Глава 2

— Как же быть с вашими обязательствами, Андрей Владимирович? Ваша работа не закончена. И временные перебои со связью — это еще не причина для экстренной эвакуации экспедиции.

— Вы, наверное, невнимательно слушали, Станислав Наумович. Связь — только одна из причин, причем далеко не самая главная. А главная — то, что в данный момент по причине совокупности факторов, жизни и здоровью этих людей начала грозить реальная опасность. Продуктов осталось максимум на неделю. Если начать охотиться, то дней на десять-двенадцать. Оборудование исчезло. Его просто нет. Можете сходить на площадки и поискать сами. Нет и площадок. Исчезли даже пробуренные шурфы.

— Андрей Владимирович! — Голос Михайленко зазвучал более резко. — у меня есть задача: получить данные геологических исследований этого района. И я намерен эту задачу довести до конца.

— И как же вы собираетесь это сделать? — Андрей начал закипать. — Вы ведь не полный идиот, и понимаете, что без оборудования и достаточного запаса продуктов ваша задача невыполнима. Вам, как я понимаю, важно отчитаться перед начальством за выполненное задание и получить соответствующее вознаграждение. Пропала винтовка — ах, какое горе! Не сомневаюсь, что вы легко сможете купить минимум три таких же. А мне важно, чтобы без малого два десятка человек вернулись домой живыми и здоровыми. Вы вообще представляете себе, что произошло? Изменилась геология участков, работу, фактически, нужно начинать с нуля. Все наработанные материалы можно смело использовать в сортире. Сезон фактически закончился, через неделю пойдут дожди, еще месяца через полтора начнутся морозы. Студенты и школьники должны вернуться к учебе, остальные — на работу. Мне чхать на деньги, на вашу винтовку и на вашу репутацию в глазах вашего начальства. Если завтра утром, край — к обеду связь не восстановится, мы начинаем сборы, и послезавтра утром выходим к Ангаре.

— Господин Бородулин.

Тон представителя заказчика сделался сух и официален.

— Я не могу позволить вам и вашим людям уйти, не завершив работу. Не сомневайтесь, у меня найдутся способы заставить вас выполнить взятые на себя обязательства.

Андрею внезапно стало смешно. Настолько, что он не смог удержаться и начал самым натуральным образом ржать. До слез, почти что до колик. Михайленко сперва смотрел на этот цирк с недоумением, потом нахмурился.

— Объяснитесь, Андрей Владимирович, что это значит.

— Ох, Станислав Наумович, я вполне могу понять ваше служебное рвение. Но поймите же, наконец, это тайга. Вы сегодня прогулялись в лес и тихо их кустов пристрелили трех человек. И почему вы не думаете, что так же тихо из кустов пуля не может прилететь в вашу красивую голову? Я готов списать ваши слова на отвратительное самочувствие, на страх перед начальством и расстройство по поводу вашей винтовки. Но даже если вы под дулом вашего пистолета заставите людей что-то делать, не факт, что вы получите желаемый результат. Вы можете гарантировать, что завтра или послезавтра восстановится связь, сюда прилетит вертолет, привезет продукты, оборудование, а потом заберет людей? Я уверен, что нет. А в таком разе идите к черту со своей платиной! И помните: если вы попытаетесь причинить вред хоть одному человеку из экспедиции, вы никогда не вернетесь в свой коттедж. Не сомневайтесь, у меня найдутся способы выполнить свое обещание. А теперь мне нужно идти, у меня есть неотложные дела.

Андрей повернулся и пошел прочь.

— Господин Бородулин, вы пожалеете об этом своем решении, — услышал он за спиной, но ему было все равно.

Утром связь не появилась. Впрочем, Бородулин ожидал этого. Михайленко не показывался на глаза, и это было даже хорошо: видеть его, а, тем более, общаться с ним абсолютно не хотелось. Учет и контроль не занял много времени. Как и предполагалось, продуктов — муки, круп, жиров, консервов, сахара и прочего — на неполную неделю. Конечно, охота даст мясо. Грибы сейчас в изобилии, места нехоженые, набрать можно сколько угодно. Да и рыба в Татарке водится в изобилии. В общем, для выхода к Ангаре харчей хватит. Ревизия оружия подтвердила то, что и без того было известно: восемь стволов, из них два пулевых, остальные — дробовики. Патронов всех калибров, помимо сорока казенных 410-х, оставалось на круг около двух сотен. Неделю охотиться вполне хватит.

Ночь прошла спокойно, хотя опасения, конечно, были. Вечером, перед отбоем, Бородулин предупредил "старичков" об угрозах Михайленко. Его порадовало, как восприняли люди эти новости — спокойно, деловито. Мелинг даже предложил, потирая щеку внушительных размеров кулаком:

— А, может, этого представителя слегка стукнуть?

Андрею даже пришлось пришлось пригасить энтузиазм:

— Это только в крайнем случае. Насколько я могу судить, он товарищ шустрый, скорее всего, спецназ. Я видел, как он стреляет. Так что не лезьте на рожон, но будьте настороже.

В целом все было хорошо. То есть, конечно, плохо в плане работы, но все же вполне поправимо в плане выхода к цивилизации. Если еще с погодой повезет, будет вообще замечательно. А битва с заказчиками состоится по возвращении.

Потихоньку время подошло к обеду. Еще одна попытка связи ожидаемо провалилась. А батарей, как сказал Ковальчук, хватит еще на один-два раза. Один раз, понятно, будет утром, перед выходом. И еще раз — в качестве последнего шанса, хотя Бородулин был уже убежден, что связи не будет ни завтра, ни через неделю.

После обеда Андрей рассказал студентам о ситуации, объявил о решении — выходить пешим порядком к Ангаре. Волнений и ажиотажа не случилось, все восприняли сообщение спокойно. Идти — так идти. Распределили груз, что кому нести, уложили все, что можно было уложить заранее. Часть вещей пришлось оставить. Их сложили в аккуратный штабель и хорошенько укутали брезентом. Стрелков среди студентов и, тем более, школьников, не нашлось, поэтому "свободные" стволы просто распределили для переноски.

Перед ужином, к удивлению и неудовольствию Андрея, появился Михайленко. Он подошел с несколько сконфуженным видом и рассыпался в извинениях.

— Андрей Владимирович, я прошу извинить меня за излишнюю резкость во вчерашнем разговоре. Я побывал на местах, где должны быть площадки и действительно не обнаружил ни оборудования, ни следов проведенных работ. А поскольку связь так и не восстановилась, я склонен согласиться с вашими предположениями о глобальном характере произошедших изменений. Мне бы не хотелось, чтобы наш столь острый обмен мнениями вызвал неприязнь между нами. Я еще раз проанализировал имеющиеся у нас факты и пришел к выводу, что ваше решение об аварийном выходе было совершенно верным. Более того, я готов защищать это решение перед своим и вашим начальством. Я бы хотел сопроводить вашу группу до ближайшего населенного пункта, чтобы убедиться, что все пройдет наилучшим образом..

"Ишь плетет, гад!" — подумал Бородулин, но вслух сказал совершенно иное:

— Я рад, Станислав Наумович, что вы присоединитесь к нам на пути к Ангаре. Правда, вам придется наравне со всеми нести некоторое количество общего снаряжения или продуктов. И, конечно, нам пригодится еще один опытный стрелок.

"Заместитель" иного будто бы и не ожидал. Он выдал еще несколько гладких, прилизанных фраз и протянул руку. Андрей, внутренне поморщившись, пожал ее, но решил для себя посматривать за Михайленко. Кто знает, что еще выкинет этот весьма подозрительный тип...

К отбою все было готово. Что можно уложить — уложено, что нужно приготовить — приготовлено. Бородулин самым волюнтаристическим образом отменил посиделки у костра и отправил народ в палатки — к утру всем нужно хорошо выспаться. Оставалось только одно дело. Он подошел к старому Юре, по обыкновению сидевшему поодаль с неизменной трубкой в зубах.

— Юра, завтра утром мы уходим к Ангаре.

— Все куда-то уходят. Одни — туда, другие — сюда.

— А ты что собираешься делать дальше?

— Домой пойду, однако.

— А ты сможешь найти? Ведь лес изменился.

— Направление знаю, найду.

— Мы вот тоже знали направление на наши площадки. А на том месте ничего не нашли.

Юра глубоко затянулся и, запрокинув голову, выпустил в небо облако дыма.

— Ты, Андрей Владимирович, не ходи кругами, говори прямо.

— Не нравится мне, Юра, этот чужой лес. Есть у меня чувство, что это не просто лес вокруг поменялся, но и вся земля вокруг изменилась. Я даже допускаю, что и Ангару нам не найти на старом месте, хотя будем идти прямо по компасу, туда, где она всегда была.

Старый якут молчал, слушал, курил.

— Ты, Юра, лес понимаешь, видеть его умеешь, чувствуешь. Пойдем с нами до Ангары, с тобой мы быстрее дойдем, да и легче нам будет. А еще не хочется мне, чтобы ты один тут остался. Те люди, которых ты видел... Заместитель мой к ним ходил, троих убил, но еще двое остались. Могут захотеть отомстить. Утром нас не найдут, обозлятся, на тебе отыграются.

— Да они и так про вас все знают. Постоянно караулят. Один и сейчас тут наблюдает. Вон под той елкой лежит, — Юра кивнул в сторону стоящей поодаль огромной ели. — Вы уйдете, они следом пойдут, до самой Ангары за вами идти будут.

Бородулин какое-то время переваривал сказанное.

— Ну что ж, пусть идут. Запретить я им все равно не могу, — сказал он наконец. — А ты? Ты пойдешь с нами? Или останешься?

Юра долго молчал, попыхивал трубочкой, глядел то на небо, то под ноги, то вовсе прикрывал глаза. Андрей терпеливо ждал. Наконец, проводник докурил, неторопливо выбил трубку о чурку, на которой сидел и повернулся к собеседнику.

— Не знаю, еще думать буду. Утром скажу.

Утро было хмурым и сумрачным. Хотя для начала сентября это неудивительно, Бородулин получил дополнительный повод для беспокойства: ему совершенно не улыбалось тащиться по напитывающимся с каждым днем болотам под осенними проливными дождями. Пока дежурные после завтрака мыли посуду, а прочие сворачивали палатки и допаковывали рюкзаки, он подошел к проводнику.

— Что решил, Юра?

— Я долго думал, — ответил тот. — Как ни сделай, все выходит плохо. Я решил, если мне по-всякому плохо, то пусть хоть вам будет хорошо. Я пойду с вами.

— Спасибо, Юра. Я постараюсь тебя отблагодарить.

На душе у Андрея стало чуть полегче.

Через полчаса лагерь был снят, и цепочка нагруженных людей потянулась на юг. Впереди Старый Юра, затем Мелинг, следом все остальные. Сам Бородулин шел замыкающим. Уже уходя с поляны, он обернулся, и ему почудилось, что нижние ветки той самой ели, на которую указывал якут, шевельнулись, приподнялись, и под ними мелькнуло человеческое лицо. В следующую секунду и ель, и поляна скрылись из виду, но Андрей еще долго гадал: то ли действительно видел человека, то ли ему почудилось.

Шли довольно ходко. Примерно, километра четыре в час. Через каждые два часа делали привал. Напрягало только то, что вместо обещанных Мелингом высохших болот под ногами исправно чавкало. В обед развели костер, вскипятили чай, с чаем погрызли сухари и двинулись дальше. Часа за два до сумерек остановились на ночь. После ужина молодежь даже не пыталась сидеть у костра. Все намаялись, устали и сразу разбрелись по палаткам. Только дежурные уныло бренчали посудой в ближайшем ручье.

Андрей присел рядом с проводником.

— Скажи, Юра, насколько сильно изменился лес?

— Как тебе сказать, он, вроде, и не изменился, но стал другим. Нет знакомых мест, исчезли все приметы. А так — просто незнакомый лес, в который зашел впервые.

— А что-нибудь особенное не заметил?

— Что ты хочешь особенного? Нет ничего такого. Зверя разного много, следы крупные. Хозяин здесь недавно был, на деревьях метки оставил. Большой хозяин, старый. Есть еще одни следы. Большая кошка ходит. Очень большая.

— Тигр? Вроде, здесь они не должны водиться.

— Нет, не тигр. Пожалуй, она покрупнее тигра. Ну да ты не бойся, вас тут много, шумные все, зверь не нападет. Найдет добычу полегче.

— А те люди, которые за нами следили? Они тоже здесь?

— Конечно. Прячутся хорошо, не видно их. Но запах от них сильный, и слышно порой. Они мятные леденцы жуют. Тут они, где-то рядом. Вот их-то кошка, может, и съест.

— Спасибо, Юра.

— Спасибо скажешь, когда к Ангаре выйдем. Погода-то портится.

Это Андрей и сам видел. Две недели, пока шла работа, было ясно, только легкие облачка проплывали по небу. Все изрядно загорели. Загорели бы и еще больше, если бы не мошка. А сейчас дело шло к дождям. Он уже начал ругать себя — могли бы выйти на день раньше, у них был бы целый день сухого пути. А брести под непрерывным дождем по хлюпающему кочкарнику — удовольствие ниже среднего. Ну да что теперь сожалеть — все уже сделано. Еще и Зимин подкинул информации к размышлениям: на одном из привалов показал какой-то мох. По словам биолога, он характерен для значительно более северных широт, а в их районе встречаться не должен. Это что же, еще и климатические зоны сместились? Да нет, чушь. Да и мох за три дня не вырастет. Разве что... Да нет, это уже полный маразм. Кусок леса со всем, что на нем находится, закинуть куда бы то ни было — это уже даже не фантастика, а совершенно ненаучная сказка. Ладно, будет день — будет пища. В том числе и для ума.

Андрей проснулся от какого-то монотонного звука. Секунду спустя он уже понял: это капли дождя барабанят по туго натянутому тенту палатки. Началось все-таки. Не успели. Несколько последних дней погода была неустойчивой: то выглянет солнце, то закапает мелкий дождь. По большому счету, это было вполне терпимо, тем более, что вес рюкзаков плавно уменьшался по мере убывания запасов. Он уже начал надеяться, что все-таки удастся выскочить к реке. Ведь всего-то три дня осталось, примерно шестьдесят-семьдесят километров. Смущало только то, что Татарку они так и не нашли, хотя первые два дня честно шли на юго-восток. На третий день Бородулин решил, что запас продуктов не позволяет ходить зигзагами, и они повернули строго на юг. На всякий случай, он ясной ночью приблизительно прикинул широту по полярной звезде. Цифра получилась вполне соответствующая предполагаемой, так что он отчасти успокоился, и группа продолжила путь к Ангаре. Но теперь, очевидно, дождь зарядил всерьез и надолго. Это значит, что скорость движения снизится, и они будут тащиться не три дня, а все четыре. Да и охота в такую погоду никакая, придется кушать то, что есть. Накануне Зимин из своего шикарного карабина завалил здоровенную косулю, так что ужинали жареным мясом. Только вот хранить его негде, да и соли нет в таком количестве, чтобы можно было сделать запас. Что не уйдет на завтрак, придется выбросить.

Он заставил себя подняться, одеться и пошел будить дежурных. Дождь или не дождь, а горячих завтрак должен быть. Небо, насколько можно было видеть, было однородно серым, и из этой серости беспрестанно выливалась на землю вода. Старый Юра сидел на этот раз не поодаль, как обычно, а под натянутым над костровищем тентом.

— Однако, начальник, дождь шибко долго идти будет. — выдал он свой прогноз после приветствия.

Отойдя от шока, вызванного внезапным изменением местности, он снова вернулся к своей обычной манере речи. Относительно погоды, Андрей был с ним согласен. Осенние дожди в этих местах вполне могут лить и неделю, и две, с небольшими перерывами. Всего-то три дня бы подождала погода! И все-то было, казалось, хорошо. Мелкие происшествия — кто-то натер ногу, кто-то спалил на костре носки — вполне укладывались в рамки нормы. Даже идущие следом, по словам Юры, люди, сильно не беспокоили. Идут — и пусть идут, не мешают, и ладно. Но теперь, конечно, проблем станет больше. У кого-то сапоги порвались, у кого-то теплые вещи были плохо упакованы и промокли... И, главное, люди, промокнув, начнут мерзнуть. А тогда и болезни не за горами. А у него еще и дети. Они, как самые слабые, первыми и начнут...