Книга вторая: Эпоха Лоу Кэнэл

— Что ж, план меняется.

Ричард вывел за пределы щита пару зондов, которые направили радиоантенны, сверхсветовые антенны и коммуникационные лазеры на тёмное пространство, где располагалось "вампирское гнездо".

— Хватит играть в прятки, поговорим лицом к лицу.

Прошло уже полчаса.

Гнездо упорно отказывалось отвечать, хотя Ричард слал ему сигналы на всех известных языках и кодах. За это время "огненная стена" ослабла на четверть, а обшивка самого корабля заметно нагрелась от утечки плазмы из щита.

А потом Охотник за душами сообщил, что гнездо пришло в движение. Впрочем, Ричард уже и сам это прекрасно видел. В том районе, который он наблюдал в телескопы, развернулось огромное световое полотно — мягкая сетка из зеленых, пурпурных, золотых и синих витков, прикрепленных ярко-алыми нитями к блестящей основе, не имеющей никакого цвета. Сияние расплескалось в космосе, затем свернулось в сферу почти четырехсот километров в диаметре, сжалось, затрепетало и угасло. Приборы сообщили о мощном возмущении Эмпирея — что-то крайне тяжёлое перемещалось через него, настолько большое, что в течение следующих пяти-восьми секунд корабль Ричарда не мог бы осуществить прыжок — неизвестный объект стянул на себя все ресурсы пространства скольжения в границах Солнечной системы. Ударной волной в Эмпирее с "Найткина" напрочь смело огненную стену, Ричард едва успел перезагрузить щиты, чтобы вся плазма не выплеснулась обратно на корабль. Несмотря на это, обшивку изрядно ошпарило. Он потерял половину сенсоров, и не мог привлечь к их ремонту хурагок, как в нормальном бою — все дисциплинированно отправились по гнёздам для спячки и выключились.

Впрочем, сенсоры и не требовались. Воевать было больше не с кем. Охотник сообщил, что всё сообщество вампиров дружно перекочевало в пояс Койпера.

Намёк был вполне понятен. Без единого слова Ричард получил ответ, которого хотел. "Давайте сделаем вид, что тут никого вообще не было. Оставьте нас в покое, и мы оставим в покое вас". Вампиры ведь не знали об уникальном восприятии Охотника и резонно предполагали, что полностью исчезли для приборов и чувств "Найткина". Ричард их разочаровывать не собирался... по крайней мере до тех пор, пока не приведёт сюда достаточно большой боевой флот.

Впрочем, он уже не был уверен, что и после этого захочет с ними связываться.

По степени возмущения пространства, зная расстояние перехода, он вычислил примерную массу переброшенного объекта. Получилось что-то около 10^19 килограммов, десять петатонн. Масса довольно приличного астероида — или всей Сети Ореолов вместе взятой. А ведь когда Предтечи расставляли Ореолы по галактике, все остальные их корабли испытывали проблемы с транспортировкой. Хорошо ещё, что гнездо прыгнуло не так далеко.

Не факт, что даже Кортана захочет связываться с существами, которые оперируют пространством скольжения на таком уровне. Особенно до того, как Сотворённые смогут нормально развернуться в новой эпохе, наладят инфраструктуру и изучат особенности местного космоса. Нет, в её победе Ричард не сомневался, но зачем ей лишние хлопоты?

— Какова вероятность гибели тех тридцати после всего, что случилось? — уточнил Ричард.

— Гибели — большая, — отозвался Охотник. — Почти сорок процентов. Очень ненадёжная техника, один из первых планетолётов на ядерной тяге. А вот вероятность того, что их Эссенцию сожрут, упала до статистической погрешности. На какое-то время мы вампирам глотку заткнули, уже хорошо.

— Если мы сейчас полетим к Марсу?

— Я не могу сказать заранее, что будет, ЕСЛИ ты сделаешь то или это. Я предвижу вероятность, как совокупность ВСЕХ возможных будущих. В данном случае — и тех, где ты полетишь на Марс, и тех, где останешься в поясе астероидов, и тех, где немедленно нападёшь на вампиров. Только после того, как решение принято, часть возможных будущих отсекается и для оставшихся соотношение вероятностей меняется.

Ричард удивлённо уставился на трёхглазого.

— Погоди... но как же ты тогда уклонялся от часовых Дхувиан и от всех прочих опасностей, что нам встречались? То есть... вот есть два коридора, в одном ловушка, ты видишь что в будущем вероятность твоей смерти пятьдесят процентов — то есть поровну, что ты пойдёшь в правый или левый коридор — но ты не знаешь, с каким из коридоров связана вероятность смерти, а с каким жизни...

Охотник криво усмехнулся.

— Тебе понадобился всего миллион лет, чтобы заинтересоваться подробностями моего предвидения. Прогрессируешь, марсианин. Хотя пользовался ты им с самых первых дней знакомства.

— Мне немного не до того было. И всё-таки?

— Я вижу разные вероятности смертей, распределённые В ПРОСТРАНСТВЕ. В твоём примере я услышу, что эхо всех моих смертей исходит только из левого коридора, а в правом вероятность низка. Но я не могу видеть, последствиями каких моих решений является совокупность смертей в каждом из коридоров. Я не могу заранее знать, пойду в левый или в правый — я как электрон, пойду в оба сразу. Хотя по мере того, как моя уверенность пойти в правый коридор будет расти — эхо смертей из левого начнёт постепенно затихать. По таким малым смещениям вероятностей тоже можно о многом судить.

— Но если выбор делаю я, а не ты, то смещения вероятностей не происходит?

— Почему же, происходит. Постоянно. Просто я в большинстве случаев не могу сказать, с какими изменениями твоих намерений это связано. После каждого моего ответа вероятности меняются, так что сразу после произнесения ответ становится неверен. Иногда немного сдвигаются, иногда сильно.

— Теперь понятно. Хорошо, какова вероятность нашей смерти в пространстве Марса в течение ближайшего года?

— Относительно общего пула мировых линий, или относительно тех из них, что проходят через Марс?

— Второе.

— Того, что умрут все — менее десятой доли процента. Того, что умрут некоторые из нас — двадцать два процента.

— А у кого наибольшая вероятность?

— У Клонарии, 72 процента.

— Ясно, значит она туда не пойдёт... Общая вероятность смерти по всему пространству для неё ведь ниже?

— Да, восемь процентов в течение следующего года.

— Придётся девочке обойтись без посещения дома... Вероятность для кого-то из нас быть высосанным?

— Есть, но не в течение следующего года.

— И то прогресс...

Они висели над Землёй этого нового времени и слушали многочисленные радиопередачи. Ричарду понадобилось немало усилий, дабы сохранить абсолютное спокойствие, и не выдать, что эта речь для него родная. Не только язык — даже характерное шипение помех, которое могли дать только аналоговые установки связи. Этот мир был до боли похож на его родину — разве что Америку оставили на одной планете, а постапокалиптическую пустыню с бандами дикарей перенесли на другую.

Он прокрутил на пальце атомный пистолет Мэтью Карса. Сейчас таких тут ещё не делают. Судя по передачам, у них на дворе 2010 год. Земляне выясняют отношения на десятке планет с помощь старомодных, но вполне надёжных пуль, а туземцы и вовсе могут им противопоставить только холодное и метательное оружие, местами зубы и когти. Бластеры они придумают позже — хотя и через краткие мгновения по меркам неторопливой культуры Марса.

Сам Карс скорее всего ещё не родился вообще, либо является маленьким ребёнком.

У Ричарда было от пятидесяти до трехсот лет, чтобы отыскать Змею и её народ до открытия гробницы. Или то, что от них осталось. Не исключено, что амбиции "Святейшей" оказались чрезмерными для мироздания. Тогда придётся ждать ещё десять тысяч лет — пока в гробницу не войдёт оригинал Змеи. Пользоваться машиной времени без проводника Ричард не был готов.

И с чего, спрашивается, начинать поиск? Охотник заявил, что жизней Глубоководных и Змеи поблизости не ощущает. Либо они уже мертвы, либо ушли очень далеко, либо настолько изменились, что он не узнавал их нейросети.

СЕВЕРНАЯ ПОЛЯРНАЯ ШАПКА-5

Для начала он высадился в полярном городе — том самом, что змеелюди некогда построили вокруг его проржавевшего радиотелескопа.

Экспедиция оказалась... из категории "м-да".

Не то, чтобы он совсем ничего не нашёл. Или хотя бы не нашёл ничего интересного. Нашёл, да ещё сколько! На двадцать лет работы хватит!

Он даже нашёл Дхувиан... в некотором смысле. И даже не мёртвых... в некотором смысле.

Под ледяными куполами скрывались районы восхитительного города, в котором, казалось, не было ни одной прямой линии. Ни одного угла. Сплошные изгибы, да такие, что при взгляде на них кружилась голова. Причём, что интересно, у Ричарда она кружилась приятно, так что захватывало дух... эта архитектура словно уводила взгляд в какие-то эпические бездны пространства. А вот у Дэйр-Ринг он наоборот вызвал ощущение не взлёта, а падения в бездну. Девушка ощетинилась множеством лезвий и наотрез отказалась в город идти.

Как специалист по многомерной физике, Ричард знал о существовании психоделических топологий, но впервые увидел их своими глазами. Красиво, конечно, впечатляет, но каким извращенцем нужно быть, чтобы из ЭТОГО строить дома?

Впрочем, если это было построено лишь для того, чтобы людям не хотелось тут находиться лишний час — то своё предназначение конструкция выполняла с блеском. Её просто не рассчитывали на мозг зелёного марсианина. Дж-Онн мог бы ходить по улицам этого города, медитируя, много дней.

Впрочем нет, не мог бы. Преодолев отвращение, Дэйр-Ринг сообщила, что тут есть и ещё одна мера защиты — постоянно транслируемый через Эмпирей сигнал "уходи прочь, тебе тут нечего делать". Ричард его не слышал просто из-за своей специфики.

В центре купола находилась большая конструкция из металла и пластмассы; эта махина тихонько гудела и излучала слабое свечение. Вокруг стояли концентрические ряды мягких лежанок, накрытых прозрачными крышками, похожими на гробовые, под которыми находились не то мёртвые, не то спящие люди. Точнее, если присмотреться, человекоподобные существа. Они не дышали и не подавали признаков жизни.

Достаточно бесцеремонно просунув сквозь ближайшую крышку щупальца, Ричард взял пробы тканей.

Так и есть — суперклетки шогготов. Над которыми, правда, изрядно поиздевались — сначала владельцы, потом само время.

Ричард не умел читать мысли, но историю этих ребят видел так чётко, словно читал в учебнике. Он бы и сам поступил так на их месте.

Сначала их наполнили Эссенцией змеелюдей. Шогготы приняли облик рептилоидов... но не до конца. Не полностью. Они мыслили, как Дхувиане, они чувствовали, как Дхувиане, они были устроены, как Дхувиане, и разумеется, выглядели, как Дхувиане... Но они не потеряли полностью своей генной пластичности. Чуть-чуть, буквально пары капель дхувианской Эссенции не хватило. При некоторых обстоятельствах они всё ещё могли возвращаться в прежнюю, недифференцированную форму. Почти наверняка это было сделано специально. Кто-то из змеиного народа посчитал, что очень удобно иметь тела, способные выжить после попадания пули в голову, адаптироваться к широкому спектру температур и давлений, и попросту сожрать любую инфекцию.

А ещё они были метаморфами. Нет, не так, как малки. Не до конца дифферецированная плоть напоминала смолу — лепилась, но очень медленно. Изменение облика занимало не секунды, а десятилетия. В крайнем случае — недели, если постоянно кормить её Эссенцией того, кого пытаешься скопировать.

Самое смешное и обидное, что они порой МОГЛИ отрастить щупальца за считанные секунды — но это был симптом тяжёлой болезни. Он означал, что плоть пошла вразнос и тело пора менять, загрузив Эссенцию в нового шоггота. А старого — сжечь, он стал слишком опасен.

Нет уж, лучше не торопясь. Дхувиане никуда не спешили. Они мыслили в контексте тысячелетий.

Не торопясь придали себе облик, неотличимый от доминирующей расы, не торопясь смешались с ней, надо полагать... не торопясь, век за веком заняли в ней лидирующие позиции.

Возможно они — или их потомки — до сих пор скрываются среди человекообразных марсиан.

Но конкретно эта группа почему-то не смогла или не захотела играть в мировых заговорщиков. Возможно, их назначили дежурными по городу и они регулярно тут менялись, но однажды смена не пришла. Или может быть, им просто надоело управлять людьми, и они вернулись сюда отдохнуть. Или их заставили.

Так или иначе, группа псевдолюдей оказалась заперта на полюсе очень надолго. Непохоже, что они этим тяготились. Скорее наоборот, вошли во вкус. Занялись наукой, искусством, изобретательством, ещё чем-то, непредставимым для людей... В радиопередачах эти купола упоминались как города Мыслителей.

Ну и... домыслились.

Он переслал снимок Кортане. Та подтвердила его предположение. Центральное здание города представляло собой крайне примитивную, собранную чуть ли не на коленке, из подручных материалов версию криптума — машины Предтеч, позволяющей черпать знания напрямую из Эмпирея. Любого настоящего Предтечу удар бы хватил от такой реализации — но она работала. Мыслители ушли в пространство бесконечной информации. А их тела век за веком теряли дифференциацию. Они уже превратились в бесполых кукол, лишённых внутренних органов. Ещё через пару тысяч лет утратят и внешнюю форму, расплывутся в подобия амёб. Смертью это не грозило, так как криптум генерировал заодно и энергию для поддержания жизни. Каждая клетка в нём питалась энергией Эмпирея напрямую. Но вот ощущения после возврата в такое "упрощённое" тело будут... малоприятными. Когда хочешь вдохнуть, но нет лёгких, хочешь посмотреть, но нет глазных нервов, хочешь пошевелиться, но нет мускулов...

Возможно, потому они и не спешили возвращаться — зачитались вселенской информационной сетью лишние несколько веков, а потом посмотрели на свои тела, представили, что их ждёт — и решили, что можно как-нибудь потом. В другой раз.

Ричарду не хотелось подвергать кого-либо таким пыткам. Но ему нужны были ответы.

Если просто силой вырвать существо из криптума — оно погибнет. Ричард провозился около недели, настраивая системы жизнеобеспечения, чтобы разум Дхувианина мог не просто вернуться в тело, но и повторно сделать его жизнеспособным. Эссенция Дхувианина развернулась, как знамя, на большой объём Эмпирея, следовало аккуратно смотать её обратно и засунуть в тело, так чтобы восстановились внутренние органы, потом вернулось сознание, и лишь после этого отключился поток энергии из Эмпирея, питавшей каждую клетку. Именно в таком порядке.

День за днём человекоподобное тело Мыслителя становилось всё более рептилоидным, по мере того, как Эссенция напоминала ему, кем оно "на самом деле" является. Заново отрастал хвост, тоньше становились конечности, маленький рот превращался в широкую пасть...

Будь на его месте человек, он бы давно забился, ощутив, как его собирают обратно в тело. И сорвал бы тем самым сложный процесс реанимации. Но рептилоид терпеливо ждал, несмотря на явный испытываемый дискомфорт. Ричард был в высшей степени доволен таким пациентом.

Только когда восстановленное сердце наконец забилось, а восстановленные лёгкие заработали, на саркофаге загорелся иероглиф, показывающий, что медитация закончена, объект жизнеспособен и крышку можно открыть.