Демон вод

Из моря первая выбежала Маша и, растеревшись полотенцем, уселась на подстилку. Никита вышел чуть позже и не стал садиться, а остался стоять возле Маши, подставляя под солнечные лучи то спину, то грудь.

— Смотри, можешь обгореть, — предупредила его Маша.

— Не обгорю. Там, — Никита махнул рукой в сторону города, — мне, наверное, не дадут особо загореть.

Маша с упрёком посмотрела на него. Она подумала о том, что Никита мог бы пощадить её чувства и в последний их совместно проведённый день постараться поменьше вспоминать об эксперименте. Никита перехватил её взгляд и улыбнулся.

— Всё, молчу, — он прислонил направленный вверх указательный палец ко рту.

— Да уж, ты промолчишь, — шутливо пробурчала Маша.

Молодые люди до самого обеда купались в море и загорали на берегу, обнимались и целовались как в море, так и на суше. Больше Никита не упоминал об эксперименте, и Маша почти забыла обо всех своих страхах. В обед они разошлись по домам и встретились уже вечером на городском пляже. Ближе к полуночи они пошли в своё любимое кафе, где встретились с компанией своих друзей. Около двух часов ночи Никита и Маша уже стояли возле огромного двухэтажного дома, который принадлежал машиной бабушке и в который, а также в пристройку во дворе, бабушка пускала отдыхающих. Маша, после завершения учёбы, почти всё время жила у бабушки, лишь изредка навещая отца в его квартире, хотя он и сам часто ночевал у своей матери.

Никита обнимал и целовал Машу, стоя у её калитки и не хотел уходить. Маша тоже не могла оторваться от Никиты. Наконец Никита отстранил от себя Машу и произнёс:

— Ну всё, малыш, тебе пора идти, тебе уже сегодня вставать на работу. Мне тоже нужно выспаться. Я тебе обязательно позвоню, как только смогу и объясню тебе всё, что там будет происходить, чтобы ты не волновалась зря. И вообще, буду звонить тебе каждую удобную минуту и секунду. Я оборву всю линию! Я тебе так надоем, что ты выкинешь свой телефон!

— Не выкину, Ник, звони каждую минуту и секунду! Я хочу всегда слышать твой голос! Ты слышишь? И не смей отключать телефон! Я и сама буду тебе звонить, вдруг ты забудешь про меня! Подружишься там с какой-нибудь молоденькой лаборанткой!

— Ты что, малыш! — Никита снова потянулся к Маше, но на этот раз она сама от него отстранилась, — не нужны мне никакие лаборантки!

— Знаю, что не нужны. Это я пошутила. Если бы не была в тебе уверена, ни за что бы тебя никуда не отпустила. Но всё, хватит, иначе мы никогда не разойдёмся. Всё, иди, Никита, нам всем пора отдохнуть.

Никита быстро поцеловал Машу в щёку и стал отдаляться от неё, держа её руку в своей руке до тех пор, пока расстояние не стало слишком большим и их руки не разъединились. Никита так и пятился назад, глядя на Машу, до тех пор, пока совсем не растворился в темноте. Маша послала ему вдогонку воздушный поцелуй, открыла калитку и зашла во двор. Она на цыпочках прошла мимо пристройки и зашла в дом. В доме она прошла в хозяйскую половину, наскоро скупалась под душем и легла спать. Какие-то странные сны беспокоили её всю ночь. То ей снилось, что она с Никитой плывёт сквозь толщу воды к тусклому источнику света, то ей снилось, что Никита уплывает в море, а она стоит на берегу и теряет его из виду. Она зовёт его, кричит во всю силу её лёгких, но его нигде не видно в море и она плачет на берегу и снова зовёт его, зовёт и плачет. Она зовёт на помощь, но на берегу никого нет и в море никого нет, она совсем одна. Но она точно знает, что Никита совсем недавно был рядом с ней, а теперь пропал и это сознание невозвратимой потери наполняет её душу отчаянием. Она снова зовёт его, но никого не видно даже на горизонте. Ей становится невыносимо одиноко, и она заходит в море, в надежде навсегда избавиться от тяжелейшего камня на душе. Она погружается в море и просыпается в холодном поту.

Проснувшись, Маша первым делом взяла мобильник и позвонила Никите.

— С тобой всё в порядке? — спросила она, когда Никита ответил на вызов.

— Да, малыш, а что со мной может случиться?

— Не знаю, мне всю ночь снились какие-то странные и страшные сны. Ты ещё дома?

— Да, малыш, я ещё дома. Тебе и раньше снились такие сны. И мне они с самого детства снятся. И что теперь?

— Может быть, не стоит...

— Малыш, — перебил Никита Машу, — мы ведь уже сто раз переговорили об этом. Извини, малыш, я уже опаздываю. Немного проспал сегодня. Мне нужно спешить.

— Да, конечно, Ники. Извини, если досадила тебе. Просто хотелось услышать твой голос.

— Ты мне не досадила, малыш. И я тоже рад услышать твой голос. Но мне действительно нужно спешить. Как обустроюсь, сразу же наберу тебя.

— Да, да, конечно, Ники.

Никита и Маша попрощались, и Маша дала отбой. Поговорив с Никитой, Маша немного успокоилась и начала собираться на работу.

Глава 2

Прошло пять лет. В то утро, когда Никита собирался уходить в воинскую часть для участия в эксперименте, Маша последний раз разговаривала с ним. Больше она не слышала его голоса, не видела его и не знала, что с ним случилось. Он просто пропал, исчез бесследно. Спустя неделю после последнего разговора с Никитой, Маша, так и не получив от Никиты никакой весточки, сама пришла в воинскую часть, чтобы узнать, что случилось с её любимым человеком. На территорию части её не пустили, но к проходной вышел офицер и рассказал Маше, что никогда никаких учёных на территории их части не было и, ни с кем не проводилось никаких экспериментов. Маша не поверила ему и сказала ему, что расскажет в полиции всё, что ей рассказал Никита. Капитан пожал плечами и сказал ей, что это её право, но только ничего этим она не добьётся. Он снова заверил её, что никто никакими экспериментами на территории их части не занимался.

Маша и мать Никиты пришли в полицию и заявили о пропаже человека. Маша рассказала всё, что ей рассказывал Никита и в полиции им пообещали со всем разобраться. Маша приходила снова и снова и ей постоянно твердили одно и то же: ' Мы ищем'. Мать Никиты, и без того слабая здоровьем, от горя слегла совсем и через две недели умерла в больнице от инсульта. Хоронить свою сестру прилетел брат из Москвы, тот самый дядя Никиты из спорткомитета города, к которому Никита собирался обратиться за помощью на первых порах их с Машей пребывания в столице. Маша, чем только могла, помогала Вячеславу Валентиновичу в похоронах его сестры и попросила его о помощи в поисках Никиты. Вячеслав Валентинович обещал помочь, но, похоронив сестру, видимо счёл свою миссию выполненной и улетел обратно в Москву. На звонки Маши он не отзывался. Маша осталась совсем одна, и не было ни одного человека во всей Вселенной, кто захотел бы помочь ей. Друзья Никиты и Маши только разводили руками, когда Маша просила их о помощи. Они говорили ей, что кроме того, что Маша уже сделала, они ничего не могут сделать. Маша сначала даже не пыталась их понять, так велико было её отчаяние. Она могла только упрекать их, но когда горечь потери стала понемногу отступать, она поняла, что они правы, что они действительно не могут ничего сделать. Но больше всего Машу поразил её собственный отец. Уж он-то, с его многочисленными связями во всех слоях общества, реально мог ей помочь, но он наотрез отказался это делать. Более того, он даже радовался, что Никита исчез и говорил Маше, что вскоре она совсем забудет про него. Но он глубоко заблуждался. Маша знала, что никогда она не сможет забыть Никиту и уже не будет никогда счастлива. Её горе было непереносимо. Она пробовала считать Никиту погибшим и жила только в своих воспоминаниях, но в глубине души ждала чуда, ждала хоть какой-то весточки от него. Всё то, что происходило с ней в настоящую минуту, перестало её волновать. На своей жизни она поставила крест.

Единственным, самым близким для Маши человеком оставалась её бабушка. Только ей она могла доверить свою боль, только у неё на плече она могла поплакать. Бабушка всегда утешала свою любимую внучку и подбадривала её. Бабушка была знакома с Никитой, он ей нравился и, она считала, в отличие от своего сына, что её внучка встретила достойного человека и во всех спорах Маши с отцом была на стороне внучки. Бабушка тоже сильно переживала вместе со своей внучкой, когда пропал Никита. И она просила своего сына помочь внучке, но отец Маши наотрез отказывался даже пальцем пошевелить, чтобы найти Никиту.

Ещё у Маши был друг, её бывший одноклассник, Сергей Уфимцев, который был знаком и с Никитой и который был готов ради Маши хоть в огонь пойти, потому что давно и безнадёжно любил её. Сергей учился с Машей в одном институте, но на факультете журналистики и после окончания обучения устроился работать журналистом в одну из местных телекомпаний. Он предлагал Маше помощь, но Маша знала, что он надеется, что у неё появятся чувства к нему и отказывалась от его помощи. Сергей был искренен с Машей, он действительно хотел помочь ей разыскать Никиту, хотел, чтобы Маша перестала горевать, чтобы она снова была счастлива. Однако Маша считала, что влюблённый человек не может действовать абсолютно бескорыстно и даже если Сергей и был с Машей так же искренен, как и с самим собой, подсознательно он должен желать обратное, то есть, желать, чтобы Никита никогда не нашёлся. Пройдёт время, Никита не найдётся, боль Маши притупится или исчезнет совсем и тогда Маша, оценив все старания Сергея, который постоянно будет рядом и к которому она сможет привыкнуть, наконец, полюбит его. Маша считала, что Сергей или так и размышляет, или же его подсознание давно составило для него такой план, о котором он пока сознательно может и не догадываться. Поэтому она не могла принять помощь Сергея, хотя помощь в поисках Никиты ей была действительно нужна.

Маша постоянно выкладывала в интернет фотографии Никиты с просьбой, чтобы кто-нибудь предоставил бы ей какую-нибудь информацию о нём. Маша постоянно обращалась в агентства по поиску людей, обращалась в телепередачи и журналы, но всё было безрезультатно. Никто ничего не мог сказать о Никите.

Через три года после её последнего разговора с Никитой отца Маши пригласили поработать в Аргентине. Там, в провинции Чубут, строили атомную электростанцию, и отцу Маши предложили заняться настройкой и запуском атомных реакторов и он принял предложение. Он позвал Машу с собой, но Маша отказалась с ним ехать. Маша прожила ещё год в своём родном городе и поняла, что больше оставаться в нём она не может. Здесь всё напоминало ей о Никите, и это было невыносимо. Маша тосковала по Никите, как о погибшем человеке, её горе было бесконечно, но, в глубине души она надеялась на то, что он найдётся. Время шло, и надежды оставалось всё меньше и меньше а Маша ходила по тем улицам, по которым они ходили вдвоём с Никитой и дышала тем же самым воздухом, которым они дышали вдвоём. Дошло до того, что у неё начались галлюцинации. Ей стало казаться, что Никита присутствует рядом, и она стала разговаривать с ним. Понимая, что у неё начинается болезнь, Маша решила уехать из своего города. Больше всего на свете Маша боялась сойти с ума. Даже смерть она считала более благоприятным исходом.

Через год после своего отъезда на работу в Аргентину прибыл на родину её отец, чтобы месяц отдохнуть дома. Он снова позвал Машу с собой, и на этот раз она решилась с ним ехать. Она смирилась с потерей Никиты и смирилась с тем, что её жизнь разрушена, и её дальнейшая судьба не представляет для неё никакого интереса. Единственное, чего она желала, это скоротать время до старости и смерти. И в чужих краях, где она отвлечётся от всего, что связывало её с Никитой, время потечёт быстрее и ей станет чуточку интересней влачить своё безрадостное существование.

В 2026 году, летом, спустя четыре года после последнего разговора с Никитой, Маша отправилась со своим отцом в Аргентину. Сначала она поселилась в местечке Сан-Мигель, где снимал дом её отец, но этот посёлок не понравился Маше. Он был отрезан от цивилизации, и тогда Маша переехала в провинцию Буэнос-Айрес, в курортный город Мар дель Плата, который располагался на берегу Атлантического океана, сняла квартиру в одном из ближних к пляжам районов города, и устроилась на работу в аргентинский филиал одной из московских туристических фирм, юридическим консультантом.

Машу не страшило одиночество и её оторванность от родных мест. Она знала, что всю жизнь она будет одна. С исчезновением Никиты душа Маши, как будто, умерла и Маша жила, словно зомби. Она сознательно отказалась от всех развлечений, считая, что если Никита мёртв и смотрит на неё с небес, то ему станет очень больно, если он увидит, что Маша радуется жизни без него. А, может быть, перед смертью Никита даже испытывал мучения, и тогда ей, тем более, нельзя веселиться, ибо это будет кощунством по отношению к Никите, к её памяти о нём. И когда Маша ловила себя на том, что у неё пробуждается интерес к чему-либо, будь то вкусное блюдо в ресторане, прогулка на катере по океану или какой-нибудь зажигательный танец, она гасила его в себе, не позволяя своим чувствам вновь открыться перед этим несовершенным миром.

Она просыпалась с одной мыслью, чтобы быстрее прошёл этот день, и она вновь оказалась вечером на берегу океана. Океан напоминал ей о Никите, о Чёрном море, об их родном Туапсе, но Машу больше не посещали галлюцинации и единственное, что скрашивало её существование, были её вечерние воспоминания о давно минувших счастливых днях. От океана она не могла отказаться, ибо тогда исчезла бы последняя радость Маши в её жизни, радость предаться сладким воспоминаниям. И тогда бы жизнь Маши стала бы вовсе невыносимой, и больше ничего на земле не удержало бы её от смерти. Но перед её глазами была эта бесконечная синева океана, были эти волны, набегающие на берег, и, как будто бы, был Никита, плескающийся в волнах. По вечерам она всматривалась в бесконечную синеву и из её глаз катились тихие слёзы. Каждый вечер, сидя на берегу океана, подальше от шумного скопища суетящихся на берегу людей, Маша вспоминала разные моменты их встреч с Никитой и её душа болела тихой, но сладкой болью. Никита был жив в душе Маши, пока её душа скорбела о нём, и это радовало Машу, потому что она не хотела, чтобы он умер, исчез с лица земли, как будто его никогда и не было.

Так прошёл год, и Маше действительно показалось, что время начало двигаться быстрее и что таким образом она сможет прожить, может быть, десять лет, может быть, двадцать, пока, наконец, небеса не решат прибрать её к себе. На большее количество лет она не рассчитывала и не заглядывала так далеко вперёд. Она рассчитывала в ближайшие двадцать лет умереть, а потому и не думала пока о том, что будет, если она не умрёт и через двадцать лет.

В один из жарких июньских вечеров она, как обычно, сидела на пляже, подальше от большого скопления людей и всматривалась в синюю даль. Она вспоминала первые встречи с Никитой, первые свидания того времени, когда они ещё учились в школе. Около неё игрался с мячиком маленький мальчик, а его мать, молодая аргентинка, стояла по щиколотки в воде и звала его к себе. Но мальчик не хотел заходить в воду. Мальчик подошёл к Маше и протянул ей мяч. Маша взяла мяч, подкинула его и отдала его мальчику. У неё тоже сейчас мог бы быть сын, или дочь. Она вспоминала, как часто они беседовали с Никитой на эту тему. Никита хотел, чтобы первым их ребёнком непременно был сын, а потом Никита соглашался на то, чтобы рождались и дочери, которых так хотела Маша. Но первым должен быть сын. А теперь уже у неё не будет ни сына, ни дочери. Ей просто не повезло в этой жизни. Не повезло им с Никитой. Но, если бы всем везло, тогда на земле не существовало бы ни счастья, ни удачи. Кому-то должно не везти, чтобы другие были счастливы. Просто ей выпал несчастливый билет, вот и всё. Вселенский рок распорядился так, что ей выпал несчастливый билет, зато этой молодой аргентинке выпал вполне счастливый билет. Конечно, так играть со своим ребёнком может только счастливая мамаша. Маша смотрела, как аргентинка и её Мануэлито брызгаются и смеются в полосе прибоя. А если бы Маша была счастлива, разве думала бы она о тех людях, которым достался несчастливый билет? Вряд ли. Она бы просто наслаждалась своим счастьем, поэтому всё справедливо. В этой жизни ей выпал несчастливый жребий, а в следующей, возможно, он выпадет этой аргентинке. Только ей нужно непременно встретить на небесах Никиту, чтобы вместе с ним войти в следующую жизнь. И она его обязательно встретит, но не сейчас.