— Я слышал о вашей 'благодарности' к Кутепову и другим.
— Не путай одно с другим. Они на нас не работали, и им нечего было ждать при встрече с Родиной.
— А мне, стало быть, есть чего ждать, кроме могил моих предков, среди которых я надеюсь когда-нибудь упокоиться.
— На тебя у нас есть виды. И еще... За то, что я сейчас сделаю, меня не погладят по головке, если ты меня сдашь после возвращения. Но вот тебе доказательство нашей честности. Узнаешь?
В горле мужчины сжался шершавый ком, мешающий дышать, ресницы блеснули влагой.
— Ханна, сестричка...
— Да это она. Снимок был сделан полгода назад, в тот раз твоя помощь нам не понадобилась. В этот раз ты нам нужен... Йоган, возьми себя в руки, и не привлекай к нам внимание.
— Я в порядке. Как она там?
— Не бойся, она на свободе. Работает в библиотеке. Ну, ты же ее знаешь, книги ей всю жизнь заменяли друзей. Все, Йоган, хватит. Верни мне фото. И сегодня от тебя нужно письмо твоему троюрному племяннику в Висконсин. Тому, с которым ты переписывался по просьбе 'Имперских немцев'. Сделаешь?
— Хорошо, я напишу. Приходи вечером.
— Вот тебе письмо от Адама. Сегодня ты дашь его почитать соседям и знакомым вместе с вот этой газетной статьей. Похвастаешься приятелям. Мол, и из 'этого оболтуса' все-таки вышел толк. Тут написано, что он завоевал второе место в автогонках в Ванкувере. Закажешь всем выпивку, вот тебе деньги на это. А когда он через неделю приедет, примешь его строго, но по-отцовски. Проведешь его по всем соседям. Вроде того ты решил его принять обратно, и возможно не прочь бы женить его на чьей-нибудь дочке. Парень будет злиться, но терпеть. Иногда будете с ним цапаться по разным мелочам. Так чтобы было заметно. Через три дня изображаешь с ним очередную непримиримую ссору. Вроде того, он потребовал от отца денег, чтобы вернуть свои многочисленные долги, а ты ему их не дал. А 'молодой мерзавец' за это жестоко оскорбил отца. После этого в баре продемонстрируешь свои синяки и во всеуслышание отречешься от сына.
— И зачем столько шума?
— А затем, что кто бы тебя потом не спрашивал о сыне, все должны получать от тебя одинаковый ответ — 'У меня нет сына! Запомните все, нет у меня сына! Он умер! Я знать не желаю этого мерзавца, который называет себя моим сыном!'.
— Хорошо. Тут и играть ничего не придется.
— Ну, вот и отлично.
Не подавая соседу по столику руки, один из посетителей покинул мрачный зал заведения. Его недавний собеседник проводил тяжелым взглядом мелькнувшую за окном спину, и больными трясущимися руками потянулся за сигаретой. Если ему не соврали, то уже через полгода он встретится с Ханной... Ради такого можно многое вынести. Даже причинение вреда Германии и немцам. Даже забвение памяти Адама...
* * *
'Был Пашка, стал Пешке. Дурацкая фамилия! Зато хорошо отображает смысл моего нового реноме. Кто я такая? Шахматная пешка? Пешка и есть. В ферзи мне очень далеко идти. Хотя если Харьковская Бабка Ёжка не наврала, то когда-нибудь я все-таки пройду. Хм. Ну, или хотя бы не сразу в разменах поучаствую... А Моровский все-таки чуть получше звучит чем Пешке, но тоже не элитного разлива. С шляхтой видать не вышло у чекистов, значит, будем играть 'средний класс'. Мдя...'.
Резкий голос, уже в который раз, вырвал Павлу из объятий самокопания. Глаза теперь уже настоящей шпионки встретились с измученным взглядом чекиста-инструктора.
— Адам! Уже прекращайте уходить в себя! Я не буду вам повторять по десять раз одно и то же.
— Звиняйте, пан Ястжеб. Я больше не буду...
/Черновой вариант продолжения от 15.04.2013года/
* * *
После сдачи зачета по Североамериканкой географии на языке Шекспира и Вашингтона, Павлу ждал новый сюрприз. Инструктор представил напарника по заданию. Павла тут же мысленно нарекла его 'юным косинером'. Хмурое породистое лицо 'шляхтича' с незаматеревшими юношескими чертами живо напомнило ей лица мальчишек из родной пионерской дружины. Та же легкая снисходительность к новым знакомым.
— Знакомьтесь.
— Адам Моровский.
— Анджей Терновский.
— Пан Терновский. Весьма рад.
— Пан Моровский. Имею честь.
'Ничего паренек. Споемся. Ты меня своей шляхетской спеси обучишь. А уж я тебя в пролетарском смысле жизни наставлю. Главное нам теперь как истребителям в паре волну взаимодействия поймать'.
— Как насчет продолжения знакомства за обедом?
— Благодарю пан Адам, я сыт.
— Ну, тогда, до новых встреч.
— До встреч.
'Вот как с таким нормально дружить. Если он все по писанному стеллит. '.
Столовая тренировочного лагеря была открытой. Несколько бойцов и командиров за деревянными столами блаженно принимали пищу, после выматывающих утренних тренировок.
Павла уселась за стол и придвинула к себе тарелку. Пихать ложку в рот в надетой на голову 'балаклаве' с прорезями для глаз и рта было непривычно. Но это условие она сама поставила местному начальству. И сама же его выполняла. Вдруг ее глаза остановились на задумчивом лице, моментально напомнившем ей крымские похождения. Майор почувствовал взгляд и напрягся. Через два стола в прорези лыжной маски ему хитро подмигнули моментально узнанные майором глаза.
Секундой позже равнодушный взгляд этих глаз спокойно вернулся к содержимому суповой тарелки. Но указательный палец левой руки неизвестно как оказавшегося здесь старшего лейтенанта флегматично вывел на столешнице знак бесконечности и повернутую в сторону майора цифру '1939'. Затем, стремительно допив 'сухофруктовый коктейль' подтянутая фигура с закрытым маской лицом меланхолично покачивая головой, понесла опустевшую посуду в сторону приемного окошка местной 'дискотеки'.
* * *
Небольшая пауза в беседе. Вождь просмотрел переданную гостем папку документов и снова спросил.
— Есть какие-нибудь новости по 'Флористике', товарищ Голованов?
— Да, товарищ Сталин. 'Кантонец' продолжает сыпать сюрпризами.
— А, может, вам пора уже начать задавать ему более откровенные вопросы?
— Не хотелось бы спугнуть этого 'вундеркинда'. На мой взгляд, гораздо лучше дать ему иллюзию свободного творчества, да и пусть себе творит. У него это, кстати, совсем, неплохо получается...
— А почему бы, к примеру, не задать ему направление творчества директивно?
— Мы еще слишком мало знаем о его талантах. Пока сам предлагает идеи, он между делом частенько проговаривается о широте своих интересов и познаний. А, вот когда направление начнем ему задавать мы, может ведь зациклиться на наших запросах, или замкнуться в себе...
— Так что там у вас с его сюрпризами?
— Перед самым вылетом из Монголии, я разговаривал с ним по разучиваемой легенде, предоставленной нам НКВД. Вроде бы совсем новое для 'Кантонца' дело... Другой бы на его месте каждую мелочь легенды пытался уточнять да переспрашивать. А этому хватило пары моих намеков по его будущей личности, чтобы за полчаса набросать целую пачку собственных предложений по ее модификации.
— Зацепился за что-то одно?
— Не совсем. 'Кантонец' попросил у меня карты США и курвиметр. И очень быстро рассчитал в черновом варианте транспортную задачу по сокращению времени на оставление 'американо-канадского следа'.
— Гм. Значит снова новаторствует. И что там у него получилось?
— Предлагает до своего появления инсценировать победу его персонажа в автогонках на Западе Канады. — Следом за этим собирается уже лично 'всплыть' в Грин-Бей, где предложить дальнему кузену Максу Доману финансово поучаствовать в одной автогоночной авантюре...
— Это не тот ли самый, которому отец Адама отправлял письма по поручению 'Имперских немцев'? И ему-то все это зачем?
— Да, тот самый. А вот зачем это Максу... Мы рассказали 'Кантонцу' о скаредности этого висконсинского немца, и Павел решил разыграть эту карту. Предлагает слить тому мечту Адама о мировом рекорде скорости, и получении затем кипы денег на рекламе этой торговой марки.
— Как именно будет выглядеть эта новая легенда?
— Якобы Адам хочет побить рекорд скорости на автомобиле с реактивным двигателем. А перед этим вложиться в тотализатор на гонке в Чикаго, для покупки запчастей к своей машине. Естественно, Макс ему не поверит, и денег на эту 'хренотень' не даст. Обозленный Адам по дороге из Милуоки в Чикаго поучаствует в драке, и попадает в участок. Заплатит там штраф, и поедет себе дальше, но уже без гроша в кармане. Из-за всего этого в Чикаго к отцу он приедет злым и расстроенным. Что обоснованно приведет к его ссоре с отцом, и скорому отъезду в Европу. Честно говоря, мы-то сами планировали обратный порядок событий. Сначала приезд к отцу, а дальше хождение по всяким разным адресам. Зато вот такой вариант позволяет нам выиграть время для ускорения начала его европейских маневров. Однако пилотское свидетельство ему желательно получить все там же в Чикаго, и как можно быстрее.
— Постарайтесь не затягивать этот спектакль. Главное действие будет в Европе, вот пусть он и поторопится туда. С кем сейчас внедряется 'Кантонец'?
— Агент 'Август' с нами работает сравнительно недавно. Окончил училище гражданской авиации. Полгода назад прошел переподготовку на летчика-истребителя. Теорию реактивных двигателей изучал на ускоренном курсе профессора Стечкина. Чистокровный поляк с шляхетскими корнями. Мы даже подумывали дать ему основную роль в операции, но пока решили с этим не спешить.
— И правильно решили. Пусть пока будет наготове. На всякий случай...
— Слушаюсь товарищ Сталин. Разрешите мне сегодня же вернуться в расположение Первой армейской группы?
— Есть проблемы со Смушкевичем?
— Особых проблем с ним нет. Хоть он и обижен на работу особого отдела. Бочков провел с ним беседу, насчет того, что прокол с германским шпионом не вина комбрига. Заодно старший майор доходчиво разъяснил Якову Владимировичу о необходимости держать язык за зубами.
— Хорошо. Доделывайте там оставшиеся дела и поскорее возвращайтесь. Нам нужно чтобы к моменту начала внедрения этого 'Кантонца' все было под вашим контролем.
Беседа завершилась, и высокая фигура Голованова сложилась, усаживаясь в безликую 'эмку'. Высокий забор правительственной дачи исчез за поворотом. Впереди личного пилота Вождя ждала Монголия.
* * *
Навстречу из-за поворота выскочил крепкий пожилой дядька хромая на правую ногу. Анджей, было, потянул руку к бардачку, но вскоре успокоился. На лице пенсионера застыло выражение отчаяния. Он махал руками и явно просил остановиться. Павла выключила зажигание.
— Эй! Парни! Нужна ваша помощь. Колесо лопнуло, а я невестку рожать везу.
Дядька махнул рукой в сторону скособочившегося в кювете полугрузового пикапа.
— Мистер. У нас очень мало времени. Если тут что-то серьезное, то вам придется ждать следующую машину.
— Парни, мне нечем вам заплатить. Помогите хотя бы поставить ее на чурбак. А колесо я уже сам навешу. Мэгги рожает, а мы тут застряли. Очень прошу, ребятки, помогите нам!
— Адам стой! Ты куда?!
— Анджей, надо помочь дядьке. А то совесть потом наверняка замучает. Я ведь тогда и выступить-то нормально не смогу.
— Адам, нам некогда! Или ты думаешь, у нас времени состав?
— Нам все равно перед Чикаго, нужно поискать варианты в округе. Так что давай вылезай. А то дольше ругаться будем.
— Чтоб твоему глупому упрямству... Ладно, давай, но только быстро!
— А кто это тут у нас медлить собирается? Эй, мистер! Помогите мне донести вашу Мэгги до нашей 'Молнии'.
Дама оказалась гвардейских статей, и Терновскому пришлось помогать с перегрузкой.
— Анджей крепи буксир к петлям, сейчас выдернем мы это чудо Дикого Запада. Ты заводи, а я сзади толкну.
— А вы сэр, подгазовывайте нам на рывке, и руль сразу выкручивайте.
— Хорошо, парни. Командуйте.
— Начали!!! Газу, сэр!
— Раз, два... раз! И еще, раз! И ещщще! И! Есть!!! Пошла, пошла! Поднажали!!!
С четвертой попытки машина с чавканьем и скрежетом выползла на дорогу, и замерла, покосившись в сторону пробитого ската. Усталая троица пару минут переводила дыхание.
— Слава Господу нашему, что послал мне вас в помощь!
— Вы где ногу-то потеряли, сэр?
— Во Франции парни. 'Ганс' мне ее в 18-м снарядом оторвал. Как раз под Хамелом дело было. Наши пушки по ним били, они по нам. Даже в цепь тогда подняться не успели, как нашу роту 'чемоданами' накрыли. Чтоб этим проклятущим 'гансам' вместе с их новым кайзером!!! А, вы сами-то, парни, кто и откуда будете? Что-то, я гляжу, по-нашему вы не очень складно болтаете.
— Мы поляки сэр. Как раз рядом с германцами живем, мы их тоже не любим. Хотя у одного нашего друга даже отец немец.
— А-а, тогда ладно. Слыхал, я от одного Милуокского приятеля про поляков. Вроде говорил он, что жадные вы почти как евреи. Мда. А вот по вам парни такого и не скажешь.
— Люди везде разные бывают, сэр.
— Что верно, то верно...
Через десять минут на месте 'автомобильного ранения' заскрипели затягиваемые ключом гайки 'запаски'.
— Ну, все отец! Нам пора, а то опоздаем! Легких вам родов!
— Бог да благословит вас ребята. Сами спешили сильно, но и мне помогли. Все бы такими были!
Тут Павла вспомнила о неполученных пилотских дипломах, и решила вытянуть из случайных попутчиков хоть пару намеков на местные расклады. Изобразив голливудскую улыбку на недовольный тычок Терновского.
— Простите сэр! А как бы нам попасть на ближайший аэродром, где обучают полетам.
— Это вам надо вон туда сворачивать. Вдоль Виннебаго дорога до самого Ошкоша идет, там вам подскажут. Если там не помогут, то езжайте в Эпплтон или Мэдиссон. В Милуоки не советую, там я слышал сейчас неспокойно. А если в Чикаго едете, то там такого добра на каждом углу...
— Вы сказали Ошкош? А авиавыставки там случайно нет?
— Откуда? Там обычный аэродром. Да и городок-то не особо большой. Кроме мототракторной компании там и нету почти ничего. Если хотите самолет прикупить, то вам бы в Чикаго съездить...
— Благодарю, и всего хорошего сэр. И вам мэм. Пусть ваше дитя родится здоровым и счастливым.
— Благодарю вас, мистер.
'Мдяя. Опять я рано обрадовалась что в 'авиационную Мекку' нечаянно попала. Этот Ошкош наверняка уже после войны превратился в подобие 'Ле Бурже'. Хреново не знать, а потом забыть'.
* * *
За щедро накрытой 'поляной' штабной столовой теснился разновозрастный летный и технический состав 69-ой авиабригады и Житомирского Учебного Центра вперемешку с представительницами прекрасной части гарнизона. Те же несчастные, кому в этот выходной день выпало нести службу в расположении, могли, лишь вытягивая уши, прислушиваться к веселью. Или просто тихо страдать от зависти, как отлученная от королевского бала Золушка. Над столом жужжал бестолковым многоголосьем хор уверенных в себе и своем завтрашнем дне людей. В самом конце стола сидели пилоты пограничники и другие гости. Жена полковника Петровского, сияя глазами от счастья, активно ухаживала за сидящими с ней рядом пилотами.
