— Да эти, — обвёл рукой Атли толпу из человек десяти-пятнадцати — купить навес хотят. Видели как мы быстро его разложили, теперь вот предлагают обменяться. У нас же ещё такие навесы есть? На лодке?
— Ну, есть, на всех брали, пять штук. Только вот тогда кто-то на берегу под открытым небом останется... — я задумался, — А что вообще предлагают-то? Ну, сколько денег?
Вопрос не праздный — мне хотелось понять местные цены. Но вместо простого и понятного, ну там, "сто рублей", Атли мне выдал длинный список имён и товаров. Я впал в прострацию, соотношения торговые я не знал, что сколько стоит — тоже. Как определить за сколько толкнуть наше жилище?
— Атли, скажи этим товарищам, что торг по палатке, так навес этот называется, будет... э-э-э-э, дней через пять. Мы пока определимся сколько просить, а то и аукцион устроим.
Последняя фраза отправила в прострацию моих спутников. Я оглядел толпу потенциальных покупателей, и сказал:
— Этих пока разгоните, потом объясню.
Народ после недолгой перепалки с Атли разошёлся, мы сели у костра. Я начал рассказывать про принципы аукциона. Местным было не понятно. Начал уже сам их допытываться про ценность тех или иных товаров. Просидели далеко за полночь, выставили дежурного, да и завалились спать. Их рассказы про местную экономику дали мало полезного, надо своими глазами посмотреть.
Три следующих дня прошли в исследованиях Ладоги, местной торговли, принципов обмена. Я с Ярославом толкался на базаре, приценивался, делал пометки в записной книжке, грел уши в попытках разобраться в средневековых реалиях. Торир же в это время тёрся возле детинца, искал выход на Волка. К концу третьего дня мурман сообщил, что вроде как договорился о встрече. У меня же сложилось некое поверхностное представление о торговле в этом времени и появилась масса вопросов. В основном, к Ториру, и в основном — по результатам подслушанных разговоров. И проблемыу нас были серьёзные, так как напрямую касались нашей миссии.
По торговле можно сказать одно — бардак. Что внешне, что внутренне. Цен как таковых нет, покупатели и продавцы договариваются индивидуально, в зависимости от качества и количества предлагаемого продукта. Немного понаблюдав и поразмыслив, даже понял почему. На местном торге тупо нет двух одинаковых вещей. Продукты, меха, ткани, металлы, изделия, украшения — все ручной работы, все в единственном экземпляре, все разного качества. Соответственно, и цены на каждую единицу товара сугубо индивидуальные. В качестве некой универсальной валюты используют серебро, оно оформлено в виде слитков, которые называют гривнами. Если кусок большой — отрубают часть, и называют получившееся рублём. Такой вот привет мне из будущего. Золота же почти нет. Более мелкие деньги тоже есть, они серебряные, непривычной формы, ещё и с кучей номиналов и названий. Гроши, чешуйки, резы, куны — я штук тридцать насчитал. Как местные в этом разбираются, мне совершенно не понятно. Монеты, кстати, ходят, но только иностранные. Их в основном по весу считают. Страшненькие на мой взгляд монетки такие, кривые и тяжелые, разной толщины и формы. Особым шиком при этом считаются арабские деньги, дихрамы. Они тут вполне в ходу, причём в довольно большом количестве. И их на вес не отпускают — номинал вполне себе присутствует.
Товары же на рынке очень разнообразные, можно найти практически всё. А если чего не найдёшь — торговец организует доставку необходимого на следующий год, на лето. Причём договора тут заключают устно, и только между хорошо знакомыми купцами. Бумаги, кстати, действительно нет, только пергамент из тонкой кожи, баснословно дорогой, между прочим. Дал одному торгашу на пробу листик из записной книжки, он украшениями торговал.Этот хмырь мою бумагу забраковал,мол, промокает сильно и расползается, пергамент лучше. Я только пожал плечами, что тут скажешь, всё правда. Однако же у меня бумаги-то навалом теперь, а пергамент ещё пойди сделай. Оставил пока этот вопрос. Как и вопрос сбыта наших поделок, слишком непонятно тут с ценами для меня.
А вопросы к Ториру появились после того, как подслушал разговор в пивной, той, в которую он нас привёл. Разговаривали несколько то ли вояк, то ли купцов, их тут не отличишь. И речь вели они о хлебе. Точнее, о зерне. И диалог их заставил меня провентилировать этот вопрос поплотнее. Ярослав помогал мне с переводом, я по косвенным признакам выяснял ситуацию. И выявленное мне не очень понравилось. Вот и припёр к стенке Торира я вечером у костра:
— Скажи, мне, друг мой ситный. А все ли ты мне рассказал про данов и ваш конфликт с ними? — я начал с места в карьер, — Я тут у людей поспрашивал, сам подумал, что-то в твоём рассказе не клеится...
Торир заёрзал, неуютно ему стало. Подбросил веток в костёр, погрел руки и выдал:
— Не все даны одинаковые. Разные есть. Те, с которыми бьёмся, их немного. Они зерно везут к нам и к себе. Раньше мы сами возили, теперь словене везут.
— Та-а-ак, а теперь поподробнее.
Вождь мурманов выдержал паузу, вздохнул, и выдал мне всю подноготную их конфликта. Я почувствовал себя героем средневекового детектива.
Если вкратце, то получалось следующее. Экспансия викингов на запад проходила с тыловойподдержкой в виде зерна с востока. Викинги в походах брали добычу в виде украшений, драгметаллов, стали и железа, и меняли её на зерно у словен. Возник достаточно крупный, по местным меркам, бизнес, по перевалке продовольствия через Ладогу и реки, выходящие в Варяжское (Балтийское) море на север. Торир с дружиной тоже участвовали в этом процессе, сначала сами брали добычу, меняли её на зерно. Его везли в Скандинавию. Потом меняли чужую добычу на продовольствие тут, на Ладоге, и тоже отправляли на север. Затем начали возить товар дальше на юг, там зерна было больше и оно дешевле. В итоге добирались аж до Византии. Брали товар на севере, везли его на Ладогу, меняли на меха, те везли в Византию.Меняли шкурки невинно убиенной зверушки на украшения и качественные промтовары, их везли по Днепру к хазарам и полянам, меняли на зерно, которое уже волокли к себе домой. Чаще работали в несколько судов, нанимали более грузоподъёмные посудины и охраняли их на пути к себе. Такой вот бизнес. Помимо грабежей, конечно.
Со временем появилась у данов группировка, которая стала сама возить зерно к себе и в другие страны викингов. Она росла, находясь на удачном маршруте, и перестала пускать на торг словен с зерном. Стала появляться монополия по хлебу. Причём закупала она только оптом. Мол, вы, словене, сдавайте зерно нам за копейки, а мы тут свою маржу снимем на рознице и перевозке.
Новгородцамтакое не понравилось, начли возникать конфликты, часто со смертельным исходом. Словене перестали пускать данов-зерноторговцев на Ладогу, ответные, так сказать, санкции. Те в свою очередь попытались обойти запрет организацией маршрута по крупной реке, я так понял, Западной Двине. Новгородцы сделали свой ход — расширили территорию, включив в зону своего влияния город Полоцк на той самой водной артерии, и перекрыли этот маршрут поставки. Сложилась патовая ситуация, словене не могут пройти с зерном на запад, там даны держат острова и проливы. Даны-зерноторговцы же не могут дойти до хлебных мест, в прямом смысле этого слова, на юг. Разгоралась торговая, и не только, война. Бились словене, даны, их наёмники, везде, где могли дотянуться друг до друга. Но война та была "холодная", то есть конфликтовали скорее "корпорации", а не государства. И вовлечены в него поначалу были далеко не все. Но со временем каждая из сторон начала набирать из сородичей союзников, конфликт рос, новые претензии появлялись друг к другу, свежие игроки появлялись. В раздел сфер влияния включились почти все — и не первый раз уже такое происходило.
Обычно так и сосуществовали восточные и северные отморозки. Сначала друг другу морды бить, выяснять кто тут главный. Потом, по результатам сражений, начинали договариваться — война между двумя сильными и во многом похожими даже не странами, племенными союзами, скорее, стоила больших жертв каждой из сторон. Заключали мир, торговля опять нарастала, все копили силы, чтобы через пять-десять лет попробовать опять подмять под себя соседей, к тому же сидящих на том же самом торговом маршруте. Сейчас вот на зерне заморочились, а ранее — по стеклу и железу такие же "тёрки" были. Такой вот тут бизнес и такие корпоративные войны — с битвами, кровью рекой, разорёнными и сожжёнными городками.
Торир попал между молотом и наковальней. Он промышлял торговлей словенским зерном в Скандинавии, и теперь ему закрыли эту дорогу даны. И если на Ладогу его пропускали, то попытки обойти ограничения, наложенные будущими датчанами на сбыт словенского зерна уже в мурманских землях, не увенчались успехом. Те "таможенники", которых наш мурман "выставил" в самом начале конфликта, как раз и занимались продовольственной блокадой побережья Скандинавии. Они лодки с зерном заворачивали в свои порты и забирали рожь да пшеницу по бросовым ценам. Это если были благодушно настроены. Чаще же пойманных морячков больше никто не видел — ну вот такие тут времена. И Ториру из-за этого пришлось искать новую торговлю, товары, маршруты. Получалось это плохо, на зерне прибыль выходила больше. Клан его начал хиреть...
На текущий момент даны-зерноторговцы имели небольшое преимущество, так как удерживали устье Невы, блокируя попытки вывоза в Варяжское море продовольствия новгородцами. Словене же собирали тут, на Ладоге, караван для прохода в сторону Скандинавии, причём идти намеревались с боями. Глупость ситуации заключалась в том, что без хлеба с востока экспансия викингов на юг и на запад может сильно забуксовать, просто тупо дома есть нечего будет. А словенам — некуда девать товар, торговля сейчас встала, по сути. Все хотят разрешения данного конфликта, но каждый — в свою сторону. Остальные тоже не сидят в стороне. Погреть руки на чужих битвах — это ведь так приятно! Ну там себе какие преференции выторговать, если окажешься на стороне победителя. Вот и ждут все какого-нибудь события, которое определит проигравшую сторону. Напряжение не первый год растёт, две "корпорации" наращивают силы и копят ресурсы для финальной битвы. Соседи — кружат вокруг, не особенно стараясь однозначно заявить о своей позиции. Ведь можно-то и в одной компании с проигравшими очутиться! И получается, что малейшая провокация с той или другой стороны, связанная с вовлечением в конфликт новых участников, может тупо опрокинуть весь север в пучину взаимной резни. Ну там не ту лодку прищучишь — к данам-зерноторговцам свеи добавятся в союзники, или прибалтийские племена выступят на стороне Новгорода. Очень шаткое положение...
И задача наша превращается не в поиск и уничтожение любых данов, а ещё и сортировку их по степени отношения к торговле зерном. Получается, если сейчас, до того как оставшиеся викинги и словене включились в конфликт на полную катушку, зерновой кризис закончится, то тишь да благодать образуется. Опять переговоры будут, союзы нерушимые (до следующего конфликта через пять лет), торговля пойдёт, ручейки товаров потекут... мимо нашей деревни, что для меня самое главное! Мой род случайно встрял в средневековые корпоративные разборки. И из них надо выпутаться так, чтобы решить задачи в части организации безопасности нашей села.Меня, по сути, устраивает любой победитель. Главное — чтобы торговля возобновилась, и банды по озеру на шастали. Да, в душе я, конечно, "топлю" за Новгород, но ответственность за свою семью заставляет относиться к происходящему несколько циничнее и расчётливее. Пусть хоть как-то этот гнойник противоречий прорвётся — лишь бы до глобального конфликта не доводить дело. А вот Ториру нужен вполне конкретный победитель — Новгород. Ибо тогда данов, что зерновую блокаду устроили, не будут молчаливо поддерживать их сородичи и можно будет спокойно гонять с зерном по Варяжскому морю.
Потому Торир видел себе один путь — вступление в караван торговцев, что собирался на Ладоге, и сопровождении их к данам. Мол, если остальные, не участвующие пока в конфликте викинги да словене, увидят явного победителя, всеобщая война уйдёт с повестки дня. И караван с Ладоги, прорвавшийся в Скандинавию, будет вполне себе толстым намёком на проигравшего в этой своеобразной конкурентной борьбе. Потому что пройти на Балтику он сможет только по трупам данов-блокадников. У меня пути два — мне всё равно, кто победит, только бы побыстрее.
По здравому рассуждению я всё-таки решил придерживаться стороны Новгорода. И с Ториром тогда проще будет, он замотивирован уже на битву на стороне словен. И договориться с властями Ладоги по-русски я могу — датского-то я не знаю. Да и родичам не придётся объяснять, почему на стороне нашего врага бился. Решено, будем воевать против данов. Осталось понять, как это лучше сделать в свете всего сказанного...
Информация требовала переосмысления нашей миссии. Я взял паузу до утра. В случае принятия предложенияТорира о вступлении в караван, моя изначальная идея каперства на службе у Ладоги превращалась в простой охранный контракт на сопровождение торговцев. Это грозило нам раскрытием нашей лодки, ненужными вопросами, да и просто нездоровым интересом. Ведь караван предполагает единое руководство, поход в каком-никаком строю, совместные ночёвки и перемещения. А значит, слишком велик шанс раскрыть информацию о себе. Нам бы устроиться разведчиками, идти впереди да расчищать дорогу. Только вот путь до какого пункта и от кого — это неясно. Нужны данные. В этом ручье я и объяснил все Ториру по утру, перед походом к Волку. Вождь долго думал, но потом поддержал мою мысль выступать разведчиком. При условии, конечно, что Волк на это согласится. Мы двинулись в город.
В этот раз мы с Ториром прошли торг насквозьи сразу направились к детинцу. Там вождь переговорил со стражниками, нас пустили в святая святых — в центр крепости. Внутри был боевой ажиотаж. Торговли тут не было, зато в большом количествеприсутствовали мужики, увешанные оружием, кипела боевая учёба и подготовка. Вояки сидели кучками возле костров, кто-то приводил в порядок снаряжение, кто-то просто точил лясы, здоровый дядька в кольчуге гонял молодняк. Торир шепнул, что это и есть Волк. К нему мы и направились.
— А, Торир! Здорово! Слышал, меня ищешь, тоже в поход собираешься. Ну-ну, давай поговорим... — дядька в кольчуге заметил вождя мурманов и махнул рукой в сторону отдалённого строения.
Мы направились за ним. Вместе с Волком пошли ещё три человека, два не менее суровых вояки и один более цивилизованно одетый тип.
— Это кто? — шёпотом по дороге поинтересовался я.
— Ближники его.И брат младший, Лис, — также тихо ответил Торир, показав глазами на "цивильного", — он ему правой рукой.
Я внимательно разглядывал наших спутников. Вояки не вызвали интереса, а вот Лис заинтересовал. Уж больно морда у него умная. Надо выведать кто он да чем тут занимается.В избе с большущей печкой сели за стол, девки принесли кувшинов да еды. Для начала все занялись поеданием снеди да выпивкой, практически молча. Про дела разговора не было. Потом, после утоления голода, начались пересуды за жизнь. Про торговлю, про походы, про виды на урожай. Потом краем зацепили наше дело, но быстро соскочили обратно на разговоры ни о чём. И при этом оборвал деловые беседы вдумчивый взгляд Лиса на своих товарищей и Волка. Хм, интересно-интересно...
