Борджиа: Время увядающих лилий

Впрочем, сейчас меня беспокоят проблемы совсем иного характера, если и близкие к науке, то исключительно к военной. Расположившись на небольшом холме за пределами даже теоретической дальнобойности вражеских орудий, но в то же время поближе к своим войскам — а они располагались большей частью на левом фланге — я осматривал открывшееся поле битвы, при этом горько и местами матерно сожалея об отсутствии простой подзорной трубы, пусть даже самой примитивной. Увы, оптика тут тоже блистала отсутствием, а исправлять сей нюанс... можно было, но требовало времени. А где оно, свободное время? С самого момента своего подселения в тело Чезаре Борджиа кручусь, аки та белка в колесе.

Ладно, переживём. Худо, бедно, но с возвышенности можно было разглядеть происходящее, особенно если учитывать хорошую видимость этим утром. Арьергард, центр с флангами, арьергард, да и орудия, сгруппированные в батареи и распределённые должным образом. По полтора десятка на фланги, три десятка в центре. Они все скажут своё веское слово не сразу, а когда настанет подходящий момент. Кто ж ходит с козыря в самом начале? Верно, только особо наглые или чересчур наивные люди. По той же причине истинную суть терции мы врагам демонстрировать сразу не собирались. Вот пройдёт разведка боем в виде столкновения с франко-миланцами нашего авангарда, рванётся в атаку тяжелая кавалерия неаполитанцев... По её результату и посмотрим, как именно, по какому из заранее просчитанных вариантов будут действовать войска Борджиа.

— Я слушаю вас, магистр.

Ага, Фабрицио Гварнери о себе напомнил. Кто это такой? Командир венецианских наёмников, тех самых, которых прислали дож и сенат, но не от своего имени, а замаскировав под обычный найм. Умеют республиканцы наводить тень на плетень, обставляя каждое своё значимое действие туманной завесой. Ну да пофиг, эти две с половиной тысячи тяжёлой пехоты, к тому же обученной и отлично вооружённой, лишними точно не станут. Да и порученное им может показаться простым лишь при беглом изучении. Точнее сказать, всё будет зависеть исключительно от стойкости неаполитанцев.

— Вы прикрываете наш центр, синьор Гварнери. На войска короля Неаполя я чрезмерных надежд не возлагаю, потому вы и будете подпирать его вояк сзади. И если они побегут, придётся... вразумить их. Ваши солдаты готовы на такие действия?

— Мы наняты, а приказы нанимателя исполняются, если они не ставят под бессмысленную угрозу те кондотты, которые я представляю.

— Рад это слышать. Но на всякий случай хочу ещё больше укрепить ваш боевой дух. Расположенные позади батареи, случись что, способны поддержать огнём, командирам отдан приказ отслеживать обстановку.

— Резерв...

— Сальваторе Эспиноза, им командующий, опытный воин. Ещё вопросы?

Вопросов больше не было. Несколько слов, и вот уже венецианец удалился, спеша вернуться к своим солдатам, понимая, что к моменту первого соприкосновения враждующих сторон ему лучше быть там, а не здесь.

Не он один. Почти все разбрелись по своим местам, командуя той или иной частью союзного войска. Альфонсо Неаполитанский решил не просто быть при армии, но лично участвовать в атаке тяжёлой конницы. Не в первых рядах, само собой разумеется, но сам факт должен был поднять боевой дух его вассалов, находящийся... где-то чуть повыше уровня пола. Просперо Колонна осуществлял общее командование центром, в то время как Виргинио Орсини руководил авангардом. При всей моей нелюбви к фамилиям Орсини и Колонна, я признавал высокий уровень обоих кондотьеров, присягнувших ещё Ферранте Неаполитанскому. И он был гораздо выше, чем у самого Альфонсо,

Николас ван Бюрен крепко держал в кулаке флорентийские войска, то есть весь левый фланг. У Пьеро Медичи хватало ума и сообразительности, чтобы ограничиться наблюдением и озвучиванием распоряжений опытного командира, не проявляя излишнюю инициативу там, где оно совершенно не требовалось. На случай же, если ван Бюрен начал бы нести пургу в летнюю пору... имелись и другие, которые мигом бы заметили подобное и пресекли непорядки... например, усекновением головы. Впрочем, это чисто в теории, ведь подозрений этот голландец не вызывал даже после довольно тщательной, особенно по местным меркам, проверки.

Правый фланг... Два знамени, алый бык Борджиа и крест Ордена Храма, явственно показывали, что именно там находятся основные наши войска. Интересно, как на это среагирует противник? Точнее сказать, какую часть нашего войска он сочтёт более опасной: тяжёлую кавалерию Альфонсо или же пехоту Борджиа? А может предпочтёт атаковать флорентийцев, выбрав. Так сказать, наименее опасную цель? Если так, то нам это будет только на руку — какое-то время войска Медичи выдержат, особенно поддерживаемые артиллерией и, возможно, резервом, а там к атаке кавалерии добавится и неторопливое движение вперёд трёх терций, которые, случись нужда, сольются в одну большую, благо тренировки по этому поводу проводились и не раз.

Кто командовал? Мигель де Корелья и Винченцо Раталли, благо оба они давно сработались и не конфликтовали даже в мелочах не говоря про более серьёзные вопросы. Просто у второго был большой опыт, в то время как первый склонялся к импровизации. И то хорошо и это полезно. Пусть уравновешивают друг друга.

А вот построение противника... мда, своеобразно. Авангард из примерно трёх тысяч всадников — савойцы, миланцы и немного из мелких итальянских княжеств — а также полторы тысячи пехоты, среди которых французы если и были, то не более пары-тройки сотен. Понимаю, Ла Тремуйль выдвинул вперёд тех, кого либо совсем не жалко — савойцы и иже с ними, либо кого надо ослабить... это про миланцев. Не знаю уж, на какой именно сорт сельхозудобрения сейчас исходит Лодовико Сфорца, но назвать его довольным жизнью и ситуацией язык не повернётся. А что он думал, что его солдат не станут использовать в любой бочке затычкой? Ха-ха три раза!

За арьергардом располагался... основной отряд, где не наблюдалось ни явного центра, ни выраженных флангов. Около четырнадцати тысяч, в основе своей пехота. Примитив? Как сказать... Расчёт явно был в том числе на артиллерию, которую франзуры разделили на две части и вынесли с правой и с левой стороны своих войск. Расположили грамотно, если по нынешним понятиям. Под углом, чтобы держать под обстрелом немалую часть поля битвы. И защиту французских батарей, кроме небольших отрядов пехоты, непосредственно к ним прикреплённых, должна была обеспечивать как выдвинутая в авангард конница, так и части арьергарда, случись необходимость. Плюс расчёт на то, что немалую часть атакующих 'примут на картечь', способную в плотном строю пехоты проделать кровавые просеки, а кавалерию банально распугать. Увы, но здешние лошади, даже боевые породы, ещё далеко не все были приучены к грому орудий. Да и та же картечь косит если и не хорошо бронированных рыцарей, то лошадей точно.

Ну и арьергард, в котором, помимо пехоты, была вся конница Ла Тремуйля, а именно тяжелая, хорошо бронированная и успевшая повоевать. Немаленький, способный действовать и сам по себе, и оказать поддержку основной части войска, как карты лягут.

Кто атакует первым, вот в чём вопрос. Виргинио Орсини или командующий авангардом противника? Или же сам Ла Тремуйль отдаст приказ? Вопрос, однако, на который я в принципе не могу дать ответ. Зато могу подтолкнуть короля Альфонсо, ведь этому пылающему злостью монарху, рискующему утратить корону, а к тому же уверенному в превосходстве союзной италийской армии, многого и не понадобится, чтобы собственным приказом двинуть вперёд авангард Орсини.

Ага, началось! Французы решили проявить инициативу, двинув вперёд лёгкую конницу итальянских 'союзников' и союзника.. Есть ли преимущество в том, чтобы первыми сделать ход? Тут всё зависит от плана, выстраиваемого перед сражением, а в голову Ла Тремуйля мне не пролезть, телепатия если и существует, то я её никогда не имел возможности наблюдать.

— Далеко... видно плохо.

— Но видно же!

Оптимизм Бьянки и искренняя заинтересованность. Вытягивалась в струнку, даже находясь в седле. чтобы оказаться ещё чуть повыше, получить лучший обзор. Видно было, что душой она там, а тут... по остаточному принципу. Ладно, пока это несущественно, но скоро придётся вырвать её из грез о личном участии и вернуть к прозе бытия — расстановке сил на разложенной передо мной карте и 'фишкам', обозначающим наши и вражеские войска. Этакая эмуляция на листе плотной бумаги 'военной стратегии в режиме реального времени'. Только тут нет возможности перезагрузить партию, да и сверху на поле битвы не взглянешь!

Поскольку под командованием Орсини в авангарде были неаполитанцы, то... стрельба в ответ была почти исключительно из арбалетов. Про аркебузиров там хоть и знали, но широкое распространение огнестрел в этом королевстве пока не получил.

— Стрелки своё слово сказали, сейчас встречный удар...

И точно, набирающая разгон лёгкая конница хлынула навстречу вражеской. Силы... некоторое преимущество противника компенсировалось стрелками-пехотинцами, да и не требовалось от Орсини разбить атакующих. Достаточно лишь сдержать, чтобы на помощь на расстояние залпа выдвинулась часть войск из центрального отряда, а там могли быть задействованы и фланги. Особенно правый, наш.

Я смотрел то в сторону сцепившихся авангардов, то на фланги, то на карту. прикидывая варианты дальнейших действий. Однако, скоро ситуация переменилась, причём довольно резко. Отступление... не Орсини отступал, а части вражеского авангарда пятились, словно потеряв почти весь воинский дух.

— Они отступают! — радостно вскрикнула Бьянка. — Смотри, разворачивают коней, уходят под прикрытие пехоты. И их основная часть армии начинает шевелиться.

— Вижу. Если вспомнить, что немалая часть конницы авангарда набрана в Савойе и рядом. то ничего удивительного. Никто не хочет погибать за тех, кто насильно тянет тебя в схватку. Но если это так, то тогда дело за Альфонсо, точнее за Просперо Колонна.

Долго ждать не пришлось. Хоть я и отправил гонца в центр, передать королю Неаполя о необходимости приготовиться, но тот явно думал в том же направлении. Тяжёлая конница готовилась к атаке, намереваясь сначала сокрушить потрёпанный и деморализованный авангард противника, а затем и ударить по основной части войска Ла Тремуйля. Главное, чтобы не забыли про французскую артиллерию, которая только и ждёт подходящего момента для активизации.

— Чезаре... посмотри.

Смотрю, как и просит Бьянка. О, какие люди пожаловали, сам Мигель, который никогда бы не появился, не возникни действительно веской причины для этого. А что за причина? Правый фланг пока фактически вне игры, лишь периодически постреливает по небольшим конным отрядам, крутящимся поблизости. По сути политика выжидания, ведь соваться в битву раньше времени может оказаться весьма ошибочным шагом.

Так, а что там у Орсини? Его конница наскакивает на пехоту, пробивая строй, вынуждая противника если и не бежать, то быстро отступать, пытаясь сохранять хотя бы подобие боевых порядков. Ну а немногочисленная пехота нашего авангарда хоть и продвинулась вперёд, но активной роли не играет. И не должна играть по понятной причине. Численность, это порой крайне значимый фактор.

Да куда ж вы лезете то! Орсини явно позабыл про французскую артиллерию, которая с одной стороны была расположена особо удачно для стрельбы. Ба-бах! Звуки хорошо донеслись даже до нас. Результат же... Стреляли ядрами, но прицел взяли хорошо, накрыв часть кавалеристов. В численном выражении потери были так себе, малозначительны, но вот эффект от применения артиллерии впечатлил. Замешательство среди конницы, частично всадники утратили контроль за своими лошадьми... и дали возможность пехоте отступить с меньшими потерями, а вражеской коннице возможность перестроиться для нанесения ответного удара.

— Мигель, по какой причине ты здесь?

— Винченцо опытен. Он чует, когда есть опасность.

— Опасность чего? — насторожился я. — Если уж ты сам сюда прискакал, это неспроста. Говори.

— Французы не пытаются напасть. Они выдвинули авангард нам на съедение, они позволили ему отступить и...

— Артиллерия!

— Нет, Бьянка. не то,— отмахнулся Корелья. — Это лишь отвлекающий маневр. Ла Тремуйль ждёт нашей атаки, вынуждает нас на неё. Но почему?

— Почему? — отвечаю вопросом на вопрос и тут же пытаюсь предположить. — Поймать нас, используя контратаку? Я готов пожертвовать большей частью тяжёлой конницы неаполитанцев в обмен на ослабление их основной силы. Потом мы их добьём, сохранив свои войска свежими для решающего удара. А маршал должен понимать, что главные тут Борджиа, а не Альфонсо Трастамара. Он и сам использует савойцев и даже миланцев, наплевав на их потери.

— Не знаю я... И Раталли не знает, но весь опыт кондотьера орёт о том, что это ловушка.

Несколько секунд раздумий, после чего я принимаю решение.

— Гонцов к Медичи и к Альфонсо Неаполитанскому. Первый пусть выжидает. Второй всё равно будет атаковать, он видит, что Орсини разбил авангард противника и сейчас устремится в атаку. Поэтому ему передать, что возможна западня... неожиданная. Пусть будет хоть немного осторожнее. Ещё к Эспинозе и Гварнери. Эспиноза должен готовить резерв, он может понадобиться раньше. если Альфонсо всё же не послушает, а предчувствия Раталли воплотятся в жизнь. Гварнери... тоже предупредить, чтобы не расслаблялся.

— Фон Циммер и двое других... Никак их имена не запомню.

— Франц Рихтхоффен и Матеуш Лехман. Лехман совсем рядом. Но ты права, Бьянка, пусть готовятся стрелять, причём бомбами и через головы своих, но навесной траектории. Мигель...

— Да, Чезаре?

— Возвращайся к войску. Я тебя услышал, что возможно сделать, уже делаю. Знать бы только, к чему именно. И я надеюсь, что это всего лишь излишняя осторожность Винченцо!

— Сам надеюсь. Но лучше готовиться к худшему, ты же сам об этом не раз говорил.

— Говорил, — соглашаюсь с очевидным. — Вот и посмотрим, что будет на этот раз.

Эх, до чего не хочется готовиться к худшему! Предпочитаю надеяться на лучшее, вот только это самое 'лучшее' сбывается отнюдь не всегда. Хотя далеко не редко, ведь уже несколько раз в этом времени фортуна мне неслабо так улыбнулась. Глупо искушать демонов судьбы, жалуясь им... на них же.

А меж тем атака тяжёлой кавалерии началась. Альфонсо Неаполитанский решился на этот ход, довольно сильный и способный с самого начала основной фазы битвы переломить её в нашу пользу. И удар должен был пройти несколько слева от вновь сцепившихся авангардов, ударив сначала по расположенной на том фланге французской артиллерии, а затем и по пехоте основной части вражеского войска. Стоило отметить, что Виргинио Орсини, несмотря на то, что часть его конницы попала под пушечный залп, собрался с силами и. держа подчинённых в кулаке, продолжил давить и плющить упавших духом миланцев с савойцами.

Набирающая скорость конница, в которой не только каждый всадник, но и лошади закованы в броню — то ещё зрелище. Попасть же под такого рода удар значило как минимум немалые потери. Конную лавину можно было остановить опытными стрелками — лучниками, арбалетчиками либо аркебузирами — находящимися к тому же под защитой пикинёров. Артиллерия в достаточном количестве и опять же под прикрытием храброй пехоты. Про встречный удар конницы забывать тоже не стоило. Однако...