Продемонстрированная техника работы с ятаганом вызвала у любителей фехтования подозрения, что она прибедняется. Ник, имевший разряд по спортивному фехтованию на шпагах, сбегал куда-то и приволок два деревянных полуторника, достаточно лёгких, чтобы можно было работать со шпажной техникой.
Со шпагой Ясмина чудес не показала. Нет, устоять против неё никто из присутствующих не мог. Но красивого фехтования не выходило. Действительно, только для самозащиты, на первом или втором выпаде противника на чем-то ловят, и протыкают.
Наконец, принцессе удалось вырваться от любителей фехтования и она уселась на скамейку перевести дух.
— Ох, вздохнула она. — Никогда в жизни на таком сборище не была. У нас в Драконьей Долине просто нет столько народу, сколько его здесь собралось. А в Дели мне не удается смешаться с толпой. Положение наследной принцессы имеет свои недостатки.
В этот момент проходившая мимо девочка, насколько я помнил, из тусовки серьезно увлекающейся эзотерикой, вдруг спросила на крайне неплохом английском:
— Принцесса, а откуда у вас этот перстень с зеленым камнем.
— Это трофей, — беззаботным тоном ответила моя спутница.
— Трофей?! — Девочка резко остановилась и повернулась к нам. — Так может вы в курсе куда делся садху Пунджи?
— Как интересно? — широко улыбнулась Ясмина. — А вы с ним знакомы?
— Да, а как же. Это довольно известный в кругах московских эзотериков гуру. Так где же он?
Ясмина улыбнулась еще шире. Девочка поёжилась. Похоже, она что-то действительно могла в плане экстрасенсорики и за лучезарной улыбкой принцессы для неё просвечивали драконьи клыки.
— Доигрался. Вы понимаете, даже для йогина его уровня пытаться пленить дракона — несколько опрометчиво.
— Но как тогда к вам попал этот перстень?
— Тут, скорее надо ставить вопрос — как к нему попал этот перстень. Я-то сняла его с пальца совсем другого человека, совсем в другом месте, который тоже доигрался. Но как вам удалось почувствовать что этот перстень три дня назад целых несколько часов находился в квартире садху и может быть пару минут — у него в руках?
— Ну что вы говорите! Садху все время носил этот перстень, сколько я с ним знакома.
— Ах да припоминаю, у него действительно был похожий перстень. Не этот, а похожий. Может быть даже они вышли из рук одного мастера. Вот посмотрите, — она протянула ей перстень. — вот такое изображение дерева характерно для тамильской магии, а не для аудской. А садху Пунджи был родом откуда-то из-под Бенареса. У него там совсем другая гравировка была.
— Но он утверждал, что второго такого перстня во всем мире нет. У него совершенно необычная аура.
— Не было. Пока три дня назад я не притащила вот этот. Теперь их два.
— Ой! Этот оранжевый оттенок характерен не только для перстня, но для всей вашей ауры. Это как?
Ясмина сняла перстень и спокойно положила на скамейку на расстоянии вытянутой руки от себя.
— Вы у садху Пунджи не замечали этот оттенок?
— Замечала. Но думала что это перстень, который он носил не снимая. И у него оттенок был бледнее.
— Теперь смотрите внимательнее. Я сняла перстень.
— Такое впечатление что в салатовом мире два оранжевых пятна.
— Так оно и есть. Вы видите как оранжевый оттенок отпечаток параллельного мира, откуда этот перстень происходит. Этот мир зеленый, а мой — оранжевый.
— Так садху тоже пришелец оттуда?
— Был. Я же сказала, он съеден драконом.
— А почему у вас этот оттенок гораздо ярче?
— Потому что он в основном жил здесь, а туда наведывался изредка и ненадолго.
— Забавная девочка, — сказала Ясмина, — когда любительница эзотерики, наконец, удалилась. У неё есть довольно серьезные магические способности, но совершенно неразвитые. Видеть ауры она умеет, но это, пожалуй всё. А самомнения больше, чем у дракона в истиной форме.
— А что, самомнение дракона зависит от формы? — удивился я.
Ясмина фыркнула.
— Обидеться на тебя что-ли?
— Ну я же просто спросил, без подковырки.
— Позволь этому не поверить. На этой поляне, конечно, есть люди, которые смотрят на мир широко распахнуыми глазами и принимют всё за чистую монету, но ты не из таких. Ты тут считаешь себя взрослым среди наивных детишек и надо всеми в душе посмеиваешься. Отринуть это настроение сходу, обратившись ко мне у тебя не получится. Поэтому и надо мной ты сейчас посмеиваешся.
А вон, кстати идет парень с точно таким же настроением.
Я обернулся:
— Привет, Костя! Вот уж кого не ожидал встретить здесь, так это тебя.
— Взаимно. Представь себя своей спутнице. А то о ней сейчас вся тусовка говорит.
— Учти, она русским языком не владеет. А ты, насколько я знаю, хиндустани не знаешь. Придется вам на языке вероятного противника общаться.
Вербовка
26 июня 2003 года, Москва
— А почему ты не уехал в Германию? — спросила меня Ясмина вечером. — Насколько я поняла, большая часть русских немцев после распада вашего Советского Союза перебралась туда.
— А смысл? — ответил на вопрос вопросом я. — Бабушка так и не собралась меня научить немецкому языку в детстве. А значит адаптироваться там мне будет тяжело. Но вообще я не вижу большой разницы между тем, жить в России или в Германии. По-моему, весь этот мир катится куда-то не туда. Везде контроль за каждым шагом людей, везде патерналистское государство. В постсоветской России сейчас, может быть, даже и чуточку свободнее, чем в более благополучных странах.
— Что-то похожее я уже слышала. И что развитие вашего мира пошло куда-то не туда. И что менять что-то возможно уже поздно и в нашем мире, но там еще стоит попробовать.
— У вас там какой год?
— 1798.
— Ну да. Промышленная революция еще толком не началась. Мануфактуры уже активно теснят ремесленников, но ни пароходов, ни железных дорог ещё нет. И Индия, еще не покоренная англичанами.
— Ну как сказать непокоренная.. Бенгалию и Бихар они оттяпали еще у Мохаммед-шаха, и мой отец, придя к власти ничего с этим поделать не мог. Типу-Султан в Майсуре еще держится, а вот низам Хайдарабада у них с руки ест. Маратхов они успешно ссорят между собой, и кое у кого из маратхских раджей уже сидят в столицах английские резиденты.
Фактически непокоренная только моя империя — Доаб, Пенджаб и Синд.
И то, когда меня свергали, эти сволочи пригласили в Дели английских стрелков со штуцерами.
Судя по вашей истории до решительного броска на северо-запад им осталось три-пять лет. И как они это ухитряются делать параллельно с большой войной в Европе?
— И что ты собираешься делать?
— Вернуть себе престол, остановить английскую экспансию, провести на те деньги, которые они на моих землях не смогут награбить, промышленную революцию в Индии. Вернуть, кстати, французов в Пондишери.
Когда в Пондишери француы, в Гоа португальцы, в Кочине голланцы, в Транкебаре датчане, я не имею ничего против англичан в Бомбее и Мадрасе. Ну торговые фактории и торговые фактории. Больше торговых партнеров, хороших и разных. Только не надо допускать, чтобы они владели землей и собирали дань с райатов.
— В смысле, феодалы должны быть местные?
— Ох, тут все переделывать надо. К сожалению, армии, сравнимой с армией Наполеона или того же Бэйрда из джагирдаров не собрать. Они категорически не способны к нормальной дисциплине.
— А тебе ведь нужна не сравнимая, а превосходщая современные европейские армия, — заметил я.
— Беда в том, что делать мне её не из кого. Кто такие европейские наёмники при дворах индийских владык? — в основном неудачники, которым не удалось сделать военную карьеру у себя дома. Ну, допустим сейчас, благодаря революции во Франции есть честные роялисты, вроде де Пиля, которые предпочтут служить мне или Холкарам, чем служить санкюлотам, убившем их короля. Есть выходцы из всяких Савой, Пьемонтов или Голштейнов, родные страны которых просто слишком малы для размаха их полководческого таланта. Но это капля в море. В основном офицеры первого сорта воюют в Европе, офицеры второго — служат Ост-Индским Компаниям своих стран, и только офицеры третьего сорта достаются мне.
— Тебе своих растить надо, а не полагаться на пришлых.
— Вот для этого и нужно все переделывать. Все триста лет, что стоит Империя Моголов она полагается именно на пришлых. В основном, конечно, не европейцев, а афганцев и персов. Приходит ко двору третий или пятый сын персидского вельможи, он никто и звать его никак. Он будет горы сворачивать, лишь бы стать кем-то. И на воспитание детей у него времени не останется. Допустим, он заработает себе положение, станет ханом. А сыновья его будут "сыновьями ханов", самым бесполезным и много о себе думающем сословием в Империи.
— Тебе своих растить надо. У тебя же в Империи не одни семьи ханов живут.
— Но как? Где-то надо взять учителей. Из вашего мира что-ли сманить... О! А ты не согласишься мне помочь? Ты же инженер, и тебя вроде этот мир не слишком устраивает.
Я задумался:
— Не такой уж я и инженер. Конечно, моя текущая должность называется инженер-программист, но вообще-то инженерного образования у меня нет, я университет кончал по специальности "география".
— Но ты за эти дни столько всего смог мне расскзать про разные технические штучки, которыми набит ваш мир.
— Э-э, рассказать-то я могу. А вот сделать... Конечно, поискать инженеров в нашем мире можно. Но искать придется среди тех, кто постарше. Кто успел выучиться и поработать, когда чертить приходилось тушью на бумаге, считать на логарифмических линейках.
— Вот интересно, а если мне набрать инженеров в Англии своего мира, они же будут второго сорта, а не третьего. Ост-Индская компания вроде особо строителями машин не интересуется.
— Хорошая идея.
— А ты, зная последующие пути развития техники, сможешь их направить.
— Только сначала придется полгода ждать, пока до этих инженеров дойдет твое предложение и кто-то из них согласится приехать к тебе в Индию.
— О, у меня есть идея. Я могу отсюда перейти в любую точку своего мира. Вот свалюсь в Англию¸ кое с кем там пообщаюсь, кроме инженеров там есть, например Уилкинс, который разработал типографские шрифты для индийских языков, может еще книгами запасусь, потом вернусь в этот мир, в Глазго, и попаду таки к тому профессору, которого мне Дженни рекомендовала, а оттуда уже домой. Миры друг относительно друга поворачиваются, и мне нужно только правильно выбрать момент перехода. Когда за тобой никто не гонится, это просто.
— И в чем ты собираешься разгуливать по Англии? В этом платьице на ладнь выше колен, которое смотрится вполне приличным у нас в XXI веке? Или в джинсах с футболкой?
— Да, ты прав. Прежде чем вовзращаться в мой мир, нужно запастись соответствующей одеждой. Слушай, а ведь среди этих твоих ролевиков точно были люди, способные пошить костюм для любой эпохи!
— Ну не для любой эпохи, а в стиле любой эпохи. Но есть шанс, что их изделия можно выдать за европейское платье, пошитое индийскими портными.
— Так ты пойдешь со мной?
Я еще раз задумался на секунду.
— В Англию — точно. Как же мне тебя одну туда отпустить. Не полагается принцессам без сопровождения там разгуливать. А что до дальнейшего... Твое предложение заманчиво. Меня здесь фактически ничего не держит. Текущий проект как-то выдохся, интересной работы нет. Семья не сложилась. Поэтому уехать в Индии поработать... А что это не совсем та Индия, можно и не говорить.
Дженнифер
Кстати, я первый человек из этого мира, который тебе помогает или нет? — спросил я у Ясмины. — Ты вроде говорила, что у тебя есть рекомендательные письма?
— Нет, не первый. Есть Дженни, Дженнифер Форрест. Та самая. от которой я впервые услышала нелицеприятный отзыв о вашем мире. Её появление у нас заслуживает отдельного романа, не знаю только сентиментального или авантюрного. Она изучала туземные нравы где-то в Британской Гвиане и нашла там Скалу Перехода. Перенеслась в наш мир к той Скале, которая на границе Пенджаба и Кашмира. Там познакомилась с Ранджитом, который там охотился. Не знаю, что между ними было тогда, при первой встрече, они оба об этом не рассказывают, только загадочно улыбаются, но она погостила у него неделю, потом нашла какого-то кашмирского садху, который умел вычислять Окна Перехода, и вернулась к себе.
Ранджит продолжал себе командовать мисалем Шукерчакия, и уже стал воспринимать это знакомство как какой-то сон, как вдруг она, одетая в мусульманскую бурку, стучится в ворота его дворца в сопровождении какого-то парнишки — то ли солдата, то ли городского стражника.
По-моему, "полисмен" это у вас называется. Оказалось что она там у себя в Гвиане крепко влипла. Там растет какое-то растение под названием вроде ко-ко, нечто среднее между опиумом и бетелем, и торговцы возят его в ее родные Североамериканские Штаты, примерно как сейчас англичане опиум в Китай. Но ваши Штаты это не наш Китай, они легко могут надавить на власти этой самой Гвианы или Гайаны, и потребовать бороться с этим делом. С другой стороны Штаты там далеко, а кокаиновые бароны близко. Поэтому власти только делают вид, что борются.
В итоге Дженнифер не придумал ничего лучше, как сбежать в наш мир.
Даже если у них в Гвиане и найдется какой-нибудь индейский шаман, умеющий вычислять приход Окна, что вряд ли — испанцы там хорошо в своё время почистили древние знания, мисаль Шукерчакия это серьезная сила. Он выставляет пятнадцать тысяч всадников, и эти всадники — самая боеспособная сила отсюда до Тегерана. А вокруг там еще одиннадцать сикхских мисалей.
В общем, постучалась она в двери к Ранджиту Сингху, и так у него и осталась. А тут, я уж не помню по какому поводу, отец вызвал Ранджита в Дели. Видимо, просто посмотреть хотел. Я бы тоже немножко переживала если бы у меня бригадой, контролирующей заметный кусок афганской границы, командовал семнадцатилетний мальчишка.
Посмотрел. И Мирза Наджаф-хан, Великий Визирь, тоже посмотрел. И я посмотрела. Все решили что сикхские старейшины, которые говорили что не надо в Гуджранвалу назначать кого-то более опытного и обижать род Науд Сингха, правы. Ранджит прекрасно справится.
Ранджит привез с собой в Дели Дженнифер и того полицейского. Дженнифер просто потому что она посмотреть столицу Империи Моголов хотела, а полицейского надо было вернуть обратно, так чтобы он не попал к торговцам дурью, контролировавшим все окрестности Скалы Перехода. Кашмирский гуру сказал, что в районе Рампура есть еще одна Скала, связывающая эти два мира.
Но на самом деле все оказалось проще. Мы с Дженни как-то быстро нашли общий язык, и я рискнула предложить ей свою помощь. Дело в том, что дракон — сам себе Скала Перехода. Конечно, воспользоваться скалой это проще. Преодолевать раздел между мирами — очень физически утомительно. Но зато мы вернули этого типа прямо домой.
После этого Дженни стала давать нам с Мирзой Наджафом советы по поводу того, что делать со страной. Вообще-то, конечно на тогда еще падишахом был отец, но он уже тяжело болел, и поэтому управлением занимались мы вдвоём. Её идеи по поводу реформ были неожиданны, но интересны.
