Вселенная, которую потерял Бог

— Если кто из нас сейчас и счастлив так это он. — Кивком головы я указал на Майкла, временно пребывающего в состоянии глубокой усталости.

— Да уж. — Еле переводя дух, проворчал Жорж. — Лицо его налилось кровью, он судорожно глотал воздух. Да, видно давно мой друг серьезно поссорился с физзарядкой. Не только не здоровался с ней, как подобает любому добропорядочному джентльмену, но и не поддерживал никаких родственных отношений, а к дому не подпускал даже и на пушечный выстрел. Последствия, как говорится, были теперь на лицо.

— Судя по свежему дыханию Майкла, мы путешествуем относительно недолго. Он еще не успел протрезветь. — Отдышавшись, произнес Жорж, затем, немного подумав, продолжил. — Я Федя отказываюсь, что-либо понимать. Я, кажется, окончательно еще не вышел из ума и достаточно хорошо помню, что пейзаж у тебя за калиткой несколько иной, чем этот — вылетевший плевок смачно шлепнулся где-то в метрах трех от Жоржа, недвусмысленно указывая на его отношение к художественной ценности и авторскому замыслу окружающего нас произведения искусства. — Там должны быть гуси, утки, куры или на худой конец какой-нибудь распухший труп в речке, всплывший в весеннюю распутницу и до сих пор бесхозно плавающий. Где же все это, Федор, а? Куда все подевалось? Где мы? Что же с нами теперь будет? Или это мне все снится, и сейчас я ущипну себя и все пройдет? — Он принялся с остервенением щипать себя где только можно.

Я с грустью и с жалостью посмотрел на него.

— Жорж, у тебя неправильное отношение к жизни. Нужно жить настоящим моментом и не забивать себе голову мыслями о будущем, оно само о себе позаботится и обеспечит тебя всем необходимым, о чем ты даже и не мечтал. Пользуясь случаем, я хочу тебе рассказать поучительную историю об одном моем знакомом, который был очень бедным, испытывал постоянную нужду в деньгах и даже не имел своего угла. Этот несчастный всю свою жизнь страстно мечтал о собственном доме и хотя бы небольшом участке земли, где он имел бы возможность счастливо и беззаботно копаться в своем огороде. Он пронес эту мечту через всю свою жизнь, лелея ее в душе каждое прожитое мгновение, и только благодаря ней, он с великим мужеством выдерживал жестокие удары судьбы и многочисленные лишения, плотными рядами, встававшими на его жизненном пути. И разве могло божье провиденье остаться безучастным и равнодушным к этой страждущей душе, настойчиво, в течение всей своей жизни молящей небо об исполнении своей сокровенной мечты? Могло ли оно, отвернувшись, пройти мимо, оставив бедного и усталого путника на пыльной обочине, в скорбном молчании созерцать его удаляющуюся спину? Ну, конечно же, нет!!! Всем нашим сокровенным надеждам и мечтам суждено когда-нибудь свершиться! Не был досадным исключением и данный случай, а скорее наоборот, являл собой ярчайший пример торжества справедливости и заботливого участия Творца в наших земных делах. Долгое и упорное ожидание моего знакомого не было напрасным, и однажды ему улыбнулось счастье. Прожив долгую и трудную жизнь, он, наконец, умер и был погребен на просторном кладбище, где и осуществилась его заветная мечта. Согласно воле Всевышнего ему была предоставлена скромная, но уютная квартирка и небольшой земельный участок, правда, чуть-чуть не тех размеров каких бы ему хотелось. Единственно, что омрачало этот счастливый финал, так это то, что счастливый новосел уже не мог в полной мере оценить проявленную к нему чуткую заботу и участие Творца. Вот такая поучительная история, Георгий! — Окончив рассказ, я поднялся и отряхнул одежду.

— Может, пойдем, пройдемся? Майкл все равно часа два еще дрыхнуть будет. — Я легонько пнул его носком туфли. Промычав что-то невразумительное, венец творения природы попытался перевернуться на другой бок, но силы оставили его, и попытка не удалась.

Жорж не стал спорить, по-видимому не найдя разумной альтернативы моему предложению, не вечно же тут торчать в конце концов! И покряхтывая, придал своему грузному телу вертикальное положение.

— Ну, и куда пойдем?

— Да хоть туда. — Я наугад ткнул пальцем.

Минут десять шли молча, посматривая по сторонам и иногда оглядываясь на оставшееся позади нас временно нетрудоспособное тело друга. Ландшафт, куда только хватало глаз, явно не страдал разнообразием, (скорее всего разнообразие было здесь не в моде и было строго-настрого запрещено какой-нибудь статьей в местной демократической конституции), ровная, бескрайняя пустыня, без единого чахлого деревца или хотя бы захудалого кустика.

Тело Майкла на таком расстоянии, а мы отошли уже прилично, представляло собой небольшую, бесформенную массу, чем-то отдаленно напоминавшую одну из бесформенных масс, в большом количестве остающихся позади любого стада крупнорогатого скота, совершающих миграции по бесконечным просторам равнин в поисках растительной пищи. Я поделился своими мыслями с Жоржем. Немного подумав, он сказал, что ничего нового он для себя не открыл, а просто в очередной раз нашел еще один убедительный пример, полностью подтверждающий правильность его хода мыслей в отношении нашего товарища, так низко павшего в глазах общественности из-за свой беспробудной любви в зеленому змею. Ветер заунывно вторил его словам, как будто переживая и сокрушаясь по поводу сказанного.

— Как все-таки чудно устроена природа! — развивал дальше он свою мысль, размеренно переставляя нижние конечности.

Я с удовлетворением отметил, что раз мой друг начал философствовать, значит ему уже значительно лучше.

— Каждый из нас, живущих на Земле, является олицетворением какой-либо божественной тенденции, существующей в Единой Реальности. Причем, эта тенденция, проявляясь в нашем мире, находит свое выражение не только в человеке, но и во множестве других тел, одушевленных и неодушевленных, имеющих самое различное происхождение, предназначение и время пребывания на Земле. И, как следствие, все эти многочисленные тела, вещи, предметы и т.д. обнаруживают очень сильное сходство между собой во внешней форме, а иногда и во внутреннем содержании. Говоря доступным языком, они все очень похожи друг на друга, и при недостатке внимания существует опасность их перепутать, что, в принципе, сейчас и произошло, — закончил Жорж свой философский пассаж.

"Так, — подумал я про себя. — Жорж окончательно пришел в себя, теперь можно не беспокоиться о его психическом состоянии. Перед нами веселый и жизнерадостный человек, с которым интересно провести весь остаток жизни".

— Ладно, Федька, закончим осмотр местности. Вне всяких сомнений, ничего нового мы не увидим, везде одно и тоже. А то еще ненароком можно и заблудиться. — Жорж остановился, всматриваясь в поддернутую призрачной дымкой даль. — Везде одно и тоже, — повторил он, растягивая слова. — Надо скорее возвращаться назад, приводить Майкла в чувство и с ним уже идти хоть куда-нибудь, иначе мы помрем от голода и жажды.

— Нет, вначале от жажды, а потом уже и от голода. — Поправил я его, — хотя какая в принципе разница, — добавил я через минуту.

Жорж поднял печальные глаза к небу и посмотрел на низко плывущие облезлые облака.

— Черт, хоть бы солнце выглянуло, или как тут оно называется.

Да, если бы облачность не покрывала небосвод сплошным покрывалом можно было хоть как-то сориентироваться по светилу, определив стороны горизонта. Это позволило бы нам постоянно держаться одного направления и, по крайней мере, не ходить кругами.

Мы развернулись и бодро зашагали назад, держа в поле зрения в качестве ориентира Майкла, пребывающего в состоянии алкогольной нирваны. Подойдя на достаточно близкое расстояние, Жорж и я увидели, что активный борец с зеленым Змием, проснувшись после очередного боя, уже сидел, уронив голову в ладони, и, издавая жалобные стоны, слегка покачивался из стороны в сторону. Весь его вид недвусмысленно выражал настойчивую просьбу сжалиться над ним и, проявив чувство милосердия, поскорее его пристрелить из любого вида огнестрельного оружия (желательно, конечно, калибром покрупнее) дабы прекратить эти невыносимые мучения. После таких страшных страданий ад, куда Майкл, несомненно, попадет после смерти, покажется ему раем, санаторием, где в целях нормализации здоровья, под непосредственным наблюдением ведущего медицинского специалиста — Сатаны он буде проходить полезные для здоровья процедуры.

— Доброе утро Майкл! — радостно воскликнул Жорж, улыбаясь во весь рот. — Как твое самочувствие, друг мой?! Посмотри, какая неземная красота вокруг, глаз не оторвать!

За что мне нравится Жорж, так это за его тонкое чутье настроения и самочувствия ближнего.

— А мы с Федькой решили немного прогуляться, — продолжил он. — Хотели тебе купить пивка, я думаю, ты бы не отказался от пивка, да? Но к несчастью нас постигла неудача, все торговые точки закрыты, и мы с Федей так и не узнали почему. Может быть, у них сегодня выходной день, а может быть и переучет, — Жорж недоуменно пожал плечами и сочувственно вздохнул.

— Заткнись, ирод, — раздалось в ответ глухое рычанье.

Я опустился рядом с ни живым, ни мертвым Майклом.

— Дорогой мой друг, ты не заметил ничего необычного, когда проснулся?

— А что я собственно должен был заметить? — простонал он.

— Ну-у-у... не знаю, может быть несколько иная обстановка, чем та, к которой ты привык видеть каждый раз, просыпаясь утром в чистой и приятно пахнущей постели рядом с красавицей женой.

— Федя, отстань от меня. Выпил бы ты с мое, ничему бы тогда не удивлялся. Лучше дайте-ка мне воды. О боже, как у меня болит голова!

Издав в отчаянье жалобный стон, и обхватив голову руками, Майкл рухнул на землю, немного подергался и затих.

— Живешь, мой друг, ты уже почти тридцать лет, но как был, так и остался балбесом, — решил пожурить его Жорж. — Водку пьешь, а законы, по которым живет и здравствует Вселенная, не знаешь, да и, наверное, не узнаешь, олух ты царя небесного. Жизнь тебя совершенно ничему не учит. Ведь насколько тебе было хорошо вчера, настолько тебе плохо сегодня. А, наблюдая за твоим пробуждением, когда ты посвежевший, бодрый, в хорошем расположении духа и с радостной улыбкой на лице вошел в наступивший день можно с большой уверенностью предположить, что вчера было тебе как никогда раньше хорошо и прекрасно. За все, Майкл, нужно в жизни платить. Пойми ты это, наконец.

— Ладно, Жорж, хватит молоть чепуху, Майкл, — я положил руку ему на плечо, по нему, словно рябь по поверхности небольшого водоема, пробегала мелкая дрожь — мы, кажется, влипли в неприятности, причем, по моему мнению, довольно серьезные. Ты надеюсь, помнишь, что вы с Жоржем были вечером у меня. В какой-то момент мы с Жоржем решили отвести тебя домой. Почему мы решили это сделать? Ну, во-первых, потому что сам ты ни за что на свете не справился бы со столь трудной для тебя в тот момент задачей, а во-вторых, наше желание поскорее доставить твой бездыханный труп к месту его постоянной дислокации объяснялось еще и тем, что вчера вечером происходили вещи странные и загадочные. Мы с Жоржем даже не на шутку обеспокоились, поэтому и приняли решение оттащить тебя домой, а самим поскорее разойтись по домам, дабы за их надежными стенами, в мягкой и теплой постели переждать странное явление природы. Последнее, что я помню, это как, взвалив тебя на плечи, мы подошли к калитке. Помню, видел в мертвенно-бледном мерцании молний блестящую ручку на ней. А потом вдруг стало неестественно ярко ... И все... больше ничего не помню, как будто выключили меня, как выключают телевизор. Очнулся уже здесь, вон в той воронке, увидел Жоржа, вдвоем с ним раскопали тебя, там же — кивком головы я указал на яму, слегка окутанную исходящим из нее туманом.

— Майкл! Бог свидетель, я не хотел тебя раскапывать. Наоборот, я предлагал тебя полностью закопать в этой яме, чтоб ты уже раз и навсегда отмучился, тем более что представилась такая уникальная возможность — никем не занятая свежевыкопанная могилка, — вставил свое слово Жорж.

— Если ты заметил, — продолжал я, игнорируя Жоржа, — то место, где мы сейчас находимся, довольно сильно отличается от местности, где мы имели честь проживать.

— Все именно так и произошло!!! — с пылом подтвердил мои слова Жорж. — Готов присягнуть под этими словами перед представителями самых высоких судебных инстанций, держа руку на стопе священных писаний всего мира и, так уж и быть — на российской Конституции.

Майкл с трудом оторвал голову от горизонтальной поверхности. Видя, каких усилий ему это стоит, и с каким напряжением он открывает глаза, болезненно щурясь даже от такого неяркого света, излучаемого серым и тусклым небом, где-то под сердцем тихо шевельнулся червь жалости и сострадания. Как же нужно так не любить себя, чтобы издеваться над собой столь изощренным по жестокости способом.

— Так мы, кажется, этого и хотели, — заключил Майкл после непродолжительного обследования унылых окрестностей. — Вспомните, нам же хотелось чего-нибудь яркого, запоминающегося, необычного..., вот и дохотелись...

Майкл медленно, с осторожностью попытался придать своему телу вертикальное положение. Словно в замедленной съемке поднялся он на четвереньки, упираясь в колючую траву локтями и коленками. Затем плавно, продолжая стоять на коленях установил свой торс в плоскости перпендикулярной поверхности равнины, и заключительным аккордом, будто возрождаясь из праха, в коем до нынешнего момента прибывал, неимоверно напрягая все свои застывшие от долгой неподвижности мышцы, Майкл выпрямился во весь рост. Улыбнувшись, он с шумом выдохнул воздух, обдав нас с Жоржем запахом преисподней.

— Итак, я готов, господа! Каков наш дальнейший план действий?

Да, нелегко ему далось это возрождение из пепла. Он, можно сказать, совершил невозможное — достойным уважения героическим усилием вдохнул утекающую жизнь в почти уже бесформенный сгусток материи, называемый по старой памяти человеческим телом.

Коротко изложив свои позиции, мы после недолгой дискуссии пришли к общему мнению, что оставаться на месте без пищи и еды не имеет никакого смысла. Намного разумнее будет отправиться на поиски более приветливой к посетителям территории, на которой бы имели место определенного рода заведения, столь необходимые странствующим рыцарям — постоялый двор, трактир, гостиница и т. д., где усталый путник мог бы найти ночлег, утолить жажду и заморить червячка.

Жорж не упустил случая уколоть Майкла в том плане, что слава богу, ему не придется тащить его на себе, и что Майкл, наконец, пойдет сам, без посторонней помощи, что случается очень редко и его совсем не характеризует.

Майкл пропустил это замечание мимо ушей, развернулся и пошел прочь. Мы поспешили за ним, не став забивать себе голову вопросами о том, почему он выбрал именно это направление, а не другое. А какая в принципе разница куда идти? По всему периметру горизонта не было ничего, за что бы мог зацепиться глаз, и, что могло бы послужить в качестве ориентира.

Минут двадцать мы шли молча. Только сухое шуршание травы у нас под ногами и заунывная песня ветра вносили скудное разнообразие в наше начавшееся путешествие. С каждым шагом мы все дальше и дальше удалялись в неведомые дали и пространства от места, которое пусть и призрачно, но связывало нас с родным миром. Наверное, каждый из нас сейчас понял это, и поэтому был погружен в мрачные раздумья. Что ожидает нас впереди? Какие еще сюрпризы и неожиданные повороты запасла в своих обширных арсеналах бесстыжая злодейка судьба? Сможем ли мы найти дорогу, ведущую домой, или до конца своих дней будем вынуждены скитаться по неизвестной и чужой земле?