Герой не нашего времени (2001)

Капитан построил роту. На фоне его расфранченных, подтянутых, в прекрасно пошитых мундирах темно-зеленого сукна солдат я почувствовал себя дворнягой в королевской псарне. Я прошел вдоль строя, ловя на себе издевательские ухмылки. Они еще не знали, что по натуре я тиран и деспот. Ничего, скоро узнают.

Встав перед идеально ровным строем двухметровых гигантов, я начал свою речь. Сначала похвалил, помазал уши медом, затем постепенно перешел к своей любимой части — несколькими фразами смешал гвардейцев с дерьмом.

После чего предложил им убрать подальше свои аксельбанты, золотые и серебряные шнуры, снять огромные кокарды с фуражек, и поменять ярко зеленые форменные шинели тонкого сукна на серые солдатские. Может, сказал я в заключение, пара человек из роты и выживет...

Через два часа мы выступили. Рота, в одинаковых серых шинелях (я обменял гвардейские шинели на солдатские по курсу один к трем, и еще получил две подводы и 96 теплых одеял. Местный интендант долго улыбался мне в след — обманул скорее всего, сволочь...) мерно вышагивала позади обоза с оружием. Ребят Марсова я отослал обратно. Своих проблем хватает, еще и с ними возиться...

Вечерело.

Мы с капитаном, оставшимся в своем родном гвардейском обмундировании, и с лейтенантом Еленой ехали на лошадях, сбоку от марширующей колонны. Остальные офицеры, тоже верхом, оказались по другую сторону дороги.

— Долго еще? — спросила Елена. Всю дорогу они с капитаном болтали друг с другом, то ли опасаясь, то ли просто не желая меня трогать. Я вынужденно молчал.

— Завтра к утру дойдем. — ответил я. — Если ничего не случиться.

— Вы собираетесь идти ночью?

— Конечно. Отдыхать будем на позициях... Да, капитан?

— Но мои солдаты?

— Дойдут. Смотрите, какие богатыри!

Богатыри выглядели неважно. То ли на них сказалась перемена в одежде (солдатская шинель тяжелее офицерской), то ли еще что...

— Дойдут. — повторил я. — Жить захочешь и не такое сделаешь!

Ночью я дал им поспать четыре часа, потом поднял, и, игнорируя стоны и охи, погнал вперед. Часов в десять утра мы уже перешли через реку и оказались в расположении отряда Грехэма.

Гвардия хороша тем, что укомплектована на сто десять процентов — как оружием, так и людьми. В роте Кельонса был даже колдун. Неофициально, конечно... Южная Империя не признает магию, колдовство, волхование и вызывание духов, но зато признает, хотя и с трудом, науку и технику. Поэтому колдун назывался медиком, а его помощник — фельдшером. Настоящий медик носил звание хирурга, а его помощник — санитара. Капитан Кельонс смеялся, рассказывая об этом. Толку от хирурга в мирное время не было никакого, зато колдун процветал, пользуя солдат за деньги разными специфическими снадобьями... Сейчас же и хирург и колдун пришлись как нельзя кстати — раненых у Грехэма оказалось больше сотни.

Отослав медиков, я приказал Кельонсу разбить лагерь и рыть землянки. Провожали меня угрюмым молчанием.

Елена увязалась за мной. Я не протестовал, но приказал ей накинуть солдатскую шинель, чтобы не выделяться. Наивный дурак! От подобной маскировки столько же толку, сколько от зонтика в камнепад...

Я нашел Грехэма в какой-то норе. Он спал, развалившись на мятой кушетке.

— Привет! — сказал я, пиная его в бок. Пнул и сразу отскочил на безопасное расстояние.

Грехэма не зря называли Добрючим. Характер у него не сахар — и это еще мягко сказано. Когда мы встретились с ним впервые, мне пришлось приложить немало сил, чтобы не оказаться в какой-нибудь канаве с ножом между ребер. Тогда сила пошла на силу, жестокость на жестокость. Я победил, но только я знаю, чего мне это стоило…

Он взревел. Спросонья любой человек — не кладезь добродушия, а уж он — тем более...

— ТЫ!! — заорал он, увидав меня. — ТЫ?! Убью гада!

Хорошо, что Елена осталась снаружи. Такие сцены не для тонкой ранимой души женщины.

Он прыгнул вбок, выхватывая из-за пояса нож. Я обнажил кортик. С недавних пор это превратилось у нас в ритуал — и Грехэм до сих пор надеется победить...

На этот раз случилось что-то странное. Обмен ударами превратился в чудовищный фарс. Мы махали клинками, выделывая немыслимые комбинации, пробовали все, что умели, но дальше звона дело не шло.

Мы МАЗАЛИ!..

— Стоп! — крикнул я, отскакивая в угол. Он замер, поглядывая на меня из-под густых бровей.

— Что?

— Я сказал — стоп. Ерунда какая-то... Ты когда-нибудь промахивался с расстояния в два фута?

— С этим ножом — нет. Я думал, что задел тебя...

Я пощупал щеку. Крови не было.

— Но ты промазал... Кстати, я тоже. И уже второй раз...

— Случайность, — буркнул Грехэм, широко зевая. — Может, хватит на сегодня? Отложим?

— Идет. — я вложил кортик в ножны.

Он поплелся к занавеске, заменяющей дверь, отдернул и приказал кому-то поставить чай. Потом вернулся ко мне.

— Так чего тебе надо? Разбудил, понимаешь...

— Я твой новый командир.

Челюсть его отвисла.

— Что-о-о?! Опять?

Я кивнул.

— И надолго?

— Вряд ли, — решил я не разочаровывать Грехэма. А то беднягу удар хватит — откачивай потом...

Он мне не поверил.

— Знаю я тебя... Если приехал, то тут такое начнется!

Я поискал стул, и, не найдя, уселся на стол, заваленный картами.

— Как у вас дела?

— До твоего приезда были хорошо, — враждебно отозвался он.

— Ну, дружище, не такой уж я плохой... бывают хуже — уж поверь на слово. Так что с карлами? Читал я ваш ультиматум...

— Он не наш. И твои сведения устарели — против нас уже не Карлония и не его царское Величество...

— А кто? — искренне удивился я. У карликов бывают перемены, но не настолько же быстро!

Грехэм не спешил утолить мое любопытство. Напротив, он нарочито медленно натянул рубаху на могучий торс, расчесал пятерней волосы и, посмотрев в мутное от времени зеркало на свою небритую рожу, громко хмыкнул.

— Давай, Грехэм, колись!

— Ладно, — сказал он. — Все равно не отстанешь... Слышал когда-нибудь о Великом Безличии?

Я задумался.

— По-моему, это какая-то религиозная секта? Что-то там о мессии, который поведет народ карликов прямым путем в рай...

— Верно, — хмыкнул он. — Но не совсем. Сначала он возродит Великую Империю, где каждый найдет свое предназначение — то есть станет таким же, как он. Великое Безличие, одним словом... Если Империя — значит Священная Война. Но самое плохое не это... Мессия уже есть. И его сторонники — по ту сторону окопов.

— Н-да... — сказал я. — Веселенькая история. Когда сменилась власть?

— Ты не понял. Власть не менялась.

— А как же Царь-Амператор?..

— Вчера он признал Мессию — а может, намного раньше, но только вчера у карлов появились новые войска. Тогда же я получил второй ультиматум...

— Давай, — я протянул руку.

Содержание второго ультиматума отличалось от первого как небо от земли.

Если в первом "истерическом документе", написанном от имени Царя-Амператора Геттисбурга, было всего одно четко сформулированное требование "Отдай добро, пока по морде не дали", и все содержание ультиматума вызывало откровенный смех, то в другом...

Изысканно вежливо, без единой орфографической ошибки, нам предлагали почти тоже самое, но еще и "не испытывать обиды и ненависти", "Принять мессию всем сердцем", "мы все лики одного бога"... Бред, конечно. Но под всей этой шелухой — коротко и ясно:

"P.S. У Вас ровно двадцать четыре часа. По истечении срока я считаю себя в праве принять обещанные меры."

Вот так.

И подпись: "Иохим да-Брег сьер де Вардамон"

Дженерал-командор. Легендарная личность. Ужас и гроза Карлонии.

У меня неожиданно заледенели пальцы.

Я посмотрел на Грехэма.

— Когда принесли... это? — я помахал в воздухе бумагой.

Он перестал усмехаться, глаза его сузились.

— Что ты имеешь в виду?

— Я слышал о Бреге... Немного, больше слухов, но, что бы за небылицы о нем не рассказывали, все повторяют две вещи. Первое: Брег всегда держит слово...

Глаза Грехэма опасно сверкнули.

— Второе?

— И второе: он дьявольски пунктуален!

Снаружи громыхнуло. Закричали люди.

— Атака!! — в дверь, откинув занавес, просунулся мертвенно бледный адъютант.

# Глава 5

Глава 5

Мы бросились вон из блиндажа. Грехэм по пути отвесил адъютанту здоровую затрещину. Как ни странно — она помогла. В бессознательном состоянии трудно быть паникером...

Затрещали выстрелы, басовито грохнуло мортира. Метрах в двухстах от нас вырос дымный столб, полетели камни и куски земли.

— В блиндажи метят! — заорал Грехэм, пытаясь перекричать грохот разрывов. Я кивнул, соглашаясь. Большинство снарядов летело намного дальше линии окопов, накрывая бегущих людей. А в это время карлы наверняка идут в атаку.

Мы спрыгнули в траншею. Следующий снаряд ударил совсем рядом, породив целый град осколков. Жирные куски земли вперемежку с глиной посыпались сверху.

— У тебя странный цвет лица. — сообщил мне Грехэм, отряхиваясь. В одной рубахе и штанах на голое тело он выглядел, как алкаш, выспавшийся в ближайшей луже. И пахло от него...

— У тебя не лучше. — огрызнулся я, оглядываясь. По идее траншея должна вести дальше, связывая пять — десять отдельных ячеек и уходя вглубь наших позиций, но у бандитов Грехэма она вполне может вести в никуда. В тупик. Это же не кадровая часть, а добровольческий отряд...

— Туда. — понял мои сомнения Грехэм. Он огляделся, прежде чем уходить. Несколько солдат выбежали из-за поворота траншеи и рассеялись по своим местам. Бородатый крепыш в серо-зеленой куртке и с луком в руке задержался и кивнул Грехэму. Тот нахмурился:

— Опять лук, Вил? Говорил же: бери нормальное оружие!

Крепыш ухмыльнулся:

— Заговоренный. — он помахал зажатым в руке луком. — На двести шагов бьет без промаха.

Грехэм махнул рукой — мол, черт с тобой, дураком, не понимаешь, что твой заговоренный лук любой колдун учует... Крепыш улыбнулся и нырнул в соседний окопчик.

Мы побежали по траншее, минуя деловито готовящихся к бою людей. Какой-то лейтенант выскочил нам навстречу, заорал, но потом узнал Грехэма и заткнулся.

— Спокойно, лейтенант. — сказал Грехэм. — Дайте бинокль...

— Что там? — дождавшись, пока он вскарабкается наверх, спросил я.

— Дым. Пыль. Ничего не видно. — Грехэм был сама краткость. — Пошли в "гнездо".

"Гнездом" принято на фронте называть командный пункт. Минут через десять мы туда добрались. Еще через пять минут обстрел прекратился, дымовая завеса над полем рассеялась и мы увидели наступающих карликов.

Их было МНОГО. Намного больше, чем я рассчитывал. Рассыпавшись в цепь, они медленно приближались. Одинаковые коричневые шинели рядовых солдат, несколько голубых офицерских. Я с помощью бинокля пересчитал "голубых" и ахнул. На нас наступали по меньшей мере роты две, и это только первая цепь. За ней двигались еще три.

— Батальон, — сказал Грехэм.

Я покачал головой.

— Два. И это только авангард... Что у нас на правом фланге?

Он расстелил карту. Ткнул пальцем.

— Не пройдут — завязнут. Там рыхлый песок, целое поле, под ним каверны — у меня парень провалился, не смогли вытащить... Жалко парня... зачем полез, дурак?

— Жалко. — согласился я. — А если у них колдун?

— Если бы да кабы — бабы б не рожали... Смотри. Левый фланг прикрыт Извилиной, еще чуть левее — 2-ая рота 5-го стрелкового полка, их недавно сильно потрепали... Если Брег ударит в стык между нашими позициями, он может смять армейцев и выйти к реке. Здесь, здесь и вот здесь — наши пушки, ты помнишь, наверное, что это за пукалки?

— Еще бы! При царе Горохе они были бы чудом военной мысли... Покажи ваши окопы.

Грехэм несколькими росчерками карандаша набросал требуемое. Я схватился за голову.

— Кто тебя надоумил ?! Идиот!

Грехэм встревожено посмотрел на меня.

— Что-то не так?

— Все не так! Во-первых: вот от этих огневых точек толку вообще не будет — их просто обойдут... эти слишком разнесены — секторы обстрела не пересекаются! Чем ты думал, Грехэм?

— Я... — начал Грехэм, но я не дал закончить.

— Командуй! — крикнул я, выскакивая из "гнезда".

— А ты куда?!

Я не ответил. До землянок гвардейцев нужно было еще добежать. Я мчался как ветер, огибая свежие воронки и перепрыгивая через ямы. Около одной валялся мертвец, лицо перекошено, ног нет... Не повезло парню. Я вспомнил свое всегдашнее обыкновение притягивать неприятности, и мне стало совсем нехорошо. Парень мог быть обычной жертвой случая, конечно... Но что-то во мне говорило, что не будь здесь меня, он остался бы в живых.

Гвардейцы были наготове. На лицах — обычное волнение новобранцев, с нетерпением ожидающих своего первого боя. Кельонс скомандовал "Рота, смирно!", и четко отдал мне честь.

— Контр-Адмирал, сэр.

— Вольно. — я махнул рукой. — Где пулеметы?

Он оглянулся:

— Здесь, сэр.

— Командир. — поправил я. — Собраны?

Капитан растерялся.

— Никак нет, сэр!

— Где Мастер?! — резко спросил я. Потом вспомнил, что Елена осталась ждать у блиндажа Грехэма. Когда начался обстрел, ее там уже не было.

— Кто? — не понял Кельонс.

— Лейтенант Витовская.

— Не знаю, сэр... Она же была с вами!

— Как видишь, ее нет. Ладно... Орлы! — обратился я к гвардейцам. Те уже еле сдерживали свое нетерпение.

— Орлы! Настало время доказать, что вы не зря зоветесь Гвардией! Командиры взводов — ко мне...

Бой был в самом разгаре. Ровные цепи карлов смешались, поредели, там и здесь лежали тела в коричневых шинелях, но наступление продолжалось. Треск винтовочных выстрелов перемежался грохотом пушек, бивших картечью, и воплями раненых. Порою слышалась ругань на нескольких языках — отряд Грехэма полностью интернациональный, здесь можно встретить и светловолосого климожанина и смуглого уроженца Эльдорадо. Кое-кто кричал непристойности на гортанном языке карликов.

Участок, за который я раскритиковал Грехэма, был уже занят коричневыми. Карлы залегли на изрытой воронками земле и отстреливались.

Я сходу скомандовал огонь. От первого неровного залпа карлы смешались и начали отступать.

— В штыки! — прокричал я, выхватывая револьвер.

Карлов перебили всех подчистую. Что не говори, но Гвардия есть Гвардия — обычным войскам с ней не тягаться.

Гвардейцы рвались в бой. Вдохновленные первым успехом, почувствовавшие вкус победы, они решили, что могут все.

— Назад!! — заорал я, увидев, как несколько человек рванули вдогонку за бегущими карлами. Пятеро повернули, еще с десяток притворились глухими.

И следующая цепь коричневых расстреляла их в упор. Кельонс прикрыл глаза ладонью, бессвязно ругаясь. Я огляделся. Первый взвод залег справа и слева от меня, где-то позади медленно полз второй взвод с нашими пулеметами. Третий и четвертый я отправил на позиции Грехэма, с наказом снабдить оружием всех, кто его не имеет, или имеет, но плохое. Затем они должны были вернуться сюда.