Миллион с половиной лун

-С родителями переехал, — сказал я, — в детстве.

-В гостиницу, в гостиницу-то как попали? Что же это за злейший враг к нам вас направил?

-Друг, — поправил я.

Рита Львовна вновь сверкнула в мою сторону глазами. Мне показалось, что на ее лице скользнула легкая улыбка:

-Пошлите вашего друга ко всем чертям! Нашел что советовать! Он вообще соображал, куда вас отправлял? В последний путь сюда не отправляют, а он!..

-А что здесь плохого-то?

-Все. От подвала и до чердака.

Быстро набирая одной рукой какой-то текст, Рита Львовна наклонилась и второй рукой выудила из-под стола зеленую бутылку с этикеткой пива "Хольстен". На дне бутылки что-то плескалось.

-Хотите глоток?

-Не пью.

-И я не пью. — Ответила Рита Львовна, и мне показалось, что сейчас она завершит фразу бессмертной цитатой из старой советской комедии — "что тут пить?", но продолжение вышло иным, — это не пиво, а бальзам на сердце. Без бальзама на такой работе не обойтись.

Оставив меня самого решать, какой из вариаций ответа выбрать, Рита Львовна шумно, хрипло выдохнула и сделала большой глоток. С хрустом заела парой голубеньких пилюлек.

-Так, Артем вы наш батькович, жить будете в номере один тире девять. Это на первом этаже. Все служебные номера у нас на первом этаже, запомните.

-Постараюсь.

-Номер у вас хороший, недавно освободился, чистый, просторный, тепло по батареям доходит почти в первозданном виде. Горячая вода тоже.

-А кто там раньше жил? — не удержался я.

-Никто. С чего вы взяли?

-Вы же сами только что сказали, что номер недавно освободился.

Рита Львовна махнула рукой:

-А, не держите в голове, призраков я не считаю.

-У вас еще и призраки водятся?

-Случается иногда. Забредают. — Туманно ответила Рита Львовна и хлебнула из бутылки еще раз. Где-то под моими ногами загудел принтер. Рита Львовна нагнулась, выудила несколько свежеотпечатанных листов и протянула мне:

-Распишитесь. Следуйте за мной.

Как всякий уважающий себя гражданин, я, не читая, расписался. Рита Львовна грузно поднялась из-за стола. Оказалось, что роста она небольшого, едва доставала мне до плеч, но выглядела удивительно стройно для своего возраста. Я почему-то вспомнил одну статью в газете, что читал совсем недавно. В статье говорилось, что по статистике в России восемьдесят процентов женщин после сорока страдают от излишков веса, а остальные двадцать процентов, наоборот, этого самого веса недобирают. А вот у Риты Львовны, по крайней мере визуально, с фигурой все было в порядке.

Я протянул ей листы, Рита Львовна положила их на стол, зафиксировав бутылкой из-под "Хольстена" и поманила меня пальцем. Я направился следом за ней.

Рита же Львовна плавно, но решительно устремилась куда-то между шкафов, полок и стопок с папками. Я смутно представлял себе, куда вообще можно идти в такой тесноте, и куда, собственно, мы придем, но последовал за ней.

И здесь снова меня нагнал культурный, дрожащий шок шли мы минут десять. Правда-правда.

Шкафы расступались, полки терялись в серой темноте, где-то наверху царил странный мерцающий полумрак, словно еще выше, там, где невозможно разглядеть, висят разноцветные мигающие гирлянды. Мягкий туман цеплялся за папки и стопки листов, которые были перетянуты грубой бечевкой или обернуты кусками пожелтевших газет. Оборачиваться я не решался, зато вдоволь насмотрелся по сторонам.

Пол под ногами перестал быть полом, обратившись в узкую извилистую тропинку из утоптанного песка. Откуда-то потянуло свежим продирающим ветерком. Я поежился: ветерок вызвал воспоминания о номере тринадцать:

-А мы... Рита Львовна, а мы ни на кого здесь не натолкнемся?

-Да здесь уже почти не водится никто, — ответила Рита Львовна через плечо, — в такой пыли сложно выжить. Разве что только книжные черви... потравить бы их к чертовой матери, — последнее Рита Львовна добавила уже тихо, погрозив кулаком кому-то в темноте.

На секунду мне показалось, что кто-то в живом полумраке — кто-то маленький и вертлявый, тот самый, что оставлял маленькие следы на потолке в кабинете начальника — погрозил пальцем в ответ и быстро растворился между толстенных папок с разодранными от напряжения корешками.

-Лазиют, лазиют, — незлобно прошептала Рита Львовна, шаркая тапочками.

Наконец, кабинет закончился нескончаемо высокой стеной из красного щербатого кирпича. По бокам ютились стопки бумаг, совсем уже пожелтевшие от времени, с расползающейся бечевкой. На обложке одной из газет я с удивлением обнаружил заголовок: "Летней ярмарке 1935 года быть!", а чуть ниже выцветший герб Советского Союза. Хорошая тут регистратура!

Центральная часть стены оказалась освобождена от всего этого бюрократического хлама. На стене висела доска, на доске в пять рядов по двадцать ключей поблескивали фигурные ключи, все это было закрыто стеклом и закреплено на большой висячий замок. Рядом с доской красовался плакат, нехитро озаглавленный как "План эвакуации на случай пожара". В плане преобладали красные и синие стрелочки.

Рита Львовна открыла замок, отодвинула стекло и сняла ключ под номером "9" с первого ряда.

-Вот ваш ключ от номера, Артем. В случае потери штраф, запомните.

-Запомню, — согласился я, пряча ключ в карман.

-Правила пользованием гостиничного номера знаете?

Я покачал головой. Не доводилось как-то.

Рита Львовна нагнулась, взяла с одной стопки толстенный том в кожаном переплете, страниц, наверное, на тысячу:

-В самом конце примечание номер восемь. — Сказала она, — обязательно ознакомьтесь.

Я с жаром заверил, что ознакомлюсь. Признаться, я уже порядком продрог и хотел вернуться назад. Рита же Львовна после моих заверений долго смотрела в потолок, словно старалась вспомнить нечто очень важное, потом тряхнула седыми кудрями:

-Угрр, вроде все. Если будут вопросы, молодой человек, заходите, не бойтесь.

-Обязательно загляну, — совсем не искренне заверил я.

Рита Львовна вернула стекло на место, с особой тщательностью проверив крепость замка, зачем-то поплевала три раза через левой плечо, и пошла обратно.

Я развернулся следом... и оказалось, что идти никуда не надо. Оказалось, что я стою позади ее рабочего стола. Под тумбочкой тихо гудел принтер, распечатывая какую-то бумагу. Обернувшись через плечо, я обнаружил стеклянный шкаф, забитый до отказа книгами в серых переплетах, на обложках которых красным трафаретом были выведены буквы русского алфавита, по одной букве на каждую книгу. Бутылка "Хольстен" покорно ожидала свою хозяйку на столе. Мои спортивные сумки стояли возле табуретки.

-И напоследок, Артем, хочу предупредить вас, — сказала Рита Львовна, опускаясь на стул, — надумаете удрать, не вернув ключ, я вас найду. Где угодно.

Мне вновь показалось, что за толстыми очками сверкнули желтые звериные глаза. Я не нашелся, что ответить, пробормотал что-то на счет того, что не собираюсь никуда удирать, по крайней мере с чужими ключами, подхватил сумки и поспешил выскочить за дверь.

-И никаких девушек в номере после девяти вечера! — крикнула напоследок Рита Львовна, прежде чем тяжелая дверь отрезала ее голос от окружающего мира.

В коридоре стояла Юлик Колесникова и оценивала меня чересчур искренним взглядом. Что характерно, она уже успела привести себя в порядок: с щек исчезли дорожки фиолетовой туши, волосы аккуратно уложены, поверх легкой почти прозрачной блузы накинута не менее легкая джинсовая курточка. Мое внимание привлек небольшой крестик на ее груди, он ярко поблескивал изумрудными камешками. Интересно, настоящий изумруд или просто цветные камешки?

-Она вас сильно напугала? — Юлик кивнула на дверь.

-Странная женщина, — усмехнулся я.

Юлик заулыбалась мне, как старому знакомому:

-Наверное говорила, что пришельцы гадят на коврике, а призраки донимают и днем и ночью, просто шагу ступить негде.

-Слово в слово.

-Не забивайте голову, — отмахнулась Юлик, — у Львовны запущенная форма фобии.

-На что?

-На все. Дайте-ка закурить.

Я похлопал себя по карманам и с виноватым видом развел руками. Последнюю сигарету я выкурил еще вчера вечером.

-О, мужчины! — вздохнула Юлик, — так в каком номере, вы говорите, вас поселили?

-Я еще ничего не говорил, — теперь настал мой черед улыбнуться, — но это и не такой уж большой секрет. Помоги мне найти девятый номер. Рита Львовна сказала, что он где-то рядом.

Юлик кивнула, достала из кармана курточки пачку длинных дамских сигарет и зажигалку. Прикурила.

-Девятый недалеко. Только скажите, для начала, как вас зовут?

-А вам зачем?

-Во-первых, так нечестно. Ты знаешь мое имя, а я твое нет. Во-вторых, банально хочу с тобой познакомиться, — безо всякого предупреждения Юлик перешла на "ты" и пустила в потолок струйку сизого дыма, — Игнат Викторович давно не брал новичков, а старые, знаешь ли, приелись. Поговорить не с кем... а ты, кстати, еще и симпатичный.

-Благодарю, — сказал я, — меня зовут Артем.

-Я так и знала, — почему-то кивнула Юлик, — пойдем, покажу. Ты будешь жить через три номера от меня, разве не классно?

-Ага, — подтвердил я, — классно.

-А сколько тебе лет?

-Двадцать три.

-Женатый?

-Был.

-Дети?

-Смеешься? Нет.

-Увлечения?

-Рыбалка, — брякнул я и расхохотался, — это допрос, да?

-Можно сказать и так, — Юлик неторопливо пошла по коридору. Я взял сумки и последовал за ней, — если ты что-то имеешь против, говори. Я не всегда знаю, когда нужно остановиться. Ну, понимаешь, я не вижу грани между приличием и неприличием. Могу задать какой-нибудь совсем хамский вопрос, а сама этого не заметить. Игнат Викторович вообще говорит, что я чересчур болтливая.

-Для девушки, это не недостаток, а преимущество, — поправил я, — молчаливая девушка, в моем понимании, хуже какой-нибудь старой ворчливой бабки.

-Ага. То есть, если девушка скромная и молчаливая, то ты на нее и внимания не обратишь. А если она в душе прекрасна? Если у нее богатый внутренний мир?

-А каким образом лично я узнаю о ее богатом внутреннем мире? Если она молчит в тряпочку, что я могу поделать?

-Нужно девушку разговорить!

-Вытягивать из нее по слову в неделю? Нет уж, не мой тип, извините!

-Ты, оказывается, ничего не понимаешь в девушках! — нахмурилась Юлик, — как ты вообще жил с женой? Вы хоть сексом-то занимались?..

Ойкнув, Юлик поспешила зажать рот рукой и слабо хихикнула:

-Ладно, это я лишнее сболтнула. Извините и все такое. Но все равно, существуют молчаливые девушки, в которых столько интересного, что закачаешься.

-Я же не спорю. Но мне с такими девушками не интересно. Не люблю, знаете ли, пялиться в потолок и в молчании пить шампанское. Поболтать люблю.

-Вот и разговори. Если хочешь знать, все девушки изначально молчаливы и стеснительны. Нормальный мужик должен иметь терпение, чтобы добиться от девушки того, чего он хочет... — Юлик затянулась сигаретой, — ну вот, опять какую-то пошлость сказала. Я тебя вопросами уже, наверное, заколебала. Давай теперь ты. Спроси у меня что-нибудь?

Я подумал. Юлик тем временем докурила, подошла к серебристой урне возле двери и выбросила окурок. На двери как раз красовалась большая металлическая цифра "9".

-Тебя как зовут по-настоящему? Юля?

-Нет. Юлик. Такое вот имечко дали мне родители. Я подозреваю, что они пошутили. Они очень любили шутить в жизни.

-Забавно, — согласился я, — а ты в гостинице чем занимаешься? Забалтываешь пришельцев до смерти?

-Нет же! — Захохотала Юлик, — Я ключник. Почти тоже самое, что мальчик на побегушках, но в местном табеле о рангах немного выше. Под моим присмотром находятся ключи от второго и третьего этажей гостиницы. То есть я за них отвечаю.

-А...

-У Риты Львовны вторые экземпляры, — предупредила мой вопрос Юлик, — а еще ключи от служебных номеров. У них нет дубликатов, поэтому Рита Львовна всех предупреждает, чтобы не теряли ключи. На это у нее тоже фобия. Страх за ключи!

-Но если не доставщик, — осторожно начал я, — тогда зачем открыла тринадцатый номер на третьем этаже?

Юлик изобразила на лице выражение полной таинственности, посмотрела по сторонам, словно хотела убедиться, что поблизости никого нет, и поманила меня пальцем. Когда я приблизился, она нежно шепнула на ухо:

-Но ведь было классно!

-Так ты специально?!

-Естественно. Меня манит неизведанное. Да и вообще, я всегда хотела посмотреть, что там за дверью номер тринадцать. Жалко только, что при мне никто не успел вылезти.

-Зато при мне успел, — пробормотал я, впоминая гигантские волосатые лапы.

-И кто там был? — оживилась Юлик, — кто-то большой и волосатый?

-Попала в точку. Чуть нас всех не сожрал.

-Не бойся. Никто не может одолеть Игната Викторовича. Если он решил не пускать в номер, но никто не пройдет. Даже всякие там волосатые монстры, — сказала Юлик, — хорошо. Когда ты приступаешь к работе?

-У меня две недели стажировки, — сказал я, — с завтрашнего утра.

-Тогда завтра и увидимся, до встречи.

Юлик таинственно подмигнула и пошла по коридору, предоставив мне великолепную возможность любоваться ее фигуркой сзади.

Когда она свернула, я еще некоторое время стоял в задумчивости, потом тряхнул головой и вошел в номер. Девушка определенно умела производить впечатление. О, женщины! Знают, за что ухватить, какую наживу закинуть, чтобы крепко зацепить и чтоб не трепыхался на крючке, а думал, что так и надо...

А номер оказался ничего, намного лучше тех временных пристанищ, которые мне довелось посетить несколько дней назад. Думаю, не стоит подробно описывать, что это были за квартиры и комнаты, если я предпочел две ночи провести на вокзале.

Здесь же было чисто, светло, а главное — уютно. Любой человек, которому довелось за короткий промежуток времени сменить несколько мест проживания, знает, что такое чувство уюта. Это невозможно объяснить, просто уже с порога, окидывая первым взглядом то место, где собираешься хотя бы переночевать, знаешь, будет тебе здесь уютно или нет. И дело не только в чистоте и порядке или, скажем, белой скатерти на столе и вазе с цветами на подоконнике. Иногда уют заключается в тихом потрескивании огня в камине — пусть на столе и лежат в тарелке обглоданные косточки — или в кипах бумаг и журналов, беспорядочно раскиданных по комнате, и урчании компьютера в углу. Уют, это то, что заставляет расслабиться, почувствовать себя "как дома"... В этом вопросе гостиничный номер преуспел.

Поставив сумки в небольшом квадратном коридорчике, я разулся и неторопливо исследовал номер.

Оказался он, естественно, одноместным. Отдельно — комната, отдельно — совмещенный санузел. На кровати я обнаружил комплект чистого постельного белья, в тумбочке у кровати стоял граненый стакан с чайной ложкой. В ванной тоже висело белоснежное полотенце: накрахмаленное, хрустящее. Проверив наличие горячей воды (таковая имелась) я не удержался, разделся и залез под душ. Я обожаю мыться, и после нескольких дней вынужденного воздержания наконец-то воспользовался возможностью родиться заново. Горячая вода — это здорово, поверьте мне!