Пыль дорог и стали звон

— Ах да... Я, кажется, задремал... — сухими губами пробормотал наёмник.

— Ты проспал весь день. Похоже, чтение — слишком утомительное занятие для наёмников. Надеюсь, ты набрался сил — они тебе понадобятся. Вот, — Священник протянул воды в ковше. — Тебе стоит умыться перед уходом.

Наёмник зачерпнул руками немного воды и выплеснул её на лицо. Слегка освободившись от липких пут сна, он встал и потянулся. Ночную темноту в храме нарушало только тусклое сияние свечей. Силясь разглядеть путь во мраке, Таринор двинулся к выходу. Наёмник одной ногой был на улице, когда вспомнил об одной важной вещи, а именно о шлеме, всученном ему в "Белом дубе". Он снял с плеча сумку, развязал её и, нащупав холодную полированную поверхность, вынул чёрный шлем. На нём не было ни царапины, хотя он целый день пролежал в компании охотничьего ножа, капкана и квадратной монеты из какой-то дальней страны, что наёмник хранил на память.

— Отец Дормий, можете взглянуть на одну вещицу?

— Тебя что-то беспокоит, сын мой? — Священник торопливо подошел.

— Просто хотел узнать, видели ли вы что-нибудь подобное? Тут ещё написано что-то, не разобрать. — Сказал Таринор, протягивая шлем.

Получив предмет, священник подошел к стоявшей неподалёку подставке со свечой и принялся осматривать его. Заглянув внутрь шлема, Отец Дормий заметно оживился, поднёс вещь ближе к свече и, видимо, попытался прочитать её. После минутного исследования загадочных письмён он со вздохом вернул шлем Таринору.

— Я могу с уверенностью сказать, что эта вещь сделана не в наших краях, материал явно не наш, не людской даже. Письмена мне прочесть не удалось. Похоже на эльфийский, а я в нём не силён.

— Эх... Ну что ж, спасибо и на этом, Отец Дормий. — Вздохнул наёмник. — Если чего хочешь пожелать напоследок, то пожелай, чтобы мы встретились снова.

— Я буду молиться за тебя, Таринор. И да не оставит тебя Холар!

Отворив скрипучую дверь, наёмник оказался на ночной деревенской улице, освещённой лишь белым ликом луны. Стояла тихая безветренная ночь. Казалось, само время заснуло и остановилось. Ночное беззвучие нарушали лишь невидимые сверчки, оглашавшие округу негромким металлическим стрекотанием. Деревня, казавшаяся мрачной и угрюмой утром, теперь приобрела мистическую атмосферу таинственности и сказочности. Свежий прохладный воздух наполнил лёгкие Таринора, изрядно освежив его после сна. С выражением умиротворения, наёмник отправился на поиски дома Мирениуса, старательно обходя многочисленные лужи. После недолгого блуждания между избушек наёмник увидел искомый дом. Деревню окружал довольно корявый деревянный частокол, который, хотя был довольно хлипким, в темноте казался неприступной черной стеной. Вплотную к частоколу, словно облокотившись на эту стену, стоял неказистый домик с покосившейся деревянной крышей, из которой торчала труба. Несмотря на темноту, был заметен валящий из трубы дым, а через заколоченные окна пробивался свет. Наёмник подошел поближе и припал ухом к двери. Изнутри доносились голоса и смех.

Таринор вытащил меч из ножен. Сделав глубокий вдох, Таринор решил вышибить дверь, но, с удивлением заметив, что она не заперта, подумал, что лучше будет открыть её крепким пинком и застать врасплох тех, кто там засел. Кем бы они ни были.

Молодецки размахнувшись ногой, наёмник довольно сильно и громко пнул дверь и влетел в дом. Первое, что он почувствовал — это запах. Сера и спирт. Через мгновение наёмник заметил причину запаха. Среди хаоса поломанных склянок, бочек и обломков книжного шкафа посреди комнаты прямо перед камином находился покосившийся деревянный стол. Вокруг него стояли два деревянных табурета, на которых восседали двое непонятных существ. Того мига, что наёмник находился в доме ему хватило, чтобы разглядеть их довольно своеобразный облик. Голову первого украшала пара длинных рогов и длиннющий нос. На морде второго, весьма упитанного, красовался мясистый пятачок, наподобие свиного, а из макушки торчали короткие кривые рожки. При этом у обоих имелись маленькие крылышки и мохнатые ножки со свиными копытцами. Таринор моментально вспомнил картинку из трактата. Черти. Мда. Та ещё деревенька, этот "Вороний холм", пронеслось в голове наёмника.

Черти же в свою очередь удивлённо глядели на Таринора. Они не выглядели испуганными, но их взгляд выражал удивление и явный интерес к нежданному гостю. Несколько секунд тишину нарушало лишь потрескивание огня в камине, а потом один из них заговорил.

— Чего угодно? — острожно спросил длинноносый.

— Я... — Таринор чуть было не ответил, что пришёл изгонять их, но вовремя взял себя в руки, представив дальнейший ход событий в случае подобного ответа. Тут заговорил чёрт с пятачком.

— Ты, ты. Только не говори, что пришёл нас изгонять! Давеча вон приходил один... Убежал в ожогах, что свинья на вертеле! — черти дружно усмехнулись. — А ты вроде на него не похож, не буянишь, не кричишь. Садись-ка к нам, только железяки свои спрячь, порежешься. — Толстяк скривился в ехидной ухмылке.

— А откуда мне знать, что вы не поступите со мной так же? — спросил наёмник, осторожно подходя к столу.

— Брось! Мы же его не просто так. Он как ввалился, сразу начал руками махать да водой плескаться, вот мы его и пугнули. А ты, как я вижу, мужик умный, руками понапрасну не машешь. Не знаешь, куда сесть? Так это мы мигом.

Из груды хлама у стены вылетела пара бочонков. Один приземлился между толстым и носатым, а второй отправился в камин, заставив огонь разгореться с новой силой. Не иначе, бочонок из под вина, подумал Таринор, присаживаясь. Внезапно он вспомнил о начатой бутылке "Черного леса" в сумке.

— Не желаете, учтиво спросил наёмник, ставя на стол на три четверти полную бутыль.

— Отчего же? Еще как желаем! — Хрипло взвизгнул чёрт с пятачком. Моментально схватив бутыль, он принялся хлебать содержимое так, словно не пил целую вечность. Опустошив её наполовину, он получил увесистый подзатыльник от носатого и поперхнулся.

— Ты чего? — Изумлённо воскликнул чёрт, потирая затылок.

— Гурх, ты свинья. — Констатировал длинноносый. — Мог бы проявить хоть каплю сдержанности, у нас тут всё-таки гость.

— И что с того? — перебил Гурх. — В горле сухо, как в пустыне. Да я с тех пор, как меня призывал тот маг пару лет назад, капли в рот не брал. Золотой был человек! — мечтательно протянул чёрт. — Мы с ним пили, по душам разговаривали. Не то что ты! Гад ты самый распоследний, вот.

Гурх снова потянулся было к бутылке, но носатый ловко пнул трёхногий табурет табурет, отчего тот повалился на пол вместе с сидящим на нём толстым чёртом.

— Гад ты, Меф. Гад и подлец. Чтоб тебе чучелом на стене висеть! — Буркнул Гурх, поднимая табурет и себя с пола. — И он ещё называет меня свиньёй. Если я свинья, то ты — козёл! Тебе было скучно? Вот увидишь, скоро нас отсюда выдворят и тогда тебе станет очень весело...

— Не думал, что мы кому-то мешаем. Вот скажи мне, человек, зачем нас хотят прогнать? — Меф обратился к наёмнику. — Неужто мы занимаем так много места? Так здесь всё равно никого, дом заброшен, это очевидно...

— Ага! А бывший хозяин был или алхимиком или пьяницей! Впрочем, одно другому не мешает, тем более, что он оставил после себя столько бочонков из под вина! Жаль, что пустых, зато горят хорошо.

Таринору стало жарко. Рубаха противно прилипала к телу, вдобавок едкий дым, не полностью уходивший через явно давно не чищеный дымоход, образовывал сизую дымку внутри дома, режущую глаза. Меф и Гурх, похоже, этих неудобств не испытывали или просто не замечали, обмениваясь ругательствами. Чтобы хоть как-то охладиться, наёмник скинул дорожный плащ, чтобы подложить под себя. Таринор решил встряхнуть изрядно пыльную накидку, подняв облако пыли и выронив что-то из кармана. Когда пыль рассеялась, он увидел, что именно выпало: колода карт, перевязанная тесьмой.

— Ишь ты! — Воскликнул Гурх, хрюкнув. — Свой человек! Выпивкой угостил, так ещё и карты принёс! Сыграешь с нами партейку? Или парочку?

— Не дави на нашего гостя, быть может, он совсем не любит карточных игр и носит их с собой просто так. — Зевнул Меф.

— Что за чушь! Чего ради таскать с собой карты, если в них не играешь! На что ноги, если ими не ходишь? Или голова, если в ней нет мозгов? — Гурх искоса глянул на тощего. Тот сделал вид, что не заметил.

— Отчего же не сыграть? — Улыбнулся Таринор. Это поможет выиграть время, придумать что-нибудь, что поможет ему выполнить поручение. И отвлечёт от едкого дыма, неохотно выходившего через забитые окна. — Первую партию раздам я. Козырь — пики.

Глава 3

Утро нового дня озарило мягким светом восточное крыло Академии, где в самой просторной из комнат мирно посапывал декан факультета огня Маркус Аронтил, лежа на своей мягкой кровати. Солнечные лучи, осветившие комнату через мутное окно, упали прямо на его худое лицо, отчего маг, проворчав что-то сквозь сон, и поморщив длинный нос, повернулся на другой бок. Но сохранить сон при этом ему не удалось: какая-то муха, видимо тоже разбуженная утренним светом, начала биться в окно, неистово жужжа при этом. Маркус, повернулся к окну и открыл глаза. Увидев надоедливое насекомое, он поднял руку, и промямлил что-то под нос. В этот момент из его указательного пальца вырвалась тонкая струйка огня и обожгла стекло возле насекомого, отчего оно, покружив немного, начало биться с удвоенной силой. Маг мысленно ругнулся и повторил действие. На этот раз пламя испепелило муху на месте, оставив на оконном стекле лишь закопченный силуэт. Маг расплылся в глупой улыбке и снова отвернулся к стене с надеждой поспать еще, но в этот момент раздался громкий стук в дверь. Маркус сначала мысленно послал визитёра куда подальше, но стук становился всё громче и настойчивей, так что маг, хрипло проговорив "сейчас, минуту" встал с постели и, накинув халат, открыл дверь. Заспанными глазами он оглядел нарушившего его сладкий сон.

На пороге комнаты стоял плотного телосложения человек, в тонкой сиреневой маговской накидке из простой ткани, не чета дорогой шелковой мантии Маркуса, синих штанах и коричневых туфлях. Раскрасневшееся лицо его полное с мясистым носом выражало волнение. Под довольно большими покрасневшими глазами человека красовались мешки. Он тяжело дышал, видно быстро поднимался по лестнице.

— Альберт... Что случилось? — Зевая, спросил Маркус, узнав в человеке своего камердинера.

— Господин, Архимаг Вингевельд... Вызывает... Срочно... — Задыхаясь ответил Альберт.

— А он не объяснил в чём дело?

— Нет... Только сказал: "Вызови Маркуса, срочно!"... Громко так...

— Скажи, что сейчас явлюсь. — Сказал маг и прибавил — И ещё, Альберт, я даю тебе выходной. Отдохни, а то на тебя смотреть больно: растрёпан, глаза ввалились, лицо осунулось...

— Спасибо, господин... Вы очень добры. Сейчас только сообщу Архимагу и...

— Впрочем, в этом нет нужды. Ему не придётся долго ждать меня. Иди домой, Альберт.

Попрощавшись с Маркусом радостный камердинер понёсся прочь, то и дело запинаясь о полы накидки. Маг улыбнулся. Эх, кто бы мне такой выходной устроил! — подумал он, приступая к сборам. Вынув из шкафа красную парадную мантию, Маркус лёгким движением скинул халат и облачился в дорогое бархатное одеяние, обшитое золотом и янтарного цвета шелком. Далее маг стал искать расчёску, но, не обнаружив в комнате ничего похожего на неё, решил обратиться настенным зеркалом. Возможно, с волосами и не придётся ничего делать. Его собственное отражение глядело на него, устало опустив брови. Круги под зелёными глазами, казалось, становились больше с каждым годом. Маг был уже далеко не молод и гордился своей ещё не тронутой сединой светло-русой шевелюрой до плеч, которую он обычно зачёсывал назад. Но сейчас взгляд заметил что-то непривычное. Маг пригляделся и ужаснулся. Седой волос торчал из макушки. Маркус выдернул его резким движением и брезгливо выбросил. Тщательно осмотрев голову, он не обнаружил подобных сюрпризов и со вздохом пригладил причёску рукой. Четвёртый седой волос с начала месяца, с грустью подумал маг.

Наконец, надев свои старые парадные сапоги, он покинул комнату и направился к пункту назначения, а именно к центральной башне Академии, где в просторном и светлом кабинете жил и работал Архимаг Вингевельд, маг воздуха и воды, руководивший Академией вот уже почти пятнадцать лет. Вингевельд был фигурой таинственной, вызывающей уважение у всех жителей Вальморы, так или иначе связанных с Академией.

Идя по длинному коридору, Маркус размышлял над причиной его вызова. Быть может, меня хотят вознаградить за годы работы с этими оболтусами и предоставить более просторное жильё, а то в этой комнатушке и развернуться то негде! Ещё шкаф бы новый мне не помешал. И сапоги! Да, неплохо бы. Маг пустился в пространные размышления о том, чего ему не хватает для полного счастья. Список необходимых вещей начинался с вышеупомянутых сапог. Непременно красного, хотя можно и чёрного цвета, а заканчивался отдельной башней с чердаком и подвалом и освобождением от работы хотя бы на месяц. "Может, хоть высплюсь чуток..." зевая, подумал Маркус, проходя мимо настенной картины, изображавшей архимага Элиморуса, известного алхимика, погибшего от собственного изобретения, эликсира сна. Постоянно мучимый бессонницей маг создал сильное снотворное, но, выпив его, уснул навеки. Только бы не очередной разнос, пронеслось в голове мага, когда он увидел портрет Йоруса Дикого, архимага, известного своим вспыльчивым нравом, выпученными глазами глядевшего с холста.

Наконец, пройдя длинный коридор, Маркус остановился перед дверью, на которой красовалась золотая табличка с выгравированной надписью: "Глава Академии Вальморы, магистр воды и воздуха, маг одиннадцатой ступени, Архимаг Вингевельд". Аронтил не раз и не два вот так стоял перед этой дверью, глядя на золотую гравировку. Так повелось, что маг-приверженец определённой стихии приобретает черты характера связанные с ней. Так маги огня являются самыми неспокойными и активными, если не сказать большего. Посему студенты огня являются головной болью Академии в целом и декана Огня в частности. Отвечать за их "шалости" (вроде локальных пожаров и несанкционированных магических дуэлей) приходилось, естественно, Маркусу. Вот и теперь, находясь перед злополучной дверью, Аронтил слышал биение своего сердца и вытирал потные ладони о мантию. Наконец, минуту простояв в нерешительности, маг трижды постучался. Ответа не последовало. Тогда Маркус приоткрыл дверь и, просунув голову в проём, окинул взглядом помещение. Стены просторной светлой комнаты покрывали старинные картины и портреты великих архимагов прошлого, а через большое окно в помещение проникал яркий утренний свет. В центре стоял красивый письменный стол на украшенных затейливым орнаментом ножках. На нём покоилась аккуратная стопка бумаги и чернильница с лежащим рядом пером. Кресло в мягкой обивке, находившееся подле стола было пусто. В комнате не было ни души, и лишь камин слабо потрескивал холодным магическим огнём. Недолго подумав, Маркус решил дождаться Архимага в его кабинете. "Если он вызвал меня, то должен скоро появиться" — думал Маркус, садясь в гостевое кресло у окна. Уже через минуту сидения на одном месте декан Огня заскучал и стал разглядывать шкаф слева от двери, ранее им не замеченный. За стеклянными дверцами лежали книги: старинные фолианты, бестиарии, рецепты... Авторов многих из них уже давно нет в живых, но их знания до сих пор хранятся на ветхих страницах. Маркус тоже хотел когда-нибудь написать книгу. Ему было не особо важно содержание, количество страниц или качество бумаги: для него имел значения сам факт, что после его ухода о нём будут помнить. Взять хотя бы эти картины — Маркус охватил взглядом портреты на стенах — Половина студентов даже не знают, кто изображён на них, потому, что им лень прочитать надпись под рамкой. А книга — дело другое. Ежели её кто решит прочитать, а маг надеялся, что таких будет немало, то обязательно посмотрит, кто автор и помянет добрым словом. Или недобрым. Главное — помянет! И Маркус ярко представил себе переплёт книги "Ошибки при использовании огненной магии" или "Маркус Аронтил. Собрание сочинений".