Переполох в Дахаре

— Не "как-его-там" а почтенный архимаг Фаргак! — нахмурился Орим, — Пока ты в Дахаре изволь проявлять уважение к памяти наших героев.

— Да какая разница? Он всё равно уже помер... — начал было никримец, но, взглянув на лицо собеседника, примирительно поднял ладонь и продолжил спокойным голосом, — ладно, не заводись. Извини. Я не хотел оскорбить память великого Фаргака.

— То-то же, — буркнул Орим.

Форин принёс еду, забрал пустую плошку из-под чесночной похлёбки. Входная дверь со скрипом отворилась, в кабак вошли двое в тёмных одеждах. На вид обычные бродяги. Один из них, что пониже, держал в руках странный крупный свёрток. Они уселись за стол в другом углу помещения.

— Ещё что-нибудь желаете, господа?

— Остались ещё целые кружки, Форин? — спросил Орим, задумчиво проводив взглядом вошедшую парочку.

— Мои извинения, сейчас всё поменяем, — сказал хозяин и, забрав треснутую кружку, быстро выдал новую. На ней тоже присутствовала парочка трещин, но мелких, да и сама кружка выглядела относительно целой. Хозяин пошел к новым посетителям.

— И всё-таки, нельзя просто закрывать глаза на всякие болезни, — сказал никримец, натирая гренку чесноком.

— Армоникус, да что ты опять заладил? Мы же маги, даже если мы каким-то чудом умудряемся заболеть, любой недуг отступает за пару дней. Это просто не нужно! Вот скажи, в Никриме есть хоть кто-то, кто этим занимается?

— Не поверишь, но я о таких слышал. Вроде бы, в столице, при королевской семье есть несколько магов, посвятивших себя исцелению.

— Сумасшедшие. Хотя, если им хорошо платят, почему бы и не заниматься? Самим то им ничего не угрожает...

— А как же яды? Если ты вдруг отравишься какой-нибудь едой, или змея укусит? Уж яды-то на нас действуют.

— И то ослаблено, из-за нашего великолепного здоровья. Чтобы проняло мага нужен невероятно сильный яд, всё остальное из тела само собой выводится. Тем более, есть противоядия. Зачем изобретать то, что уже и так существует?

— Боги великие, спорить с тобой себе дороже, — никримец махнул рукой и откусил кусочек гренки.

— Да причём тут спорить, дружище? Не нужна нам лечащая магия, раз мы не болеем, просто не-нуж-на.

В ответ на это его собеседник неопределённо дёрнул плечами и отпил эля. Дверь отворилась снова и прежде, чем друзья обернулись посмотреть, кто зашел в кабак, хозяин радушно воскликнул.

— Добро пожаловать, господин Шеин!

— Здравствуй, Форин, — тихо ответил престарелый мужчина.

Он, облачённый в дорогую одежду, смотрелся в этом кабаке этаким чужеродным элементом, выбивающимся из общей картины, как золотой кубок в лавке горшечника. Шеин, явно раздосадованный присутствием Орима и Армоникуса, вялым взмахом руки приветствовал их. Почесал лысину, обвёл взглядом помещение и опустился за столик в самом дальнем углу, подальше от всех посетителей. Форин тут же поднёс ему кувшин с вином и кружку без единой трещинки.

— Интересно, что Шеин делает здесь? Я думал, богатые маги не ходят по кабакам... — прошептал Армоникус.

— Не знаю, — так же тихо ответил Орим и жестом руки поманил Форина.

Хозяин кабака наклонился поближе к друзьям через свою стойку и, выслушав вопрос, шепотом ответил.

— Господин Шеин приходит каждый месяц в один и тот же день и заказывает наши грибы с овощами.

— Он? — Орим недоверчиво приподнял брови, — Грибы? Это же... — юный чародей едва сдержался, чтобы не повысить голос.

— Тс-с-с, я знаю, что это еда бедняков, но, по его словам, наш рецепт очень похож на рецепт его покойной матушки.

— Понятно, — Орим покивал и отвернулся.

— Не ожидал от Шеина? — усмехнулся Армоникус.

— А ты, как будто ожидал? — шепотом вспылил тот, — Что один из лучших магов Дахара каждый месяц заходит в кабак и ест шахтёрскую пищу? Расскажешь кому — не поверят. Ещё за безумца сочтут.

— Тише, он может услышать.

Орим хотел сказать что-то ещё, но предпочёл промолчать, принявшись за еду. В этот момент Форина подозвал один из посетителей. Они о чём-то тихо поговорили. Армоникус доедал свои гренки и искоса поглядывал на подозрительную парочку. Похоже, им что-то не нравилось, хозяину тоже. Разговор закончился, Форин с кислой миной пошёл на кухню, буркнул что-то о том, что устал и скрылся во внутренних помещениях. Вместо него вышел улыбчивый молодой паренёк.

— А это кто ещё?

— Новый помощник Форина. Он нанял его дней десять назад, — пояснил Армоникус.

— Хм, понятно, — пробурчал Орим и, чуть погодя, добавил, — не нравится он мне.

— Мне тоже, — поделился никримец.

Меж тем паренёк отнёс парочке бродяг новый кувшин выпивки, вернулся за стойку и принялся заниматься своими делами.

— Интересно, чего Форин так резко ушел?

— Не знаю, может, облегчиться захотел? — предположил Орим, — знаешь, вот бывает терпишь, терпишь, да забываешь, что вообще хотел, а потом оно как резко бах! И ты уже несёшься за угол...

Армоникус неопределённо дёрнул плечами. Паренёк услышал голос с кухни, скрылся за дверью и буквально через минуту появился с заказом мага. Он подошёл к Шеину, поставил перед ним грибы и, неуклюже развернувшись, свалил кувшин на пол. Тут же запричитал, рассыпался в извинениях и побежал собирать осколки, да вытирать пол.

— Ты видел, как он скинул кувшин? — прошептал Орим.

— Скинул? По-моему, просто неудачно повернулся.

— Нет, именно скинул. Своими глазами видел!

— Не поверишь, я тоже видел своими глазами, как он неудачно повернулся. Тебе показалось.

— И чего эти двое на нас так уставились? — не унимался Орим, — я прямо спиной чувствую их взгляд.

— Расслабься, дружище, ты сегодня какой-то дёрганный, — улыбнулся Армоникус, а сам, меж тем, не отводил глаз от паренька.

— Я всю декаду дёрганный, но сейчас, клянусь тебе, что-то не так, — Орим аж покраснел.

Меж тем помощник хозяина уже убрал осколки и нёс Шеину новое вино. Сам маг умиротворённо сидел и чему-то улыбался, задумавшись. Ему поставили кувшин, налили вина. Паренёк удалился от стола, вернулся за стойку. Старик не спешил пить, он медленно поедал грибы, погрузившись в свои мысли.

С грохотом дверь кухни распахнулась, привлекая всеобщее внимание. Оттуда разъяренной фурией вылетел Форин с ножкой от табурета в руке, которой тот сразу же огрел помощника. По ушам резанул визг, тело с грохотом рухнуло на стойку, на пол посыпались кружки.

— Шеин, в вине отрава! — рявкнул хозяин кабака, под аккомпанемент бьющейся посуды.

Бродяги подорвались. Один вскочил с места, заслоняя собой товарища и быстро метнул что-то в Форина. Армоникус вскинул руку, хозяина кабака осыпало песком. На пол упал и разлетелся вдребезги кувшин с отравой. Вскочивший бандит повернулся на звук и тут же, с громким хлопком ошмётки его тела забрызгали всю дальнюю стену. Со свистом что-то пролетело в воздухе, и Шеин, хрипя, завалился назад, а второй бандит, не теряя времени, перевернул стол и молнией ломанулся прочь, отшвырнув в сторону какую-то палку.

— Стой, ублюдок! — Орим отошел от ступора.

Армоникус тоже отмер и ударил по беглецу, часть стены около входной двери осыпалась песком, а каким-то чудом избежавший этой участи бандит скрылся за дверью. Орим, чуть не поскользнувшись на вине, вылетел следом.

— Стража! Стража! Ловите его! Убийца! — доносились истошные вопли мага с улицы.

Голос Орима постепенно затих и потерялся среди посеянной паники, а никримец, вместо того, чтобы бежать за другом и ловить тени, медленно поднялся на ноги и подошел к Шеину. Старый маг полулежал, опершись о стену и громко хрипел. Он был всё ещё жив, из его шеи торчала тонкая чёрная стрелка, едва ли длиннее ладони. Старик выглядел безнадёжно, дышал очень тяжело, надрывисто. Армоникус тут же вспомнил недавний застольный разговор.

"Эх, если бы только существовала на свете исцеляющая магия!"

Перед ним в предсмертных муках корчился старик, а он не мог сделать совершенно ничего, вынужденный бессильно наблюдать за чужой подступающей смертью. И пусть он не был ни близким другом, ни даже хорошим знакомым чародея, от этого зрелища внутри всё сжималось. Шеин глядел на него через полузакрытые веки и пытался что-то сказать, но из его горла вырывался только протяжный сип. Никримец опустился на табурет рядом со старцем, слегка поправил его положение, аккуратно, с величайшей осторожностью взял за руку, тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Умирающий тихонько затрясся.

— Шеин Дориг, если я когда-то чем-нибудь обидел тебя в этой жизни, я прошу прощения. В эту минуту, я прошу тебя простить все обиды, скорби и печали, прошу не держать зла на кого-либо, и отпустить всё то, что держит тебя на этой земле. Позволь мне проводить тебя в последний путь.

Хрип утих, стал похож на чей-то приглушенный шепот, маг задёргался особенно сильно. Армоникус тяжело сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле. Секунды тянулись долго, ему было не по себе, голова кружилась, в висках стучала кровь, но он продолжал держать старика за руку. И вот, когда он думал, что уже не выдержит и вот-вот отпустит ладонь, почтенный маг издал последний, особо громкий хрип и затих. Никримец открыл глаза, тяжело вздохнул, опустил умершему веки, тихонько прочитал небольшую молитву на никримском языке и, посидев минуту в тишине, произнёс.

— Покойся с миром, Шеин, пусть следующая твоя жизнь будет лучше этой.

Он поднялся, подошёл к столику, где валялся труп бандита, осмотрел выброшенное оружие.

— Духовая трубка. Как находчиво... — пробормотал маг.

Никримец положил её на место, покачал головой. Ещё раз оглядел разгромленный кабак, тело Шеина в дальнем углу, столик, где сидели бандиты, забрызганную ошмётками стену, осколки кувшина и разлитое по полу отравленное вино. Армоникус подошел к стойке хозяина, тот не моргая смотрел в угол, где лежало тело чародея.

— Форин, я заплачу за нас обоих.

— А? — он словно очнулся, — О, о-нет, не стоит. Ты же мне жизнь спас, — дрожащим голосом произнёс хозяин, отряхивая песок с плеч, — Что это было? Нож? Дротик?

— Ничего хорошего, Форин. Что будешь делать с телом?

— Телом?

Взгляд Форина упал на труп помощника, которого он зашиб при своей героической попытке спасти постоянного посетителя. Брови мужика сошлись на переносице.

— С телом этой продажной мрази?! Да ничего не буду делать, пусть стража его забирает и скинет в какую-нибудь грязную канаву с дерьмом, где его сожрут крысы! Такие ублюдки не заслуживают даже сожжения!

Мужик пнул носком сапога труп. И снова, и ещё раз. Когда он выпустил пар, то, обвёл взглядом свой кабак, пошатываясь дошёл до ближайшего стула, тихо на него опустился и закрыл лицо ладонями.

— За что боги меня так наказывают? — взвыл он, — Чем я не угодил? Сначала Дахар мне все кружки да кувшины перебил, вчера вышибло окна, а сегодня это!

Армоникус присел рядом, положил ладонь на плечо Форина. Он хотел сказать что-то подбадривающее, как-то успокоить отчаявшегося человека, но тут в дверном проёме показался повар вместе с отрядом стражи.

* * *

По Дахарским улицам стелился лёгкий туман, стояло позднее утро. Два стражника, позёвывая от скуки, дежурили у ворот. Неподалёку от них, в маленькой нише у старой стены сидел, укутавшись в плащ, какой-то бродяга.

— Как ночка прошла? — спросил один у второго.

— Спокойно, не трясло.

— А вчера?

— Ну вечером только. До того, как господа колдуны вернулись.

— Доброе утро, служивые! — широко улыбнувшись, никримец показался прямо у ворот. Он держал подмышкой сумку с какими-то бумагами и улыбался. Оба мужика аж подпрыгнули от неожиданности.

— Напугали, господин Армоникус, — держась за сердце, вымолвил стражник постарше.

— Неужели, я первый?

— Нет-нет, совсем недавно пришёл мастер Греин и господин Эрин.

— Спасибо, что рассказал. Лёгкой службы, — бросил никримец и быстрым шагом вошёл во внутренний дворик.

Едва Армоникус скрылся за воротами, тот, что постарше, недовольно пробормотал.

— Вот же ж... подкрался, как кошка. Так о чём это я? Ах да, слышал, какая беда приключилась вчера вечером?

— Откуда? — удивился стражник по моложе, — Я ж на посту с вечера и вот, до полудня...

— И никто не рассказал? Вчера вечером, когда трясло, обрушилась шахта, железная, столько людей добрых похоронила под камнями... — стражник потряс бородой, — у Ворина там брат родной остался.

— Брешишь... — ошеломлённо выдохнул второй.

— Хамалом клянусь, задавило.

— Так, — голос стражника задрожал, лицо его побледнело, -так у меня же батька, батька шахтёр...— еле слышно выговорил он.

— Так не стой тут, как соляной истукан, а беги в родительский домой, проверь, жив ли! Я уж постою здесь за тебя.

— С-спасибо, дружище, — пробормотал он на ходу и тут же бросился в сторону улицы. Бродяга проводил его задумчивым взглядом.

— А ты чего вылупился? Смотреть больше не на что? Беда у человека приключилась, а он тут! А ну, пошёл вон, — мужик пригрозил бродяге алебардой.

— Иду, иду... не серчай, служивый... — ухмыльнувшись, прохрипел тот и, кряхтя, побрёл прочь.

— То-то же. Повадились тут всякие у стен гильдии околачиваться. Не храм здесь, чтобы милостыню просить, — нарочно громко возмутился стражник.

Он обернулся. Из окна небольшой будки во дворе на него хмуро глядел гильдейский смотритель. Он был здесь кем-то вроде мажордома. Главным колдуном над всеми уборщиками, стражниками, поварами и теми, кто чистил отхожие места. Никто этого гадкого колдунишку не любил за его мелочность, злобу и подлую натуру. Наделённый каплей власти, он всегда вымещал на них, простых людях, своё превосходство, чего даже другие маги себе не позволяли. Стражник пожал плечами, голова смотрителя исчезла внутри будки.

Через несколько минут на улице показался тот самый бродяга. За ним из-за поворота выглянул ещё один, и ещё. Семеро. Семь тёмных фигур двигались по улице к нему, они шли близко к стене, так, что из окон гильдии их невозможно было увидеть, шли друг за другом, чтобы не оставлять лишних следов на дороге.

— Приветствую, — прохрипел стражник страшному одноглазому мужчине с жутким шрамом через всё лицо.

Единственный глаз его собеседника грозно сощурился.

— Смотритель внутри будки, — поспешно заговорил служивый, — с ним четверо стражников. Несколько уборщиков подметают двор.

— И всё?

— Да. Сегодня особый день, я же говорил.

Стражник обернулся, убедился, что из окна на него никто не смотрит и отступил в сторону. Во двор вбежали семеро, дважды щёлкнула тетива арбалета, тела мужиков с мётлами упали на землю. Тем временем трое подобрались к будке, один присел под окном, а второй ловко стукнул по нему пальцем. Едва оттуда показалась голова смотрителя, тетива щёлкнула вновь и мерзкий колдунишка завалился назад с болтом во лбу. Вслед за ним в окно влетел бандит в чёрном. Его коллега зашёл с главного входа. Через минуту всё закончилось, стража не успела поднять тревогу. Их застали за игрой в карты, раздетых, безоружных и перебили, как свиней. С грохотом стальные ворота гильдии захлопнулись, отрезая её от внешнего мира.