Возраст ноль

Все же ничего особенно плохого о своей семье я сказать не могла: большая в меру дружная семья. Все как-то одеты, обуты, накормлены, занятиями по интересам обеспечены. В том смысле, что никто особо ничем заниматься не запрещает. Хотя семья благоразумно следует правилу — никаких опасных занятий в зоне внимания родителей. Никаких заговоров, коварных планов, запрещенных зелий, в чем их подозревала одна моя подруга из прошлой жизни, я пока не наблюдала.

Как мне удалось узнать, ключевые события в восемьдесят первом году произошли в соответствии с книгами Джоан Роулинг. Волдеморт пропал, Гарри Поттер — герой, его родители мертвы, сам он "под надежной охраной и в безопасности". Повлиять на события я сейчас никак не могла. Весь мой круг общения ограничен членами семьи, не считая некоторых друзей родителей, периодически появлявшихся у нас дома. Они устраивались на кухне и за рюмкой чая любили ругать Министерство и вспоминать славные деньки борьбы за правое дело. То, что друзья выглядели как минимум странно, с моей точки зрения, было вполне естественно — "нормальные" в нашем доме появляться бы не стали.

Уж не знаю, что именно заставило бывших однокурсников создать семью, тем более против желания родственников невесты. Особенной всепоглощающей страсти между родителями я не замечала. Просто живут люди вместе, жена руководит, муж следует указаниям и ходит на работу. Хотя они подходят друг другу: добытчик из Артура получился примерно такой же, как из Молли хозяйка.

И у Билла, и у Чарли по книге вроде все в жизни удачно в итоге сложилось, по крайней мере, с профессией. Жаль, не помню подробностей. Кстати, именно с ними у меня пока складывались лучшие отношения. Как самым старшим им разрешалось этим летом сопровождать меня за пределы дома и сада — в лес или на озеро. Мальчики обычно терпеливо возились с мелкой теперь уже блондинкой. И даже составляли мне компанию в занятиях упражнениями, частично заимствованными из "Рецептов", частично придуманными благодаря воспоминаниям из старой жизни. Рон в нашей компании не прижился. А не нужно было ябедничать маме Молли.

Билл с Чарли фактически погодки и ближе друг другу, чем кому-либо еще в семье. Именно им, как старшим, достается больше всего обязанностей по дому. Билл молчаливый и серьезный, часто возится с младшими детьми. Чарли — страстный поклонник всякой живности, по-моему, он больше любит своего книззла, чем кого-либо еще.

Перси младше Чарли на четыре года. Иногда он присоединялся к компании старших братьев, но ему постоянно требовалось подтверждение собственной самооценки, а со старшими в этом возрасте... В общем, Перси предпочитал компанию книг и, как ни странно, мою. А что, брата слушала внимательно, вопросы задавала, восхищение и благодарность испытывала и демонстрировала. Он мне казался одиноким и закомплексованным. У Уизли было много детей, чтобы они всегда могли найти партнера для игр, но вот так получилось, что постоянной компании третьему брату не нашлось: старшие — слишком "взрослые", близнецы сами по себе, Рон — мелкий. С другими детьми до Хогвартса дети нашей семьи знакомы не были. А родители проблемы не видели.

Родители, как ни странно, много чего не видели. За два года никто не обратил внимания на то, что игрушки в моей компании периодически летают, а, даже научившийся читать в полтора года, маленький ребенок читает подозрительно много.

В нашем доме никогда не было особенных чистоты и порядка, многое в требовало ремонта. Сначала мне казалось это странным при наличии волшебства у членов семьи, потом привыкла — если никого это не волнует, почему должно волновать меня? Это же не мой дом. Вот с этим были проблемы — не получалось у меня до конца принять эту семью и этот мир.

Близнецы, которые были на два года младше Перси и на два года старше Рона, всегда были самодостаточными. Они понимали друг друга с полуслова, любой третий в их компании был лишним. К сожалению, близнецы считали, что обладают чувством юмора, которое постоянно пытались продемонстрировать. Причем рассматривая окружающих в качестве объектов для шуток. И все это еще в пять лет, что дальше?

Рон вовсе не рос изгоем, речь вообще всего лишь о трехлетнем ребенке. С ним общаются, периодически вовлекают в общие игры, читают сказки. В рамках опеки над младшим братом. Но часто он остается один, а сам себя занимать он не умеет. Читать пока не научился, играть в одиночестве не может. Вот и болтается весь в печали в одиночестве по дому, лелея чувство обиды на весь мир. Если я правильно помню книгу, мальчика мучила зависть к братьям и комплекс неполноценности. А что со всем этим делать, я не знаю! Говорила мне мама внимательнее выбирать профессию — стала бы психологом, быстро решила внутрисемейные проблемы и вперед, к победе ... пусть будет волшебства над скукой и обыденностью.

Правда, деятельность начинающего психолога-самоучки мне пришлось вынужденно отложить.

Возраст 4

Неделю назад всей семьей мы отмечали мой очередной день рождения. Мне исполнилось четыре года. Большую часть воспоминаний о последних двух годах жизни я бы хотела забыть как страшный сон.

Все началось с моих самонадеянных экспериментов с собственной магической аурой.

Продолжая изучать свое магическое ядро, я все больше убеждалась, что находящихся там оплетающих его нитей в идеале быть не должно. И я решила, что это будет хорошей идеей попытаться их разорвать. Я волевым усилием направила дополнительную энергию к моему магическому ядру, нити стали гаснуть и рваться. Но внезапно все изменилось: мне стало казаться, что нити удлиняются, их становится больше, а я скоро вообще перестану различать какие-то другие цвета, кроме темно-серого и черного.

До жути испугавшись происходящего, я поняла, что не могу выйти из этого состояния. Моя призрачная фигура, представляющая в моем восприятии магический слой ауры, призрачными руками безуспешно дергала за темные нити, пытаясь оторвать их от себя. Окружающее пространство, которое раньше я воспринимала просто нейтральным фоном, стало заполняться тенями и неясными звуками. Я стала метаться в поисках выхода. Стоило лишь подумать о выходе, как окружающее пространство стало складываться в подобие лабиринта.

Я понимала, что все это, скорее всего, игра воображения. Мои мысли материализовывались в окружающих кошмарах. Я успокаивала себя, что ничего этого на самом деле нет, а я в данный момент сплю в своей постели. Но тоненький голосок страха пищал, что я вообще ничего не знаю о мире, о магии и о том, куда я так самонадеянно влезла. Мой "спящий разум" продолжал порождать чудовищные картины.

Иногда я воспринимала себя находящейся вне моей призрачной копии, пытающейся выбраться, иногда видела окружающий мир ее глазами. Опутывающие меня нити не собирались меня оставлять, мешали собраться с мыслями, продолжая угрожающе двигаться.

Ведь изначально окружающее меня пространство было пустым, а заполняться оно стало благодаря моим мыслям и страхам. Значит, все дело во мне, нужно только изменить свое отношение к этому месту. Вот только не получалось. И я продолжала бродить среди серых стен, покрытых клубящимся туманом, норовившим принять жуткие формы, и отдирая от себя какие-то мучающие меня веревки.

Время давно перестало иметь значение. Периодически я стала встречать в лабиринте картины или видения, как я понимала, из реального мира. Вроде бы они были и рядом, а я подойти не могла. В основном это были картины с участием моей семьи. Себя я тоже там видела. Иногда приходили какие-то незнакомые мне люди, что-то обсуждали. Мое тельце поили лекарствами, укладывали в постель, мыли, расчесывали. Рядом братья что-то рассказывали, даже читали вслух. Как я догадывалась, в реальном мире произошло уже немало событий, и это пугало меня еще больше.

Однажды я решила, что зря борюсь с нитями по одной, разрывая и распутывая их. Пока я боролась с одной, другая начинала меня душить. В конце концов, это же мой воображаемый мир. Злясь, я начала наматывать непонятные веревки в клубок, как можно больше их путая и скручивая, яростно представляя, как они склеиваются и лишаются подвижности. Нити поддавались с трудом, не желая сгибаться. Я догадывалась, что не смотря на свое агрессивное поведение, они не желают мне смерти, иначе давно добились бы желаемого. Они хотят моей покорности, продолжая тем временем питаться моей магической энергией. По мере того как клубок увеличивался, мое магическое ядро светилось все больше.

Я чувствовала, как состояние моего магического (за неимением здесь других) тела меняется. Окружающий меня мир тоже становился светлее и ярче. Однажды, когда уже значительно прибавивший в объемах клубок попытался вырваться из рук, в ответ во мне резко поднялось что-то дикое и агрессивное, по ощущениям происходящее было похоже на взрыв. Темный шар, который я держала в руках отбросило за пределы видимости. Я ощутила, что мое тело охвачено огнем, выжигающим все ему неугодное во мне. На несколько мгновений я отключилась. Придя в себя и кое-как успокоившись, принялась изучать последствия.

Я лежала в своей кровати дома. Ни жертв, ни разрушений в комнате не наблюдалось, значит, все, что произошло, последствий в физическом мире не вызвало. А может, вообще было плодом моего воображения. Я сосредоточилась на своей ауре (получилось у меня это довольно просто): странных нитей в моем ядре не было, мое физическое тело выглядело ослабленным и больным, зато остальные цвета стали ярче. Я закрыла глаза и уснула обычным сном.

Проснулась я утром, в окно радостно светило солнце, а на кухне шумно завтракала моя семья. На лице у родственников застыло выражение шока, когда я появилась на пороге с вопросом, почему меня никто не разбудил к завтраку. Пока я пыталась вспомнить, было ли у нас дом когда-нибудь еще так тихо, комнату вновь наполнил невообразимый шум, а родители и братья кинулись обнимать меня и проверять, все ли в порядке.

* * *

На дворе была весна 1985 года. Однажды утром в конце августа 1983 года меня не смогли разбудить. Я не была в коме, я спала. Периодически разговаривая во сне и плача.

За это время меня обследовало множество людей от колдомедиков до Дамблдора. Но разбудить не могли. Попытки легилименции не принесли ничего, в смысле никто ничего кроме клубящегося тумана увидеть не смог. На применение магии мое тело реагировало крайне негативно. Вокруг меня начинали летать и взрываться предметы. По общему мнению причина моего состояния заключалась в том, что тело оказалось не готово к проснувшейся в нем магии.

Я готова была биться головой о стену: это же надо быть такой самоуверенной дурой! Кривыми руками лезть неизвестно куда. Из-за собственной глупости выкинуть на помойку почти два года жизни, все это время имея реальный шанс расстаться с этой жизнью насовсем. И еще неизвестно, какие последствия все случившееся будет иметь.

Благоприятных прогнозов никто не ставил. Семье пришлось потратить баснословные для нее средства на медицинскую помощь, включая зелья и консультации специалистов.

Таких денег в семье не было. Ни Дамблдор, ни друзья Артура помочь ему не смогли. Пришлось ему забыть о гордости и отправиться просить в долг врага. Как ни странно, но Люциус Малфой деньги на лечение дочери одолжил. Причем настоял, что ссуда будет беспроцентной и бессрочной, к тому же начало выплат было отложено до момента, когда все его дети закончат школу. Любовь к детям Малфой понимал. Ситуация не сделала их друзьями, но друг на друга при встрече они уже не срывались.

Модифицированные зелья Снейпа, все это время поддерживавшие жизнь и состояние моего тела, были намного эффективнее аналогичных стандартных. За помощь с зельями семья была благодарна Дамблдору, разрешившему заниматься их приготовлением зельевару, используя школьные лабораторию и ингредиенты. Благодарность самому мастеру зелий почему-то не упоминалась.

Родители не согласились оставить меня в Мунго, как им советовали колдомедики и прочие знакомые. Мама Молли сама ухаживала за мной, Артур искал новых консультантов, братья продолжали общаться со мной, попеременно сменяя друг друга у моей постели.

Мне было стыдно. Семья, которую я в соей гордыне не желала считать своей, проявила чудеса сплоченности, пытаясь сохранить мне жизнь, разум и магию.

Из своих видений я запомнила и заплаканное лица мамы Молли, и неожиданно собранное и решительное выражение лица Артура, и зареванного Рона, и расстроенных старших братьев.

За время своего сна я пропустила множество важных для семьи моментов, которые к тому же были омрачены для них моей болезнью. Тем временем, в школе учились уже два сына Уизли. Распределение Чарли уже никого не удивило — он отправился на факультет к брату. Дома были к этому морально готовы: Чарли забрал с собой в школу книззла, а брата уговорил взять с собой кота, значит заранее планировал учиться и жить рядом. Чарли и Рейвенкло — это было за гранью моего понимания.

Я решила, что постараюсь стать им всем ближе и сделать все возможное, чтобы жизнь моих родственников сложилась лучше. Чтобы тот же Малфой не кривил губы в сторону "рыжей нищей семьи предателей крови".

Пусть теперь уже не "рыжей", над "нищей" надо думать, а, кстати, что такое "предатели крови"?

* * *

Решив, что прямой путь — лучший, я отправилась с этим вопросом к родителям.

А вот с вопросом что-то не так. Вернее с ответом. Мама Молли впала в истерику, вопрошая, где я слышала эти мерзкие слова. Я честно соврала, что в свой день рождения в Лондоне. Случайно. А что я еще могла сказать, если больше нигде никогда не была и ни с кем не общалась. Артур кричать не стал, а спокойно объяснил, что чистокровные волшебники так называют других чистокровных, общающихся с магглами. Во время этого объяснения он почему-то нервничал, потом быстро собрался и отправился на работу.

С какими это магглами мистер Уизли общается, интересно? Судя по его одежде, приобретал он ее в той же театральной мастерской, где отоваривается большинство других волшебников. И магглов он видел исключительно в своем воображении на уроках маггловедения. Почему у меня чувство, что мне сказали как минимум не всю правду. И что, когда я все-таки ее узнаю, то мне это очень не понравится.

Искать информацию я отправилась на чердак. Наш чердак был огромным пыльным помещением, заполненным всяким хламом. Первый раз попав сюда пару месяцев назад, я пришла в полный восторг и переименовала его в "Выручай-комнату". В этой куче валялось много книг. А разве нормальный хозяин будет хранить книги в пыли среди мусора. Нет. Значит, должна быть причина, по которой их нельзя хранить в гостиной в книжном шкафу. Но выбросить насовсем жалко. А это значит, там есть что-то важное, но для хозяев неприятное. А мне как раз что-то подобное и требуется.

Несколько книг открыться не пожелали, одна быстро стала нагреваться прямо в руках. Среди книг, которые не возражали, чтобы я их открыла, нашлась одна с названием "Кодекс благороднейшего рода Пруэтт". Что на нашем чердаке делает кодекс чужого рода, я объяснить не могла. Но книга показалась мне любопытной и, стряхнув с нее пыль, я отправилась к себе искать ответы хоть на какие-то вопросы.