Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Демонам же было, как будто наплевать на меня. Они, на мое счастье, даже не удосужились поднять свои тупые безобразные головы вверх. После такого, рассеялся очередной миф о том, что эти создания обладают хоть толикой разума.
Дальше предстояло проделать ту же самую процедуру, что и несколько минут назад. Справился я с ней гораздо лучше и ожидаемо быстрее. Тело понемногу вспоминало навыки, которые, казалось бы, давно были забыты. Осмотрев ближайшие улицы, благо света, отбрасываемого пламенем, хватало, я начал спуск. Естественно, поблизости не нашлось лестницы. Пришлось придумывать на ходу. Прямо под крышей дома, на котором я находился, раскинулся огромный шатер, в нем явно должны были давать представление бродячие артисты или музыканты, но не успели. "Стоит поторапливаться" — мысленно подгонял я себя. Пламя все быстрее охватывало город и грозилось вот-вот подобраться ко мне и отрезать последний путь к спасению. Разбежавшись, я спрыгнул прямиком на тканевое полотно. Удара не было, но вот раны дали о себе знать.
Далее предстояло воплотить в жизнь самую бредовую часть моего плана: добежать до портала и отворить его. Порталами мне пользоваться, как-то не доводилось. "Ну вот, прямо сейчас и научишься" — ободрил себя и, что есть сил, бросился через улицу к каменной арке. К сожалению, я не бегун, никогда не обладал хорошей скоростью, да и умению бесшумно передвигаться обучен не был. А вот демоны сразу же почуяли запах свежей добычи и кинулись мне наперерез. Соревноваться с теми, кто имел сразу четыре и более конечностей было глупо, но тяга к жизни не давала бросить все на полпути.
Дальнейшие события отложились в памяти, словно бесчисленные кусочки мозаики: помню, что происходило, но цельной картины составить так и не могу.
Вот, я уклоняюсь от когтей демона, затем от зубов второго. Дальше бегу со всех ног к порталу, однако же больше не чувствую холодного дыхание себе в спину. Любопытство пересиливает страх и я поворачиваю голову. Все демоны остановились как вкопанные и устремили свой огненный взор на темно-бордовый провал. На минуту у меня перехватило дыхание, так холодно стало на улицах Амстера. Затем содрогнулась земля, и из врат призыва послышался грозный рев необузданного, изголодавшегося существа. Из арки показалась рука, затем вторая. Потом вылезло туловище и голова. Демон, ростом около шести метров с трудом, но все же прошел через врата. Наверное, я первый, кому довелось увидеть столь жуткое зрелище. Провалы вместо глаз, горящие красным огнем. Как и в книгах, большие закрученные в спираль рога. Все тело покрыто черной чешуей, впрочем, кое-где отчетливо проглядывалась красная демоническая кожа. Про многочисленные шипы и когти даже и не стоит говорить, столь много было их на теле этого создания, которое не должно было существовать вообще.
— Где это я? — монстр издал рев. Затем, не получив никакого ответа на свой вопрос, он начал осматриваться вокруг. — Значит, Высший мир, замечательно! Как же давно я здесь не был, — его взор пал на меня и на мгновение задержался. Сперва там стояло непонимание, но уже через пару секунд на безобразном лице расползлась ядовитая улыбка, не предвещающая ничего хорошего, — человек, — то ли утвердительно, то ли вопросительно провозгласил демон, — тебе выпала честь стать моей первой жертвой! — над площадью разнесся грохот. Так смеялось это существо.
Существо потянулось ко мне рукой. Возможно, будь это обычный демон, я бы развернулся и, цепляясь до последнего за призрачную надежду спастись, со всех ног рванул бы к порталу. Но этому не суждено было сбыться. Вид говорящего демона настолько меня ошарашил, что я потерял чувство реальности. Ноги застыли, рассудок окончательно помутился. Перед тем, как потерять сознания, все тело окутала жуткая нестерпимая боль, затем над Амстером раздался крик, был ли он мой, я не могу понять и по сей день.
Утренний ветер резвился с зеленой листвой. Кроны деревьев раскачивались в разные стороны. Тихо, едва слышно журчал ручеек, берущий свое начало высоко в горах. Природа — удивительное творение богов. Здесь все настолько взаимосвязано, что стоит убрать хоть одну промежуточную деталь, как, казалось бы, незыблемый баланс безвозвратно будет утерян. Нет, жизнь продолжится, она всегда продолжается, что-то теряя, а затем, что-то приобретая, но уже ничего не будет, так как прежде.
Постепенно на юге встало солнце. Его лучи плавно падали на цветы, заставляя их бутоны распускаться. Спустя какие-то мимолетные мгновенья пчелы устремились на свою "работу", которой наградила их природа.
Один из таких шаловливых лучей, пробившись сквозь затемненное зеркало и мелкие дырочки в шторах, и потревожил мой сон. Застонав, я оторвал "тяжелую" голову от подушки набитой соломой. По моим расчетам лег спать я всего три-четыре часа назад, но что поделать, в аббатстве вставали очень рано. Окончательно прийти в себя мне помог стук в дверь, в след за которым послышался властный голос, который я недолюбливал более всего на свете:
— Себастьян! Вставай бездельник! Время для утренней молитвы! — я не ответил. — Себастьян, нахлебник ты несчастный, быстро поднимай свою ослиную задницу с кровати и выходи из комнаты, иначе простым наказанием как вчера ты не отделаешься, я все сказал! — послышался звук удаляющихся шагов. Святой отец Алистор был явно не в духе.
Делать нечего. Поднявшись с кровати, я подошел к стулу и взял коричневый халат, в котором обязан был явиться на утреннюю службу. В общем, место, где я жил, трудно было назвать комнатой. Она походила более на коморку, где кроме кровати, стула и письменного стола ничего более не помещалось. "У свиней в хлеву и то места больше" — с досадой пожаловался я сам себе.
Одевшись, я вышел из комнаты и направился в маленькую часовню, расположенную в рощице неподалеку от главного собора. Территория аббатства раскинулась не многие гектары во все стороны и была полностью независима от внешнего мира. Монахи вели собственное хозяйство: возделывали землю, растили скот, ухаживали за плодовыми деревьями. Здесь нашлось место даже для пчелиной фермы, мед из которой шел на готовку удивительно-вкусного медового напитка. Помимо этого здесь имелся собственный сад, горячо любимый отцом-настоятелем. Странный он человек: никому не позволял что-либо делать с садом, всегда все сам, однако пускал туда любого желающего и, надо сказать, это место внушало чувство уюта и умиротворения.
Помимо этого на территории аббатства располагались главный собор, несколько храмов и часовен поменьше, голубятня, жилые здания, кладовые, общая столовая с кухней, библиотека. Последняя мне полюбилась, я любил читать обо все на свете: об истории стран, а затем и городов, о магии и военном деле, о навигации и т.д. Правда, до моего единственного друга мне было далеко. Вот уж кто целыми дням не выходил из библиотеки, отлучаясь оттуда лишь для того, чтобы поесть или сходить на молитву. Отец-настоятель, видя такое рвение молодого человека, назначил его главным помощником библиотекаря и освободил от всех работ в поле.
Наверное, именно так и протекает жизнь во всех аббатствах этого мира, однако все те полтора года, что я здесь провел, одна единственная мысль не давала мне покоя. Зачем монахам, оградившимся от внешнего мира и тихо влачащим свое существование в далекой глуши понадобился зал для фехтования, и почему вокруг основных зданий аббатства раскинулась трехметровая стена, словно это не дом божий, а военная крепость. Сколько бы раз я не пытался разузнать правду, ответ всегда один и тот же: "Знай свое место, послушник, и не лезь в дела, тебя не касающиеся". Коротко и ясно.
Оторвавшись от своих мыслей, зашел внутрь маленькой часовни. Ничего особенного, обычное место, где молятся монахи. Холодный каменный пол. По бокам зала возвышались колонны метров четыре каждая. В самом конце зала стояли три статуи богов нашего мира: Омра, Илис и Зерога. Нет, были и другие божества, но этим поклонялись особенно рьяно. Каждого из трех чтили, где-то больше, где-то меньше, но факт остается фактом — все люди почитали трех богов сразу и в трудную минуту обращались к тому, кто в силах был помочь. Так, например, бога Омра всегда изображали пожилым мужчиной, с длинной бородой и немного черствым лицом. В правой руке у него всегда находился трезубец, а в левой он крепко сжимал корзину фруктов. Удивительно, но представить бога плодородия и морей совсем иначе практически невозможно, настолько правдиво он был изображен. Вторая богиня, Илис, являлась покровительницей врачевания и семейного очага, порой даже любви. Благодаря этому она была изображена в виде длинноволосой девушки с прекрасным лицом и стройной фигурой, завернутой в легкую тунику, едва охватывающую все тело. Говорят, в свободное от своих обязательств время (это придание всегда вызывало у меня улыбку; как будто у бога может быть свободное время), она спускалась на землю и придавалась любовным утехам с мужчинами, мало кто мог устоять перед ее неземной красотой. Честно, по мне так все боги изредка баловались этим, но вот истории ходили только про Илис. И последний бог — Зерог. Ему молились солдаты, маги, в общем, люди связанные с военным делом. Так же он считался покровителем ученых и новооткрывателей. Изображен он был в виде сильного, хорошо сложенного мужчины, с венком из лавровых листьев на голове. В одной руке он держал перо, а в другой толстый трактат. На поясе висел меч, закованный в каменные ножны. Его лицо истончало уверенность в своих силах, а глаза выдавали умного и осведомленного во всех делах человека, вернее бога.
Сразу за тремя статуями находился стеклянный витраж, на котором парили ангелы, верные союзники богов. Множество светлых тонов сливались и создавали одну единую картину, свет которой озарял весь зал часовни. Это было настолько красиво и завораживающе, что я мог часами любоваться на это диво, вот только молитва длилась меньше, да и слова читать надо, что сильно отвлекает от дела. По правде, в богов я не очень-то и верил, если бы они существовали на самом деле, то помогли бы нам в трудную минуту, когда мы отчаянно нуждались в покровительстве и защите. Однако это лишь мое мнение и у меня были причины считать так. Большинству же надо во что-то верить, иначе недалек час, когда мирные граждане превратятся в разъяренную толпу, которую невозможно обуздать, так вот боги — тот сдерживающий фактор, который помогает эту самую толпу держать в узде.
Внезапно меня передернуло. Отец Алистор внимательно на меня смотрел, стоя у пьедестала божества. "Порой мне кажется, что он читает мои мысли" — я немного склонил голову, проявляя уважение старшему по сану, и поспешил облокотиться о заднюю стену, там, где обычно и ожидаю конца молитв.
Там уже находился, уткнувшись в очередную книгу, Маркус — уроженец северных областей и по совместительству мой единственный друг. Это был худенький паренек моего возраста. Ниже меня на две головы. Лицо как лицо, ничего особенного, разве что нос немного приплюснут. Одет как и все в коричневую рясу монаха.
— Снова что-то не поделил с отцом Алистором. — утвердительно произнес Маркус, стоило мне упереться в стену рядом с ним. Всегда поражался его осведомленности. Казалось бы, ничем не выделяющийся паренек, чей взор вечно устремлен в книгу, а подмечает буквально все, что происходит вокруг. Талант, настоящий талант. По-другому я и не могу охарактеризовать эту его уникальную черту. — Себастьян, опять ищешь приключений на свою голову? — Маркус закрыл книгу и посмотрел мне в глаза.
Что тут ответишь? Зрит в корень проблемы. Я и сам знаю, что делаю все через пень колоду, но что поделать, если не мила мне такая жизнь? Да и не по своей воле я угодил в это аббатство.
— Ладно, вечно ты полон тайн, — он ободрительно улыбнулся, — за почти два года нашего с тобой знакомства мог бы, и сказать, откуда родом и кто тебя сюда сослал. А то ведь, кроме того, что ты южанин, я толком и ничего не знаю.
— Прости, — я виновато улыбнулся, — знаешь же, что не могу.
— Да-да, вечно один и тот же ответ. — Мои слова нисколько не расстроили друга, он прекрасно все понимал и причитал всего лишь для вида. Кроме меня он тоже так ни с кем и не сдружился, хотя послушников со всех провинций здесь хватало.
Вскоре началась молитва и наш разговор прервался. Слушать каждый раз одно и то же было невыносимо, однако приходилось терпеть. Мне здесь жить и работать, учиться, а со своим уставом лезть в чужой огород — гиблое дело; зачем портить отношения с монахами?
В часовне собралось человек семьдесят. Каждый раз поражался: как столь малое строение может вмешать такое количество народу? Процедура молитвы проходила примерно так: перед тремя статуями находился стеклянный пьедестал, за которым стоял святой отец и читал утреннюю молитву. Передняя линия, состояла из монахов, которые провели уже не один год в аббатстве и имели высокие саны, за ними стояли те, кто провел на святой земле меньше времени и так далее. Мы с Маркуом, как послушники, относительно недавно появившиеся в аббатстве (скоро будет два года) находились у самого выхода, что, надо признать, меня не сколь ни огорчало. Да и моего друга тоже, единственная его страсть — библиотека. Только из-за того, что в застенках нашей библиотеки пылилось более трех тысяч книг и трактатов, свитков и пергаментов, Маркус и попросил отца отдать его сюда. Обучение в городе стоило дорого, и было явно не по карману сыну обычного фермера, а найти хоть одну библиотеку, не относившуюся к учебным заведениям — было невозможно. Вот так вот Маркус и стал монахом. Стоит сказать, что его отношение к богам практически не отличалось от моего. Наверное, именно из-за этого мы и сдружились, так как все остальные просто помешанные на богах фанатики, исключением же является настоятель, который лояльно относится ко всем, да пара святых отцов.
Внимательнее присмотревшись, не обнаружил настоятеля. Видно, сегодня утром он решил посетить другую часовню, коих на территории аббатства было целых три. Хотя, это вполне естественно, чтобы уделить внимания каждым аспектам жизни здесь, нужно много работников, который будет заниматься своим делом. Отсюда и вытекает количество часовен.
После молитвы времени для разговора тоже не нашлось. Мне необходимо было идти работать в поле, пахать землю — работа тяжелая, но по заявлению отца Алистора делать ее кто-то должен. Почему это должен быть именно я, когда есть дела куда более подходящие для парня, который не отличался завидной силой, понять так и не смог.
В общем, работа сводилась к трем основным пунктам: полоть грядки и собирать сорняки, закрепить на лошади борону и следить за тем, чтобы животное работало бодро и там где надо, и последнее — собирать урожай и сеять культуры. После следовало накормить животину, напоить, почистить и отвести обратно в стойло. Работа требует внимания и больших физических нагрузок, поэтому вечером приходил в комнату и падал без сил , потом шел на вечернюю молитву. Хотя порой во мне все же находилась лишняя энергия, из-за которой я и страдал.
Помимо работы в поле частенько доводилось кормить скот и помогать с урожаями плодовых деревьев, которые плодоносили по три раза в год. Так же я очень любил занятия в фехтовальном зале, монахи-наставники были еще теми вояками, хотя сами этого не признавали. Ну не может обычный слуга богов так орудовать мечом, копьем, булавой и другим холодным оружием. Поскольку физической силой я не отличался, то мне подобрали рапиру с не очень широким лезвием и удобной гардой. Надо сказать, осваивал я это ремесло туго, но не без продвижений. Частенько как раз именно из-за этого меня и наказывали; я пробирался в зал после занятий и сам отрабатывал приемы, показанные наставниками. Хоть мне и нравилось мое оружие, но было оно явно не под меня. Потом завесу тайны немного приподняли и рассказали, что когда я научусь прилично владеть рапирой, то отправлюсь к кузнецу, изготавливающему все оружие для аббатства, но с моим уровнем навыков это будет ой как не скоро.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |