прода 30/12 и эпилог

— Наприветствуешься еще!

Олег еще не совсем освоился в новой роли, но постепенно возвращался к своему нормальному состоянию: немногословного, спокойного, деятельного и заражающего своей уверенностью человека. За что я его всегда ценил. Надеюсь, эти качества в скором времени оценит его новая семья.

Быстро поняв, что надо обзаводиться собственной командой, первым делом он попытался переманить Леху. К моему глубочайшему удивлению тот не согласился:

— Извини, брат, но без меня. Моя верность даже не в сердце, а тут, — похлопал он себя по колену, намекая, на обстоятельства нашего давнего знакомства, и на то, как легко отказался Олег от вассальной клятвы. Вовсе не так легко, как ему думалось, мне это стоило нескольких часов применения "шарма", но пилоты до сих пор не разговаривали друг с другом, хотя оба уже тяготились размолвкой.

Несколько хороших парней из "Кистеня" Олег все же увел. Не скажу, что обрадовался этому обстоятельству, в штате агентства и так зияло множество дыр, но препятствовать не стал. В том гадюшнике, где неожиданно оказался пилот, без верных людей ему пришлось бы туго.

Хоть император и пообещал прикрыть меня от Милославского, на встречу с ним я напросился сам.

— Что это? — спросил глава приказа, разглядывая кассету.

— Запись моего разговора с китайским вирусологом Хун Хунли. Я тут подумал, что вам интересно будет знать, над чем работают в Поднебесной, их центры и имена ведущих специалистов в этой области.

Милославский хотел поставить кассету на прослушивание, но я его остановил:

— Разговор на китайском, вам потребуется переводчик.

— Вот и переведешь, — не стал он менять решение.

Пришлось потратить часть времени на диктовку стенографирующему Антону.

— Считай, что вину свою ты почти загладил. Как тебе удалось это провернуть?

— Я ведь уже говорил, я очень обаятельный! — Вряд ли фирменная улыбка при моей теперешней страхолюдной внешности смотрелась, но не раскрывать же свои секреты. — Единственное, о чем прошу — не трогать самого ученого. Он там не главное звено, к тому же его помощь при эпидемии можно смело приравнять к работе Гольдштейна, без него бы Соломон Аронович вряд ли справился так быстро.

— Только поэтому?

— Признаюсь, есть у меня на него свои планы. Абсолютно не связанные с государственной безопасностью, и не могущие ей никак повредить.

— Может, все же примешь предложение его величества, и пойдешь главой императорской охраны? Я бы с тобой сработался, хоть и нагл ты непомерно.

— Я уже отказался. А насчет почти... я передам вам все материалы по процессу восстановления источника.

— И тем самым отведешь от себя все вопросы, когда восстановишь опять свой! Браво! — изобразил он беззвучно аплодисменты, — Но я не стану отказываться, мне много раз хотелось вытрясти из тебя эти сведения, хоть я и знал, что рано или поздно ты сам с ними придешь.

— Так между нами мир? — протянул я руку Тихону Сергеевичу.

— Мир! — подтвердил он, пожимая ладонь, — Чем теперь займешься?

— А то вы не знаете, что на меня опекунство и регентство над Потемкиными навесили!

— Знаю, но это же всего на четыре года?

— Полтора, если удастся пропихнуть изменения в их уставе и протолкнуть Ангелину в наследницы. Потемкиным вообще-то повезло, что их штаб-квартира не в столице была — эпидемия их управленцев почти не тронула, всего две-три фигуры первого звена пострадали. Поеду на Урал, знакомиться с хозяйством. Так и буду, видимо, в обозримом будущем циркулировать по кругу: Питер — Москва — Екатеринбург.

— А Москва почему? А! Сообразил! Ну, что ж, удачи!

— Спасибо, удача мне будет нелишней.

Говорят: не было счастья, да несчастье помогло. Будучи одаренным, я не осознавал, как сильно влияет симбионт на психику. Действительно верно отметила мать: одаренный, если чего себе надумает, его бульдозером не свернешь! Это не значило, что я собирался отказаться от своего дара, но, освободившись на время от давления, я переосмыслил целый пласт жизни.

Ведь погнавшись за чужой мечтой, я чуть было не потерял собственную. Мне не нужна была власть сама по себе — я и с той, что имел, не знал что делать. Мне не нужны были громадные деньги — с ними тоже надо еще уметь управляться. То, чего я хотел, лежало за границами этих понятий.

Небо.

И оно стоило того.

Три года запомнились урывками.

Я еще мог бы, сцепив зубы, разрезать на себе мышцы, но обратно срастить их без одаренного целителя — пока был не способен. Мама своим остро отточенным скальпелем резала меня, заживляла, а потом плакала ночами. Ефим, быстро увязав мои приезды и перепады настроения у жены, менялся в лице, открывая мне дверь. И все же молчал, принимая неизбежность. За что ему отдельное спасибо. Уже на пороге выздоровления, мы с ним конкретно напились, простив друг другу прежние обиды. И бедной маме опять же пришлось растаскивать нас по кроватям.

Михаил Потемкин, удивляя недетской взвешенностью решений, всецело поддержал смену устава. Наследницей клана стала Ангелина. Резко повзрослевшей девушке пришлось бросить студенческую вольницу и перейти на заочное, отдавая все свое время вниканию в тонкости управления клановыми предприятиями. Хотя, достаточно неожиданно, она получила мощную поддержку в лице жениха — Бориса Черного.

Да, вот так случилось. Приняв цену императора за свое назначение, я, понятное дело, прежде всего, припряг к делу гасителя с его талантом делать деньги. Тоже перейдя на заочное, Борис почти полностью переселился в Екатеринбург, встречи его с Ларисой стали эпизодическими, а вскоре и сама Морозова познакомилась, наконец, воочию с назначенным женихом. И выбор родни не вызвал у нее протеста. Так что парочка после трех лет встреч вполне мирно рассталась, сохранив друг о друге только приятные воспоминания.

Узнав о разрыве, я, чувствуя вину, хотел уже просить прощения у Бориса, но он сам заявился ко мне официальным донельзя:

— Егор Николаевич! — уже само обращение поставило меня в тупик, — Я имею честь просить у вас разрешения ухаживать за вашей сестрой, Ангелиной Павловной! С самыми серьезными намерениями!

— Э-э-э... — я потерялся.

— Ты безнадежен! — перешел Борис на нормальный слог, — Такой момент испортил! Скажи уже: "да"!

— Ты, прям, как у алтаря ответа ждешь! А что Лина?

— Она не против, но требует твоего согласия. Давай, скажи: "да" и я пошел, у нас еще годовой бюджет не сверстан!

— Ну...

— Без-на-де-жен!

— Боря, мы как бы о моей сестре говорим! Черт с тобой, я не против!

— Отлично!

И вот уже полгода, как Лина с Борисом считались женихом и невестой. Безумной любви, которая вспыхнула когда-то у Олега с Ольгой, у них не случилось. Но, тем не менее, им было хорошо вместе, а клановые, прочувствовав Борины управленческие таланты, всеми силами лоббировали их брак, с которым, правда, молодые не спешили, собираясь пожениться годика через два, а то и три.

Со смертью Максима Иосифовича положение Вани на какое-то время стало неопределенным, но новый лейб-медик — Ишкин Борис Павлович не стал ломать сложившийся порядок и подхватил четверку осиротевших учеников Бергена под свое крылышко. Мне, лишившемуся дара и забравшему документы из альма-матер, оставалось только завистливо слушать восторги Метлы от нового наставника.

Новая звезда медакадемии — Коля, вернее Николай Алексеевич Колышкин, — так и проработавший до конца эпидемии и карантина главврачом центрального госпиталя, отказался от придворной карьеры, связав свою судьбу после выпуска с тем самым госпиталем, где уже сейчас стал ведущим хирургом. Возможно когда-нибудь он этот госпиталь и возглавит, хотя я не хороню пока надежды переманить его в скором будущем к себе. Время покажет.

Но, как бы то ни было, своим отказом он опять вывел Ивана на прямой путь в придворные врачи. Борис Павлович, как и Максим Иосифович до него, начал готовить Ваню в преемники, и я был рад и горд за родича. С Ириной, благополучно пережившей эпидемию, они обвенчались, едва Иван встал на ноги. В пору последних дней карантина у батюшек вообще работы прибавилось, многие осознали, как дороги друг другу.

И то, что я стал крестным отцом их дочери, тоже заставляло меня гордиться.

Бушарин, принявший новое назначение, шокировал общество выбором спутницы жизни. Он женился на той самой стриптизерше, что выпрыгивала из торта на мальчишнике Шамана. И он же первым делом сманил Виктора Жирнова на новое место. Пускай! Виктор давно перерос нашу мастерскую при агентстве. Новый механик занял его должность в "Кистене", но в ангар, так плотно связанный целым сводом воспоминаний, ходу ему не было. Изредка, примерно раз в квартал, мы устраивали там посиделки, из разряда "только для своих", в остальное время помещение пустовало, но пока рука не поднималась сносить.

Шаман с Земелей помирились, надравшись как-то без нас до зеленых чертей. Сколько они вылакали, история умалчивает, но больше меж ними обид не было. И все равно Алексей в свиту генерал-губернатора не записался, терпеливо ожидая исполнения нашей с ним мечты, попутно возглавляя "Кистень" — самое популярное на сегодняшний день охранное и наемничье агентство столицы.

Митька закончил свою академию и пропал на службе. Виделись мы с ним еще реже, чем пока он учился. Вышедший недавно в отставку Милославский по-прежнему составлял ему протекцию, но это всё, что я знал. Признаться, глубже лезть и не хотелось. Брат был счастлив, занимаясь тем, для чего был рожден, а кодовые заметки все так же точно в срок появлялись на страницах газет, и этого мне было достаточно. Ах, да! Еще "Буки" на его печатке сменилась на "Аз". Невиданное дело для лейтенанта Приказа, означающее, что неинтересной его карьера точно не будет.

В Китае упоенно резались с переменным успехом два клана: Хун и Лю. А при дворе их императора с недавних пор заблистали три красотки с нефритовыми именами. Две из них являлись женами придворного советника — Хун Хунли, а третья — фавориткой самого Сына Неба. Ни женой, ни наложницей, а именно фавориткой, уверенно удерживая эту позицию уже второй год. Хуиланг вполне серьезно восприняла давнишние слова оракула и — чем черт не шутит! — может и встанет мой внук когда-нибудь во главе Поднебесной.

Эпилог.

— Эй! — пошевелил я ком одеял, лежащий на постели, — Соня, подъем! До бала у генерал-губернатора всего четыре часа осталось!

— Отстань! — донеслось изнутри. — Не пойду, мне нечего надеть!

— То есть те четыре платья, которые занимают место в холле, маникюрша с парикмахершей, пьющие уже по третьей чашке чая, — куда только лезет? — это все по мою душу?

— Откуда? — из плотного свертка показалась взлохмаченная голова.

— Можно подумать, твои папаня с маманей не знают, куда ты ночевать отправляешься.

— Между прочим, не папаня с маманей, а их императорские величества, великие и ужасные! А не нравится — перестану приезжать!

— Кто сказал, что не нравится? — пощекотал я игриво выставленную пяточку, — Кто? Назови мне этого предателя! Я уже который месяц прошу тебя сделать из меня честного человека и выйти за меня замуж! Чтобы на законных основаниях требовать с тебя ежедневной ночевки в этой постели!

— Сам-то много ли в ней ночуешь? — возмутилась Аня.

Я не стал продолжать наш традиционный спор, а притянул к себе и поцеловал.

С момента окончания целого года траура, балы у генерал-губернатора стали самыми популярными развлечениями у знати, после императорских. Зема, в результате долгих уговоров супруги, со скрипом подписался на два в год, но тем ценнее были приглашения.

Сам Олег за три прошедших с женитьбы года мало изменился — разве что седина, поселившаяся в его волосах, захватывала все большую площадь. Только, не мне с моими белыми патлами, кивать на это. Власть в столице он держал твердой рукой, и уже сейчас было понятно, что соправитель при императрице из него выйдет весьма недурственный. А ведь сколько копий в своё время мы сломали в думе и имперском совете, доказывая, что брак принцессы не мезальянс! Сколько взяток раздали! Сколько компромата и грязи подняли! Вспоминать до сих пор тошно. Одно утешало: стоило только подумать что не добейся мы согласия, империя когда-нибудь рухнет на плечи другой хрупкой девушки, как я удваивал и утраивал усилия.

Оставив третий танец на потом, я взял тайм-аут, позволив увести Анну какому-то хлыщу из Генштаба. По-моему, каждая собака в Питере знала, где ночует вторая принцесса, но пока мы не были женаты, внешние приличия — наше всё! Три танца — и ни-ни! Скандал! Это до меня будущая теща очень внятно довела. Не желая портить и так трудно складывающиеся отношения, приходилось идти на поводу у условностей.

Так что теперь я подпирал колонну, тщательно следя, чтобы партнер моей девушки не позволил себе лишнего.

— Никак не пойму, граф, вы бессребреник, или это ваш изощренный план? — раздался из-за спины голос князя Задунайского.

— О чем вы, Кирилл Александрович? — переспросил его.

С момента открытия порта наши встречи стали реже, правда не по его вине — я банально не находил времени на визиты. Моя служба была в процессе становления, а Лина еще не твердо стояла во главе клана, вынуждая тратить редкое свободное время на ее проблемы.

Кирилл Александрович, сделав глоток шампанского, пояснил:

— У вас была возможность стать главой клана — вы от нее отказались. Возможность занять соответствующий вашим талантам пост — опять мимо. Что скрывать, вы и на власть над империей замахнуться могли! Но опять же, нет. В результате вы остались ни с чем. Почти все ваши люди уже не ваши. А у вас самого — должность руководителя заштатной службы! Так что вами движет, граф?

— Скажите еще — занюханной! Мне иногда становится забавным, что вы, прожженные интриганы, политики, не понимаете, что отдали мне в руки! Глава службы спасения! Это сейчас меня знает не так много людей, а штат службы составляет всего чуть больше сотни человек. Через год это будет тысяча, а мое имя будут известно в самой глухой деревеньке. Еще через год я сравняюсь в рейтинге с первыми людьми империи. И уверяю вас, лет через десять со мной будут считаться не меньше, чем с императором. А что касается моих людей, взгляните по-другому: я расставил их на самые высокие посты, какие только мог. Один мой друг — кивнул на Олега, — станет императором. Пусть он будет называться принцем-консортом, но править будет он, а не его жена. Другой, — указал на гасителя, — станет главой могущественного клана, до конца своих дней оставаясь моим вассалом. Третий, — взмахнул рукой с бокалом в сторону появившегося в поле зрения Метлы, — станет лейб-медиком. Четвертый, — кивок на Бушарина, — Уже советник императора по науке, видный ученый, лауреат множества премий. Пятый, — невоспитанно ткнул пальцем на приближающегося Шамана, — мой зам, всецело разделяющий мои взгляды. Моя невеста — принцесса. Вы все еще думаете, что я плохо устроился?

— Если посмотреть так...

— А только так и надо смотреть! Я взял ровно столько, сколько хотел! Ни больше, ни меньше!