Носитель разума Арана

Приехал в гостиницу, разместился в двухместном номере, переоделся и сразу помчался на пляж.

Море ..., огромное, уходящее к горизонту, с изумительного цвета водой, с силуэтами кораблей, пляж устланный лежаками. Всё это видел впервые. До этого отдыхал на дачах дедушек и бабушек или у московских водоёмов. Живительный воздух наполнял грудь, радость распирала её, а жаркие лучи солнца грели кожу. На стоящий галдёж, внимания не обращал. Бросился в ласковую воду, нырнул, вынырнул, успев глотнуть солёной морской воды. Во рту остался неприятный привкус, но это на моё радостное настроение не повлияло. Из воды не выходил до ужина.

Это радостное настроение первого раза, первого дня, сохранил навсегда. В дальнейшем бывал у моря часто, в разных странах, заимел и виллу на берегу моря, но это уже было обыденно и такой радости, как первый раз уже никогда не испытывал. Мне это напоминает память о вкусах всего из далёкого детства, как не старайся, а тогда всё было вкуснее. Так ли это? Или всё-таки это самообман? Ответа на эти вопросы не нашёл и по сей день. Так думаю не нашёл их никто, никогда. Вот и рассказал о своих светлых, радостных воспоминаниях первой встречи с Чёрным морем в далёкой и чужой стране, Турции. Почему рассказывал так подробно? Наверно, это ностальгия, по ушедшим иллюзиям беззаботной жизни детства, которую начинаешь ценить, потеряв безвозвратно ...

Дальше начался отдых и охота за противоположным полом, обычное занятие, времяпровождения всех отдыхающих. Особо не перебирал, но и это оказалось безрезультатным, не добился ничего, кроме того, что за неделю на бары и подарки потратил 1470 долларов. Подсчитал остаток, 368 долларов. Тогда остановился. Загорать и купаться надоело, тем более что успел обгореть. Решил заняться делом. В стоимость путёвки входил полу пансион, завтрак и ужин, без спиртных напитков. Тогда узнал, что такое "шведский стол". Это здорово выручало. Ел, пока мог втолкнуть в себя, брать с собой не разрешалось. После завтрака уезжал в город, там бродил по антикварным магазинам и лавкам, в глупой надежде отыскать что-то необычное, старинное. Наивным был! В чём убедился быстро.

Более или менее ценные раритеты, стоили очень дорого, да и особо ценным, все предлагаемое не было. То, что помнил из каталогов и специальных изданий, не видел. Но надежды найти, не оставлял, переключился на лавки. Моя наивность была безгранична, это осознал быстро. Разве может продаваться что-то ценное в пыльной лавке, едва влачащей своё существование, о чём не знает её хозяин? С этим пониманием упрямо мириться не хотел. Ходил, искал, искал ..., понятно безрезультатно.

В конце последней недели, за день до отъезда зашёл в лавку, и в витрине увидел кольцо из чернёного серебра. Тонкий ободок, с напаянной полуовальной пластиной, на ней голова орла с открытым клювом. О том, что это машинная обработка металла понял сразу, но почему-то подумал, такой обработки не встречал ни в одном издании. Хозяин лавки сразу запросил 300 долларов, сошлись на 20, при этом подозреваю, что заплатил за кольцо очень дорого. На эти подозрения меня навело довольное выражение, появившееся на лице хозяина лавки, когда отдал ему 20 долларов. В связи с тем, что это было моё единственное приобретение, махнул на эти мысли рукой. Всё ещё надеялся, а вдруг это именно то?

Обратный путь интересным не был. Мучила жалость о потраченных деньгах и горькие мысли о ждущей дома перспективе. Потратил все сбережения, теперь предстояло дожить до зарплаты, затем выжить на неё. Отчётливо замаячила перспектива лишения единственного моего богатства, машины. Вот такие мысли и занимали меня. Оказалось, они были пророческими.

Глава 3.

Выйдя на работу, предложил приобретённое в Турции кольцо Мише. Он осмотрел его и отдал мне, при этом пробурчал:

— Ты тупой? Или меня за такого держишь?

Так я приобрёл кольцо, которое стал носить от отчаяния и лишился своей мечты-машины. Пришлось пересесть на городской транспорт и жить очень скромно. Но в этом было и хорошее, стал безвылазно работать в запасниках музея. Ума немного имел, поэтому рыться начал в дальних закутках, осматривая содержимое ящиков имевших печати ревкомов, ГПУ и НКВД, которые пылились долгие годы, так и не разобранные. Именно тогда и нашёл первые находки.

Уже говорил, что сразу после революции конфисковали всё, что "проклятые буржуи нажили". Под эту категорию попадали все обеспеченные люди. Золото и ценности, которые были явно видимые, забирали, а остальное, упаковывали в снарядные ящики и отсылали в адреса местных советов, которые всё переправляли в музеи, не распечатывая и не осматривая. Теперь я благодарил тех полуграмотных людей, разбирая эти старые ящики. Всего, что находил, описывать не буду, скажу просто, что это были древние изделия из меди, серебра, глины, железа, берестяные грамоты и многое другое. Старательно отбирал то, что упоминалось в каталогах аукционов, журналов для нумизматов и коллекционеров. Возникли и проблемы.

Первая была актуальной. Нужно было скрыть от любых глаз места, где я ковыряюсь. Вторая тоже была не менее важной. Где хранить найденное добро? И третья, как наладить сбыт самостоятельно?

Верил ли я Мише? Нет! Опыт общения с Виктором, Геной и другими, научил меня подозрительно относиться ко всем, не верить никому. Сам честным не был, в честность других тоже не верил. И как показала жизнь, не напрасно!

Первую проблему решил просто. Ящик отвозил в другую часть огромного подвала, потрошил его. Забрав всё, что представляло интерес, аккуратно возвращал ящику первоначальный вид, а затем прятал его под горы других ящиков в другом конце подвала. Свои следы присыпал пылью и мусором подвала. Вторая проблема тоже была решена. О том, что охрана музея была чисто теоретической, уже говорил. Мне никто не мешал всё найденное мелкими партиями выносить из музея. Дальше прятал свою добычу на дачах дедушек, среди их хлама. Использовал и чердак дома родителей. Наша квартира была на последнем этаже дома и ключ от замка, висевшего на люке отверстия ведущего на чердак дома, хранился у нас. Я заботился, чтобы замок был хороший и всегда закрытый. Так решил вторую проблему. А вот со сбытом, ничего не ладилось. Миша проверки не прошёл, как я и предполагал. Для пробы передал ему скифский гребень и несколько монет. Отобрал их потому, что подобные изделия проходили по лотам одного из аукционов. Меня не интересовала цена, за которую они были проданы, за основу стоимости взял стартовую цену лота. Миша взял, принесенные мной вещи, долго рассматривал их, затем сказал:

— Не знаю, найдётся ли покупатель. Возьму, поспрашиваю. Работай дальше!

Через неделю он дал мне 300 долларов.

— Вот возьми! Себе ничего не брал. Еле уговорил одного купить тот хлам. Пришлось пообещать дальнейшее сотрудничество и скидки. Не подведи меня!

Я сдерживался с трудом. Общая стоимость аукционных лотов, переданных ему мной вещей, составляла 5 000 долларов! Понятно, вывезти эти вещи из страны, провести их экспертизу и объяснить их происхождение не мог, но в Москве существовал чёрный рынок антиквариата, были люди, которые жили этим. Продавать на чёрном рынке было опасно, особенно новичку, могли подставить, могли и кинуть. Я сам, заниматься продажей на нём боялся, но одного старика-оценщика знал. Представлялся молодым коллекционером и с уважением выслушивал его рассказы. Старик, как и любой старый человек, ценил внимание и уважение, он охотно отвечал на наивные вопросы бедного, наивного любителя, начинающего коллекционера. Вот он и просветил меня по ценам московского чёрного рынка. Переданные мной Мише вещи, на чёрном рынке стоили не меньше 2 000 долларов. С Мишей всё было ясно, но я продолжал давать ему некоторые свои находки, получал немного, для меня и это было нужно, но главным было то, что я следил за Мишей. Опытным сыщиком не был, да это и не требовалось. Миша особой осторожности и осмотрительности не проявлял. Звонил по телефону, встречался с разными людьми прямо возле музея, от меня требовалось только быть внимательным и осторожным. За людьми, с которыми Миша встречался, я не следил никогда! Просто запоминал их, а в заведенный блокнот заносил номера телефонов, которые подсматривал, когда Миша звонил им и имена которые он называл при разговорах.

Терпеливо целый год давал себя обирать и следил за Мишей. Выяснил и интересную особенность. Миша за этот год трижды летал в Израиль. Вопросов ему не задавал, но однажды он проболтался сам, сказал, что едет по гостевой визе к родственникам в Израиль. Больше он на эту тему не говорил, остальное додумал сам. Миша вывозил некоторые вещи из музейных запасников туда. Вот только понять не мог, что он делает там с ними? Продаёт? Ответ на этот вопрос узнал в апреле 95. Михаил ИССАКОВИЧ ЛЕФАР выезжал на ПМЖ на историческую родину! Об этом он сказал мне сам, уверив меня, что от этого наши коммерческие отношения не пострадают, мои находки будет забирать он или его брат. Периодически посещать Москву они будут! Я поблагодарил его. То, что он заботится о моём благополучии, было очень трогательно!

В те годы детективной литературы было много, интернет был дорогим и редким удовольствием, вот и пользовался ими. В новой стране продавалось всё. Парики, грим и руководство по использованию его, приобрести труда не составляло. Миша уехал. Теперь я был единственным хозяином запасников в подвалах. Три старших научных сотрудника, четыре научных сотрудника, были люди обоих полов преклонного возраста. В подвал они не ходили, тяжёлые ящики им таскать было не по силам. Вот и работали с материалами верхних запасников. Младших научных сотрудников теперь осталось двое. Я и Андреев, который только числился на работе, а сам занимался чем-то другим. Мне никто не мешал и моё право, считать себя хозяином подвала, не оспаривал. Оставшись единственным владельцем бесхозного имущества, понял, что пришло время начинать свою самостоятельную деятельность, вот и начал. Уже приобрёл парик и грим, старых одежд от дедушек хватало. Освоение профессии гримёра много времени не заняло. Через три недели из зеркала на меня смотрело лицо старика, парик из седых волос дополнял образ. Понятно, это был не шедевр, но для моих целей годился. Покончив с этим, занялся подбором товара из имеющегося ассортимента. После долгих размышлений выбрал монеты и три нательных образка. Монеты были из материалов экспедиции 35 года, она проводила раскопки в Средней Азии в Туркмении. Эти материалы были не разобраны, судьба руководства экспедиции сомнения не вызывала. Нательные образки были из ящика опечатанного печатью НКВД. Скорее всего, они были изъяты у служителей церкви, сюда попали только потому, что были из серебра и в глазах изымавших, ценности не представляли. Мне удалось установить, что образки относятся к XVII веку. Этого было достаточно, чтобы прикинуть их стоимость. Так подготовившись, начал действовать. План в моей голове вызрел давно, его и претворял в жизнь.

Из прочитанных детективов почерпнул много уловок применяемых при передаче товара и получении денег, но кроме этого узнал и печальной участи продавцов. Их не только обманывали при расчётах, сдавали органам, а ещё часто просто отбирали товар или ..., убивали. Такая участь меня не устраивала. Надёжных подельников, охранников у меня не было, да и часто грабителями, убийцами выступали именно они. Боялся страшно, вот и родил план со всеми шпионскими страстями. Только позже понял, как наивно и глупо действовал, но тогда это считал гениальным планом.

Всё делал в перчатках. Май месяц очень подходящее время для ношения перчаток! Но об этом не думал и носил их, идеально соответствуя созданному образу. Действовал, как описывалось в прочитанных детективах. Загримированный под старика, одетый в старый плащ деда, помятую его же шляпу, купил конверт. В него положил одну монетку. Понятно, моих отпечатков пальцев не было ни на конверте, ни на монете, всё время, делая это, перчаток не снимал. Монету до того, как положить в конверт протёр нашатырным спиртом. Уничтожил возможные свои отпечатки пальцев на ней. Выполнив эту часть плана, перешёл к следующему этапу. Выполняя его, столкнулся с первой проблемой. Найти телефонную будку с работающим, не раскуроченным телефоном, стоящую ещё и в малолюдном месте, оказалось не лёгким делом. Справился с ним с трудом. Позвонив по одному из номеров из моей телефонной книжки, дождался, когда на противоположном конце сняли трубку, закрыв платком микрофон своей трубки, произнёс:

— Тимофей Карлович, здравствуйте! Имею к Вам очень интересное предложение. В 12.40 Вам нужно быть возле дальнего входа в метро станции "Калужская", стоять справой стороны дороги ведущей в область. Там стоят пять телефонных будок, в средней, третьей с любого конца, возьмёте конверт. Не опаздывайте! В 12. 41 конверт заберёт другой покупатель. Эти будки выбрал потому, что телефоны в них все раскурочены и ими никто не пользуется.

Насчёт того, что в указанное время конверт заберут, я блефовал. Забирать специально измятый и запачканный конверт не собирался, посчитал, что это опасно. То, что его заберёт кто-то посторонний? Опасности для меня не представляло. Ценность монеты обычный человек определить не мог, а специалисты и знатоки люди интеллигентные, мусор собирать в неработающих телефонных кабинках не будут. Ко мне монета и конверт привести не могли, о принятых мерах предосторожности уже рассказывал. Пропажа этой монеты для меня трагедией не было. Руководствуясь этими соображениями, с 12.00 спокойно стоял возле этих будок в образе старика с протянутой рукой. Естественно, рука была в перчатке. Сказу сразу, что подавали не охотно и мало. Народ уже потерял сострадание или во всём виноваты газетные статьи о нищих миллионерах? Размышляя об этом, ждал назначенного времени. Придёт или не придёт? Вот об этом старался не думать, ибо в успехе осуществления своего плана уже начал сильно сомневаться. Так стоял, терзаясь своими тревожными мыслями.

Когда подъехал тот джип? Не заметил. Косить глаза, следя за будкой и за проходившими мимо людьми, оказалось непросто. Вот и не уследил за остановившейся на дороге машиной. Узнал, что это именно она только проследив взглядом за крепким мужчиной ровно в 12.40 зашедшим в указанную телефонную будку и при помощи платка, забравшего грязный конверт. Именно он подошёл к этому джипу и сел в него. Взревел мотор, мощная машина унеслась прочь, но её номер успел запомнить.

Да забыл сказать, кроме монеты в конверте была записка. Составлять её из вырезанных из журнала букв, поленился, хотя в прочитанных детективах это было обязательно. Из-за лени поступил проще. На обрывке листа А-4 написал фломастером печатными буквами:

"В Вашем распоряжении 10 дней на проверку и оценку. Свяжусь с Вами по их истечению с полным предложением. Ваш друг".

Глупая записка? Согласен! Но сильны мы все задним умом, а тогда просто боялся попасться или органам, или бандитам. О произволе первых говорили люди, а обо всех ужасах, творимых вторыми из этого перечня, подробно писали все газеты. Если считать всё правдой? А я так считал! То мои страхи были естественны. Как бы там не было, мне досталась неизвестность ожидания. Моё письмо уехало, верил, что не к перечисленным выше двум категориям опасных лиц, а к нужному мне адресату. С каждым днём мои страхи росли, я пытался придумать безопасный вариант передачи моего товара и получения денег. Увы, авторы детективов помогали мне идеями слабо. Всё предложенное ими в жизни было неисполнимо, ведь мне требовалось всё провести и остаться незамеченным, а что предлагали они?