— И как с вашей прямолинейностью можно выработать в себе почтение к старшим? — ухмыльнулся он. Бенедикт развел руками.
— Даже если б ты сказал это мягче, сути вопроса это не изменило бы, так ведь?
Жрец Харт пожал плечами.
— Пожалуй, не изменило бы. Так отчего же здесь ваше поведение так меняется, Бенедикт?
— Просто меня здесь не боятся, Киллиан. По крайней мере, не так, как в других королевствах Арреды, — невесело усмехнулся Колер, качнув головой. — В Кроне я личность, пожалуй, неоднозначная, но пользующаяся большой популярностью и, как ни странно, признанием. Возможно, еще жива память о тех временах, когда Крон в союзе с Гинтарой воевал с Анкордой, и Сто Костров, разгоревшихся на вражеской территории, внушают местным последователям Культа некий трепет, но не страх. Поэтому той… гм… власти, которую чужое опасение дает мне в других местах, у меня здесь нет. К тому же ощущение, что здесь я не имею последнего слова, а вынужден спрашивать его у старшего жреца головного отделения, дает остальным некоторое чувство защищенности от моих безумных выходок. В других землях у меня есть определенное право на… вольности. Но не здесь.
Жрец Харт саркастически усмехнулся.
— Хотите сказать, здесь вы — не столько самый жестокий палач Арреды, сколько герой? Живая легенда?
Колер устало прыснул со смеху.
— Точнее сказать, едва живая, если верить моему самочувствию, — он качнул головой и огляделся вокруг. — Ладно, пора спешить к жрецу Бриггеру, пока мы больше никого на своем пути не встретили.
— Категорически согласен, — хмыкнул Киллиан, ускоряя шаг.
* * *
Сонный лес, Карринг
Двадцать седьмой день Матира, год 1489 с.д.п.
Как только зрение пришло в норму, Мальстен начал спешно собираться в путь. Он не представлял себе, какие действия мог предпринять Бенедикт Колер за те два дня, что они с охотницей потеряли здесь, но подозревал, что сложа руки этот фанатик не сидел. Посему нужно было в скорейшем времени добраться до Леддера и найти способ попасть на корабль, идущий в Малагорию. Там, как бы Колер ни старался достать своего врага, у него будут связаны руки: на территории Обители Солнца действовали далеко не все законы Совета Восемнадцати, даже Вальсбургская Конвенция на том берегу Большого моря не имела силы.
Поразмыслив о дальнейшем маршруте, Мальстен пришел к выводу, что выбираться на основной тракт им с Аэлин все еще опасно: Колер, скорее всего, разослал ориентировки на опасных беглецов по всем отделениям Красного Культа. Жрецы, имея в запасе лишние два дня, могли хорошо подготовиться и теперь поджидать в любой попутной деревушке.
На деле Мальстен не страшился схлестнуться со жрецами в схватке: он не думал, что за такое короткое время — с момента жестокой расправы над приспешниками Колера в Олсаде — Культ сумел найти некое действенное средство, которое могло бы сковать его силы. Однако именно эта излишняя самоуверенность и заставляла Мальстена осторожничать: в прошлый раз, когда он слишком понадеялся на свои силы и решился управлять Кровавой Сотней, это привело к последствиям весьма плачевным. Больше такой ошибки допускать было нельзя. Мальстен понимал, что вряд ли его собственное положение может хоть немного ухудшиться в сравнении с уже имеющимся, однако на этот раз он подвергал риску не только себя.
То и дело поглядывая на Аэлин во время сборов, кукольник несколько раз ловил себя на мысли, что не может допустить, чтобы его спутница попалась в руки Красного Культа. Теперь, когда Бенедикт Колер понял, что охотница заодно с его давним врагом, он явно занес ее в список опаснейших преступников и пособников данталли, никого из которых он не оставляет в живых. Мальстен с тоской понимал, что теперь Малагория — единственное убежище и для Аэлин тоже. Возможно, если выйдет на какое-то время задержаться там, получится придумать, как найти управу на великого анкордского палача… если, конечно, Бэстифар соизволит хотя бы выслушать Мальстена после его предательского бегства…
— Ты готов? — Аэлин перекинула лямку заплечной сумки через голову, откинула длинные светлые волосы с лица и положила руку на рукоять паранга, закрепленного на поясе.
Мальстен прочистил горло и кивнул, подбирая только что уложенные вещи.
— Да. Можем идти. Нужно только попрощаться с Тиссой.
— Она сказала, что будет поблизости, — улыбнулась Аэлин, указывая спутнику на дверь.
Не говоря больше ни слова, данталли поспешил покинуть небольшую хижину тринтелл.
Тисса действительно находилась неподалеку: собирала и заготавливала дрова для растопки. Мальстен невольно ощутил укол вины за то, что никак не отблагодарил лесную ведьму за помощь в выяснении правды о Грэге Дэвери. Неловко поджав губы, демон-кукольник шагнул к тринтелл и вопрошающе кивнул.
— Тисса, — обратился он. — Я так и не успел поблагодарить тебя за то, что ты для нас сделала. Спасибо тебе. Если я могу как-то отплатить тебе за это…
— Все сделал ты сам, разве нет? — усмехнулась она.
— И все же, — качнул головой кукловод. Хозяйка хижины устало вздохнула.
— Единственной возможной помощью от тебя, Мальстен Ормонт, будет то, что ты сейчас покинешь мой дом, больше мне ничего не нужно.
Данталли непонимающе сдвинул брови, переглянувшись с охотницей.
— Прости, что стеснили тебя так надолго… — кивнул он. Тисса усмехнулась.
— Разве в том дело? — прошелестела она. — Дело в том, что рядом с вами находиться опасно, я это чувствую с того момента, как вы пришли. Особенно ты, Мальстен Ормонт. Ты живая легенда, которая слишком много раз обманывала смерть. Я, кажется, понимаю, почему Теодор дружен с тобой: дыхание Жнеца Душ так часто звучало за твоими плечами, что его холод можно почувствовать издали. Этот холод манит аггрефьеров. Вы двое, — взгляд белых глаз лесной ведьмы остановился на Аэлин, — убивали и должны были быть убиты слишком часто. Вы привлекли внимание. Рорх и ее помощник пристально наблюдают за вами. Я не хочу, чтобы через вас они увидели меня.
Мальстен опустил глаза, кивнув тринтелл.
— Ясно. Что ж, тогда не станем более тебе докучать. Еще раз спасибо тебе за все.
— Прощай, Мальстен Ормонт. И ты, девочка, прощай. Думаю, больше мы никогда не встретимся, — склонила голову Тисса.
Решив больше не терять времени, данталли и охотница двинулись в путь, свернув глубже в лес и еще больше отдалившись от основного тракта.
Заговорить друг с другом спутники смогли лишь тогда, когда хижина Тиссы окончательно скрылась в лесной глуши и стала совершенно неразличима за деревьями. Аэлин нарушила молчание первой, шумно выдохнув и качнув головой, не скрывая своего облегчения: она всячески разделяла мечты лесной ведьмы о скорейшем расставании.
— Что ж, будем надеяться, что больше мы в Сонном лесу ни на какие неприятности не нарвемся. По крайней мере, на еще одного дьюгара, — с нервной усмешкой произнесла охотница, обращаясь к своему помрачневшему попутчику. — Не хотелось бы снова показывать тот… номер, что мы проделали в болоте пару дней назад.
Данталли рассеянно кивнул.
— Да, не хотелось бы... — коротко отозвался он.
Аэлин поравнялась с кукольником и внимательно заглянула ему в глаза.
— Мальстен, что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь? Твои глаза…
— Они в порядке, — покачал головой данталли, снисходительно улыбнувшись, — не беспокойся обо мне, прошу. В течение всего этого путешествия я, кажется, только это и заставлял тебя делать.
— Это неправда, — упрямо возразила охотница.
— Серьезно? А по-моему, со мной возникало множество проблем, без которых ты уже добралась бы до Грата. Причем, без преследования со стороны Культа.
Аэлин глубоко вздохнула и прибавила шагу, стремясь не отстать от спутника.
— Мальстен, мы ведь уже говорили об этом. Без тебя я бы никогда не выяснила, что стало с моим отцом, и уж точно не узнала бы наверняка, жив ли он. Без тебя у меня вообще ничего бы не вышло. Если взамен надо принять то, что теперь у меня на хвосте Бенедикт Колер… что ж, так тому и быть, оно того стоило, — охотница невесело усмехнулась, однако, не заметив и проблеска улыбки на лице кукольника, поспешила остановить его, ухватив за предплечье. — Послушай, Мальстен, я уверена, что ты мрачен не потому, что считаешь себя проблемным спутником для меня. Но если и так, спешу тебя разубедить в этом: все те «проблемы», которые, ты считаешь, возникали с тобой по пути, любому другому моему спутнику стоили бы жизни.
Данталли опустил взгляд, нервно усмехнувшись. Аэлин снисходительно склонила голову, положив руку ему на плечо.
— А теперь прекрати выдумывать всякие глупости и расскажи, что тебя волнует на самом деле, — настоятельно произнесла молодая женщина. — Ты был столь же мрачен некоторое время после разговоров с Теодором. Тисса тоже сказала нечто такое, что заставило тебя крепко задуматься? О чем именно? О том, что ты — живая легенда, которая много раз обманывала смерть?
Мальстен качнул головой, посмотрев, наконец, в глаза охотнице. На лице его мелькнула тень улыбки.
— Вообще-то, задуматься меня заставила не Тисса, а ты.
Аэлин недоуменно приподняла брови.
— Я?
— Когда сказала, что едва не потеряла хорошего напарника.
— Поясни, — охотница непонимающе качнула головой, сложив руки на груди. — О чем же это заставило тебя задуматься?
Мальстен ободряюще улыбнулся спутнице и неспешно продолжил продвигаться через лес.
— Честно говоря, о слепоте, — с невеселой усмешкой отозвался он. — В момент, когда я понял, что почти ничего не вижу, мне показалось, что нити словно исчезли, понимаешь? Точнее, я знал, что они есть, но понимал, что не смогу ими управлять, пока не буду способен видеть. Сила данталли напрямую зависит от зрения, и в какой-то момент я подумал, что лишусь и того, и другого. Знаешь, я невольно задумался о том, каково приходится слепому жрецу, который сопровождает Колера. Он вовсе не кажется беспомощным, а я, лишись я зрения, был бы…
— Недееспособен, — понимающе кивнула Аэлин, припоминая свою схватку с Ренардом Цироном.
— Да, — поморщился данталли.
— Мальстен, глупо сравнивать себя с Ренардом: он был рожден слепым, ему с раннего детства приходилось ориентироваться в пространстве без помощи зрения, тогда как тебе…
Кукольник кивнул.
— Да, я знаю, знаю, просто, когда я подумал о том, что нити могли бы навсегда исчезнуть, невольно представил себе, как бы сложилась моя жизнь, будь я…
— Человеком? — закончила за спутника Аэлин, и щеки ее на миг залил заметный румянец. Мальстен отвел глаза.
— Знаю, это глупые мысли. Быть человеком не позволила бы мне кровь моего родного отца, но… я часто вспоминаю, какая судьба постигла мою семью десять лет тому назад. Если бы я не был рожден данталли, матери не пришлось бы искать Сезара, чтобы меня обучить. Колер не нагрянул бы в Хоттмар, родители остались бы живы, и, возможно, никогда не было бы Ста Костров Анкорды.
Невеселая неровная улыбка вновь заставила глубокую ямочку показаться на левой щеке демона-кукольника. Аэлин снисходительно улыбнулась в ответ и изучающе склонила голову.
— И всего, что было после них, — пожала плечами она, многозначительно взглянув на своего спутника, — включая Малагорию и цирк Бэстифара.
Вопреки ожиданиям Аэлин, Мальстен помрачнел сильнее прежнего, нарочито небрежно махнув рукой и зашагав вперед.
— Зато сам цирк не изменился бы. Думаю, рано или поздно Бэс все равно привлек бы данталли к работе, как сделал это сейчас.
Аэлин изумленно приподняла брови, вновь поравнявшись со спутником.
— Постой, хочешь сказать, в видении, которое передала тебе Тисса, ты увидел, что в цирке сейчас другой данталли? — заинтересованно спросила она. — Ты… говорил, что Бэстифар… пытал моего отца с помощью расплаты данталли, но я была уверена, это она… твоя.
— Насколько я помню из видения, нового художника зовут Дезмонд, — бегло отозвался кукольник. Охотница глубоко вздохнула.
— Поправь меня, если ошибаюсь, Мальстен, но мне кажется, я слышу в твоем голосе ревность, — усмехнулась она, тут же посерьезнев. — Скажи, ты скучаешь по цирку?
— Наверное, это кажется тебе диким, — с нервной усмешкой отозвался данталли. Аэлин качнула головой.
— Я не знаю, каким мне это кажется. Ты так упорно избегаешь рассказывать мне о Малагории, что мне трудно судить, но я не отрицаю, что работа художника по цирковым представлениям могла тебе нравиться. В Грате ты ведь мог применять свои силы и при этом не причинять никому вреда…
Мальстен неопределенно качнул головой, на лице его растянулась улыбка — впервые за этот день не печальная.
— Этот разговор следует сохранить в летописях Арреды, — хмыкнул он. — Охотница на иных существ поняла саму природу данталли.
Аэлин одарила своего спутника обжигающим взглядом.
— Имейте совесть, ваша светлость, — отозвалась она, прищурившись. — После того, сколько раз я ставала на вашу сторону, могли бы попридержать такие замечания.
Мальстен изумленно округлил глаза.
— Айли, у меня и в мыслях не было…
— Ладно тебе пугаться, я пошутила, — со снисходительной улыбкой отмахнулась охотница. Кашлянув, чтобы заполнить внезапно возникшую неловкую паузу, она небрежно развела руками и вновь обратилась к попутчику. — Ты, кстати, когда-нибудь расскажешь мне о цирке?
Мальстен криво ухмыльнулся. Аэлин качнула головой.
— Брось, каждый день нашего пути приближает нас к Грату. Прошлым пунктом назначения мы считали дом Тиссы, и от ее видения о моем отце зависело то, как мы будем действовать дальше. Но теперь мы знаем, что он жив, и…
— Я понимаю, — кивнул данталли, — тебе не хотелось бы ехать в Грат совершенно неподготовленной к тому, что ты там встретишь.
— Точнее, кого, — пожала плечами охотница. — Я видела Бэстифара лишь раз, да и ту встречу нельзя было считать настоящим знакомством. Он представился чужим именем и всячески выдерживал образ, выбранный для своего представления. Я понимаю, что не знаю о нем толком ничего, кроме того, что он спас тебя в момент разоблачения при дэ’Вере, и того, что долгое время ты жил у него, работал в его цирке. А также, что он с помощью пытки забирал твою расплату…
Мальстен качнул головой.