Перерождение: Эффект Массы (глава 61)

— И в чем разница между правдой и истиной? — ворчливо спросила Джейн, цепляясь за слова.

— Правда у каждого своя. Истина показывает всю правду. Со всех сторон. Выводы делать приходится самостоятельно. — Рамиро криво, болезненно улыбнулся. — Мне впервые позволили принимать решения самому. Мне впервые дают прямые ответы на мои вопросы. Для меня это... важно.

Рука скользнула по спинке дремлющего дракончика. Малыш завозился, чихнул, сонно похлопал глазками, повозился и устроился спать дальше на теплых и удобных коленях своего человека.

— Джейн. Я не буду ничего тебе советовать. — тихо произнес аналитик. — Решение каждый должен принять самостоятельно: оставаться и участвовать в авантюрах Спектра как соратник или покинуть "Нормандию" и забыть все произошедшее как страшный сон. Я уверен, Имрир сможет добиться нормального перевода.

— Но? — настороженно спросила коммандер.

— Я останусь на этом корабле.

Мужчина аккуратно подхватил сопящего дракончика, устроил в собственной форменной толстовке.

— Я буду в трюме. Мне надо подумать, а вам — обсудить сказанное. Думайте и решайте сами. На этот раз я ничего не буду вам советовать: это ваши жизни.

Рамиро ушел, унеся с собой свое сонное крылатое чудо. Парой минут спустя каюту покинул Николаус и Джон со своими бойцами. Им тоже есть что обсудить в своем узком кругу.

* * *

Я стояла у входа в рубку, наблюдала за работой Джеффа, готовящегося к выходу из перегона, и обдумывала результаты нашего вчерашнего разговора. Последствия откровений Аэтеры проявились мгновенно, хоть и были несколько... неожиданными. Если у Джона и его людей переосмысление сказанного прошло относительно мягко, хоть и привело к волне признаний разной степени неприглядности, то ранее сплоченный отряд Джейн отчетливо затрещал.

Рамиро демонстративно отстранился от всех обсуждений и наотрез отказывался комментировать слова асура или отвечать на вопросы сослуживцев: любые его высказывания могли непроизвольно повлиять на выбор, а это именно то, чего мафиози не желал допускать. Каждое решение должно быть полностью осознанным и сделанным самостоятельно, без постороннего воздействия. Диего вообще затаился и в горячих спорах сослуживцев не участвовал. Я и раньше знала, что парень приставленному к нему отцом наставнику и защитнику доверял безгранично, но только сейчас поняла, насколько это доверие всеобъемлющее: у молодого итальянца даже тени сомнения не возникло, когда он после короткого размышления мысленно подписался под каждым словом своего бессменного спутника.

Виктор... Откровенно получал удовольствие от происходящего, утопив на самое дно души застарелую боль и глухую обреченность. Что бы он ни говорил, но мужчина свою семью нежно и трепетно любил. Особенно — дочь. Его болезненное чахлое солнышко. Любое воспоминание об очаровательной хрупкой светловолосой девочке равно будило нежность, боль и бессильную ярость. Он помнил каждое слово в диагнозе, каждая страница в объемном медицинском деле отпечаталась в памяти. Несложно было вытащить эти образы, а доктор Чаквас разъяснила непонятные моменты. У этого ребенка нет будущего: она не сможет покинуть планету, прыжок через реле ее убьет, она не доживет даже до сорока лет, а роды, если каким-то чудом ей удастся забеременеть, — гарантированно смертельны. Это если организм выдержит саму беременность. Про сына мужчина старался вообще не думать: у парня при всем его здоровье шансы на нормальную жизнь испарились, как только их семья окончательно обнищала, а отец заработал судимость. Ничего удивительного, что Виктор хотел увидеть крах погубившей его семью системы. Искренне хотел, и с каждым часом обсуждений это желание крепло до железного осознанно принятого решения.

Руне же в отличие от Молота чем дальше, тем больше поддерживал закипающую и заводящуюся все сильнее Джейн. Ее откровенно начало нести, но я не собиралась в этот процесс вмешиваться: он должен дойти до логического завершения естественным путем без нашего воздействия. Вариантов несколько, но я очень надеюсь, что Джейн перекипит и все же согласиться остаться на корабле и работать в отряде хотя бы из чистого упрямства. А там... Я не помню всех побочных миссий в игре, но даже то, что сохранилось кусками в Цитадели Памяти дает надежду, что Джейн... изменит свое мнение, когда реальность ударит уже по ней.

Прописанная в каноне история коммандера Шепарда отразилась на моих тезках в полной мере и в полном соответствии с их психопрофилями, сформированными под воздействием придуманного сценаристами прошлого. Всё, как и было заявлено: Джейн — выжившая на Акузе сирота с Мендуара и Джон — выросший на флоте сын будущего адмирала Ханны Шепард. Со всеми чертами характера, мировоззрением и загонами, органично и естественно выросшими на этом базисе. Другое дело, что настоящие живые люди с такими наборами личностного базиса не переживут всю эту историю без вреда для собственной психики, но когда такие мелочи волновали сценаристов, прописывающих характеры героев?

Насколько я помню по оригинальной канонной истории ни один из Шепардов не выживал ни при каком раскладе. Ни один. Ни при каком раскладе. Был, правда, какой-то блеклый образ, который подразумевал возможность выживания бравого коммандера, но та куча бетона или какого-то иного стройматериала, зашевелившаяся на ролике, должна была убить бедолагу надежнее пули. А если вспомнить ГДЕ проходили финальные кадры истории... На раздолбанной Цитадели, висящей на орбите Земли. На станции с отключенной системой жизнеобеспечения. Без шлема. В общем, бледная попытка в угоду фанатам дать шанс бедолаге выжить не выдерживает даже поверхностной критики.

История, гарантированно убивающая своего героя. Дважды. Что поделать, если людям драма, трагизм и самопожертвование главного героя нравятся куда больше его счастливой жизни. Что бы ни говорили, как бы ни возмущались, но гибель Героя вызывает куда больше эмоций. Сценаристы это отлично знают... и активно пользуют. В конце концов, Герой нужен только пока он совершает Подвиг. А что с ним потом происходит... Да кого это волнует?

Криво усмехнувшись, благо, никто этого не видел, я наблюдала за работой Джеффа. Наш не в меру любопытный пилот начал финальный отсчет перед выходом из перегона и его напряженный голос разносился по кораблю. Быть Героем, увенчанным посмертной славой, я не хочу и другим однофамильцам не позволю. Люди все равно не оценят их жертвы. Я хорошо помню, как на бедолагу-коммандера навесили всех собак и сделали виноватым во всем, что только можно. И как оставили нищим бомжем, отобрав и деньги, и честно выигранную квартиру. Ведь мертвым это все не надо, правда? А когда оказалось, что Герой выжил... ему ничего не вернули. Еще и обвинили в работе с Цербером. И без разницы, что он работал на благо государства и спасал всех живущих в Пространстве Цитадели.

Ладно. Это все мои проблемы. Проект "Лазарь" — тоже моя головная боль. Джона и Джейн не затронет. Как пережить Алкею я знаю, как не дать себя препарировать — тоже. Планы на два года "смерти" у меня тоже есть. Но это все будет запущено в работу только после посещения Вермайра. Пока я не поговорю с Сареном лично и не узнаю, что там на самом деле между ним и Властелином, строить дальнейшие планы бессмысленно. Осталось не так долго: пять суток перелета на Цитадель, еще дня три-четыре на станции, пока не утрясу все дела, и можно вылетать на Вермайр.

Отсчет дошел до логического завершения, корабль чуть заметно тряхануло, возвещая о нашем прибытии до места назначения. А потом от нашего пилота плеснуло удивлением и беспокойством, а по кораблю раскатился сигнал тревоги, разом стряхивая сонную леность.

— Спектр. — негромко сказал он звенящим от напряжения голосом. — У станции разрядки идет бой!

Надо же, приключения нашлись на нашу голову. А я-то надеялась на спокойный перелет.

— Три корабля класса фрегат атакуют другой корабль. Крупный... Вооружен, но слабо... — голос удивленно прервался. — На наш запрос ответили! Это дипломатический корабль Поднебесной!

Китайцы? Внезапно.

— Вступайте в бой. Дипкорабль должен выжить.