Блог. Посты за июль-декабрь 2017 года

При этом никто его не репрессировал, никто не загонял в угол, несмотря на тогдашние перегибы власти.

Может, просто не хотел этого делать? С его характером такое возможно.

Он вообще весь был сшит из парадоксов, как мне кажется. Да вот, судите сами, что это был за человек.

Двадцатый год, Одесская губерния, лихое послевоенное время. Молодой Александр Козачинский работает в уголовном розыске. И хорошо работает, раскрывает серьезные преступления, а после берет знаменитого налетчика Бенгальского. Казалось бы — молодец, карьера идет в гору.

Но не тут-то было. Хлоп — и его отдают под суд за должностные преступления. Как я понимаю, дело было сфабриковано, поскольку он сам взяток не брал и другим их брать не давал. Тогдашние методы укрощения непокорных от нынешних не сильно отличались, с той правда разницей, что тогда к стенке ставили проще.

Но Козачинскому повезло, не "шлепнули". Более того — он добился пересмотра дела, что по тем временам было неслыханно и его восстановили в должности.

И снова поворот. Казалось бы — радуйся и ликуй, восторжествовала правда. Он порадовался и почти тут же подался в бандиты. В самые настоящие. Причем не просто в бандиты, а в "Робин Гуды". Он реально грабил богатых и раздавал все бедным. Причем в число богатых попали и первые советские чиновники.

Его поймали и судили. Но засудить толком не удалось, поскольку он еще и ко всему прочему был любимцем местных женщин. Причем — ВСЕХ!!!!! Они устроили демонстрацию у здания суда, а основные свидетели обвинения, мордатые немцы-колонисты, боялись давать на него показания, поскольку их жены сказали, что больше не станут с ними спать, если те развяжут языки, и помогут посадить этого красавчика. Каково?

Пока шли суд да дело, Козачинский феерически эффектно бежит из-под стражи. Но ему не везет, он попадает в случайную облаву и совершенно кинематографически сталкивается в одном из дворов со старым приятелем, который, как и он когда-то, служит в милиции. Они стоят друг напротив друга с наганами в руках и думают, что делать дальше.

Победила дружба. Козачинский не стал стрелять и сдался, а молоденький агент Евгений Катаев потом обивал все пороги, чтобы его не расстреляли, и вообще дали срок ниже низкого.

И снова все получилось. Выйдя из тюрьмы, Козачинский едет в Москву, где его друг Евгений, уже правда не Катаев, а Петров, теперь работает журналистом в газете "Гудок". Мало того — он уже пробует свои силы на литературном поприще на пару с молодым одесситом Ильей Ильфом.

А дальше мы возвращаемся к началу и все тому же вопросу — почему он предпочел писать заметки об экономике, обладая неимоверной силы литературным талантом? Версий у меня масса, но какая из них верная? И есть ли она? То ли не захотел писать то, что не опубликуют, то ли не видел для себя интересных сюжетов. А может — просто, потому что не хотел? Вот не хотел — и все. Повторюсь — он и "Зеленый фургон" написал только потому, что Петров его об этом очень просил. Ну, и в память о своей юности, поскольку эта книга — она автобиографичная, главных героев Козачинский списал с себя (Красавчик) и с Петрова (Патрикеев).

Повесть, кстати, сразу стала очень популярна, ее опубликовали в журнале том же году, когда она была написана, а потом, почти сразу переиздали в виде книги. И не один раз. И переиздают до сих пор.

Козачинский один из тех, кто создал ту самую литературную Одессу, которую все знают и любят, в которой говорят на особом языке, и которую ожидает увидеть каждый из нас, когда приезжает в этот солнечный город у самого Черного моря. Мне вообще иногда кажется, что одесситы просто не стали заморачиваться. Они сказали:

— И шо уже мудрить? Бабель, Козачинский, дядя Ледя Вайнсбейн и еще какие-то поцы из кино уже все придумали. Так оно нам надо мозги себе крутить, как те бейцы? Раз людям нравиться — так пусть оно так и будет. А кто не согласен, так тот пусть идет и кидается головой в навоз.

А что? Одесситы такие люди, что от них можно ждать чего угодно. Других таких на этом свете нет.

И возвращаясь к книге. При первом же прочтении я был ей очарован сразу и безвозвратно. Сколько раз я ее перечитывал — не скажу, там трехзначная сумма точно. Собственно, я и сейчас это делаю с завидной периодичностью, и это при том, что помню ее почти наизусть.

Знаете, есть книги, читая которые, удовольствие получаешь уже не столько моральное, сколько почти физиологическое. "Зеленый фургон" из них. В нем настолько изящно сплетенный текст, настолько там каждое слово к месту и в строку, что диву даешься, как такое возможно вообще.

"Но утро есть утро, и город есть город. И как ни скуден был пейзаж просыпающейся Одессы, в нем были свои характерные черты. Заканчивая свои ночные труды, молодые одесситы спиливали росшие вдоль тротуаров толстые акации. Они занимались этим по ночам не столько из страха ответственности, сколько из чувства приличия и почтения к родному городу. Когда любимые дети обкрадывают родителей, они боятся не уголовного наказания, а общественного мнения."

"Еще минут пять они пробирались сквозь дыры в каких-то дощатых заборах, пока не пришли к облезлому, покрытому струпьями двухэтажному дому со сводчатой подворотней посредине, маленькими окнами и толстыми стенами, подпертыми полуобвалившимися кирпичными контрфорсами. Дом был окрашен в буро-зеленый цвет, в какой время и морские туманы красят в Одессе заброшенные строения, а городская управа — богадельни и сиротские приюты, и принадлежал к тому типу зданий, самая архитектура которых органически включает в себя запах испорченных уборных, смрад помоек, сырость и плесень внутри и снаружи."

"— Но-о, милицейская худоба! — кричал Грищенко, хлопая гнедых кнутовищем по угловатым крупам, по частоколу ребер и даже по черепам, издававшим кувшинный звон.

Но ему не удавалось выколотить из лошадей ничего, кроме пыли. Равнодушно отмахиваясь сургучными печатями, гнедые продолжали симулировать галоп. Грищенко стоял на передке в позе Красавчика; балансируя на ухабах, он широко замахивался на гнедых, гикал, свистел. Всем своим видом он изображал лихую погоню. Была ли в этом шуме и свисте какая-то фальшивая нота, понятная лошадям, или, быть может, между энергичным причмокиванием, подёргиванием вожжей и взмахами кнута существовал какой-то разнобой, приводивший к тому, что каждое из этих действий как бы отменяло предыдущее, но скорости не прибавлялось."

На редкость нескромно я числю Александра Козачинского в своих учителях. Он один из тех авторов, которые очень сильно повлияли на то, чем я занимаюсь сейчас. Часто строя предложение, я замечаю, что делаю это "под Козачинского".

И если мне когда-нибудь удастся хоть чуть-чуть приблизиться к такому стилю, такому построению фраз, какой был у него, то я буду счастлив.

А про фильм "Зеленый фургон", который тоже является нерядовым явлением в советском кинематографе, я расскажу уже завтра.

14.07.2017

"Зеленый фургон" (окончание)

Вообще-то "Зеленый фургон" экранизировали два раза. В первый раз это случилось еще в 1959 году и снял его Генрих Габай. Он по-своему неплох, но при этом в нем все так переиначили, что воспринимать его как полноценное переложение произведения Казачинского невозможно. У Красавчика там появилась сестра, и фамилия главного героя там не Патрикеев, и много чего другого там тоже накручено, того, чего в повести не было. "Помотивник" получился в общем.

Потому классической экранизацией считается более поздняя, 1982 года, которую снял режиссер Александр Павловский.

У этого фильма, кстати, интересная предыстория.

Изначально его хотел снимать сам Владимир Высоцкий. Я как-то уже писал, что он в свое время участвовал в радиоспектакле по повести Козачинского и, как видно, тогда еще приметил для себя перспективность экранизации данной книги. Плюс в последние годы он очень хотел попробовать себя в качестве кинорежиссёра, так что тут совпало.

Но, увы, планы так и остались планами, пробить "запуск" этой ленты не удалось, а чуть позже Поэт ушел навсегда.

Но лента все же состоялась, причем сценаристом на ней был Игорь Шевцов, родственник Высоцкого. И есть у меня подозрения, что какие-то наработки ВСВ в фильм все же пошли.

Снимал его, как я и говорил, Александр Павловский, один из самых ярких режиссеров того времени. Незадолго до этого по ТВ прошел его фильм "Трест, который лопнул", который моментально стал любимым у народа и, что предсказуемо, нелюбимым у чиновников. Тогда все время так было — аудитория любит, чиновники нет. И наоборот.

Не буду останавливаться на этой ленте, лучше как-нибудь потом про нее отдельно напишу.

Так вот — Павловский оказался в "черном списке", а тогда самым надежным способом из него выйти, было снять ленту про гражданскую войну, про отечественную войну или про Ленина. Так же и пробивали себе право на съемку комедий. Например, чтобы снять "Покровские ворота", Казаков сыграл Дзержинского в "Государственной границе" и еще какой-то ленте.

И знаете, я благодарен тем чиновникам, кто засадил Павловского в этот список. Иначе его "Зеленого фургона" могло и не быть.

Что меня очень подкупает в этой ленте, так это то, как бережно режиссер обошелся с живым словом автора. Он, как мне думается, понимал, что без прямых цитат не удастся сберечь атмосферу книги, а потому и ввел закадровый текст. И получилось все исключительно замечательно, даже с учетом того, что что-то к повести, разумеется, было добавлено и от себя. Но тут по-другому бы и не получилось. И даже Блок был к месту.

Как по мне, очень важен факт того, что Павловский не делал упор на революционную героику, чем грешила первая экранизация. Его герои — они не герои. Они просто люди, которым выдалось жить в странное, страшное и веселое время изменения мира. И каждый в этом времени находит или теряет себя.

Еще, наверное, надо было бы написать о блестящих работах актеров, причем здесь они все из тогдашнего "первого эшелона" — Демьяненко, Адомайтис, Брондуков, Ильичев, Григорьев. И, конечно же, молоденький Харатьян, у которого этот фильм был одним из первых.

Опять же — надо бы написать и о песнях из фильма, которые были не просто великолепны, а шедевральны.

Надо бы. Но не буду. Если вы его видели, то сами все знаете. А если нет — то это очень, очень печально.

Признаюсь честно — лично я очень люблю этот фильм. Вот прямо люблю не могу, с самого детства. Сто раз смотрел его за свою жизнь, и еще столько же посмотрю. Он для меня лучшее лекарство от хандры и печали. Если Пушкин в таких случаях откупоривал вина бутылку и вновь читал "Женитьбу Фигаро", то я смотрю "Зеленый фургон" Павловского. И снова попадаю в лето, даже если за окном зима. Эта картина — она как теплое солнце Юга. Обратите внимание, сколько там яркого солнечного света и синего неба, они, фактически, такие же участники фильма, как и актеры.

Впрочем, что там в лето? Я снова попадаю в детство, а это несоразмеримо больше. Приятно два часа снова побыть мальчишкой.

На мой взгляд во всем советском кинонаследии именно таких светлых лент очень немного, и это при том, что фильмов в СССР снималось изрядное количество. И многие из них дивно хороши. Но все равно — по степени душевности до "Зеленого фургона" дотягивают очень немногие. А особенно если учесть, что снимали его в начале 80-х, когда на волне, поднятой занудным Тарковским, стало модно выдавать фильмы с "фигой в кармане", а после называть их "фильмами не для всех". Мол — думающие поймут. Вот я не думающий, получается. Можете считать меня приматом, но я не понимаю все эти нудные "Храни меня, мой талисман", "Утиную охоту" и "Полеты во сне и наяву". Я их тогда не смотрел и сейчас тоже не смотрю. И если тогда я их не смотрел в силу юного возраста, то теперь — сознательно. Ну вот неинтересны мне метания "лишних людей" и Янковский, сигающий с тарзанки под песни Леонтьева. И мне реально пофигу, что там хотел сказать режиссер и насколько глубока эта метафора. Я человек прямой и простой, а потому не собираюсь разыгрывать из себя эстета, который готов просидеть в кинозале полтора часа, борясь со сном, чтобы потом важно сказать:

— Видел. Глубокая вещь.

Если кино скучное — то оно скучное. И лично мне оно в этом случае нафиг не нужно. Я лучше еще раз посмотрю то, что мне нравится.

Например — "Зеленый фургон"

14.07.2017

Летняя Москва

Уж извините, но это пост опять о моем Городе. Просто я в нем живу, а потому о нем и пишу.

На той неделе синоптики, почесав затылки, наконец-то сказали, что в Москву пришло лето. В аккурат к середине календарного сезона, то есть — своевременно. Ну, синоптики — они как минеры, ошибаются один раз, зато каждый день.

Но таки да, лето пришло, я это вчера вечером осознал. Впервые за последние полтора месяца вечером в Городе пахло не сыростью, дождем и холодом, а летом. Этот запах трудно описать, больно всего в нем много смешалось — ароматы прогретой земли, и асфальта, и пыли, и листьев деревьев, и жареной картошки с луком, которую готовят где-то на втором этаже девятиэтажки, мимо которой ты идешь, и дорого парфюма, и выхлопных газов из раздолбанной "шестерки", проехавшей мимо, и... Там правда много всего. Но именно этот запах точно говорит о том, что лето все-таки пришло.

Нет-нет, я не Бобик и не Джульбарс, чтобы ориентироваться только на запахи. Но у меня (а может и не только у меня) есть такая особенность — ассоциативный ряд прежде всего привязан к ним. Прошла мимо девушка, обдала облаком своих духов — и вот поперли какие-то воспоминания о том, что когда-то Юлька или Маринка такими же пользовались. А следом еще, еще... И так минуты полторы, пока запах окончательно не исчезнет. А следом за ним испарятся и эти секундные воспоминания, оставив в душе частичку тепла и немного улучшив настроение.

Итак — в Москву пришло лето. И значит скоро на улицах города, как грибы после дождя, появятся прилавки с квасом и мороженым. Так-то они давно стоят, но все больше без продавцов и товара — холодно, кому это надо?

Опустеют торговые центры, но зато оживятся парки, зашумит в них гуляющий народ, а веселые усатые шашлычники вытащат откуда-то из загашников все пластмассовые стулья с разъезжающимися в разные стороны ножками и пририсуют лишние циферки к ценникам.

Отыскать пустую лавочку на бульварах будет ужас как проблемно. Я тут недавно на Чистых Прудах был, так там вечером на бульваре мест полно было. И это в июле! Прямо жуть, в первый раз такое видел. Даже у пруда — и то лавки пустые стояли.

А если все будет совсем хорошо, то в город придет и жара. Точнее — марево, потому что жары в чистом понимании у нас не бывает. Либо дождевая вязь, либо полуденное дрожание раскаленного воздуха над асфальтом и автомобилями.

Но привычные к этому москвичи все равно будут целую неделю, а то и полторы говорить:

— Ну наконец-то лето! Хоть погреемся.

Они снимут надоевшие плащи, вынут из сумок и сумочек зонты и влезут в легкие одежды, и будут с удовольствием вдыхать пахнущий прохладой утренний летний воздух, осознавая, что за ним идет такая желанная поначалу духота дня.