Ух, чуть не вырвалось...
Язык мой — враг мой, а вдруг эта образи... гм... телепат, в общем? Короче, у меня по спине, от шеи до копчика, непрерывно забегали ледяные мурашки. Дело даже не во взгляде, брошенном на чужого, а в ощущении силы, обрушившейся на меня вблизи этого существа ушатом холодной воды на голову. Ощущение было мощным, внезапным и шокирующим. Этот тип был опасен. Крайне опасен, судя по его внешнему облику и по незримым волнам, пропитавшим воздух вокруг него. Первый испуг схлынул. Не желая поддаваться инстинктивному страху, я поглубже вдохнул, с усилием захлопнул рот, сглотнул, отлепил пальцы от дверцы, собрав таким манером все свое мужество, и полез в машину, на свободное сиденье, старательно избегая повторного взгляда на соседа, который явно принадлежал расе хищников.
Подождав, пока я заберусь, чужой так же молча выпростал из-под голубого плаща тонкую серую кисть и изящным, даже каким-то грациозным движением необычайно длинных пальцев, вполне естественно оканчивающихся черными полированными когтями, коснулся панели управления. Челнок бодро загудел турбинами, нагнетая в подушку воздух, и почти сразу тронулся с места, без скрипов и визгов, хотя на вид казался полной развалиной. Довольно резво пробежав стоянку, он вырулил на старую пыльную (это слово у меня уже на зубах скрипело) дорогу и ощутимо прибавил в скорости.
Примерно через пару безмолвных минут, занятых только разговором двигателя с шумно обтекающим гладкий корпус воздухом, мы достигли местного лесного массива и нырнули в него. Дорогу обступили плотные ряды серых древесных великанов. Тесно переплетаясь высоко над головой, ветви создавали самый настоящий свод, совершенно скрывший пасмурное небо. Видимость быстро упала до отметки 'паршиво', затем 'очень паршиво' и, наконец, до 'не хотел бы я здесь оказаться' — впереди все утопало в густом сумраке, а за нами, клубясь в зеркале заднего обзора, вздымались тучи пыли, поднятые воздушной подушкой трассера. Ведомый программным управлением, челнок не нуждался в освещении дороги. О пассажирах местные программисты не подумали. Подходящая обстановка нажать на курок, держа пистолет у виска жертвы. Шутка. Слава небу, что хоть сама дорога была более-менее ровной, и машину не трясло на ухабах. Не люблю зубную чечетку...
Машину тут же тряхнуло, зубы лязгнули. Понятно, тему лучше сменить...
Устав таращиться на 'достопримечательности' лесного туннеля, я далеко не сразу перешел к разглядыванию попутчика — и то украдкой. Во-первых, элементарное приличие, во-вторых... Вот-вот. Главное — во-вторых. На 'Войере' мне частенько приходилось видеть столкновения и ссоры различных существ, как людей, так и инорасовиков — чужих на общепринятом жаргоне. Случалось, что эти существа легко впадали в ярость из-за простого любопытства к своим драгоценным особам. Я себе лишних неприятностей никогда не искал и опытом чужих ошибок старался не пренебрегать.
Но попутчик у меня оказался действительно прелюбопытный.
Прежде всего, я еще при посадке оценил его рост — не меньше двух с половиной метров, настоящий великан. На его фоне я смотрелся как малолетний ребенок рядом со взрослым, ведь во мне всего метр семьдесят четыре. Чужой возвышался надо мной даже сидя. Но куда больше, чем рост, разбирала любопытство сама внешность чужого. Увы, плащ из короткошерстного серебристо-голубого меха, наглухо укутывавший длинное и худое тело, полностью скрывал конечности и увенчивал голову глубоким капюшоном. Пытливому взгляду доставалась лишь выглядывавшая из-под капюшона, так сказать, 'морда лица', покрытая короткой шелковистой шерсткой сероватого оттенка. Как я уже упоминал, чем-то лицо чужого смахивало на крысиное, и больше подходило зверю, чем разумному существу. Впрочем, все мы когда-то были животными, до того как Создатель надоумил нас взять в руки первую палку, позволившую говорить на равных с более сильными... Непропорционально огромные миндалевидные глаза чужого, тлевшие ртутным блеском, источали скрытую силу, да и от всего облика этого поразительного существа веяло почти физически ощутимым грозным предупреждением, заставлявшим мигом отбросить всякие мысли о попытках посягнуть на его неприкосновенность. В общем, мне с первого взгляда стало ясно, что с этим парнем лучше вести себя тихо-смирно.
Я отвел взгляд и задумался. Своеобразная раса. Подобных типов мне еще не приходилось видеть, да и слышать о них тоже. Возможно, узнав имя этой расы, я и смог бы что-нибудь припомнить, но сейчас... Сейчас можно только предполагать, что этот чужой довольно редкий гость в местных звездных краях, а то и в целом известном космосе, чем небо не шутит.
Я по-прежнему не мог понять, откуда он взялся. То, что на 'Войере' я подобного создания не замечал, еще ни о чем не говорило, — он мог запереться в каюте и не высовываться до самого прибытия в нужный пункт. Но кроме меня и Нори, на Шелте никто не сходил! Нори к тому же лишь проводила меня и вернулась обратно на корабль. Возникало единственное разумное предположение: этот парень жил на Шелте и приезжал в космопорт по каким-то своим делам. Мне, конечно, было интересно, что такому типу делать среди людей, ведь чужие предпочитают жить обособленно, среди своих. Но праздное любопытство пока не заслонило моих собственных проблем — рядом со мной сидел возможный источник информации о Городе, так что...
Силы Зла! Я не решался начать разговор сам. Этот парень своим видом просто нагонял на меня какой-то иррациональный страх. Очень уж необычной была его внешность. И вообще, у меня возникло ощущение, что он настолько далек от проблем мира насущного, мира моих понятий, что я могу показаться ему мошкой, которую ничего не стоит прихлопнуть за назойливое жужжание. Дело не в смелости или трусости, я говорю лишь об ощущениях. Если он вдруг вздумает совершить покушение на мою жизнь, я, без сомнения, буду защищаться всеми доступными средствами... Только почему-то мне казалось, что все будет бесполезно. Каково, а? Такие мысли наносили довольно болезненный пинок моему чувству собственного достоинства...
Я снова покосился на соседа, машинально, в такт своим мыслям, вовсе не желая стать объектом пристального внимания этого существа...
Но на этот раз он тоже удостоил меня взглядом. Голова его повернулась так быстро и плавно одновременно, что я не успел заметить, когда началось движение и когда оно закончилось. Всего секунду назад он смотрел вдаль, а в следующее мгновение уже бесцеремонно рассматривал меня. Как две отдельные картинки на стереовизоре при переключении с канала на канал...
Мой внутренний мир съежился до размера булавочной головки... Два громадных глаза чужого, каждый с приличное озеро, дышали какой-то непостижимой бездонной пустотой, как будто там, за ними, сосредоточилась своя Вселенная. Зрачков, к моему ужасу, в обычном понимании у него не оказалось, но вместо них, на страшной глубине его вселенной, бесплотным зеленым пламенем сияли две звезды, пронзая лучами-стрелами все внутреннее пространство.
Зябко вздрогнув, я в ту же секунду решил подороже продать свою жизнь. Но, как я и предполагал, мне это не удалось. Рука стремительно рванулась под куртку, пальцы вцепились в рукоятку пистолета-излучателя, расположенного под левой подмышкой, и рывком выдернули его наружу... вернее, хотели выдернуть, так как в следующую секунду мое тело оцепенело, биение сердца замедлилось, а мысли словно увязли в невидимом клею. Я ощутил, что тону. Тону, целиком погружаясь в его глаза, в их бездонную пустоту, и меня неотвратимо понесло на зеленые звезды, как морской корабль, потерявший управление, на острые иззубренные скалы, вокруг которых бушует прибой, ярясь на вторжение в свои владения...
Свет мигнул, и чужой снова предстал целиком, а не одни лишь глаза. Едва я с облегчением подумал, что демонстрация могущества, наконец, закончена, как чужой открыл пасть, и двойные ряды длинных, четырехгранных, тонких и острых, как иглы, клыков зловеще блеснули в придорожном сумраке тысячей оттенков оранжевого...
Будь моя воля, я бы вывалился из челнока, не задумываясь, и даже перспектива свернуть шею ничуть не пугала. Но тут из жуткой пасти полился голос, звуки которого мгновенно все изменили:
— Тебя интересует Город, Элиот Никсард, но я мало что могу о нем сообщить, так как прибыл на планету одновременно с тобой. Нет, не на космолайнере, а неизвестным тебе способом, являющимся тайной расы, покинувшей эту часть Галактики в незапамятные времена. Думаю, ты тоже узнаешь о нем, когда настанет время, в данный же момент это не важно.
И он ухмыльнулся, снова демонстрируя свой набор смертоносных клыков во всей красе. Но не эта клыкастая ухмылка поразила меня до глубины души, а его голос, казалось, вплетающийся в самый воздух бархатным, убаюкивающим баритоном. Голос совершенно не вязался с издававшей его пастью. И он необъяснимым образом сразу успокоил меня, растворил страх.
Я поспешно отвел глаза, не желая больше встречаться взглядом с этим парнем. Что, силы Зла, он имеет в виду, говоря о времени, которое может для меня настать? Я не желал иметь никакого дела с этим существом. И почему он назвал меня чужим именем? Он что, принял меня за кого-то другого? С чужими вечно так, все люди для них — на одно лицо...
— Это твое настоящее имя, — промурлыкал чужой, словно кошка. — Просто сейчас ты об этом ничего не помнишь.
'Чепуха, — решительно подумал я. — Бред сивой кобылы'.
У меня не было настроения поддерживать подобный розыгрыш. А то, что он оказался телепатом, меня не слишком удивило. В Федерации ментатов хватало, и хотя мало какая раса была наделена всеми талантами полностью — телепаты, кукольники, прыгуны и прочие разновидности обладателей пси-способностей встречались почти среди всех видов разумных существ, населяющих известный космос.
— Верно, — согласился чужой, снова окрашивая воздух музыкальным голосом, бесконечно варьирующиеся оттенки которого поражали слух и воображение, — но моя раса была наделена телепатией полностью.
— Была? — не преминул зацепиться я, в попытке хоть что-нибудь выведать об этом загадочном существе. — А теперь что, потеряла эту способность? Как вообще вы называете себя?
— Хм-м... — Этот простой вопрос почему-то заставил его задуматься. Затем чужой уклончиво ответил: — Скажем так, мы называем себя лешуками. Имя же мое — Нкот.
— Я не совсем понял насчет того имени, которое якобы мое настоящее. Откуда ты это взял? Мое имя Мастон Никс, а об Элиоте Никсарде я никогда не слышал, хотя звучит тоже неплохо.
— Позже сам все узнаешь.
— Мысли Зла! — я не столько был рассержен, сколько удивлен. — Зачем тогда вообще говорить об этом? Если ты ожидал, что я клюну и буду ходить за тобой по пятам, пока ты не соизволишь объяснить мне, что к чему, то ты ошибся. После того, как я доберусь до Города, мы уже вряд ли увидимся.
Краем глаза я заметил, как чужой обнажил клыки чуть сильнее, что, возможно, являлось признаком его неудовольствия. Меня снова продрал мороз по коже. Ну и пасть у него все-таки...
— Я никогда ничего не делаю бесцельно, — более низким голосом, чем раньше, промурлыкал чужой. — И если я упомянул об этом, значит, так следовало сделать. Но не более того. А теперь, на мой взгляд, тебе лучше заняться своими проблемами и не докучать мне вопросами.
— Докучать? — возмутился я. — Позволю тебе напомнить, что первым разговор начал ты.
— Для меня тема разговора пока исчерпана.
'Вот как. В таком случае мог бы сказать и короче — 'заткнись', — хмуро проворчал я про себя, задетый за живое его обращением. — Я бы понял. Мой начальник, например, так и поступает, стоит мне только заикнуться о прибавке к жалованью'.
— Не думаю, что ты предпочитаешь подобную форму общения, — возразил чужой, вздернув верхнюю губу еще чуток.
Адское пламя, когда же эти клыки кончатся, подумал я, чувствуя противную слабость при виде их длины. Так явно нарываться не следовало... нарываться не следовало вообще, но эти клыки, один их вид выбивал все мысли из головы и заставлял глупеть от страха... Не понимаю почему... Ну, клыки и клыки... Разные видывал на 'Войере', и ничего, в обморок не хлопался... В чем же тут дело?
Чужой, вероятно вняв моему внутреннему воплю, наконец, захлопнул пасть, и я сразу почувствовал себя значительно лучше. Словно наваждение какое-то схлынуло.
Кстати, я не фамильярничал, обращаясь к нему на 'ты' — как и он ко мне. Для основной массы чужих людская форма вежливости, принятая на большинстве заселенных людьми планет, представлялась, мягко говоря, странной — обращаться к одному существу во множественном числе. Поэтому для них существовало исключение, созданное необходимостью. При очень ранних контактах, еще до создания Галактической Федерации Миров, подобная форма человеческого обращения нередко приводила к военным конфликтам, воспринимаясь некоторыми расами чужих как намек на двуличность и соответственно, по их понятию, как сильнейшее оскорбление. Именно поэтому в Почтовой Корпорации после подписания того проклятого контракта мне первым делом вдолбили в голову, что я избегу многих и многих неприятностей, если буду обращаться к чужим, вид которых мне неизвестен, как к своим близким приятелям. В семидесяти процентах из ста при таком методе я должен попасть в точку.
— Мудрая тактика, — согласился чужой, нарушив ход моих размышлений. — Но на мой счет можешь не беспокоиться. Без уважительной причины я тебе голову отрывать не стану.
Надо же, это существо обладает чувством юмора, хотя и своеобразным, конечно. Кстати, он опять первым нарушил молчание. Раз так, то и я имею право на разовый комментарий...
— Ну, хорошо. А какие же причины ты считаешь неуважительными?
— Это довольно просто, — любезно пояснил чужой, — неуважительными причинами я считаю неразумные поступки мыслящих существ.
Я с трудом удержался от желания немного поязвить по поводу этой реплики — в своей обычной манере. Например, что он считает неразумными поступками? И неразумными с чьей точки зрения? Но тема становилась слишком скользкой. Как бы мой следующий вопрос не попал в категорию 'неразумных поступков'. Никогда не знаешь, чего ждать от чужого, тем более от такого, которого видишь первый раз в жизни.
И, вероятно, в последний. Больше восьми часов я на Шелте не задержусь...
Чужой на мои мысли никак не отозвался, но без сомнения воспринимал их по-прежнему, и оградить себя от этого я никак не мог. Я не ментат. Совершенно обычный парень, какие плодятся в большом количестве на любых людских планетах. Впрочем, особой необходимости в ментальной защите от попутчика я не видел — мы были чуждые друг другу создания как по физиологии, так и, несомненно, по образу жизни, что накладывает свои особенности на мыслительные процессы любого существа... Вряд ли интерпретация моих мыслеобразов полностью соответствовала его мироощущению. Проще говоря, я был ему непонятен больше, чем наполовину, как и он для меня.
Тем временем челнок ходко пылил по дороге со скоростью примерно пятьдесят километров в час, исправно глотая километр за километром. По бокам по-прежнему тянулся туннель из серолистых исполинов. По моим подсчетам, две трети пути в тридцать километров мы уже одолели, и минут десять еще можно было вздремнуть. Только стоило ли? Как бы я не опоздал вовремя схватиться за оружие.
