Инспектор имел все основания относиться к нему с антипатией. И дело даже не в том, что полицейский и уголовник — извечные недруги по определению, Кавадзо и просто как человек был, мягко говоря, не образцом. Подлый, хитрый, иногда жестокий, иногда коварный, зачастую трусливый и расчетливый — не самый приятный тип, в общем. Но вместе с тем он выделялся среди уличного криминалитета недюжинным умом и организаторскими способностями, что в сумме с расчетливостью и трусливостью давало на выходе довольно "удобного", с точки зрения полиции, преступника.

Кавадзо придерживался принципа "делай только то, за что тебе ничего не будет", большинство его проделок оставалось даже без заведенного дела. Самым показательным случаем была кража автомобиля одного мелкого чиновника, причем в тот момент, когда последний был у любовницы. Стали составлять протокол — потерпевший начал мяться, а затем забрал заявление. В самом деле, записанное в протоколе признание, что машина была оставлена у дома, где живет его секретарша, было бы не очень просто объяснить своей жене, если б содержимое протокола стало ей известно тем или иным способом.

Одним словом, Кавадзо был не из тех, кто пойдет на тяжелое преступление, предпочитал не высовываться и доставлять полиции как можно меньше хлопот. Типичный мелкий преступник, умный, дружащий со здравым смыслом, такой всю жизнь будет мелочевкой промышлять и никогда не попадется, а если попадется — то только по ерундовой статье.

Помимо этого, Кавадзо обладал, благодаря уму, жестокости и лидерским качествам, большим авторитетом среди себе подобных, держал подчиненных в железном кулаке и на корню пресекал любую самодеятельность. Именно поэтому, по мнению капитана Оноды, которое Ямасита разделял полностью, Кавадзо был последним, кем стоило бы заняться вплотную. Если где-то кто-то из его банды что-то сделал, то почти наверняка это просчитано и одобрено лидером. И почти наверняка это какая-то мелочь, обычно заканчивающаяся вхолостую. Показательно, что те же Мияги и Накаяма, ближайшие помощники Кавадзо, несколько лет ходили по краю, ни разу не перейдя грань и не попавшись, пока не ввязались в тот злополучный инцидент.

И потому полицейское управление Сакурами на Кавадзо закрывало глаза. Ну не то, чтобы закрывать, просто его банда, будучи самой крупной — около десятка человек ядра и шушера несовершеннолетняя — доставляла при этом меньше всего проблем. Наркотики, дерзкий рэкет и прочие серьезные художества, сильно портящие полицейскую отчетность — не его профиль. Как бы парадоксально это ни звучало, но Кавадзо, будучи влиятельным главарем уличной банды, одновременно являлся фактором, уменьшающим преступность в городе: никто из его подчиненных не смел и подумать, чтобы отколоть номер без одобрения босса. А босс категорически не позволял того, что могло бы попортить статистику и привлечь пристальное внимание полиции — и тем самым удерживал несовершеннолетних подопечных Ямаситы от поступков, способных сильно поломать молодую жизнь.

Но тут Кавадзо исчезает — и теперь у Ямаситы большой вопрос: а что дальше-то будет? Чего ждать от шантрапы, внезапно лишившейся того, кто за них думал? И самого инспектора по делам несовершеннолетних это тоже волнует, потому что в кохаях у Кавадзо числится немало подростков. Что они теперь будут делать, оставшись без сэмпая? Который, надо отдать Кавадзо должное, довольно мудро их направлял, по крайней мере, не позволяя слишком сильно столкнуться с законом...

В таких думах и застал инспектора звонок от капитана.

— Тадаси, тут ко мне коллега заглянул из Фукутиямы... Ты помнишь Мотоко Курусу?

Ямасита, конечно же, очень хорошо помнил эту малолетнюю клептоманку: ее он жалел больше других своих "подопечных" и пару раз очень расстарался, чтобы девочка отделалась минимальными неприятностями и получила медицинскую помощь. И вот уже больше шести месяцев она в его поле зрения не попадала... до этого момента.

— Да, капитан.

— Отложи, будь добр, все дела, собери все материалы, которые у тебя на нее есть, и загляни ко мне, хорошо?

— Конечно. Сейчас буду.

Вскоре Ямасита, неся под мышкой тонкую папку, постучался в кабинет капитана.

Здесь, кроме Оноды, находился тот самый коллега, в лицо его Ямасита не знал, хотя на всю Фукутияму полиции человек двадцать или тридцать, городишко-то крохотный, даже меньше Сакурами.

Они обменялись приветствиями.

— Вот ее дело, — сказал инспектор и спросил: — она теперь ездит в Фукутияму номера откалывать?

Тот покачал головой:

— Вовсе нет. Я сейчас сделаю копии с ваших материалов и верну.

— Рад был помочь... Так что Курусу натворила на этот раз?

Собеседник вздохнул.

— Она умерла. Насильственной смертью. Ее обезображенное тело найдено недалеко от города, и по предварительным данным, Курусу, вероятно, хорошо знала убийцу. И убита она была не там, где найдено тело. Есть предположение, что само преступление произошло тут, в Сакурами... Если оно подтвердится — вам понадобится еще одна копия материалов... Уже для своего убойного отдела.

* * *

Ничто не предвещало беды, потому в понедельник Тео пришел в школу в замечательном настроении, даже несмотря на то, что проспал первый урок. Однако школа встретила его особенно зловещим молчанием, как в старые "добрые" времена. Трюк, подсказанный сэнсэем Хираямой, когда Тео выгородил двух напавших на него, перед судом, чтобы представить себя жертвой собственного обманчивого лица, поначалу сработал, но теперь его эффект почему-то сошел на нет.

Но Тео недолго довелось пребывать в неведении: на перемене его отыскал Такехиса.

— Утречка, аники! Как прошла ваша поездка в Токио?

— Привет, Юдзи. Прошла замечательно. Только это... Как-то в школе тихо стало и молчаливо. В пятницу такого не было... Ты не в курсе, может, случилось чего?

— Хм... В общем-то, случилось. В городе объявился убийца, в субботу возле соседнего города нашли обезображенное тело первой жертвы... Ученица из нашей школы, училась в соседнем со мной классе. Мотоко ее звали.

— Вот же ужас какой... Только... Постой. Ты же не хочешь сказать, что вся школа подумала на меня?!

Такехиса замялся.

— Ну, видите ли... В общем, так и есть. Куча недоумков убеждена, что маньяк — вы.

— Это же чушь! — чуть ли не завопил Тео. — Я в субботу был в Токио!! С Киоко и Уруми Кацураги!! У меня алиби!

— Да я знаю, аники, знаю... Тут, правда, такое дело, что личность жертвы не сразу сообщили, и поначалу все были уверены, что это либо Хираяма, либо Кацураги...

— Ну трындец... — вздохнул Тео. — Это же бред...

— Да это понятно... Я на первой перемене паре самых активных болтунов рот закрыл, чтоб не городили чепуху, но тут такое дело, пока все не увидели живыми девчонок — думали на вас.

Мальчик тяжело вздохнул. Хреново быть людоедом с задней парты: чуть что случится, так сразу думают на него. А его вина лишь в том, что он не владеет в совершенстве колдовством, которым маскируется. Вот отцу хорошо, он может негра заколдовать так, что он сойдет за своего на сборах Ку-клукс-клана, а Тео пока что умеет лишь не позволять людям понять, что у людей не бывает серой кожи, длинных ушей и люминесцирующих глаз, отсвечивающих зеленым при свете и красным в темноте. Но увы, ум не понимает — а взгляд видит. И вот этот диссонанс между тем, что видят сознание и подсознание, оборачивается жутким дискомфортом для окружающих. И прозвище "людоед с задней парты" вполне закономерно, если каждый видит у него на лице самые недобрые намерения, а простая улыбка воспринимается как коварная ухмылка.

Чуть позже появилась Киоко.

— Привет, Тео-кун. Ты знаешь, нас с Уруми, оказывается, успели в твои жертвы записать... Это было смешно, пока я не узнала, почему...

— О да, — мрачно изрек Тео, — и теперь, если не приведи небеса, случится еще одно убийство — все снова подумают, что это я! Ну почему, а?! В городе что, других отморозков нету?!

— Да тут понимаете, аники, какое дело... Это же захолустье, самая-самая задница страны, и город совсем маленький... И тут внезапно вы приезжаете, а затем убийство... Многие не верят в совпадения...

— Юдзи, просто между прочим, я уже шесть месяцев как тут живу! Фига себе совпадение в полгода!

— В прошлом году некто Сугита, не помню, кто он такой был, порешил свою жену сковородой, а затем выбросился с балкона. И до этого времени других убийств не было. А предыдущее преступление — криминальные разборки на шесть трупов — было еще за год до того, и все шестеро — приезжие, вроде бы, а не местные. Ну говорю же — захолустье... Вот если бы тут каждый месяц кого-то убивали — был бы другой разговор. Никто не приписал бы это убийство вам...

— С моим-то счастьем мне бы приписали все! Эх, жизнь моя жестянка, а ну ее в болото...

Постепенно школа отходила от шока, вызванного нелепой ошибкой, и на последней перемене Тео уже преспокойно сходил в столовую поесть рамэн, не вызывая своим появлением могильной тишины. Вроде пронесло, но если убийца окажется серийным... Впрочем, судить рано, ведь пока неизвестно ничего о причинах. Мало ли кто и почему убил... может, отвергнутый парень или еще что. В жизни ведь всякое бывает.

После уроков он у самого выхода из школьного двора повстречал всю троицу: Такехису, Киоко и Уруми.

— А что это вы тут собрались?

— Мы собрались пойти в музей, — ответила Киоко, — Юдзи видел афишу: там новая экспозиция с вещами, которые никогда раньше не выставлялись. Пойдешь с нами?

— Хм... Можно.

— Только я есть хочу, — пожаловалась Уруми. — Погодите, я за такояки сбегаю.

— Беги давай. А мы по аллее пойдем — в конце встретимся.

На аллее царило оживление: рядом со старшей школой Хоннодзи располагалась средняя, и сейчас толпа учеников с шумом и гамом спешила по домам делать уроки, смотреть мультики, играть в игрушки и что там еще обычно делает беззаботная детвора. Тео им мысленно позавидовал: свое собственное детство он не мог бы назвать беззаботным. Тренировки рукопашного боя, упражнения в магии, физические упражнения, основы выживания — а потом школьная программа. Периодически Тео слышал то там, то тут, что было бы здорово не ходить в школу вообще, и как человек, проживший первые четырнадцать лет своей жизни в домашнем заточении, был с этим не согласен.

-...Кстати, аники, а вы будете участвовать с состязаниях? — вырвал его из задумчивости Юдзи.

— В каких состязаниях?

— Так в Фукутияме на следующей неделе соревнования по каратэ.

— А, вот оно что... Я, пожалуй, пас. В самом деле, что я там забыл?

— Ну как что?! — вытаращил глаза Такехиса. — Выиграете соревнования, станете чемпионом уезда среди всех школ, получите черный пояс без очереди, так сказать.

— А почему ты решил, что я, прозанимавшись у сэнсэя Хираямы где-то так занятий то ли двадцать, то ли тридцать, должен выиграть, победив тех, кто занимается с детства?

— Помнится, Сагару вы отправили с тычки в пыль еще до того, как начали заниматься у сэнсэя Хираямы. А он ведь сам титулованный боец и сэнсэй. Не говоря уже о том, что взрослый. Не вижу, что смогли бы вам противопоставить обычные ученики.

Тео только вздохнул.

— Понимаешь, Юдзи, так не интересно. Если состязания по каратэ, то они по каратэ, а не по "у кого сильнее грязный трюк в рукаве".

— Ну и что?! — искренне удивился Такехиса. — Цель оправдывает средства!

— Некоторые средства, Юдзи, имеют свойство обесценивать достигнутую цель, — заметила Киоко.

— Окей, — согласился Тео. — Я получу черный пояс, укладывая всех с одной подачи приемом, не имеющим ни малейшего отношения к каратэ, и неважно, что мне не нравится сам процесс. Что дальше?

— Это добавит вам авторитета, аники!!

Тео вздохнул. Юдзи неплохой парень, но неуловимо напоминает ему типичного дроу, каким описывал свой народ отец. Ради статуса и авторитета готов на все, и ему невдомек, что это путь в никуда.

— Авторитета добавляет мастерство. Черный пояс — не самоцель, а всего лишь внешний признак мастерства. Ярлык. Наклейка. С таким же успехом ты можешь украсть из музея корону императора, но это не сделает императором тебя самого...

— У императора нет короны, — вставила Киоко, — я имею в виду — у нашего.

— Вот как? А что у него есть?

— Императорские регалии — бронзовое зеркало, ожерелье из яшмы и меч, которые Аматэрасу передала своему внуку, а тот — собственному внуку, первому императору Дзимму. Правда, "есть" — не очень корректный термин... Регалии частично или полностью были утеряны в знаменитой морской битве в заливе Данноура между кланами Тайра и Минамото в тысяча сто пятьдесят пятом и затем заменены на копии. Считается, что зеркало "Ята-но кагами" было захвачено солдатами Минамото в целости, тогда как яшмовое ожерелье "Ясакани-но магатама" и меч "Кусанаги-но цуруги" были выброшены Тайра-но-Токико, бабкой малолетнего императора Антоку, в море, чтобы они не достались победителям. Ожерелье вскоре было обнаружено ныряльщиками, но меч так и не нашли, и, по-видимому, заменили копией. Но на самом деле точно не известно, существуют ли регалии вообще, показ их императору жрецами — часть процедуры восхождения на трон, однако увидеть их широкой публике, увы, невозможно.

Тео скептически покачал головой:

— Найти ожерелье на дне залива... Повезло, однако, фарт дикий.

— Ну, есть версия, что регалии были не выброшены, а бабка императора, перед тем как броситься в пучину вместе с малолетним внуком, надела ожерелье и меч на себя... Хотя тогда возникает вопрос, если ожерелье было снято с тела, почему там же не было меча.

— Короче говоря, все домыслы, — добавил Такехиса, — потому что сам факт существования регалий под сомнением. Если публике не показывают — это ведь не просто так?

И в этот момент навстречу им выбежала Уруми с огромными круглыми глазами в пол-лица.

— Уруми, ты...

— Там маньяк, маньяк! — в неописуемом ужасе пропищала Кацураги, — я его своими глазами видела! Вон там, на параллельной аллее!

— Тише, тише, — попыталась урезонить подружку Киоко, — кого ты там увидала? С чего взяла, что это маньяк?

— Он прямо сейчас похищает девочку из средних классов! Уводит ее!!

— С чего ты это взяла?

— Я слышала, я все слышала! Он сказал ей, что он ее дядя, что его прислала ее мама!

— И что с того? — удивился Юдзи.

Тео нахмурился:

— Обычно люди знают своих дядей и тетей...

— Вот именно! — снова затараторила Уруми. — Она ему так и сказала, что не знает его! А он ей — что долго жил в Токио и только теперь приехал погостить!! И она, глупая, поверила!! Он уводит ее, уводит!!

— И правда подозрительно, — сказала Киоко.

— А давайте его схватим! — воодушевился Такехиса. — Схватим и навешаем!

— Навешивать рановато, я бы сказала... Но явно стоит вмешаться...

— Схватить, а не вмешаться! — возразил Юдзи. — Иначе он может сбежать, или у него может быть оружие. Надо именно что схватить, Кацураги достаточно слышала, это очень подозрительно!

Киоко попыталась что-то возразить, но Уруми снова затараторила: