Северная Корона. По звездам

Ника лишь пожала плечами. На парня она взглянула только мельком и без всякого интереса. Может быть, если она пригляделась к брюнету, то быстренько сделала бы отсюда ноги, и ничего не случилось, но отстраненность слегка навредила девушке. Или, может быть, наоборот, помогла.

— А я блондинов люблю, — беспечно отозвалась Ника.

На самом деле она любила не всех светловолосых мужчин, а, кажется, только одного, но вот что с ним и где он, девушка понятия не имела. Ник умчался вдаль июльского утра, и больше Ника ничего не слышала о нем.

Многие удивлялись, когда узнавали, что Карлова никем не занята и ни с кем не встречается — девушкой она была симпатичной, веселой и компанейской. Многочисленным подружкам и знакомым она говорила с улыбкой, что пока не нашла парня, с которым хочет быть вместе, маме и родственникам — что выходить замуж до тридцати не планирует и желает пожить в свое удовольствие, и только лишь сама себе отдавала отчет в том, что не может ни на физическом, ни на психологическом уровне быть с кем-то кроме этого Кларского, будь он трижды не ладен.

Она пробовала встречаться с парнями. Но каждого из них сравнивала в душе с Укропом, и они постоянно проигрывали ему, как будто бы он всех их подговорил!

— Глупо определять, кто тебе нравится только по цвету волос, — наставительно заметила Марта, все так же роясь в своей сумочке.

— Я еще и на цвет глаз смотрю, — хмыкнула Ника.

У Никиты глаза были серые, холодные, кажущиеся замерзшим льдом, внимательные и не слишком любезные. У него, если честно, вообще было много недостатков, но, как поняла потом девушка, все они были ей по вкусу. Наверное, она чертова мазохистка.

— Что ты опять ищешь?

— Наушники. Подержи телефон.

Карлова не замечала, что молодой человек, вылезший из машины, в упор смотрит на нее. Марта по причине невнимательности и не слишком хорошего зрения, которое даже в линзах было далеким от стопроцентного, — тоже. Девушки, не особо торопясь, спустились по крыльцу и так же неспешно двинулись в сторону парка, который все еще мог похвастаться как вполне еще сочной зеленью, так и многочисленными голубыми, розовыми и оранжевыми круглыми клумбами-пампушками. Осень в этом году была теплая, как ладонь солнечного существа, спустившегося на землю из любопытства.

* * *

Молодой человек с черными волосами, склонив голову, провожал двух сестер задумчивым взглядом. Из подъехавшего следом тяжеловесного брутала, зовущегося "Джип Рэнглер", вылез еще один молодой мужчина, очень высокий и крупный, с отлично накаченными мышцами и с лицом, на котором от виска к шее через всю щеку тянулся не отличающийся изяществом шрам.

— Чего застыл? — спросил он хрипловато черноволосого. — Идем, люди ждут.

— Подождут, — отозвался молодой человек, не отрывая взгляда темно-зеленых, как у дикой большой кошки, глаз с коричневыми крапинками вокруг зрачков, которых, впрочем, не было видно из-под очков.

— Ты это им скажи, придурок.

— Иди внутрь, скоро буду, — бросил черноволосый накаченному парню, и, прежде чем тот успел изощрённо выругаться, направился в сторону ни о чем не подозревающих Ники и Марты. Его приятелю ничего не оставалось делать, как зайти в "Милсдарь" одному.

— Вот же козел, — не слишком дружелюбно произнес молодой человек со шрамом, добавив пару непечатных выражений. Он более чем отлично знал, что те, кто находятся в ресторане — люди серьезные и ждать не любят. — Телку что ли увидел? Или вмазаться успел?

И, покачав стриженной почти под ноль головой, он нехотя скрылся в дверях "Милсдаря", гостеприимного ко всем, чьи финансы позволяли за раз тратить там суммы денег, превышающие средние зарплаты многих людей этого города. Эти два парня, чей возраст колебался в районе двадцати семи лет, с легкостью могли себе это позволить. Как, впрочем, и многое другое.

Черноволосый же быстрым шагом догнал девушек у проезжей части, около входа в жизнерадостный парк, приветствующий всеми своими листиками и цветками бабье лето, и, помедлив всего лишь несколько секунд, стремительно подошел к светловолосой девушке, чьи прямые гладкие волосы теперь достигали середины спины. Он улыбнулся — впервые за долгое время искренне, не оскалившись и не выдавливая из себя несуществующие эмоции, а после быстрым жестом закрыл девушке глаза ладонями.

Отчего-то ему была интересна ее реакция.

* * *

Когда чьи-то широкие сухие ладони закрыли Нике глаза, она вздрогнула, остановилась от неожиданности, глубоко вдохнула и вдруг обеими руками вцепилась в мужсике запястья того, кто стоял сзади.

Она сразу поняла, кто это... Никита. Радость и злость перемешались в единую непонятную эмоцию.

— Это ты, Укроп? — прошептала без намека на доброту в голосе девушка. — Вот козел. Если так, то лучше убегай, слышишь... Эй! Отпусти меня!

Она еще сильнее вцепилась в руки парня, словно не хотела отпускать. Надежда медленно перевоплощалась в ожидание встречи, которой все же в этот день не суждено было состояться.

Марта, ничего не понимая, застыла, переводя удивленно-испуганный взгляд с кузины на интересного незнакомца, закрывающего той глаза, и обратно. Парень ей совершенно внезапно понравился — а такое с Мартой было впервые, чтобы так сразу незнакомый человека показался хорошим и привлекательным. Вблизи брюнет казался еще круче, чем издали. Девушка смотрела на него и понимала, что от этого человека с расправленными плечами исходит невидимой дымкой некая внутренняя, пусть даже несколько грубоватая сила. Наверное, его уважали.

— Убери руки, ты, смертник! — бушевала Ника тем временем. Кларского хотелось обнять и прижать к себе и одновременно огреть чем-то тяжелым за то, что он заставил ее так мучиться!

Но...

— Я тоже тебя рад видеть, Ника. — Этот голос был знакомым и совершенно чужим одновременно.

Девушка судорожно выдохнула и безвольно опустила пальцы. Нет, это не ее Никита. Проклятье!

Надежда, затаившаяся в голубых глазах Ники, так же грустно и как-то безнадежно опустила кисти рук вниз. Она, постоянная спутница всех верящих в чудо, обернулась утонченной фарфоровой куклой с кремово-коричневыми кудряшками, и спряталась за расширившимися зрачками Ники.

Надежда тоже ждала любимого человека.

Черноволосый же молодой человек все же убрал свои пальцы с лица Ники и за плечи развернул ее к себе.

— Очень рад, — повторил он.

— А, это ты! Блин, кого только не встретишь! Привет, — сказала обманутая Ника, наконец, увидев того, кого приняла за своего Никиту.

А ведь жалкие сенкунды она была почти счастлива, подумав, что позади стоит Кларский. Это ведь так характерно для него — объявится просто так, без предупреждения, и напугать! Или она сама напридумывала себе, что однажды Никита вернется за ней?

Фарфоровая кукла, прячущаяся за ее зрачками, кивнула сама себе, разглаживая складки на пышном платье, сотканном из тончайшего темно-розового шелка.

Напридумывала.

— Здравствуй, Ника, — с любопытством изучал ее лицо парень. Он снял свои черные очки и добавил. — Длинные волосы тебе очень идут. Женственно смотришься.

Этот человек, как и прежде, говорил то, что приходило ему на ум, не заморачиваясь, тактично ли это будет или нет. Иногда его самоуверенная прямота мешала ему, а иногда выручала, отпугивая при этом людей.

Ника как-то кривовато улыбнулась, все еще пребывая в вакууме разбитых надежд и неоправдавшегося ожидания. Ну как она могла подумать, что это господин Кларский?!

— Ты тоже отлично выглядишь, — сказала она как-то отстраненно, отступая на пару шагов назад, к дороге.

Зеленоглазый тип явно не ожидал от Ники такой флегматичной для нее реакции. Сам он, с трудом осознавая это, чувствовал себя обрадованно-изумленным. Касаться лица Ники ему понравилось — это было словно мимолетное прикосновению к прошлому, далекому и какому-то чистому, что ли. А то, что этому человеку нравилось, он привык держать при себе.

— Ты не забыла меня?

— Саша, тебя сложно забыть, — улыбнулась девушка, говоря чистую правду. Хотя, конечно, сложно, но можно. Она потихоньку приходила в себя, и удивление от такой внезапной встречи брало свое. И откуда только ее бывший тут взялся? Вновь вернулся в город?

— Слушай, а ты так сильно изменился!

— Времени прошло много. Для изменений достаточно, — еще одна улыбка была искренне подарена Нике.

— Согласна. А ты прямо крутым парнем стал. Я вижу, ты сейчас на коне? Это, кстати, моя сестра Марта. А это Саша. Мы встречались... Давно.

Марта кивнула ему, тряхнув длинными вьющимися волосами. Она отчего-то застеснялась этого важного уверенного Александра.

— Я помню тебя, — благосклонно произнес молодой человек, — кажется, мы виделись на Дне рождении Ники.

— Может быть, — осторожно ответила Марта, вспоминая, как она в пятнадцати— или шестнадцатилетнем возрасте была на Дне рождении сестрички. В то время та как раз встречалась с парнем по имени Саша, и на праздник он приволок ей огромного белого медведя, ростом едва ли не с саму именинницу, и пышный букет снежно-белых роз. Повеселившись дома у Ники, по предложению Саши все гости поехали в модный клуб "Алигьери". Правда, без Марты: во-первых, тогда она была еще несовершеннолетней, во-вторых, мама никуда не хотела отпускать дочку, особенно в какое-то там сомнительное ночное заведение, а в-третьих, и в самых главных, — девушке нужно было готовиться к конкурсу и много репетировать.

Лицо Александра Марта забыла, зато помнила, какое впечатление произвел на нее этот парень в ту их первую и последнюю встречу: высокий, не красавец, но вполне миловидный, кажущийся смелым, ответственным и щедрым, он даже затмил для нее образы любимого актера и обожаемых рок-музыкантов. Потому что они были далекими, как звезды на небе, а он находился близко-близко. И был классным. С дерзкими зелеными глазами и заразительным смехом.

— Как твои родители? — продолжал допрос Саша.

— Отлично.

— Твой отец все еще так же любит рыбалку?

— А как же. Он и Орлов со своими вечными разговорами о ней уже достали всех, кого только смогли, — притворно вздохнула Ника. Ее папа жить не мог без рыбалки и вместе с чуток помешанным другом Орловым после грандиозных приготовлений постоянно ездил на самые разные водоемы. Правда, с уловом у этих двух удалых любителей порыбачить было плоховато, однако, их пыл это не остужало, только еще сильнее подзуживало.

— А как твои родители? — из вежливости, а не из интереса поинтересовалась Ника. — Как мама?

— Очень хорошо.

— А отец? — если мама Саши Карлова как-то стерлась из памяти, то отца она помнила очень хорошо. Это был такой же высокий мужчина лет сорока пяти с суровым лицом, серьезными зелеными глазами и аккуратно ухоженной бородкой. Он у Саши был известным и уважаемым в узких кругах физиком, преподавал в университете и постоянно пропадал в своей лаборатории в каком-то закрытом НИИ.

— Думаю, он тоже в порядке. — Улыбка на лице Александра стала чуть холоднее, как будто бы он не очень хотел говорить на эту тему.

— Я видела пару раз твоего братика на скейте, — спешно добавила Ника. Ей захотелось взять бывшего за руку, чтобы понять — вызовет ли какие-либо чувства это прикосновение. Она словно случайно коснулась Сашиного предплечья и поняла — нет, не вызовет. Если только настольгию.

Хотя, наверное, встреть она Сашу не сейчас, а года два назад, то кинулась бы ему на шею. А сейчас все ее мысли о другом.

— Ника, у меня сейчас, к сожалению, времени в обрез. Но я очень хочу встретиться с тобой и поговорить. — Александр никогда не задавал таких вопросов, как "ты не против?", "ты согласна?", "есть ли у тебя время?". Он просто-напросто сам решал и ставил в известность. Раньше Нике это очень нравилось — до тех пор, пока однажды к ней на телефон, ныне уже, можно сказать, покойный, потому что после этого он был разбит о стену в приступе отчаяния, пришло короткое, но содержательное эсэмэс-сообщение: "Ника, я нашел другую девушку, нам нужно расстаться. Прости, я, правда, тебя любил. Саша. И не забудь стереть номер. Вспоминать меня тоже не нужно. Будь счастлива, но без меня".

Это сообщение, прочитанное девушкой почти пять лет назад, привело ее к состоянию, близкому к шоку, а после и к эмоциональной коме. Надо же, а теперь, спустя столько времени, человек, некогда обидевший ее и предавший, не вызывает уже таких ярких эмоций: только недоумение и вялый интерес. И что Сашенька от нее хочет? Попросить прощения, что ли? Это не в его стиле!

— О чем ты хочешь поговорить? — не поняла Ника.

— Что за подозрительность, милая? Дай мне свой номер телефона, я позвоню, и вечером мы договоримся о встрече.

— Саш, а если у меня парень есть? — спросила она, задумавшись, стоит ли восхищаться его непринужденному уверенному нахальству.

Тот лишь пожал плечами. Ника не могла не обратить внимания, что ее бывший был одет в темно-зеленый удлиненный и приталенный пиджак, купленный явно не на рынке, из-под которого выглядывал черный жилет и рубашка с острым воротом цвета зеленого чая, разбавленного с молоком. Костюм отлично завершали начищенные до блеска черные ботинки и фирменные часы с круглым циферблатом, выглядывающие из-под рукава.

Надо же, раньше Сашке так шли джинсы, футболки, кожаные куртки и кеды, и она не представляла его, одетого в другом стиле. А теперь ему так идет деловая одежда! И серьги в ухе больше нет, и вместо серебряного кольца на указательном пальце перстень из платины. Правда, весь этот прикид делает его слегка старше, чем он есть на самом деле, но зато какой он заметный и элегантный, что ли. Мальчишеская легкая небритость куда-то делась, не забыв прихватить с собой любовь к шуточкам. Саша стал совсем взрослым, взрослым и другим. И машина у него крутая, судя по всему, и одежда не из дешевых. Интересно, он что, бизнесменом заделался?

— У меня тоже могла быть девушка, но ты же об этом не спросила.

— Так я и не согласилась еще с тобой встретить! — слегка вспылила Ника. Он что, только ее встретил и уже издеваться вздумал?

— Ключевое слово "еще". — Кинул быстрый взгляд на наручные часы Александр. — Номер телефона?

— Ноль два, — привычно брякнула девушка.

— Что?

— Ноль три.

— А я смотрю, ты не выросла, — прищурился Саша.

"Да что ты ко мне прилип, неудачник?".

— Зато ты вырос, — вздохнула Ника. Нет, он действительно, слишком взрослый!

Саша, заприметив в ее руке телефон в сиреневом чехле, и, не спрашивая разрешения, аккуратно взял его и набрал свой номер. Из его мужской кожаной сумки тут же донесся звук, похожий на звонок домашнего телефонного аппарата.

— Отлично, — остался доволен результатом молодой человек. — Я тебе позвоню, и мы договоримся о встрече.

— Эй, Саша, а ты еще больше обнаглел, — рассмеялась вдруг Ника, делая обалдевшей сестре знаки молчать. Телефон-то был ее!

— Жизнь научит всему, особенно наглости, — весело отозвался тот. — Это ведь наше второе счастье, слышала?

— Не только слышала, но еще и видела, вернее, вижу.

— До вечера. Я перезвоню. — Саша на прощание коснулся руки Ники, и она подняла на него чуть расширившиеся глаза. — Почему ты меня назвала укропом? Это твое новое фирменно ругательство?