| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Сблизился с английским послом! Который его нахваливал. Надо понимать — стал на содержание англичан.
"Проектом северного альянса очень озаботились в Австрии и во Франции: 'Франция не из фантазии какой-нибудь находится во враждебном отношении к России. Государыня, царствующая в Петербурге, с первых месяцев своего правления обнаружила свою честолюбивую систему: нельзя было не увидеть ее намерения вооружить Север против Юга. Если б состоялся северный союз, руководимый Россиею и Пруссиею и оплачиваемый Англией, то Австрия и Франция необходимо должны были бы вести значительную сухопутную войну' — собственные слова герцога Шуазеля, распорядителя французскими иностранными делами."
Таким образом, вместо снижения враждебности в отношениях между РИ и Францией (не имеющего серьезных причин у обеих сторон), Северный аккорд только усиливал его — из-за тупой политики Панина Н. И.
Что в итоге привело к сливу Голштинии, войне с Турцией (подстрекаемой Францией) которую так надеялись избежать, большие затраты на исключительное влияние в Польше и вынужденный ее раздел во время войны с Турцией. Также получили и бунт Пугачева и башкир с разорением Поволжья и многих уральских заводов.
А до этого тратили сотни тысяч на поддержание в Швеции прорусской партии против французской и королевской — боялись восстановления там самодержавия и новой войны со Швецией. Пытались уговорить Англию примкнуть к союзу против Турции (ха-ха) и спонсировать в Швеции антикоролевскую партию (ха-ха). Сделали Англии некоторые уступки в торговле, так что 3/4 русской торговли было завязано на Англию. Не понимали простой вещи: если Швеция начнет войну против РИ, то тем самым перекроет балтийскую торговлю России с со всеми, в том числе с Англией, а тогда Англия пришлет и флот, и деньги, и отшлепает буйного швецкого королька.
'Вышло так, — недоумевал летописец, — что одни польские земли отходили к России взамен турецких за военные издержки и победы, а другие — к Пруссии и Австрии так, ни за что, или к первой как бы за комиссию и за новую постановку дела, за фасон, а ко второй в виде отступного за вражду к России, вызванную ее союзом с той же Пруссией . Доля России, понесшей на себе всю тяжесть турецкой войны, была не самая крупная: по вычислениям, которые представил Панин, она по населенности занимала среднее место, а по доходности — последнее; самая населенная доля была австрийская, самая доходная — прусская . Винили Панина в чрезмерном усилении Пруссии, и он сам сознавался, что зашел дальше, чем желал, а Гр. Орлов считал договор о разделе Польши, так усиливший Пруссию и Австрию, преступлением, заслуживающим смертной казни' (Ключевский. Т. 5. С. 53).
Интереснейший анализ решения Голштинской проблемы Екатериной 2. Суть такова. У Е2 в 1762 родился от Г. Орлова сын Алексей, позже получивший фамилию Бобринский. Этого сына она хотела поднять очень высоко, раз уж не получилось официально выйти замуж за Г. Орлова. А способ такой — своего будущего внука от сына Павла и этого Алексея женить на двух сестрах-принцессах. Сын Павла унаследует титул и права герцога Голштинского и Олденбургского, а по договору, может передать права на Ольденбург свояку — тому самому Алексею, который и станет герцогом в законе, самостоятельным как бы владетельным государем.
"Голштинская история" в Зимнем дворце
Все завертелось вокруг отцовского наследства Павла Петровича — герцогства Голштинского. Еще в 1713 году Дания захватила Шлезвиг, расположенный в северной части владений Голштейн-Готторпских герцогств. 7 мая 1745 года владельцем герцогства Голштинского стал Петр Федорович, уже живший тогда в России и к тому же объявленный наследником российского престола. Горячая любовь русского великого князя к своей германской родине впоследствии грозила серьезными осложнениями внешней политики России, у которой и без того отношения с Пруссией были далеко не лучезарными. Датское правительство также предвидело неприятности в случае воцарения Петра Федоровича, поэтому предложило ему обменять Голштейн на датские владения в Германии — Ольденбург и Дальменгорст. Переговоры по этому вопросу велись в течение нескольких лет, но однажды "его высочество внезапно изволил декларировать, что сие дело пресечено быть имеет и он более о том слышать не хочет".
Возможно, "пресечение дела" было вызвано тем, что в 1754 году Елизавета Петровна разрешила ему наконец выписать из Голштинии довольно большой отряд солдат и офицеров, благодаря чему тоска по родине пошла явно на убыль. И в 1755 году он специальным рескриптом передал своей жене, великой княгине Екатерине Алексеевне, вообще все полномочия по ведению голштинских дел. И следовательно, она была абсолютно в курсе всего того, что их касалось. Вплоть до мельчайших подробностей.
В 1765 году, когда Павлу было всего одиннадцать лет, императрица решила вплотную заняться решением голштинского вопроса. Его актуальность проявится еще не завтра. Но Екатерина Алексеевна была человеком предусмотрительным, и она предпочитала заранее подготовиться, чтобы вовремя нанести упреждающий удар. Это время наступит еще не скоро — только в сентябре 1773 года, когда Павлу исполнится девятнадцать лет. Немецкая принцесса, она хорошо знала, что по законам Пруссии именно в этом возрасте Павел будет признан совершеннолетним и может вступить во владение своим наследством. А это необычайно укрепило бы позиции Его Императорского Высочества, за спиной которого в этом случае сразу же вырастала бы огромная тень Фридриха Великого с его военной и политической мощью. В связи с этим активизировалась бы и стоявшая за Павлом партия канцлера Н.И. Панина, известного своими пропрусскими настроениями, в которых он и воспитывал своего подопечного. Оказавшись в зоне перекрестного огня, Екатерине вряд ли удалось бы спастись, то есть усидеть на троне.
Предвидя загодя малоприятную "голштинскую перспективу", Екатерина II ЕЩЕ В 1765 ГОДУ предприняла превентивные меры, начав переговоры с Данией об обмене Голштинии на датские владения в Германии: Ольденбург и Дальменгорст. А поскольку она была посвящена во все тонкости данного вопроса, то уж конечно она прекрасно знала о двухмиллионном долге, висевшем на Голштинии еще с 1720 года. А так как никто — ни сам Петр Федорович, у которого просто не было таких денег, ни Елизавета Петровна, начавшая войну с Пруссией, ни тем более сама Екатерина, став императрицей, — не собирался гасить этот долг, то он все время увеличивался за счет своего процентного роста. В те поры в долг, как частный, так и государственный, давали под самую распространенную тогда ставку — 5 процентов годовых. Не составит труда подсчитать, насколько вырос этот долг за пятьдесят с лишним лет и какое иго берет на себя Павел Петрович, а вместе с ним и Россия, принимая столь убыточное наследство. Формально как раз эта проблема и стала оселком всей "Голштинской истории". Именно под предлогом освобождения любой ценой от такого колоссального долга Екатерина и жертвует Голштинию Дании, которая при этом берет на себя оплату всех долгов "Герцогского Дому... нажитых как до, так и после 1720 г.", что и было зафиксировано в так называемом "Запасном трактате". В последующих его статьях говорится, что в обмен на "великокняжеские части в Голштинии" Дания в свою очередь отдает под юрисдикцию России два графства — Ольденбургское и Дальменгортское, также освобождая их от всех долгов. Для сохранения эквивалентного статуса оба графства здесь же отдельной статьей ("Артикулом") "возвышались в герцогство". Таким образом, с помощью этого трактата Россия в лице Павла Петровича навсегда освобождается от долгового бремени, за что и следует ему быть благодарным "всеавгустейшей Государыне Матери своей". Ольденбург был выбран не случайно, так как на его территории находилось принадлежащее семейству Екатерины Иеверское имение. Разумеется, вопрос об иеверском наследстве был здесь не определяющим, но и не столь уж малозначащим, довольно существенно корректируя направление главного удара — политическое ослабление позиций Павла.
Были в трактате и другие артикулы, о чем мы скажем ниже, сепаратные и даже секретные статьи, решавшие вопросы торговли и т.д. Была и велеречивая преамбула, объясняющая "побудительные причины к заключению трактата". Ну, разумеется, главная из них — не голштинские дела, хотя именно они фигурируют в самом титуле договора, а исключительно стремление сохранить "тишину и спокойство во всех северных областях", которые постоянно нарушаются Швецией и Францией. В преамбуле этот вопрос представлен необычайно обстоятельно, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что же является "главным предметом натурального союза".
В исторической науке сам факт заключения данного договора оценивается не очень высоко, так как Россия от него-де мало что выиграла, а территориально даже и проиграла. Но надо полагать, что Екатерина II была не настолько глупа, чтобы, инициируя данный трактат, работа над которым шла целых два года, заложила бы в него заведомый проигрыш. И следовательно, конечную цель в трактате надо искать в других сферах.
В отличие от наших предшественников, изучавших сей документ в дипломатическом ракурсе, мы попробуем посмотреть на него с иной, так сказать, династической точки зрения.
Даже при первом знакомстве с текстом трактата сразу же бросается в глаза, что титул Павла Петровича, к тому же полный, называется очень часто. Но само имя цесаревича — великого князя, наследника, Его Императорского Высочества — не упомянуто ни разу. В отличие от "датского принца Фридриха", от которого требуется лишь формальное согласие на действие, которое целиком и полностью зависит от великого князя.
Если учесть, что в международных договорах каждая из сторон преследует свою собственную выгоду и уже поэтому каждое слово в тексте предельно выверено, то случайность в пропуске имени носителя титула великого князя и наследника должна быть полностью исключена. И следовательно, сделано это сознательно. Возможно, под предлогом: всем и так хорошо известно, как зовут единственного сына Екатерины II и наследника российского престола. Но, обезличив титул, государыня тем самым дает нам повод для мысли: носители титула приходят и уходят, а титул остается. И подозрения начинают нарастать как снежный ком. А что, если сей трактат был заключен не только и даже не столько ради погашения долга? А что, если долг — всего лишь отвлекающий маневр, прикрытие, за которым решаются совсем иные задачи? Возникшее сомнение находит невольную подпитку в преамбуле трактата, где за дипломатической декоративностью "побудительных причин" возникает очень четкий статус будущего владельца новоприобретенных герцогств. Статус, в обрисовке которого чувствуется твердая, направляющая рука дальновидного политика. Статус, который при этом мало вяжется с личностью самого Павла.
Поскольку в 60-е годы Екатерина еще не была столь сильна, чтоб действовать напрямую, она пока соглашается на признание "особы Российского Цесаревича и престола наследника... навсегда ваззалом Германской империи и Императора", но тут же выторговывает ему право "при каждом случае, по спорным германским делам, или же по одной Голштинии"... быть вовлекаемым "во многие хлопоты", то есть участвовать в решении внутринемецких дел и даже влиять на них, чему и "подвергает Его Императорское Высочество подобное ваззальство""
http://ruskline.ru/monitoring_smi/2005/08/06/golshtinskaya_istoriya_v_zimnem_dvorce
Вопрос: насколько Н. И. Панин — опекун Павла, был в теме?
"Все переговоры с Данией велись с ведома и при содействии Н. И. Панина, который находил полезным для России освобождение цесаревича от Голштинского наследства и в этом смысле влиял на своего воспитанника до подписания договора.
В докладе, представленном императрице Екатерине по голштинскому вопросу, Панин писал между прочим: "Составление особливой в севере системе естьи должно быть первым предметом настоящей российской политики. Но пока малое Голстинское княжество пребудет в нынешнем положении своём, до тех пор не может никогда быть в севере покой... Неприлично державе Российской иметь в Германии такие крохи и в смущенном Германской империи корпусе то от австрийского дома ленное господство, поверхность, или же и одне прицепки имперскаго надворнаго суда сносить... Сих ради причин представленный Даниею обмен графств Ольденбургского и Дельменгорстского имел бы для Российской Империи к тому служить, что обратить оный в пользу и справедливое удовлетворение родственникам и ленным СВОЙСТВЕННИКАМ его императорского высочества."
Деятельным посредником в переговорах по голштинским делам служил датский посланник Ассебург, находившийся с Паниным в дружеских отношениях еще со времени пребывания его послом в Стокгольме. Ассебург вместе с прочими дипломатами переселился в 1767 году в Москву. Когда последовала ратификация договора с Данией /сентябрь/, Ассебург покинул Россию и перед отъездом из МОСКВЫ имел 4 ФЕВРАЛЯ 1768 ГОДА прощальную аудиенцию у цесаревича..."
"..В 1765 г. к этим расходам была привлечена и Дания, ценой уступки ей голштинских владений великого князя Павла Петровича; в договор Панин включил и пункт о помощи в случае войны России с Турцией."
"..Порошин рассказывает в записи от 26 АВГУСТА 1765 ГОДА, что по случаю кончины римского императора САЛЬДЕРН заметил, что эта потеря должна быть особенно чувствительна цесаревичу, как принцу немецкой империи. Никита Иванович Панин и граф Захар Григорьевич Чернышев также присоединились к этоу шутке. Цесаревич отвечал: что вы ко мне пристали, какой я немецкий принц, я великий князь российский."
Как видно по результатам договора, де-юре и де-факто "полезным для России освобождение цесаревича от Голштинского наследства" не произошло, наоборот, лично для опекаемого Павла появилась серьезная проблема — убийство матушкой после рождения наследника. И Россия так ничего и не получила.
Цесаревичу на тот момент исполняется всего 11 лет. Сальдерн, голштинец, поехал в Данию в начале 1766. Договор в Копенгагене подписан наверное в феврале-марте 1676, в Москве — апрель 1676. Интересно, что в конце 1765 воспитатель павла Порошин был от него удален.
Что можно сделать к выгоде России и безопасности Павла? Конечно, уступить права на Гольштейн и Шлезвиг Дании, вместе с титулом. Себе же потребовать много денег и по-в Варангер, который датский король выделит в отдельное НЕЗАВИСИМОЕ великое герцогство. Сверх того, поскольку Шпицберген ничейный и некоторые права у России на него есть, то в герцогство с согласия датского короля можно включить и его, заодно и ничейный остров Ян-Майен, заодно и о. Медвежий (норвежский вариант — Bjørnøya), на который также некоторые права у России. Титул Павла, включавший и ..Наследник Норвежский.. будет дополнен: Великий Князь Варангерский и Шпицбергенский, граф Ян-Майенский и Бьернский. Павел совершенно получает независимую политическую опору против матушки. Заодно Дания выплатит денег, сколько — вопрос. 100 млн вряд ли, но 10 млн сможет. Для Дании цена вопроса — малополезный и спорный Варангер и умеренная сумма.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
