37 копеек

По крайней мере, я на это надеялся.

Вот только, к сожалению, тайные мечты о приобретённых сверхспособностях так мечтами и остались.

Ни выдающихся физических кондиций, ни умения читать мысли, ни эйдетической памяти или знания пары десятков иностранных языков у меня не появилось. И ни слуха, ни голоса...

А жаль, я так надеялся на некоторые плюшки. Обидно.

Кое-что, правда, всё же изменилось, в желаемую для меня сторону.

Так как все развлечения и игры сверстников стали вдруг (ага, вдруг) ну вот совсем неинтересны, я начал ещё больше читать. Больше, чем в прошлой жизни, хотя уж казалось бы куда.

Нет, кое-что по-прежнему привлекало — летом с неимоверным удовольствием купался, часами не вылезая из воды, и почувствовал вкус к рыбалке.

Наверное, со стороны это смотрелось смешно — маленький пацан сидит среди взрослых рыбаков, и часами заворожённо смотрит на поплавок.

И время от времени даже вытаскивает, то окушка, то плотвичку, а пару раз, на утренней зорьке, и подлещик попался.

В общем, без добычи не уходил, и не сказать, чтобы намного меньше, чем у взрослых рыбаков было. С которыми, кстати, полюбил вести неспешные разговоры"за жизнь".

И как-то незаметно-незаметно, но стал среди них своим, причём со мной стали советоваться, невзирая на возраст, по совсем неожиданным вопросам — от того, что делать с совсем отбившимся от рук сыном до того, что выгоднее — продать мясо забиваемого по осени телёнка по знакомым или соседям, хотя и дешевле, но без хлопот, или отвезти в город на рынок — выручишь больше, но и время, и заботы дополнительные...

А с чтением вышло совсем интересно — в конце лета в сельской библиотеке появились первые тома "Библиотеки современной фантастики", того самого знаменитого 25-томника, и я сразу стал пользоваться своим привилегированным положением любимчика библиотекаря — читать их (вернее, вспоминать уже прочитанное) дома, куда мне давали книги под честное слово из читального зала — был и такой в сельской библиотеке, небольшая комнатка с несколькими столами с настольными лампами.

Честно говоря, особой популярностью она не пользовалась, кроме меня, там было всего лишь трое-четверо постоянных посетителей. Впрочем,как раз это меня и не огорчало — ведь помимо фантастики, в моём полном распоряжении были выпуски "На суше и на море", журналы "Наука и жизнь", полный комплект чуть ли не с 30-х годов, и "Знание-Сила", тоже в немалом количестве.

В общем, уже через год я приобрёл репутацию нелюдимого и тихого пацана, помешанного на книгах, не по годам взрослого и рассудительного.

Что, в общем— то, и было моей целью, первым этапом далеко идущих планов.

И выполнить его удалось, совмещая приятное с полезным.

Ну, а через пару лет пришло время действовать.

И я начал.

Стараясь изо всех сил забыть или хотя бы запихать поглубже вторую замеченную нестыковочку — я точно помнил, что там "Библиотека современной фантастики" начала печататься в 1967-м. На год позже, чем я читал её здесь.

4.Сказочник

Вот не зря говорят, что провинциальный городок — та же самая деревня.

А про Москву ещё и добавляют — большая.

Правда, Москву назвать провинцией, это надо быть или конченным снобом, или ленинградцем/петербуржцем. Впрочем, одно от другого не так уж и далеко.

Во всяком случае, жить в деревне, и надеяться на то, что удастся хоть что-то скрыть, занятие ещё более безнадёжное, чем попытаться найти эликсир бессмертия, или философский камень, или построить машину времени... хотя с последним, похоже, не всё так ясно.

В конце концов, я сам живое доказательство этой неясности. Правда, ещё вопрос, я ли это, и живое ли, но для простоты будем считать, что так оно и есть. Во избежание.

Во всяком случае, репутацию странного, не от мира сего (ага... а разве не так? вот уж действительно, хочешь что-то спрятать — положи это на самое видное место) человека, мне удалось создать очень легко. Забегая вперёд, помимо основной, попутно решив ещё и массу второстепенных задач.

Ну, это, правда, с какой стороны посмотреть, второстепенная она или нет.

Ещё с конца мая 1967 я начал почти каждый день приходить к Быку, взбираться на него и по полчаса, на большее просто не хватало терпения, по возможности неподвижно сидеть на том же месте, откуда меня столкнул Петух, смотря на воду.

Да, сидеть на жёстком и холодном камне — занятие на любителя, но у меня был план, и я его чётко выполнял.

Разумеется, эти мои посиделки незамеченными не прошли, и сначала пацаны, а потом уже и взрослые, стали смотреть на меня, незаметно, как они думали, покручивая пальцем у виска.

Конечно же, соседки и просто знакомые не замедлили напеть в уши матери, и у меня состоялся с ней весьма нелёгкий разговор, когда она просто умоляла меня не ходить больше на то место, объясняя простыми, по её мнению, словами, к чему это может привести.

Откровенно говоря, на душе было чертовски больно и неуютно, но ежедневные посещения Быка были краеугольным камнем (каламбур, однако) моего плана, и отказаться от них значило потерять надежду на то, что в моей жизни больше не будет тех моментов, о которых не хотелось вспоминать даже спустя десятки лет.

Так что продолжал, не обращая внимания ни на что. Мать не успокоилась, и дважды возила меня в соседний городок, Гаврилов-Ям, на приём к психиатру. Который ничего такого не нашёл, но, на всякий случай, отправил к своему коллеге уже в областной центр, в Ярославль.

И этот визит не закончился ничем для меня нехорошим — сквозь неплотно закрытую дверь, когда меня после часовой беседы выставили в коридор, сказав обождать, я услышал, как пара пытавших меня инквизиторов успокаивали мать, говоря, что не видят в моём поведении абсолютно ничего странного или опасного, списывая всё на посттравматический синдром.

Тем более, что в остальном я вёл себя абсолютно адекватно, разве что избегая положенных по возрасту развлечений и компаний, и неприлично много и разнообразно для своего возраста читая, да и в школе меня уже в открытую называли математическим гением.

Да и немудрено, с матфаком-то за плечами, пусть и двадцать лет спустя... или за сорок до того? ну нафиг, лучше не начинать, запутаешься.

В общем, жизнь наладилась.

Сидел я на Быке не просто так.

Уже на третий или четвёртый раз один из зрителей, мой одноклассник Валерка Савин, сделал то, что и должен был. Пусть не он, кто-то другой, но не произойти этого не могло, или я ничего не понимаю в психологии.

С ожидаемой прямотой и непосредственностью он поинтересовался:

— Серёга, а чего ты всё время на Быка ходишь?

И ловушка захлопнулась.

— Понимаешь, Валер, когда я там сижу, мне словно кто-то рассказывает такие интересные истории, что ни в одной книге не прочитаешь, и ни в кино не увидишь. И я их все помню. О вампирах, или о разведчиках, или о войнах в космосе, или о далёком будущем.

— Да ладно. Врешь ведь? Ты просто башкой треснулся. А расскажешь?

— Да сегодня же. Вот вечером пойдём ловить раков, все соберутся, и расскажу.

— Тогда я и наших позову. Но если врёшь, ты мне больше не друг!

— Не вру, Валер. Не понравится, я тебе плитку гематогена дам.

— Две!

— Но если только не понравится, ладно?

— Всё, замётано, до вечера.

Ну, привет, "Дозоры", "Мы из будущего", "В августе 44-го", "Терминатор", "Сталкер"... и многое, многое другое... "Чужой", "Хищник", "Отроки во вселенной", "Трудно быть богом"...

Ну да, это не очень красиво, но я так и не нашёл другого способа получить возможность влияния на собственную жизнь здесь в нужном мне направлении, кроме воровства (ну да, ну да...) сюжетов хитов из будущего...

Вот, наверное, удивятся мои многочисленные, надеюсь, слушатели, через много лет, внезапно обнаружив, что они это уже слышали, и когда! и от кого!

Впрочем, нет, не удивятся. Но это я забегаю вперёд — всему своё время.

А сейчас, тёплым июньским вечером, я сижу у костра на берегу Которосли, и рассказываю.

Меня слушают заворожённо.

Костёр почти прогорел, но на это никто не обращает внимания.

Так же, как и на то, что в стоящем рядом с ним закопчённом ведре, в почти остывшей воде, ещё остались раки.

Мы их ловим на самодельные рачевни, согнул корявый круг из толстой проволоки, и обтянув его чем попадётся под руку, в основном обрывками старых сетей.

Собираемся вечером на небольшом пляжике, перед первым поворотом реки к Урёвам, забрасываем с небольшого глинистого обрывчика, заросшего кустами, наши самоделки, и через полчаса — ведро заполнено доверху шевелящейся и шуршащей массой клешней, хвостов и прочего, иссиня-чёрной в свете костра.

Ведро с зачёрпнутой из реки водой на заранее приготовленные рогульки, пару горстей соли, которую прихватываем из дома по очереди, и уже в темноте, особенно оттенённой кругом света костра, роскошное угощение готово.

Рыбаки из города, которых здесь немалое количество, приноровились покупать у нас этих раков, по копейке за штуку, или оптом — полтинник за ведро.

Нам не жалко, наоборот — на эти деньги мы бегаем в город, пострелять из духовушек в тире. Две копейки — три выстрела. Целое богатство!

Но сегодня раки им не светят. Меня слушают, затаив дыхание.

Рассказываю, естественно, с многочисленными ремарками и экскурсами в сторону, но весьма близко к сюжету. Да и то сказать, кто ж не знает почти наизусть приключений героя Хабенского!

Рассказ длится уже больше часа.

Первые несколько минут слушатели ещё перешёптывались, и пытались вставит реплики, но сейчас слышен только мой голос, уже изрядно осипший.

Эффект от этого, правда, нисколько не меньший — скорее наоборот, создающий дополнительную атмосферу таинственности и страха.

Эпизод с ожившей резиновой куклой с паучьими ногами вообще вышел ударным — с сакраментальным вопросом -"А чего это вы тут делаете?"— от соседнего костра подошёл один из рыбаков, изрядно перепугав всех, Валеркина сестра аж взвизгнула, да так и остался. Слушать. Иногда озадаченно похмыкивая и отпуская реплики в духе "Ты смотри, как заворачивает"!

Уж чем-чем, а даром рассказывать я никогда не был обделён,а уж для такой-то неизбалованной аудитории...

В общем, всё удалось даже лучше, чем я рассчитывал.

На следующий день явилась целая толпа, человек тридцать, не только с нашей стороны, но и с заречной. И вчерашний рыбак, да не один, с парой приятелей, пришёл.

"Дневного дозора" мне хватило почти на две недели — начиная со второго дня, приходилось повторять вкратце содержание предыдущих рассказов для неофитов.

Старички нисколько против этого не возражали — наоборот, слушали с большим удовольствием, шёпотом поясняя новеньким некоторые моменты.

Через неделю после начала специально для меня приволокли старое автомобильное кресло, и я вещал, расположившись в нём со всеми удобствами, время от времени прихлёбывая из специально для меня покупаемой из общих денег, заработанных на раках, бутылки "Буратино".

Вот, кстати, и первые плюшки. Посмотрим, как пойдёт дальше.

А к кострищу притащили несколько брёвен, так что теперь слушатели сидели в своеобразном амфитеатре, полукругом, чтобы всем желающим было не только слышно, но и видно. Рассказчика.

Что интересно, по меньшей мере четверть составляли взрослые, в основном те же городские рыбаки, но приходили и наши, деревенские.

Все игры и развлечения были стремительно заброшены, и все играли только в дозорных.

— Всем выйти из тени! Артефакты отключить! Работает ночной дозор!

Это я уже добавил от себя, по аналогии с Работает ОМОН!

Когда в дождливые дни по понятным причинам собираться не удавалось, самые близкие друзья приходили ко мне домой, и интересовались:

— А что было дальше? Ну расскажи.

На что я неизменно отвечал:

— Не знаю. Надо сходить к Быку.

И все понимающе переглядывались и кивали друг другу.

Мои дневные визиты в Быку стали своего рода ритуалом, достопримечательностью. Каждый раз, когда в сопровождении целой толпы поклонников, я залезал на камень, все терпеливо ждали, не произнося ни слова.

И только потом нетерпеливо спрашивали:

— Ну что, продолжение сегодня будет?

— Будет, знаю, что было дальше.

И предвкушение на лицах...

Кстати, процесс добычи и продажи раков я оптимизировал.

Первым делом поднял цены — или три копейки штука, или полтора рубля ведро.

Внутренне хихикая, вспоминая -

Я вчера видел раков по пять рублей. Но больших ... то есть те были вчера по пять и очень большие, а эти и маленькие, и сегодня, и по три.

А нефиг демпингом заниматься!

Остальные компании, промышлявшие тем же, влились в нашу, ставшую самой многочисленной и авторитетной, так что любители полакомиться нежным мясом выбора не имели.

Поворчали, конечно, но платили — а у нас появились дополнительные доходы, так что тир, халва, ириски, "подушечки"и "Буратино" стали доступными для всех.

А вы говорите, рынок...

Кличка моя, кстати, изменилась.

Теперь все и за глаза, и в глаза называли меня Сказочник. Иногда — Меченый Сказочник.

И авторитет мой поднялся на запредельную высоту — я стал даже кем-то вроде арбитра, к которому обращались за разрешением самых сложных вопросов, естественно, в нашей среде.

Появилось даже что-то вроде мема, или последнего довода — а давайте спросим у Сказочника!

И никто никогда не выражал недовольства решением — это же сам Сказочник сказал!

Единственным человеком,кому всё происходящее активно (и это ещё мягко сказано) не нравилось, была моя мать.

Несколько раз она пыталась поговорить со мной, но так и не решилась. Уж не знаю, хотя и догадываюсь, что она думала, но запирать дома не стала. Более того, пару раз даже пришла на берег, послушать меня.

Молча сидела, и уходила, не сказав ни слова.

Понятно, что ей было несладко — что с сыном происходит? — но ни успокоить её, ни объяснить хоть что-нибудь я не мог.

Да и как это сделать — мама, я вернулся из XXI века? Попробуйте, а я на вас полюбуюсь.

Возможно, поэтому наш переезд в райцентр состоялся уже в 68-м, ранней весной, в первых числах марта. На год раньше, чем я помню.

Мотивы понятны — сменить обстановку, забыть, уехать от этого проклятого Быка.

М-да...

Как и в прошлый раз, предстояло выбрать, где поселиться — в комнате коммуналки, ещё с двумя семьями-соседями, с обещанной перспективой быстрого, чуть ли не через месяцы, расселения, или в однушке, на втором этаже двухэтажного дома, но уже надолго, на годы и годы.

В прошлый раз выбор — коммуналка — оказался неудачным, отдельного жилья мы так и не получили, так и переехав незадолго до окончания школы в Ростов. Не на Дону, а Великий. Да и соседи попались, не дай Бог никому.

И хотя сейчас выбирать приходилось другое жильё, но предложенная квартира была в соседнем по отношению к предыдущему доме, а комната так вообще там же, где и раньше, только на этаж выше, не на третьем, а на четвёртом.