проекция этого чудо-оружия Первого Гражданина, личный корабль Его Тени — и вот уж совсем не страшно умирать, потому что эта штука убивает быстро, убивает целыми планетами, а когда при ТН214 он сбил с орбиты газовый гигант... Короче, звезду ТН214 пришлось спешно убирать с карт.
Уклониться. Нырнуть — и сразу в петлю: слишком быстр вот этот осколок того, что недавно было мирной грудой железа, с которой так красиво испарялся замерзший газ.
"И, это, Аска... Давай решим, что вопрос: "Какого черта?!" — пока что лишний, окей?"
Как хорошо, что я легко нахожу общий язык с собой.
И видала я вашу легкую смерть, господин Его Тень.
"Нигоки" шла уверенно, пока ни в один осколок я не врезалась, зато форсированный выхлоп двигателей не остался незамеченным, и в тишине — надо мной, подо мной, вокруг меня — заполыхали вспышки. Тут дело такое: или спринтер, или человек-невидимка.
Выноси, Красная!
Я шла трехмерным зигзагом, меняя скорость, скрипя зубами от боли, стряхивая прицельные метки. Мне бы продержаться еще минуту — и я прыгну, ну ни в жизнь не подойдут ко мне дроны раньше, чем за минуту, а больше и не надо. Мне бы только эти внезапные астероиды покинуть, а там и в изнанку можно. Там все можно.
— Вектор неопознанного фрегата на траектории!
"Вижу, дура!"
И не ответить — зубы как слиплись, а этот гончий перерезает мне дорогу, выводит прямо на длинную трассу выстрелов. Фрегат тоже вихляет, пытаясь не попасть под огонь своих, и я так хочу ему влепить от души, что аж колет в груди, но...
Вспышка. Щиты гончего на мгновение окрасились вишневым, потом еще раз и еще — сверхдредноут бил его бортовым калибром, тяжелыми лазерами, и я ничего уже не понимала, а потом мне в бок вогнали длинную зазубренную иглу — и мне стало не до фрегата и косых канониров "Тени".
— Прямое попадание в двигатель. Мощность...
У меня отнимались ноги. Я гребла, я билась между обломками, но все впустую, потому что скорость и маневренность упали ниже предсказуемых уровней.
"Как же так?"
Еще одна игла — в звенящее от боли бедро, а потом — как долотом — в висок.
Я лежала в ложе, рядом пенилась зарастающая стена, а по моему распятию текла разбрызганная рабочая жидкость. "Серверная... Кьеко!" Рубку оплавило чуть впереди от моего ложа, и теперь на месте кварцевых мозгов виртуального интеллекта дымила куча желе. Там набухали и застывали пузыри, там что-то пыхтело, там гасла невещественная жизнь, а я лежала, ушибленная выходом из заплыва, один на один на один с подбитым фрегатом, и могла думать только вот это:
"Как же так?"
— Хы-у-ып. Рекомен-дую покинуть корабль. Функциоунировва... Прекращено.
И все. Что-то хлюпнуло, корабль задрожал, и где-то в мозгах сверхновой звездой полыхнула ослепительная боль, ведь попадание не просто под ноль снесло щиты, оно не только нашло меня. Оно уничтожило сразу всю личность моего корабля.
И оно убивало меня.
Это как если дать человеку яркое сновидение, а потом убить его ударом молотка по голове. Вот те жалкие секунды, пока он будет, умирая, просыпаться — это и есть экстренная рассинхронизация при гибели корабля.
Свет гас, занавес быстро опускался, зажгись тревожные лампы, а я шла по коридору, где больше не было силовых переборок — с чего им быть без реактора? Я шла, держась за стремительно холодеющую стену, потом что-то ударило в борт, и меня бросило на пол. Потом было что-то еще, и очнулась я в спасательном боте.
Мой стартовый бонус.
Мой корабль.
"Кьеко, скажи: "Ты самая лучшая, Аска"".
С коротким лязгом я выстрелила себя из того, что считала своим смыслом жизни. Плеснула диафрагма иллюминатора, и стало видно кульминацию — надо, Аска, смотри. Можно жить и когда твою суть перетирают астероиды, когда вокруг все реже лопаются перегретые лазерами осколки, когда в тишине тебе так больно, что и не передать. Хочется, чтобы скрежетал металл, чавкала органика, чтобы корабль умирал с натужным скрипом, чтобы комкался, как бумажка — хотя бумажка и та хоть шуршит. Шуршит — значит, протестует.
