Юмал

— Шагай! — мне острием клинка указали направление вверх по течению, в сторону тростниковых зарослей.

Воины уриэты взяли меня в кольцо, замыкал процессию продолжавший удерживать Олькера десятник.

В зарослях оказалась приличных размеров лодка, скорее ладья, собранная из плохо оструганных досок и кое-как законопаченная. На дне хлюпала просочившаяся вода. Чтож она вместе с ними не затонула? Мне указали место на носу. Двое воинов взяли меня на прицел луков, четверо взялись за весла. Вожак спеленал в веревки мелкого и сунув ему кляп в рот, толкнул того под лавку на которую уселся сам и принялся грызть непонятно откуда извлеченный мосол. Надеюсь животного.

Лодка отчалила от берега, гребцы вывели ее на стремнину, и она увлекаемая течением и подталкиваемая веслами понеслась вперед.

Глава 2.

По берегам реки тянулись степные просторы. Уриэты изредка угрожающе порыкивали друг на друга. Меня по-прежнему не связывали. Или они непроходимо тупы или самонадеянны. Привыкли со слабыми людьми дело иметь, обряженными в лохмотья и вооруженными чем попало.

С одной стороны, мне хотелось узнать, куда они нас везут, выяснить, кто всем верховодит. Но здраво рассуждая, я пока не в той форме, чтобы провернуть подобное. Возможности не ясны, и привези они нас в замок или острог, где таких уродов, не семеро, а целый гарнизон, мне уже не выбраться. И опять же Олькер, к которому я привязался. Хорошо если его просто определят в прислугу, а если пустят на жуткие невообразимые опыты? Я не могу взять на себя такой груз ответственности.

Олькер словно понял, что я думаю о нем, начал ворошкаться под лавкой, за что и отгреб от ближайшего уриэта. Его напарник тоже отвлекся на свалку. А командир оглушительно высморкался, угодив зеленой густой соплёй одному из бойцов в морду. Нестройный гул полурыка полусмеха раздался над водной гладью. Но оскорбленный уриэт не полез в драку, как я рассчитывал, а спокойно утерся и только недобро глянул на командира.

Была не была. Я резко нагнулся, схватил Олькера, и что есть мочи налег на борт лодки у которого сгрудились эти твари. Такого обращения наше суденышко не ожидало и опрокинулось.

Никто из наших безмозглых конвоиров толком и не понял, что случилось. Увлекаемые тяжестью доспехов, не в силах освободиться от них, и не умея плавать они все пошли на дно. Командир попытался удержаться за лодку. Но пара моих увесистых ударов привела его в беспамятство.

Правда десятник все же смог меня немного достать ножом и передо мною высветилась надпись о том, что я ранен. Это что шутка? А то я не вижу, как из меня кровь выходит и увлекаемая течением уносится дальше. Сломал десятнику руку и отобрал ножен. Трупу он без надобности, а мне пригодится.

Я спустил Олькера с лодки, куда успел его закинуть. Срезал с него веревки трофейным ножом и поинтересовался:

— Как ты малой? Цел?

— Как ты их дядька Юмал!? А? А я уж думал все — быть мне обедом! Так ты что плавать можешь? А чего же меня надурил? А нож подаришь?

Вот трепло мелкое, но раз болтает, значит целехонек, и я погреб в сторону берега. Олькер зацепился за шею и болтался позади. Хотел забрать лодку, но потом передумал и утопил ее.

Выбравшись, я заставил юнца раздеться, хорошенько отжал его одежду и, заставив его сделать разминку. Сам тем временем присел на прибрежный песок помедитировать. Мантры действовали, с трудом, но все же. Кровь из раны перестала течь и на месте разреза появился свежий шрам. У торанге конечно повышенная регенерация, но порез был довольно таки глубоким. Меня опять скрутило болью, и я уже не удивился увидев новый виток в вязи нательных татуировок. На периферии зрения бежали цифры, но я не обращал на них внимание. Безумный выверт безумного мира. Будет что рассказать Старейшинам. Активировал руну Йонтол, быстрее чем в первый раз, худо бедно просушил одежонку Олькера.

Малышу было в радость делать простенькие упражнения на силу и ловкость. И хотя он из вредности кряхтел и жаловался, но все же это заставило его немного помолчать. А мне позволило немного подумать в тишине.

Не ровен час, таких дозоров здесь в округе рыскает несколько, либо они должны будут вернуться к определенному часу. Тогда их рано или поздно хватятся и отправят на поиски новый патруль. Местное запуганное население с примитивным оружием неспособно справится даже с неполным десятком потому карательно-поисковый отряд будет усилен. И нам нужно оказаться от него как можно дальше.

Вечные вопросы. Куда идти и что делать.

— Олькер, ну что не передумал? Нужен тебе ножик?

— Правда подаришь? Правда? — малой заулыбался и принялся подпрыгивать на одной ножке, не в силах поверить своему счастью.

— Держи! — я протянул ему нож, отнятый у десятника. Для постреленка это почти меч. Десятидюймовое лезвие, односторонняя заточка, простая деревянная рукоять, крестовина для защиты кисти.

— Спасибо! Мне еще никто ничего не дарил, просто так.

Для одного простой бестолковый нож, для другого целое сокровище. Олькер стоял и не мог налюбоваться на него. В уголках глаз стояли слезы. На руке выступил еще один узор татуировки, одарив меня вспышкой боли. Да сколько можно? Сейчас то за что?

— Смотри не потеряй, оглоед. Приведи его в порядок. Потом научу как обращаться. — вернулся я к Олькеру.

— А кто такой оглоед, дядька Юмал? Хорошо приведу! Я его беречь буду и оберегать! А у нас в деревне говорят: "бешеному дитяти ножа не давати"! Но я же не бешенный? Мне можно значит, да?

Ох, за что мне такое наказание! Может прикончить его и дело с концом? Я улыбнулся этой мысли, но зная, что так не когда не поступлю двинулся прочь от реки. Благо нас вынесло на другой берег и на горизонте виднелись пики заснеженных горных вершин.

Не успели мы пройти и пары километров, как малой снова принялся донимать меня с просьбой разрешить ему нарезать каких-то ему одному известных растений, чтоб сплести с них себе силки и пращу. На что я ему ответил согласием. Чем бы дитя не тешилось.

Я, благо возвышался над все растительностью, мог спокойно обозревать окрест. Пока все было спокойно. Вообще складывалось впечатление, что этот мир слабо заселен живностью, птицами, людьми и другими разумными и не очень существами. Хотя с другой стороны, чего я там этого мира видел? С гулькин, хм, нос?

Отрадно было наблюдать как маленькие пальчики Олькера умело сплетали травяные стебли. Малыш от усердия даже вытащил кончик языка, потешно сопя. Смешной он. Никогда его не брошу, потому что он хороший, и воспитаю как подобает Таркас.

— Готово! — меж тем сообщил мне шкет.

— Раз готово демонстрируй. Где добыча? Кто у нас охотник? Кто добытчик?

— Я, — не веряще уставился на меня Олькер, тыча в себя грязным пальцем.

— Нет я. Конечно тебе этим заниматься.

— Ну хорошо. Я тогда камушков соберу?

— Собери!

Олькер, принялся тщательнее обозревать почву под ногами, изредка нагибаясь, чтоб подобрать тот или иной камешек.

Постепенно мы вышли на довольно проторенную тропу, которая вилась в нужном нам направлении. Каких-либо свежих следов на ней не было, и мы двинулись по ней.

Ночь застигла нас в поле. Олькер мастерски выпотрошил тушки пойманных им куропаток. Теперь над ним красовалась надпись "Олькер, охотник 2 уровень". Значит этот "уровень" может повышаться от убийства. Запомним.

Привал мы разбили неподалеку от перекрестка, на который нас вывела тропа, рядом имелся загон для лошадей и колодец. Дерьмо подсохло, угли старые, здесь не было никого около недели.

Куропаток мы запекли в глине, в этот раз мне удалось вызвать огонь гораздо быстрее. Нужно найти безопасное место чтобы я мог спокойно все обдумать и потренироваться. Определить какие способности утрачены, а какие остались при мне. При следующей встрече с врагом, хочется трезво оценивать свои силы.

Мы плотно поужинали и без лишних разговоров улеглись спать. Сегодняшний день нас обоих порядком измотал. Никак не привыкну к этому безлунному небосклону. Олькер ища тепла прижался ко мне своим хилым телом и немного подрагивал во сне. Наверно снова попадал в лапы к подлым уриэтам и геройски спасался. Герой — штаны с дырой, скептически осмотрел его одежонку. Нужно в город. Там много народу, и мы не привлечем столько внимания как в этих диких местах. Нужны деньги, чтобы приодеть мелкого и себя. Да и питаться одним мясом без соли надоедает. Таркас привыкли терпеть лишения и обходится малым, но если представится случай облегчить свой путь, стоит им воспользоваться.

Где-то на границе слышимости раздавался вой неведомых зверей. Ветер доносил отголоски разнотравья, и я не заметил, как меня сморил сон.

Проснулся я резко, только лучи восходящего солнца коснулись меня. Как так? Приди к нам кто ночью и наверно не смог бы отреагировать. Я не погрузил себя в обычный полу транс, а уснул по-настоящему. Наверно организму тоже нужно отдыхать и никакие молитвы, и мантры не заменят полноценного отдыха. Не зря же Старейшины говорили не пренебрегать подобным.

— Олькер вставай.

— Отстань дядька Юмал, дай поспать.

Рывком вскинул на ноги и огрел его по заднице.

— Понял за что?

— Да, — сдерживая слезы промямлил.

— А теперь марш заниматься. Тренировка делает мастера. Запомни.

Пока Олькер выполнял простенькие упражнения на силу и ловкость я прочитал мантры и приступил к своим тренировкам. Не знаю сколько я прозанимался. Отвлек меня столб пыли, показавшийся на горизонте. К развилке по одной из дорог кто-то двигался. Судя по пылевому облаку — целый караван.

— Олькер, у нас гости. Прячься.

Сам я скрываться не планировал. Негде здесь такому как я скрыться. Среди них наездники, нагонят. А если бегу, значит есть от чего.

Караван приближался. Три фургона покрытых тентом тянут могучие рослые быки, напоминающие привычных мулов, только шерстистее и рога не так круто раскинуты. Возницы похожи на обычных людей, темноволосы, коренасты, в разномастной, ношеной, но опрятной одежде. Доспехов ни на одном нет, из оружия, ножи на поясах.

Восемь всадников на лошадях. В кольчугах, с луками за спинами, сабли приторочены к седлам. Охрана каравана. Я облокотился на ограду загона и принялся ждать.

— Эй, тварь! Говорить можешь? Кто ты? — окликнул меня тот из них, кто выглядел побогаче. Остальные натянули тетивы, наложили на них стрелы и закружили вокруг меня.

— Обычный путник.

— Честные люди в этой части страны, — процедил он, — приветствуют встречных стрелами да саблями.

— Честные и мудрые люди, видят куда дальше расстояния сабельного удара и даже дальше, чем летит стрела из лука. Они стараются видеть больше и больше понимать.

— Ты смел. Куда и откуда путь держишь?

— С Варма я, скитаюсь. С вами можно?

— Мда, каких только захолустных деревень и тварей в них обитающих не встретится. Тебя не один ройтах, — кивнул он на мулов, — не утащит.

— Я пешком пойду.

— Сколько платишь?

— Денег нет, но я могу отработать. Тяжести таскать, в охране помочь.

— Да что такой увален да и без оружия сможет. Ладно идешь с нами. Отстанешь, пеняй на себя, задерживаться и ждать не будем. Меня зовут Алкнар, я старший каравана.

Стоило ему назваться, как над ним проявилась надпись "Алкнар, наемник 25 уровень". Таким же образом проявились и названия животных.

— Я Юмал, а это Олькер, — представил я спутника.

Мальчонка степенно, не суетясь приблизился и встал рядом, держа одну руку на рукояти ножа. Мужает, постреленок.

— Это кто? Раб твой?

— Воспитанник.

— Хорошо. Есть будете со своего котла. При нападении помогаешь, выполняешь мои команды. Мы движемся в Элрог и если все сложится удачно будем там к вечеру завтрашнего дня. При прибытии заплачу тебе серебрушку.

— Идет.

Перед глазами всплыла надпись, что мною принято задание проводить караван Алкнара до Элрога и что наградой мне за это будет одна серебряная монета. Я уже привычно моргнул и надпись исчезла. Ни какие техники не способны удержать мой разум в узде. Мне как воздух необходим кто-то способный все разъяснить.

Воины перевесили луки за спины, убрали стрелы в колчаны, и казалось утратили ко мне интерес. Возницы по очереди поили ройтахов, затем своих коней напоили всадники. Прежде чем мы вернулись на тракт, я приказал Олькеру сходить в кусты и очистить брюхо.

— Старайся поступать так, когда знаешь, что тебя может ждать схватка или нечто опасное. Это слегка помогает, а в случае чего позволяет сохранить лицо. Я видел людей, которые, несмотря на то что умело сражались, даже не замечали, как ходили под себя от одного вида врага. Так случается частенько, хотя ветераны и вожди стараются о таком не вспоминать.

После короткого привала все тронулись в путь и я занял место в конце колоны, на которое мне молча указал один из воинов. Олькер по укоренившейся привычке взгромоздился мне на плечо.

На всех фургонах красовался флажок коричнево-красного цвета с неразборчивой записью и я поинтересовался у возницы, что это значит.

— Приписные мы, барону Далингу принадлежим и когда в путь двигаемся должны такие знаки вывешивать.

— Не болтать, — осек его один из воинов, с черной кучерявой бородкой и одноглазый.

— Ты отдал один глаз за знание? — спросил его Олькер

— Ага. Узнал, что, если сражаться без шлема, можно потерять глаз. Помалкивай, малец, когда взрослые говорят, если и ты глаз лишится не хочешь.

Олькер перебрался на другое плечо и недовольно засопел.

День прошел спокойно, на нас никто не напал, ко мне или Олькеру никто не приставал. К вечеру мы достигли еще одной стоянки. Колодец, загон для лошадей и ройтахов. Мы с Олькером перекусили остатками куропатки, в животе привычно и недовольно бурчало. Вогнал себя в восстановительный транс, занял место в углу загона, подальше от всех, Олькер пристроился у меня на коленях.

А под утро нас атаковали. Я проснулся первым и успел растолкать Алкнара.

— А? Что? Где? — кинулся он на меня с ножом.

Но я перехватил его руку и сжал рот, приложив палец к губам показывая, чтоб он замолчал и успокоился. Дождавшись, когда он кивнет я отпустил руку.

— Мы не одни, — как можно тише прошептал я и добавил — буди своих.

Раздался свист стрелы и один из возниц схватился за борт повозки и рухнул за ней, покатившись по земле и прикрываясь судорожно ухваченной попоной, из шеи его ударил фонтан крови. Дальше нас закрутила круговерть битвы.

— Олькер прячься за фургон! — скомандовал я мелкому.

Нападавшие показались мне какими-то, ну не знаю мелкими? Если Алкнар и его воины были мне хотябы по грудь, то эти разве что до пупка дотягивались и вооружены отвратительно. Кто с дубиной, кто с ножами. Ко мне особо не лезли, страшась огромного роста и свирепой наружности, убегали, приходилось за ними гонятся. Краем глаза заметил, как Олькер подобрал чей-то лук и постреливает в нападавших. На глазах растет.

Запал нападавших быстро иссяк, одно дело под покровом ночи убивать спящих, а другое лицом к лицу встречаться с сильным и умелым соперником.