Космические ревизоры

Нас отвели в другую комнату, и мы со Ступеком принялись за их изучение. Для такого захолустья они были просто в идеальном порядке. Поработав с ними целый день, мы ничего подозрительного не нашли. Конечно, основная работа ещё впереди, но уже сейчас мне стало ясно, что Уволопия будет твердым орешком. Но меня трудности никогда не пугают. И вообще, я люблю свою работу.

— Так мы ничего не нароем, — сказал мне вечером Ступек. — Надо поработать с населением. Если порасспросить местных, то наверняка что-нибудь выплывет.

— Отличная идея. Но инициатива, как известно, наказуема. Сходи в бар, порасспроси трудящихся.

Из бара он вернулся часа через четыре. Он был настолько сильно пьян, что еле стоял на ногах. Фау нежно поддерживал его зубами за пояс.

— Надеюсь, мне оплатят мои накладные расходы? — с трудом высказал он мучавшую его мысль.

— Только в пределах утвержденной сметы.

Расспрашивать его в таком состоянии было бесполезно, поэтому я спросил у Фау:

— Расскажи, что там было в баре.

— Да всё как обычно. Сначала он напился. Затем начал мною хвастаться: "Вы посмотрите на моего Фау. Это не кот и не пантера, а колденский львёнок. Он очень умный и умеет разговаривать. А знаете, какой он сильный? На Колдении с ними на ведмедей охотятся. Ведмедь — это такое животное, типа медведя, только в два раза больше. Ведмеди зимой любят лапу сосать. Зимы на планете долгие, длятся 20 лет, поэтому к весне от его лапы остаются только кожа да кости. А на ведмедей охотятся так: находят берлогу, где он спит. Запускают туда колденского львёнка, а тот выгоняет ведмедя, ложится на его тёплое, насиженное место и впадает в спячку. Там он спит пока не проголодается — то есть до ужина. У этого способа охоты только один недостаток имеется — от ужаса ведмедь совсем седой из берлоги выскакивает. Ну, прямо как ведмедь, изображенный на эмблеме партии национал-едоков "Едимая Колдения". Так вот ..."

— Я все эти байки слышал уже не раз. Давай ближе к теме.

— А затем он, по обыкновению, сел в карты играть. И естественно спьяну всё проиграл. Ему говорят — ставь на кон кота. Он опять начал: это не кот...Ему отвечают: "Это не важно. Главное, что он говорящий. У нас таких нет" Тогда я говорю: "Хорошо, давайте играть на меня. Но, поскольку решается моя судьба, то играть буду я". Они, конечно, начали говорить, что "где это видано, чтобы кот в карты играл".

— Фау, давай покороче. Спать охота.

— Обидно мне это от вас слышать. Я вашего питомца Ступека можно сказать спас, а вы меня даже выслушать не хотите. Короче, сели мы в карты играть. Ступек карты в руках держит, а я командую, чем ходить. Да куда этим людишкам против меня играть! Вы же знаете, я карты насквозь вижу. Глаз — как рентген. Отыграли мы всё, что Ступек сначала спустил, да еще прибавку получили. Ступек тут же расщедрился. Говорит: "Нам чужого не надо. Берите ваши деньги. А то будут ещё потом говорить, что ревизоры Конфедерации игрой в карты подрабатывают". Те, естественно, взяли деньги и шепчут ему на ушко: "Как хорошо, что вы приехали. У нас тут такое делается..." А дальше говорили совсем тихо, и я ничего не расслышал. И потом я бармену двадцать капель валерьянки заказал, чтобы немного успокоиться, а то что-то нервишки расшалились.

— Это всё?

— Да.

— Тогда давай спать.

На следующее утро я поинтересовался у Ступека:

— Ну, что, выяснил в баре что-нибудь интересненькое?

Он очумело посмотрел на меня, постучал себе кулаком по голове, видимо надеясь, что это поможет извлечь из мозга какую-то застрявшую там мысль, и, наконец, признался:

— Извини Шмупс, но я ничего не помню.

— Что, вообще ничего?

— Помню, что играл в карты и пил с местными, помню, что они мне на что-то жаловались, а что конкретно говорили — не помню.

— Ну и работничек мне достался. Хорошо хоть помнишь, что ходил в бар.

Весь день мы изучали бухгалтерские документы, а вечером Ступек опять пошел в бар. Вернулся он оттуда часа через два и довольно трезвый.

— Шеф! Мне в баре такое порассказали! Оказывается, на планете есть неучтённое месторождение рубидия. Координационный Совет планеты о нём как будто ничего не знает, и знать не хочет. Местный предприниматель Жукел вывозит рубидий контрабандой и делится с верхушкой Совета.

— Подожди. Что-то здесь не то... Откуда они это знают и зачем рассказывают? Если планету заставят платить с этого налоги, то всем станет только хуже.

— Откуда они это знают, они не сказали. Да и кто будет выдавать своих информаторов? И вообще, планета маленькая, все всё знают. Да и рубидиевый рудник не иголка, его в мешке не утаишь. А рассказали они потому, что большинство уволопийцев ничего с этого не имеют.

— А они сообщили, где расположен рудник?

— Да, это в восточном полушарии планеты.

— Что ж, придется проверить.

На следующее утро Ступек до работы гулял по городу с Фау. Чтобы не вызывать дополнительных вопросов у полицейских, Фау был в наморднике и на поводке. Большинство прохожих предпочитали обходить их стороной, но одна полная тётенька лет 45, смело подошла к ним и деловито спросила:

— Это кот или кошка?

— Этот колденский львёнок мужского пола, сударыня, — ответил Ступек.

— Самец значит...Отлично. Он развязан? У меня дома бесподобная чистенькая кошечка. Дайте мне его на один день для вязки. Я заплачу.

— Ещё как развязан! — быстро сказал Фау, опередив Ступека, который только начал формулировать в голове фразу о том, что это совсем другой биологический вид. И, скромно потупив свои роскошные желтые глаза, добавил:

— Я сношаюсь со всем, что движется. Могу и вас заодно облагодетельствовать.

Дама упала в обморок.

Придя на работу, мы попросили аудиенции у Председателя. Сегодня пятница, значит впереди два выходных, когда мы всё равно не смогли бы работать с документами. Очень удачно — можно слетать на рудник. При встрече я сказал ему:

— Что-то мы зарылись в этих бумажках. Нам бы хотелось провести небольшую инспекционную поездку по планете. Посмотреть её, так сказать, своими глазами.

Если бы его тело было не механическим, а живым, то он бы наверняка бы переменился в лице. У него же реакция заключалась в сильном потрескивании и искрах в электропроводке. Наконец, он произнес:

— Это выходит за рамки ваших полномочий.

— Вы ошибаетесь. Это входит в круг моих обязанностей. Другое дело, что многие ревизоры ленятся и работают лишь с бумагами. Да, вы не волнуйтесь, мы за выходные управимся.

— Как вы можете подтвердить, что это входит в круг ваших обязанностей?

Я протянул ему свой голографический кристалл.

— Посмотрите внимательно параграф 117б.

Прочтя требуемый параграф, Председатель вдруг весь затрясся, задымился и затих.

— Ещё один сгорел на работе, — съязвил Ступек.

Я взял стоявший на столе небольшой медный колокольчик и позвонил. Через пару минут в комнату вкатился, слегка поскрипывая колёсиками, старый слуга Председателя. Ему тоже не помешало бы сменить тело.

— Посмотрите, что с ним произошло?

Слуга мельком взглянул на внутренности Председателя, открыл дверцу незапертого сейфа и уверенно достал оттуда нужную лампу. Заменив лампу, он заново включил Председателя.

— Спасибо, Бэламор. Ты всегда меня выручаешь, — включая свои глаза-фотоэлементы, сказал Председатель.

— Не за что. А вы совсем не бережете себя на работе. Так и трансформатор блока питания спалить не долго.

— Мы хотели бы осмотреть в восточном полушарии планеты хребет Арк-Романовича, — возвращаясь к нашему прерванному разговору, сказал я. — Как это можно сделать?

— Да никак. Вертолётов у нас нет. Есть, правда, пара кукурузников для опыления полей, но они там не сядут — очень гористая пересеченная местность. Да и горючего у нас мало. Еще где-то храниться старенький дирижабль, но на нём никто не умеет летать.

— Отлично. Распорядитесь, чтобы подготовили дирижабль к отлёту. Летать на дирижаблях — моё хобби.

— Вы серьёзно собираетесь туда лететь? Там же брошенный край и полно диких зверей. Да и что там инспектировать?

— Я хотел бы осмотреть рубидиевый рудник.

— Вы хотите сказать урановый рудник? Так он давно заброшен. Посмотрите документы.

— Я хотел бы убедиться в этом лично. А вот карту и всю документацию я, пожалуй, тоже захвачу.

Мы вылетели на рассвете. Я, конечно, немного загнул, сказав, что воздухоплавание — это моё хобби. Но кое-какой опыт управления дирижаблями у меня действительно был. Мы не спеша плыли над землей, и я быстро понял, что таким неспешным ходом мы за два-три дня никак не обернемся. Мы, конечно, взяли продуктов с запасом — на неделю, но за неделю мы успели только добраться до района поиска рудника. Поскольку байки, услышанные Ступеком в баре, свидетельствовали о том, что рубидиевый рудник расположен примерно в том же районе, что и заброшенный урановый рудник, то мы решили сначала осмотреть последний. Тем более что на нашу карту он был нанесен.

Когда мы увидели урановый рудник с высоты птичьего полёта, то сразу стало ясно, что он обитаем. Было слышно как кто-то рубил дрова, а на верёвке сохли чьи-то полинялые черные трусы. Похоже, что рубидий добывают именно здесь. Но я решил, всё-таки осмотреть окрестности. Мы облетели весь хребет, но никакого рудника больше не было. Да, несомненно, что на заброшенном урановом руднике нашли рубидиевую руду. Вот только как они вывозят рубидий? Взлётно-посадочной полосы там не было. Может на лошадях или на дирижабле?

— Слышь, Шмупс, а ведь нас сейчас подстрелят как птичек! — прервал мои размышления Ступек.

Действительно, спускаться в наглую прямо на рудник было глупо. Хоть мы и взяли с собой оружие, но там наверняка вооруженные головорезы. Я посадил дирижабль в километре от рудника, и мы почапали по сырому лесу. Вдруг из чащобы на нас выскочило чудовище. Оно было метров шесть в длину и высотой более трёх метров. На спине у него были твёрдые ороговевшие выступы. Это был пакостнозадр — довольно редкий местный эндемик, обитающий только на Уволопии. Он открыл свою громадную пасть, видимо, собираясь нами пообедать, а я, не теряя не секунды, выстрелил ему в морду из своего суперобсиратора (гуманное оружие, не убивающее противника, а лишь заставляющее его поскорее освободить свой кишечник и убежать). Секунд через десять оно должно подействовать.

— А эта черепаха съедобна? — с интересом разглядывая пакостнозадра, спросил Фау и сжался как пружина, готовясь к прыжку.

Услышав эту фразу, пакостнозадр тут же обделался, что было секунд на пять раньше, чем должно было подействовать вещество. Не уверен, что чудище было способно понимать человеческую речь, но по интонации и нездоровому блеску хищных глаз Фау оно сразу поняло, что сейчас его будут есть. Оставив после себя только могучую кучку, пакостнозадр с необыкновенной для его габаритов лёгкостью скрылся в чаще.

— Может, всё-таки поймаем его? — немного разочарованно спросил Фау.

— Фау, отстань. Его вонючее мясо даже ты есть не будешь.

Когда мы ввалились на рудник, то сразу поняли, что наш дирижабль заметили и хорошо подготовились к встрече. Нас встретило десятка полтора мужчин, женщин, стариков и детей, одетых в лохмотья и вооруженных копьями и луками. Первым к нам навстречу доверчиво выбежал глупый двухголовый щенок.

— Горынчик, назад! — закричали ему люди.

— Мы же уже говорили, что никуда отсюда переселяться не намерены! — сказал высокий мужчина, одетый в полуистлевшую одежду. Видимо он был главарем этого сборища. На его плече сидела какая-то птица неизвестной мне породы.

— Успокойтесь, мы не собираемся вас выселять. Мы только хотим посмотреть, как здесь добывают рубидий.

— Какой ещё рубидий? Его здесь отродясь не было. Кто вам наплёл такую чушь? Раньше здесь добывали урановую руду. Затем рудник закрылся из-за нерентабельности. Большинство рабочих отсюда уехало, а мы — несколько семей остались.

— За счёт чего же вы существуете?

— А всего помаленьку — охота, рыбалка, грибы, ягоды. Кое-что и в огороде выращиваем. Но много не сажаем — и так всё прёт как на дрожжах, да ещё и в темноте светится.

— Так можно мы осмотрим саму штольню рудника?

— Да, конечно. Только там гиблое место. Смотрите, чтобы вас не завалило.

Когда мы немного отошли от этих аборигенов, я услышал, как птица сказала главарю:

— Что-то не нравятся мне эти визитёры. Уж не геологи ли пожаловали?

— Что ты, Гамаюша. Геологи бы сначала две недели пили, а только потом пошли бы рудник осматривать.

Мы зашли в штольню. Сразу стало ясно, что там давно ничего не добывали.

— Пойдём отсюда, шеф! — взмолился Ступек. Если эти аборигены завалят вход, то мы отсюда больше уже никогда не выберемся.

— Хорошо, тогда ты стой с ружьем у входа, а мы с Фау сходим вглубь.

— Что я забыл в этой дыре? Я носом чую, что здесь давно никого не было, — отказался Фау.

— Ладно, фиг с вами, я схожу один.

Я быстро осмотрел всю штольню. Она оказалась не особенно велика. Осмотр окончился благополучно, если не считать того, что при выходе из одного тупика я задел плечом полусгнившую крепь и позади меня обрушилось с полкуба породы. Да, ясно, что нас обманули. Никакого рубидиевого рудника здесь нет. Теперь основная проблема — как вернуться в город. Обратно минимум неделя лёта, а у нас закончились продукты. Надо будет купить провизию у туземцев.

То, что эти туземцы откажутся от денег, было вполне ожидаемо. Зачем здесь деньги, если нет магазина? Но они отказались меняться и на имеющиеся у нас вещи. Даже суперобсиратор и ружье их не заинтересовали. Хотя, действительно, зачем они им, если патроны всё равно скоро закончатся.

— Что же нам делать? Без продуктов мы не долетим до города. Может, мы поселимся у вас? Будем охотиться, пока не закончатся патроны, — сказал я туземцам в порыве отчаяния. Такая перспектива их особенно не обрадовала.

— У нас у самих мало еды, но, пожалуй, мы поделимся с вами. А вы оставите нам свою одежду и спальники.

— А в чём мы сами будем спать? Ночи здесь прохладные.

— Мы дадим вам сено. Да, и ещё, оставьте нам своего кота. Будет у нас мышей ловить.

— А я ..., — начал было говорить Фау, но я тут же наступил ему на хвост и, пригнувшись к нему, прошептал "Не болтай!"

— Неужели вы не видите, что животное не здорово. У него бывают припадки. Ему требуются специальные дорогостоящие лекарства, — выручил нас Ступек.

Когда мы, груженые продовольствием, уже уходили с рудника, птица Гамаюша с издевательской интонацией прокричала нам вслед:

— Когда проголодаетесь, заходите ещё!

Обратный путь занял девять суток т.к. нас постоянно сносило ветром. Еда у нас закончилась через шесть дней, и последние дни мы просто голодали. У меня в голове даже мелькнула шуточная мысль — не сварить ли нам на обед Фау. К тому же по ночам мы мерзли. Сено оказалось плохой заменой спальникам. Даже использование Фау в качестве грелки не помогало — при похолодании он впадал в спячку, и температура его тела резко снижалась. Кроме того, сено, которым с нами гостеприимно поделились аборигены, оказалось с блохами. Фау авторитетно заявил, что он чувствует мышиный запах — следовательно, в нём раньше жили мыши или крысы. Удивительно, что они нам еще дали сено без мышей. Видимо мыши оказались патриотами и не захотели покидать свою родную радиоактивную зону. А Ступек сказал, что наверняка от радиации мыши выросли до размеров собаки, и поинтересовался, не начнем ли мы сами светиться от радиоактивных продуктов. Я, как мог, успокоил его, сказав, что максимум, что нам светит — это импотенция. А Фау заметил, что крысиные блохи на человеческом теле долго не живут. Ну, насчет блох ему конечно видней. Жаль только, блохи этого не знали и кусали нас всю дорогу. А особенно они издевались над нами по ночам. Лежишь, бывало, ночью, так мало того, что холодно, так ещё и всё тело чешется. Если слабо чешется — это нервы расшалились, а если чувствуешь, что кто-то радостно вгрызается тебе под кожу — значит, блоха поужинать решила. Но попробуй-ка поймать черную блоху в полной темноте.