| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Адвокатствовал в его пользу, как и в прошлый раз старый друг и защитник — штабс-капитан Иван Федорович Денисов, без него Александр определенно пропал бы в этом непростом мире. Суть обвинений сводилась к тому, что унтер-офицер бросил на поле боя пушку, якобы уже разбитую и вместо нее вывез раненых сослуживцев. Нет, спасение людей — безусловно смягчающее вину обстоятельство — это судейские признали, но полностью ответственности с нижнего чина не снимает. Он, по мысли чиновников, должен был сперва эвакуировать с поля боя поврежденное орудие в тыл. Господа следователи и судьи упирали на то обстоятельство, что малограмотный и некомпетентный по части артиллерии унтер-офицер формально не может дать исчерпывающего заключение о техническом состоянии пушки. Его дело — вывезти поврежденное орудие, а здесь бы уж специалисты посмотрели и сделали вывод. Главным обвинительным документом была все та же объяснительная записка, на ее основе пришли к заключению о 'малограмотности' Сашки, местную дореформенную орфографию и правописание он так к своему стыду и не освоил за семь лет, да и позднее постоянно "ошибался". 'Советская' казалась ему куда более правильной и в ней он обычно всегда и писал, благо бумажной работы у него было немного, чаще приходилось чертить или рисовать. Затем обвинение мелочно придралось к техническим терминам привычным для человека века ХХ-ХХI, но не имеющих еще широкого употребления в веке 19-ом. С юридической точки зрения их позиция была почти безупречной... Главный 'прокуратор' уже довольно потирал потные руки, вероятно надеясь на этом деле что-нибудь поднять для себя лично. Слишком мало им удалось сыскать настоящих виновных за время работы комиссии. Как правило, пушки и другое ценное имущество пропадали вместе с прислугой и людьми, непосредственно за них отвечающими, а привлечь больших начальников, чаше всего и повинных в утратах материальной части было боязно. Такие проступки обычно принято валить на 'стрелочников', виновником всегда оказывается какой-нибудь недавно произведенный в чин подпоручик. За неимением такового сойдет и унтер-офицер: 'На безрыбье и рак рыба!' — гласит известная народная мудрость. Разжалуют бедолагу в солдаты, глядишь и через год-два, обратно в офицеры выслужится, а унтер и так нижний чин, этого без затей забьют по приговору шпицрутенами, да и черт с ним.
Единственный и главный аргумент защиты состоял в том, что Александр давно уже исполнял обязанности нештатного помощника оружейного мастера, и следовательно, по мнению штабс-капитана, был вполне компетентным специалистом. Так вот весь день и препирались в канцелярии, на предмет может ли полковой оружейный мастер сделать заключение о пригодности или непригодности артиллерийского орудия. Победил в этом споре все же штабс-капитан, пригласив в качестве эксперта артиллерийского офицера из ермоловской бригады. К великому удивлению Сашки приехал тот самый толстый зануда-капитан, что в свое время до него докапывался, когда разбирались с доносом поручика. В этот раз артиллерист выступил в роли спасителя, подтвердив и упрочив позицию защиты, действительно пушка ствол которой загнут буквой U — металлолом и ничего тут не поделаешь, даже если лафет целый. Единственный оставшийся в живых номер расчета, со слов капитана, показания Александра почти дословно подтвердил.
Обиженные в лучших ожиданиях судейские чиновники попытались привлечь Сашку за утрату орудийного передка, который действительно егеря бросили в лесу, но опять спас унтер-офицера Ермолов, по представленным из бригады документам выходило, что это имущество было за штатом и нигде по отчетности не числилось.
-Как так господа офицеры, чтоб нижнего чина, да не за что было осудить? -возмутился главный из судейских, казалось бы верная добыча ускользала прямо из пальцев, как пойманная рыба у зазевавшегося рыбака.
Оказывается, есть за что, даже очень, имеются на "преступника" аж целых два доноса, но оба лежат в канцелярии бригады Ермолова и заполучить их оттуда невозможно, ибо никто не рискует связываться по таким пустякам с 'ненормальным' генералом.
Потеряв день, злые как собаки чиновники покинули 13-егерский полк... несолоно хлебавши, как говорят в народе. Направленный в вышестоящую инстанцию на утверждение оправдательный приговор вернулся обратно несколько измененным: формулировку 'оправдать' в отношении обвиняемого заменили на 'оставить в подозрении'... Была такая в ту пору фишка, почти полный аналог "условного осуждения" в ХХ веке. Проклятые судейские 'крючки' все же отыгрались на Сашке, теперь обычным законным порядком выслужится до обер-офицера стало невозможно, да и само пребывание в унтер-офицерских чинах после такого решения суда под большим вопросом.
-Что Иван Федорович, теперь все? Так и останусь унтер-офицером до конца службы?
-Боюсь Сашка, я тебя и ранее зря обнадеживал, порядок чинопроизводства ужесточили в последние годы, теперь все под личным контролем его императорского величества. А на тебя и раньше бумага была по поводу разбоя с купцом, они ведь не только в полк ее прислали, но и выше по начальству отправили запросы.
Плакали сашкины золотые эполеты, ведь кроме почти 15 летнего ценза требуется еще и 'беспорочная служба', а ордена не дают никакого реально бонуса при продвижении в чинах. Более того существует старый порядок 'награда вместо чина', и если Александру за эту кампанию должны дать, недавно введенный георгиевский крест для нижних чинов — приказ зачитали на прошлой неделе, то выходит по всем признакам, что надеяться на повышение в звании уже нельзя. По крайней мере, в течение ближайшего времени, военное ведомство считает, что уже достаточно наградило нижнего чина за участие в войне 1807 года. Введенной еще при Петре Первом требование: 'не представлять в унтер-офицеры таких рядовых, которые четырех лет не выслужили и в поведении не испытаны...' — нарушалось сплошь и рядом, поскольку младших командиров всегда заметно не хватало. Однако в постпавловские времена и до 1812 года включительно другой пункт Устава соблюдался неукоснительно. Сформулирован он был так: 'Из недворян унтер-офицеры производимы в обер-офицерское звание быть могут, но те только, которые отличные способности и достоинства действительно окажут и двенадцать лет в унтер-офицерстве рачительно и без малейшего порока выслужат и при всем том не безобразны будут...' Кроме того теперь в формуляре у унтер-офицера будет в графе 'к повышению достоин' значится короткое — 'не аттестуется'. Ничего не поделаешь, для быстрого роста в чинах требуется 'справная, без пороку служба, а непогашенная судимость с таковой сочетается плохо. Будь у него или дворянская грамота, удостоверяющая о принадлежности человека к привилегированному сословию, или 'мохнатая лапа' в штабах и канцелярии военного ведомства — другое дело, но извините — 'халявы нет'. Скорее всего, там же в формулярном списке штабной писарь указал что-то вроде: 'По нерадению к службе к повышению не пригоден!' Еще пять лет назад не было ни списков, ни всей этой изощренной бюрократии, но времена меняются... он опоздал.
Отбившись с трудом, хоть и не без потерь от больших и малых насущных проблем Сашка вернулся к своей давней идее что-нибудь изменить в этом мире к лучшему. Уникальный ведь случай представляется, если прикинуть — в одном месте собрались главы могущественных европейских империй, их ближайшие приближенные и теоретически у Александра есть к ним доступ.
Но это только в отвлеченной теории, после знаменитых 'переговоров на плоту' французская сторона временно уступила российской город Тильзит, иначе императору Александру первому просто негде было разместиться со своей свитой, не жить же главе государства в палатке временного военного лагеря на российском берегу Немана. Караулы в помещениях у императора несли конечно же гвардейцы, а вот сам город охраняли и обеспечивали еще один дополнительный 'пояс безопасности' казаки и егеря, как раз 13-егерский полк, как наиболее боеспособный в Тильзит и направили тогда... Императоры рядом, буквально на расстоянии версты, по крайней мере тезка унтер-офицера, но вот как до него добраться — не один день Сашка ломал себе голову, и пока ничего стоящего придумать не удалось. Как назло самого важного потенциального помощника, штабс-капитана Денисова в Тильзит не взяли, он был отправлен в длительную командировку в распоряжение главной квартиры, власти предусмотрительно избавились от "неблагонадежного" не иначе. Надо сказать, что охраняли от возможного покушения российского императора из рук вон плохо, скорее видимость создавали, да и то исключительно через одно место. Если бы Сашке нужно было бы тупо пристрелить своего тезку-императора, то он без особого труда с этим справился, да еще и ушел бы никем незамеченным с места преступления. Скрытно подойти с винтовкой шагов на триста, да даже и на двести к российскому императору можно без труда, с такой дистанции он еще ни разу не промахнулся по ростовой мишени. Никто и не предполагает в начале 19-го века, что 'помазаннику' может угрожать стрелок-одиночка, царей в России традиционно принято убивать толпой рыл в полсотни, да еще после хорошего возлияния и закуски. Уже целый ритуал выработался, нажрутся господа офицеры для храбрости, прихватят с собой шарфики и табакерки, и далее — вперед при поддержке штыков целого гвардейского батальона. Как правило, занимались этим грязным делом, как раз те, кто должен был самодержца защищать и охранять от различных напастей — сами гвардейцы, армию обычно не привлекали.
По части секурности невольно напрашивалась прямая аналогия с первым президентом России, того тоже охрана оберегала не от террористов — ни одного покушения на это чудо история так и не зафиксировала, а от 'благодарных россиян', чтоб морду случайно не набили Борьке-алкашу при очередной встрече с народом. Здесь же был схожий принцип, бить царя понятное дело никто не собирался, но могли быть всяческие 'левые' посетители с личными просьбами и ходатайствами. Вот от этой нежелательной публики российского императора и ревностно защищали герои-гвардейцы, закрывая одновременно доступ и Сашке. 'Величество должны мы уберечь, от всяческих ему не нужных встреч!' — прямо как в 'Бременских музыкантах', где далее от настоящих разбойников мультяшного короля бравые стражи не уберегли. Формально император являлся еще и главнокомандующим, даже сам титул его с латыни так и переводится. Солдат по идее и по уставу мог непосредственно обратиться к царю на строевом смотре, вот только единственный нижний чин, рискнувший воспользоваться этой законной возможностью, почти сразу же отправился в мир иной... Забили солдатика шпицрутенами за 'дерзость' и 'наглость', был такой случай в славном городе Санкт-Петербурге в одном из гвардейских полков, штабс-капитан Денисов рассказывал. Можно попытаться подбросить в апартаменты императора письмо, но вот только к кому бумага попадет, и кто его будет читать? Скорее всего, не сам император — не царское это дело подметные письма разбирать, а какой-нибудь чиновник или царедворец из его окружения и 'безграмотным' пророчествам Александра доверия не будет, это как пить дать. Никаких серьезных аргументов у него нет, предсказать какие либо события до 1812 года унтер-офицер в доказательство своего 'иновременного' происхождения не может, а там уж и поздно будет.
Была у Сашки чисто маниловская идейка переодеться в гражданское и под видом слесаря попытаться проникнуть в резиденцию царя или французского императора, мало ли замок заржавевший открыть понадобится или еще чего по этой части. 'Лужу, паяю и европейские империю починяю?' — нет, такие примитивные фокусы годятся только для дешевых бульварных романов, где главный герой что бы ни делал, все равно остается неубиваемый и неуязвимый. Кроме того за местного уроженца он явно не сойдет, распознают сразу...
Короля как известно делает свита, люди ближайшего окружения, Сашка уже давно прикидывал, а не попробовать ли через них пробиться наверх? Они и ранее обсуждали неоднократно с Денисовым потенциальную возможность такого обращения. Со слов штабс-капитана к осмысленному диалогу с нижним чином способны считанные единицы из тех, кто окружает царя, он назвал Сперанского, адмирала Мордвинова и молодого Воронцова и еще пару-тройку фамилий — и ни одного из них в Тильзите на заключении мира по закону пакости нет. Остальные не то, что унтер-офицера, так и армейского полковника выслушать не соизволят, гонор не даст, аристократы мать их, голубая кровь прекрасно сочетается у них с куриными мозгами.
Что остается? Можно попробовать поговорить с другим императором — французским или людьми из его окружения. Эти деятели не в силах конечно ликвидировать в России рабство, но предотвратить войну 1812 года могут вполне, было бы только желание. Судя по рассказам людей знающих, в мирное время Бонапарта должны охранять хорошо, на него уже не раз и не два покушались оголтелые роялисты. Напрасно в России чувствительные дамочки льют слезы о 'невинно убиенных' французских монархистах. Головы этим 'контрикам' — роялистам гильотиной рубили за дело, такое например как взрыв мощной мины прямо в толпе, как было в 1800 году. Ну конечно, там тогда покрошили сотни полторы мирных обывателей — парижского 'быдла', как это можно сравнить с единственным казненным по обвинению в государственной измене представителем королевского дома? В ночь с 14-го на 15-е марта 1804 года отряд французской конной жандармерии вторгся на территорию "независимого государства" Баден с целью ареста некоего Луи-Антуана де Бурбон-Конде. Операция прошла успешно, и вскоре герцог Энгиенский предстал перед военным судом по обвинению в измене и организации заговора, а затем после вынесения приговора был без лишних проволочек расстрелян во рву Венсенского замка. Рассказывали, что эта вполне оправданная силовая акция "гнусного и бесчестного корсиканца" и послужила одной из причин целой серии войн 1805-1807 годов. Возмутились все монархи большие и малые, хотя почти у каждого и своих "скелетов в шкафу" хватало, особенно у российского. Император Александр первый протестовал формально, особой дипломатической нотой против нарушения неприкосновенности баденской территории с точки зрения международного права. Наполеон приказал дать своему министру иностранных дел ответ, который никогда не был забыт и не был прощен Александром первым. Смысл ответной ноты заключался в том, что император Франции не стал бы возражать, если бы узнал, что его российский коллега собирается арестовать или захватить убийц его покойного отца императора Павла первого, скрывающихся на территории сопредельного государства. Вся Европа, за исключением разве, что России прекрасно знала, что главные 'герои' Михайловского замка: Пален, Беннигсен, Зубов, Талызин, Яшвиль, а равно и остальные заговорщики спокойно пребывали в Санкт-Петербурге и ни от кого не прячутся... Сколько грязи тогда вылила на Бонапарта казенная патриотическая пресса, а ведь забыли, что к императорскому трону первого консула толкала в свое время Россия — ему открытым текстом предлагали даже военный союз и содействие в случае "удушения мятежной республики".
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
