Зим (черновое)

отправилась в соседний Милан. Там картина для местного производителя тракторов необычной конструкции была безрадостной. Контракт с итальянской армией еще даже не намечался. Советский Союз опередил конкурентов на полгода. Да как опередил.... Мехлис просто скупил мастерскую вместе с оборудованием, небольшим заделом деталей, документацией и оплатил скопившиеся долги хозяина. Обошлось недорого, но история сельхозтехники и итальянской артиллерии полностью лишилась одного из производителей. Уго Павези разбился на автомобиле через неделю после продажи своего производства. Очевидцы уверяли, что он едва стоял на ногах, когда садился за руль свежекупленной 'Альфы'. Впрочем, попал в аварию он самостоятельно, без постороннего участия, что бы там ни пытались говорить криптоисторики.

9.

Дождавшись прихода 'Червоной Украины' в Геную и передачи золота с него получателям, Мехлис на том же самолете вылетел в Германию. С Павези удалось расплатиться полностью, а с семьей Аньелли — только наполовину. Оставшуюся сумму (тоже золотом, по их настоянию) капитан судна-доставщика — доверенное лицо синьора Джованни — должен был получить при разгрузке в Таганроге. Небольшой городок в Баден-Вюртемберге встретил комиссара 'Сталинградспецстроя' неприветливым дождем, начавшимся сразу после посадки. Приземлившийся самолет никто не встречал, а найти нужный адрес в Неккарзульме оказалось непросто. На улицах было малолюдно. Вместе со знакомым пилотом Лев Захарович все же добрался до штаб-квартиры НСУ. В фирме, производящей по десятку тысяч велосипедов и мотоциклов в год, советских представителей встретили вежливо, но предельно сухо. Руководство и весь совет акционеров знали о визите заранее, но мотивов откровенно не понимали. Тайну состояния дел на свежепостроенном филиале в соседнем Хайльбронне исполнительный и финансовый директор умудрялись сохранять. Технически завод был почти готов... только непонятно, к чему. Своей модели у НСУ не было. А затраты на закупку материалов и комплектующих грозили увести всю фирму целиком в глубокую долговую яму. Перспективы выбраться из которой виделись весьма туманно. Тем не менее, к назначенному времени в арендованный у городских властей зал для заседаний явились все ключевые акционеры. Переводчика нашли также из местных. Бывший русский солдат, оставшийся в Германии после плена в неразберихе конца Великой Войны. Сначала работник, а потом и зять хозяина небольшой конторы, занимавшейся обслуживанием водопровода, он не только не забыл родной язык, но и ввел некоторые слова и термины в речь подчиненных, что помогало переговариваться друг с другом при заказчике, сохраняя содержание разговора в секрете. Через него Мехлис и вывалил на собравшихся факты, добытые отправителем посылки. Отпираться теперь уже бывшим назначенным директорам было бесполезно. Обоих отправили в отставку и запретили вход на предприятие даже за личными вещами. Тут же выбрали из присутствующих временного управляющего до назначения новых специалистов. На всю эту кутерьму теперь уже трое присутствующих уроженцев России смотрели с легкой иронией. Немного успокоившись, немцы обратились к представителям Советского Союза. Мотивы такого поведения и источники знаний были им абсолютно непонятны. В характерной в обычной жизни манере Лев Захарович не стал ходить вокруг да около и сразу напрямую предложил в течение оставшихся до конца года двух месяцев выкупить все оборудование и инструмент до последнего напильника. Подождав, пока собравшиеся успокоятся, предложил сотрудничество и в следующем году. Теперь уже научно-техническое. Вдобавок пообещал пользоваться услугами некоторых акционеров в будущем. Самолет направился в Советский Союз, а акционеры НСУ остались ждать первого платежа, после которого эшелоны со всем имуществом завода, кроме капитальных строений, должны были отправиться через всю Германию и Чехословакию в СССР. Во время обратного перелета, на промежуточной посадке в Минске, пилоту все-таки удалось побеседовать с комиссаром 'Сталинградспецстроя' без свидетелей. Кроме рассказа о попытке вербовки перед полетом, летчик поделился наблюдениями за ситуацией вокруг их делегации в Турине, Милане и Неккарзульме.

Рассказанное наводило Мехлиса на невеселые мысли.

10

По прилету в Москву комиссара 'Сталинградспецстроя' прямо от стоянки самолета срочно вызвали в Кремль. Ждать приема самого Сталина не пришлось. Лев Захарович едва успел войти в приемную, как был приглашен в кабинет.

Подробный доклад о командировке занял больше двух часов. Иосиф Виссарионович несколько раз останавливал повествование и просил пересказать собственные впечатления от того или иного эпизода. По окончании он подтвердил, что оплата итальянским партнерам будет произведена полностью, в соответствии с договоренностью. Средства на это удалось изыскать, вскрыв тайники, о которых сообщили в послании. Кроме двух уже известных Мехлису кладов в дело пошел еще один, найденный по наводке в следующем письме, в доме Нарышкиных в Ленинграде. Замурованная тайная комната не указывалась ни на одном плане здания. Источник из Ниоткуда сообщил только о её наличии в конкретном доме, без подробностей. Несколько человек, которым Сталин доверил проверку и обмер планировки здания, были знакомы ему еще по обороне Царицына от белых.

Генеральный Секретарь сообщил и об остановке операции с вводом большой суммы поддельных долларов. По его словам, она могла бы нанести слишком много вреда внешней политике СССР. Единовременный ввод такого объема не мог пройти незамеченным, а пути и источники легко вскрылись бы. Решено было провести расследование того, как такая операция была запущена, потому что её ход даже на неискушенный взгляд был больше похож на провокацию и явное вредительство. На всплывших партиях фальшивой валюты было уже потеряно несколько агентов и утрачено немало доверия со стороны партнеров. Сталин продемонстрировал два тома 'Документов внешней политики СССР', посвященных 1928-му, видимо, для проверки соответствия, и 1929-му годам. Они пришли вместе с запиской о кладе.

Из Кремля Мехлис отправился домой, готовить семью к переезду в Сталинград. А из приемной понеслись телеграммы на Таганрогский судоремонтный завод с приказом содействовать тресту в обработке прибывающего из Италии груза, и в Ленинград о перенаправлении одного из прибывших из США экскаваторов-драглайнов в новое место.

В Сталинградском крае в провинциальном поселке Михайловке на известном с давних пор карьере срочно начиналась стройка цементного завода. За зиму планировалось возвести временное дощатое здание для первого агрегата, а весной, после спадания заморозков, смонтировать оборудование, которое к тому времени соберет Путиловский завод, и начать производство. На лето было задумано создать уже капитальные постройки, в которых разместится еще не менее трех комплектов обжиговых барабанов и измельчителей.

На вокзале Сталинграда прибывшего с семьей Мехлиса встретил подчиненный Пашкова, который оставался ответственным за получение посылок. Он сразу же сообщил, что на объекте произошло чрезвычайное происшествие. Квартира, предоставленная комиссару ЦСталинградспецстрояЦ в двухэтажном доме недалеко от берега Волги, была по пути к заводу. Оставив жену с сыном у подъезда с ордером и ключами в руках, Лев Захарович устремился в штаб треста. Дорога заняла меньше десяти минут.

Из дверей дома, в который приходили посылки из Ниоткуда, как раз выносили накрытое простыней тело. На крыльце, чуть сгорбившись, смолил папиросу комвзвода. Следом за носилками вышел доктор из медпункта соседнего завода 'Баррикады'.

— Ну-с, дорогие товарищи, — врач еще дореволюционного обучения помял в руках белую шапочку, дожидаясь, пока его смогут слышать только Мехлис и Пашков. — Вот что я вам скажу. Боец ваш, как бы сказать, сварился. Ну, или как-то так. Термин 'зажарился' не совсем подходит, как и 'сгорел'. Хотя на теле следов ожогов нет, создалось такое впечатление, что все жидкости в его теле вдруг моментально вскипели. Зрелище, я вам скажу, страшнее многих ожогов. А их, уж поверьте, я видел тут немало. И паром, и брызгами металла, и огнем. Не похоже. Кровь свернулась прямо в сосудах еще до того, как он упал. Из проломленной об лаги головы кровотечения нет. Второй боец никаких повреждений, кроме морального потрясения, не имеет. Письменный протокол медицинского освидетельствования я напишу. Тело предлагаю пока поместить в ледник в моем медпункте.

Когда доктор удалился, командир взвода охраны сообщил подробности происшествия.

— Сегодня ждали очередную посылку. В прошлой было две книги и непонятный аппарат размером с портсигар. Книги отправлены спецрейсом в Москву. Кодовую телеграмму об отправке давал, ответ о получении без происшествий до нас дошел. Аппарат в сейфе.

— Что за книги? — Решил проверить цепочку доставки Лев Захарович.

— Темно-синяя обложка, золотистые, слегка затертые буквы. — Понял его мысль Пашков. — Про внешнюю политику. Содержимое не читал. Запечатал и отправил. Дошло?

— Да. Все в порядке.

— Теперь само происшествие. Погибший был отправлен сменить часового у пулемета на чердаке. Поднявшись по лестнице, пошел к посту. Как раз когда боец проходил над кабинетом, произошло прибытие посылки. Со слов часового, у сменщика вдруг лопнули глаза и он, не проронив ни звука, упал. При падении рассек голову, но кровь не потекла. Теперь то, что заметил я. От стола, на который приходит груз, до тела погибшего — около трех метров напрямую. До часового около шести. До сейфа с прибором — шесть с небольшим. Так что, предварительно, повторного воздействия на прибывший в прошлый раз аппарат не должно быть. Во время прошлой посылки на шкафу-бюро слева от стола, метрах в трех от точки прибытия, стоял цветок в горшке. Цветок моментально завял. Тогда большого значения этому не придали. Даже на состояние обратили внимание только на следующее утро, во время полива. Еще один цветок, стоящий на сейфе с прибором, не пострадал ни разу за все время. Цветок на шкафу-бюро появился за три дня до прошлой посылки. Предлагаю поставить на бюро новый цветок или птицу в клетке для контрольного эксперимента.

— И еще один на расстоянии примерно четыре метра в какую-нибудь сторону, — дополнил Мехлис. — Хотя бы уточним опасную зону. Раньше таких случаев не было.

— Думаю... — Слегка протянул Пашков, — отправитель просто не видел, что боец в опасной зоне. Ведь прошлые разы происходили, когда кто-то из наших был вблизи комнаты, но явно дальше, чем сейчас. Свежую посылку я в сейф переложил сразу, как только зашел, а зашел, когда услышал падение свертка на стол. Я на крыльце был в это время. И только потом стал разбираться с сигналом тревоги от часового.

После этого собеседники зашли в кабинет и, наконец, добрались до прибывшего груза. В этот раз прибыли две книги и небольшой конвертик с тремя видами зернышек. По щепотке семян огурца, редиски и помидора. Книги оказались учебными пособиями со множеством методик прочностных, силовых, а где надо и тепловых расчетов, и подробными описаниями разных вариантов конструкций. 'Поршневые авиационные двигатели' под редакцией Масленникова и Раппопорта из начала пятидесятых и 'Сельскохозяйственные машины. Теория. Расчет. Методика испытаний' профессора Летошнева издания тысяча девятьсот сорок девятого года. Мехлис мельком пролистал последнюю. От обилия расчетных формул, графиков, таблиц и схем разных устройств, наводнивших страницы, было не по себе. Под обложкой второй книги притаилась небольшая записка с просьбой все-таки опробовать пришедший в прошлый раз прибор. Отправитель назвал его простейшим микрокалькулятором и в этот раз написал, как его включить. Агрегат был тут же извлечен из сейфа. Но признаков работы так и не подал, даже после многократных попыток включения. Не ожил он ни от встроенного, судя по описанию в записке, аккумулятора, ни от некой солнечной батареи, ради теста которой пришлось выйти на улицу и повернуть названной деталью к светилу. Темно-серый коробок с белыми цифрами на черных кнопках и двумя окошками разного размера упорно не реагировал на попытки получить с него хоть что-то.

Проращивать присланные семена решили тут же, при штабе треста, взяв примерно третью часть каждого наименования.

11.

Синьор Энрико Асинари ди Сан-Марцано, командующий корпусом карабинеров, сидел на лавочке возле пруда в одном из тихих парков на окраине Турина. Вместо ладно сидящей вычурной формы с характерной треуголкой с пером на нем сейчас был надет гражданский костюм темно-серого цвета. Шестидесятилетний генерал даже не пытался сделать вид, что ему интересно кормление водоплавающих птиц. В сотне метров на аллее с легким шорохом остановился белоснежный открытый 'ФИАТ', в котором жители города легко узнали бы автомобиль синьора Аньелли. Легким жестом отправив машину в дальний край парка, всегда элегантный промышленник прошествовал по подстриженному газону к сидящему. Знакомы они были давно, но дел совместных не вели, впрочем, и врагами становиться не собирались. Обменявшись приветствиями, аристократы медленно пошли вдоль берега, сопровождаемые недовольным покрякиванием уток, не дождавшихся угощения. — Ваше превосходительство пригласил меня покормить уток? — Наконец произнес Аньелли после долгой паузы. — Думаю, эти пернатые обжоры обойдутся без нашей заботы. Давайте начнем. Я расскажу вам небольшую историю с несколькими непонятными мне местами, а вы попробуете помочь мне в ней разобраться. — Старый карабинер очень осторожно подбирал слова. — Возможно, я просто чего-то не вижу в этом деле из-за плюмажа на форменном головном уборе. — Вы всегда были очень проницательны, синьор. — Принял игру промышленник. — Вряд ли что-то могло измениться. Возможно, Вам просто не всё доложили? — Это возможно. Итак, две недели назад на поле возле виллы одного очень уважаемого аристократа, весьма небедного, хочу заметить... Так вот, на поле приземлился самолет. Корпусу карабинеров нет абсолютно никакого дела, как прибывают гости к подданным нашего короля, если они не нарушают закон. Тем более, поле принадлежит самому хозяину виллы. Что гости делали и как покинули нашего заслуженного человека, тоже совершенно не важно. Если вдруг у Реджия Аэронаутика возникли какие-то претензии, то мне об этом ничего неизвестно. Тем более, если бы вопросы все-таки возникли, они могли бы оторвать свои пернатые... — Генерал с улыбкой пропустил слово и продолжил. — От лежаков на аэродромах и все-таки задать их. — Но они не задают, — поддержал разговор Аньелли. — Ну, да не о них речь. Далее. В порт славного древнего города Генуи, что находится совсем неподалёку, приходит непонятное русское корыто. Так сказать, с дружественным визитом. Немного странной кажется эта история, с русскими отношения за последние двенадцать лет сильно охладели, хотя, впрочем, представителей нынешней России здесь катается немало. Только в основном это мелкие чиновники весьма характерной национальности в поисках личного гешефта за счет своего государства. Да, среди них есть и честные люди. Но, вот скажу вам прямо, если бы мы дружили с русским ЧК, я бы половину из них скрутил и передал сразу, а половину оставшихся — чуть позже. Просто доказательства не столь открыто лежат. — Очень интересная история! — Продолжил словесную игру промышленник. — И что же было дальше? — О, дальше было еще интереснее. В Реджия Марина у нас столь же проницательные герои, что и в Реджия Аэронаутика. В общем, пока на берегу провели торжественную встречу, пока какие-то протокольные мероприятия, наши дорогие гости загрузились припасами у мелких лодочников. Все бы ничего, но дни все короче, а ночи все длиннее. Одна из лодок отошла со стороны борта крейсера, обращенного к морю, и почему-то направилась не в район рынка, как остальные ей подобные, а в район доков. Там, на причале, её ждал грузовой автомобиль, выпущенный на фирме, принадлежащей моему дорогому собеседнику. Но не подумайте! Ни в коем случае я не хочу сказать, что это плохо. Совершенно наоборот, я рад, что это был 'ФИАТ', а не изделие швабов или лягушатников. А уж американское авто, конструкции одного худощавого седого господина, который пытается влезть на мирный рынок солнечной Италии, вообще развалилось бы под грузом двенадцати тяжелых ящиков. Попетляв по улицам Генуи, машина пропала из поля зрения доблестных карабинеров. А через двенадцать часов точно такой же голубой 'ФИАТ' с очень похожими издалека цифрами на бортах был замечен на территории виллы дорогого собеседника. Да, в Турине больше десятка машин этого цвета и этой модели, поэтому даже подозревать столь уважаемого человека ни в чем нельзя. К тому же, совершенно не известно, что было в ящиках. Вдруг русские моряки, пытаясь купить что-то съестное, продают, например, навоз? Пошлинами это не облагается, даже декларации не подлежит. Ведь все мы слышали об ограничениях на торговлю с Россией.