— Серёга, подойди — вернул меня в действительность слабый голос хозяина котлет, доносившийся из спальни.
— Чего, Юра? — спросил я его, не рискнув пройти дальше дверей комнаты, всё же запах съестного может оказать на лежащего в кровати негативное воздействие.
— Башка раскалывается. У тебя таблеток никаких от неё нет? Ты говорил, что пачками их принимаешь.
— Вроде осталось, что то. Принести?
— Тащи брат, совсем мне худо — глядя на меня глазами полными отчаяния, сказал бледный, словно простыня, ещё совсем молодой человек.
— Сейчас, мигом смотаюсь. Ты лежи, не вставай, я быстро вернусь — поставив тарелку на обувницу, сказал я, направляясь к входным дверям.
По себе знаю, что такое головная боль, было со мной такое, ещё совсем недавно. По ступеням буквально парил, оставляя позади пролёт за пролётом. Десять секунд и вот она, моя дверь. Сунул в замок ключ, повернул его два раза и сразу на кухню, к холодильнику, где у меня в обычном полиэтиленовом пакете лежат коробки с таблетками. Так, это не то, про эти ему лучше вообще никогда не знать, ампулы с уколами в сторону, витамины, в данном случае, совсем ничем не помогут. А вот эти, как раз то, что надо. Точно, зелёненькие у меня от головной боли. Две Юрику хватит, выпьет их и всё, как рукой снимет. Отыскав нужный препарат, я сгрёб остальные лекарства в кучу и скопом запихал их обратно в пакет, с огромной надеждой на то, что употреблять их мне больше никогда не придётся. На этом можно было бы и закончить с очередным посещением этого крохотного помещения, и вновь переместиться наверх, к приболевшему товарищу, но полупрозрачные шторы, закрывающие вид из окна, притягивали мой взгляд словно магнит, не позволяя выйти из кухни. Открывать их надо в любом случае, с этим не поспоришь, но мизерная надежда на то, что картинка за стеклом осталась точно такая же, как и вчера, опутала мои ноги похлеще якорной цепи. Прошла минута, вторая, возможно даже пятая, а я тупо таращился в одном направлении не в силах двинуться с места и дёрнуть эти проклятущие занавески.
— Серёжа, ты дома? — услышал за спиной приглушённый голос, заставивший прекратить гипнотизировать давно не стиранные тряпки.
— Да — вздрогнув от неожиданности, ответил я и не сообразив, кого это принесло в такую рань, спросил: — Кто там?
— Это я, Лиза — также тихо прозвучал женский голос, до этого показавшийся незнакомым.
— Лизка, ты? На кухню топай, я здесь — предложил я соседке, с которой знаком всю свою жизнь.
Девушка старше меня всего на три года, да и не обижается она, когда называю её Лизкой, давно ли вместе в песочнице возились.
— Серёжа, мама умерла — выйдя из коридора, вылила на меня бледная женщина, тридцати лет от роду, ушат ледяной воды.
— Чья?! Тётя Валя?! — спросил я дрогнувшим голосом, где то в глубине надеясь на то, что получу утвердительный ответ, на последний вопрос.
Лиза только кивнула головой, наверняка, не в силах произнести ни слова. Я облегчённо выдохнул, слава богу с моей всё нормально. Но вспомнив, с какой нежностью ко мне относилась мать этой девушки, испуганно спросил:
— Когда?! Отчего?! Она же никогда не болела!
— Не знаю Серёжа, почему — сквозь слёзы сказала бледная, словно простыня, девушка. — Я зашла к ней, а у неё вся подушка в крови. Больше ничего не смогла сделать, убежала. Страшно мне.
— Так может она жива ещё! Ты чего же дура в скорую не звонишь?! — заорал я и вытащив из кармана телефон стал набирать номер неотложки.
Глава 2
Вызывать скорую прекратил, так и не набрав нужного номера. Пробовал уже дозвонится до родственников, преодолевая пролёт за пролётом в подъезде, не получилось, но ставить в известность Елизавету о нашем бедственном положении посчитал преждевременным. Девушке сейчас не до глобальных изменений, ей бы разобраться со своим горем, делающим остальные неприятности почти ничем.
В то время, как она, по моей просьбе, настойчиво будила бабулек, живущих по соседству, я уже находился у входа в квартиру, знакомую мне не хуже, чем собственная и собирался с силами, чтобы пройти дальше туда, где по словам Лизы лежала мёртвая тётя Валя. Уговаривать себя сделать десять шагов в нужном направлении долго не пришлось, стоило только вспомнить про убегающие секунды, способные в одно мгновение безжалостно оборвать жизнь любого из нас, как моя нога переступила порог этого гостеприимного дома, а затем и спальни, оказавшись в которой я решительно двинулся к затемнённому окну. Что либо разглядеть в этой комнате, при таком тусклом освещении, мне показалось абсолютно невозможным.
— И, как только Лизка определила, что с её мамой не всё ладно? Здесь же ни шиша не видно — подумалось мне, когда взгляд мой упал на лежащее на кровати, неподвижное тело хозяйки дома.
Окна квартиры соседей выходили на восток, поэтому солнечному свету обычно не требовалось огибать дополнительные препятствия, чтобы сделать её с самого утра по настоящему светлой. Поэтому стоило мне лишь немного приоткрыть шторы, как в комнате сразу же всё встало на свои места и мне не составило труда правильно оценить, представшую перед моим ошарашенным взором, довольно неприглядную картину, хотя проникающий в комнату свет на этот раз мне показался не таким ярким, как обычно.
Лицо тёти Вали выглядело неестественно бледным, даже несмотря на то, что оно больше чем на половину залито багровой, уже основательно запёкшейся кровью, которая в момент кризиса текла откуда только могла. Алые струйки нашли выход из носа и рта, основательно залив собой весь подбородок и шею женщины, но не это, на мой взгляд, было самым ужасным в данной ситуации, основной удар был нанесён в другом месте. Огромная подушка, так и продолжавшая убаюкивать хозяйку дома, была перепачкана крупными, красными пятнами в той её части, где находились, не по возрасту маленькие, уши тёти Вали. А это обстоятельство предельно ясно говорит о том, что душа, почти наверняка, уже покинула, когда то принадлежавшее ей, бренной тело. Кровь в этом месте, первый признак не бывало высокого давления, обрушившего всю свою мощь на организм человека, про это мне хорошо известно. Однако полагаться лишь на визуальное обследование пострадавшей от природного катаклизма соседки не стал. Переборол в себе, уж простит меня эта добрая женщина, внезапно накатившее отвращение, подошёл к ней на расстояние вытянутой руки и попытался нащупать пульс на её, свисавшей с кровати словно плеть, левой руке. К моему неописуемому ужасу его там не оказалось. Хотя и предполагал до этого, что мать Лизы уже мертва, но одно дело предполагать, а другое удостовериться. Как говориться: "Почувствуйте разницу". И я её почувствовал, в виде моментально выступивших на лбу капель холодного пота, слабости в начавших подрагивать коленях и просто небывалом ослаблении морального духа. Никогда не считал себя излишне впечатлительным, но впервые столкнуться со смертью, лицом к лицу и для меня оказалось не простым испытанием.
С дочкой умершей женщины и человеком, которого она вела за собой, столкнулся на выходе из квартиры.
— Вот, только тётя Тамара открыла — сказала мне Лиза и с отчаянной надеждой в глазах, спросила: — Мама жива?
— Не знаю — не сумел я сказать девушке страшную правду, — из далека её видел. Тоже побоялся ближе подходить.
— И в кого вы такие? — грубо отталкивая нас с Лизаветой от входной двери, сказала знакомая мне ещё с детства, грузная женщина, живущая этажом ниже и смело пошла в сторону большой комнаты.
Для соседской девчонки минуты ожидания, наверняка, показались вечностью. Если уж на меня они давили так, что было невмоготу стоять на ногах, то каково было ей.
— Крепись девочка, нет больше твоей мамы. Умерла — ещё из коридора сказала Тамара Григорьевна, кинувшейся ей на встречу Лизе.
— Как умерла? — вскрикнула девушка и резко завалилась на бок.
— Чё стоишь, лови её! — заорала на меня тётя Тамара, первая среагировавшая на падение бесчувственного тела.
Успел поймать лишь голову Лизки, когда она уже готова была ударится ей о бетонный пол подъезда, не задумываясь о последствиях.
— Растяпа — высказалась тётя Тамара о моей нерасторопности. — Ну подымай её хотя бы. Чего, так и будешь над ней сидеть?
Лиза оказалась достаточно тяжёлой, откуда только в её худом теле столько веса взялось? Но поднапрягшись я всё же сумел взять её на руки, а потом и подняться с ней.
— Что стоим? — спросила тётя Тома, обратив внимание на мою нерешительность.
— Так вы весь проход заняли, как же я её занесу? — ответил я ей, пытаясь вклиниться между объёмной женщиной и косяком входной двери.
— Ну ты Серёжа и бестолковый. Ты, что же, её сюда заносить собираешься?
— А куда же ещё?
— Да куда угодно, только не сюда. Ты что, с ней целый день сидеть будешь?
— Нет. У меня своих дел достаточно — сразу начал я отмазываться от не понравившегося мне предложения.
— Так чего же домой её тащишь, где мамка её мёртвая лежит? Девка очнётся, а здесь такое, не дай бог опять на пол свалится. Чего же, потом и ей ещё доктора вызывать?
— А куда тогда её девать? — начиная по настоящему уставать, поинтересовался я.
— Да вон хотя бы к себе затащи, вроде вы с ней не чужие, не ко мне же. И в скорую не забудь позвонить и этим, в полицию. Без них такие дела не обходятся.
Делать нечего, пришлось тащить Елизавету к себе в квартиру, хотя перспектива терпеть чужого человека в доме меня не прельщала. Но руки уже основательно напряглись и желание освободится от непосильной ноши становилось всё сильнее, и сильнее.
Нежданную гостью положил на диван в гостиной, отдать девушке во временное пользование свою кровать не решился, кто его знает, что она об этом подумает, когда очнётся. Ещё неправильно истолкует мои действия и предпримет какие нибудь свои, ну допустим не сегодня, а в будущем, чего мне бы совсем не хотелось. Лизка девка симпатичная, но её типаж не в моём вкусе, да и стара она для меня.
Даже приняв более удобную позу, пострадавшая от эмоционального всплеска соседка, в чувство приходить так и не собиралась. Попытку привести её в нормальное состояние внешними раздражителями, задушил в зародыше, правильно оценив образовавшуюся ситуацию. Как девушка, после пробуждения, будет себя вести, неизвестно, а работать жилеткой, с которой делятся своим горем, прямо с утра, большого желания у меня нет. Пускай так пока полежит, ей это только на пользу пойдёт, уж я то знаю.
Вышел на кухню. В горле, от переживаний и физических нагрузок, пересохло. Потребность в прохладной воде ощущал, прямо таки, всеми клетками организма, получившего в такую рань основательную встряску. Во время безуспешных поисков влаги, вспомнил, что произошло с домом и задвинул внезапно возникшее желание позвонить в скорую и полицию, так далеко, как только смог. Мимоходом обратил внимание на левую руку, продолжавшую, несмотря на стресс и нагрузки, вести себя правильно, и достойно. Странное дело, раньше она уже давно бы сжалась и начала нестерпимо болеть, а сейчас ей хоть бы что. Да и лицо на нервное потрясение, испытанное мной в квартире напротив и потом в подъезде, никак не реагировало. И чтобы это всё значило?
Воды в квартире не оказалось, вообще никакой. Из крана она прекратила бежать, а какие либо ёмкости заполнять в запас, такой привычки за мной никогда не водилось. Плохо, конечно, но полное обезвоживание квартиры меня не сильно напугало, я же не один в нашем доме живу, если что соседи помогут. Несколько раз обойдя кухню по кругу и не найдя в ней ничего, способного утолить жажду, остановил свой взгляд на таблетках, так и продолжавших бесхозно валяться на столе.
— Юрка то меня небось заждался — взяв в левую руку зеленые таблетки, предназначавшиеся моему знакомому, сказал я в слух и прислушавшись к тому, что происходит в гостиной, шёпотом добавил: — Пока Лизка в чувство не пришла, надо сбегать к нему.
Стараясь не шуметь вышел в коридор, по дороге взглянув на девушку, так и продолжавшую одиноко, и безмолвно переживать своё горе. Затем, также тихо прикрыл входную дверь, вот уже минут десять временно прекратившую выполнять свои прямые обязанности, а добравшись до ступеней, ведущих на верх, словно пуля полетел на девятый этаж, к больному товарищу.
Юра был дома, чему я абсолютно не удивился, в его состоянии далеко от ванной не стоит уходить. Он так и лежал в комнате, на не застеленной двух спальной кровати лицом вверх, но уже с закрытыми глазами.
— Уснул — подумалось мне, — ну и слава богу. Хороший сон никакие таблетки не заменят.
Прикрыв дверь, отделявшую коридор от гостиной, являющейся одновременно спальней и кабинетом, сделал три шага в сторону выхода, но прислушавшись к своим внутренним ощущениям остановился. Жажда, мучившая меня последние минут десять, так никуда и не делась, а даже наоборот, стала ещё сильнее. Обернулся в сторону кухни. Утолить её кроме, как в этой квартире, в ближайшие пол часа, наверняка, будет негде. Не идти же в самом деле по соседям побираться или в квартиру, где лежит тётя Валя, как быть с которой, в сложившейся ситуации, я пока и представления не имею. Да и не факт, что у кого то из тех, кто готов будет напоить меня в такую рань, вода обнаружится. В этой же квартире она есть, без сомнения, надо лишь поискать её и она точно здесь найдётся. Жена у Юрки, в этом плане, просто золото, всегда напоит и накормит мужа, чтобы не творилось вокруг.
Словно вор прокрался на кухню, на всякий случай крутанул кран с холодной водой, но получил от него лишь жалкий плевок на левую ладонь и злобное шипение, заставившее чертыхнуться. Оставив бесполезный водопровод в покое, посмотрел на красивый, цветастый чайник, стоявший на белоснежной плите, явно гордившейся своей безукоризненной чистотой. Пузатый сосуд внушал доверие, и моя правая рука не замедлила им воспользоваться. Приподняв крышку, заглянул внутрь. Эмалированный красавец был больше чем на половину полон и я без долгих раздумий налил из него в огромную металлическую кружку, нашедшую себе место на рабочем столе, что то около полу литра кипячёной и от этого не очень вкусной, прозрачной жидкости. Залпом проникнув в мой желудок и ласково забулькав там, она моментально погасила жажду, но тут же вызвала в нём, вот же стыдобище, очередной приступ голода. Такое со мной случается очень редко, а здесь прямо, как напасть какая то. Может мои внутренности так реагируют на вид за окном?
Повторно объедать хозяина, да ещё и без спроса, не решился, есть у меня определённые принципы, куда же без них. Аккуратно поставил кружку на прежнее место и стараясь не смотреть на холодильник, покинул кухонное пространство, чтобы не вводить внезапно оголодавший желудок в ещё большее искушение. Мелкими шажками добрался до комнатной двери, одним глазом посмотрел, не проснулся ли Юра. Парень всё так же, спокойно, лежал на огромной кровати, отдыхая от утренних страданий.
— Позже зайду, никуда таблетки не денутся, а может быть они ему и вовсе не понадобятся, проспится хорошенько и всё само собой пройдёт — мысленно сказал я себе, делая шаг назад.
