Он повел меня по широкому коридору, который я совершенно не замечала. Я даже не обратила внимания, что шла босиком по каменному полу. Сколько всего свалилось, что просто не осталось сил смотреть по сторонам! Казалось, что еще миг, и я просто сойду сума!

Отворив одну из роскошных дверей в светлой и просторной комнате со стенами, украшенными цветочным узором, теплым ковром и шелковой постели спала Дана. От облегчения я заплакала. Она жива! У меня получилось! Я не одна в этом мире... Это была она, знакомые черты лица, небольшой шрам на лбу.

Я отчетливо вспомнила тот зимний снежный день, когда нам было где-то по семь лет. Мы тогда отправились на горку с огромной кучей детей. У каждой была своя небольшая компания, с которой обычно проводили время вместе.

В тот день было очень весело, но в радостной суматохе Дана, оступилась и заскользила по горке вниз. В самом спуске не было ни чего страшного, но вот притормозила она не вполне удачно, налетев прямиком на сани, и расшиб лоб до крови.

Маленький шрам остался напоминанием о начале нашей дружбы. Все тогда испугались и убежали, осталась только я. Помню, я тогда тоже испугалась, от удара она потеряла сознание, что не сразу все заметили. Думали, что она притворяется, дабы разыграть, но когда все поняли, что случилось, то просто убежали. Но я не могла так поступить. Мне пришлось уложить ее на эти сами санки и потащить домой. Помню как я едва добежав к ее дому начала звать о помощи, и со слезами на глазах рассказала все ее родителям. Потом ее забрала скорая с сотрясением мозга, а спустя еще месяц, когда она только выздоровела, у меня появилась подруга. Первая в своем роде и единственная, настоящая.

А ведь если бы не это событие, мы бы никогда не стали дружить, слишком разные и не похожие были. Она была из тех девочек, которых уважают даже мальчишки, и немного побаиваются. Она была лидером, веселая, смелая, и не по детски храбрая. И если честно, то мы не ладили меж собой.

Я всегда была изгоем, чужой. И в тот день, я к сожалению не помню, почему оказалась в небольшой компании ребятни, почему с ними пошла на горку, словно его стерли... Ведь меня не принимали ни в одну компанию. И до этого, она просто не обращала на меня внимание. Хоть мы рядом выросли, вроде были соседями... Но как ни пыталась я не смогла вспомнить ни лиц, ни имен, ни ее родителей, ни своих. Лишь смутные, неясные тени. Как и почему я оказалась тогда на той горке? Короткие обрывки памяти, и лишь те в которых была Дана.

Даже ситуации когда меня прогоняли из компании, я помню лишь по тому, что она присутствовала там, она была наблюдателем и не вмешивалась. Я помню, как наблюдала за ней, смотря в окно, как она вместе с ребятами играла во дворе, но самой комнаты я не могла вспомнить, как не пыталась.

Смотря на безмятежное лицо Даны я облегченно выдохнула. Она жива и с ней все нормально. Мы выжили в зеленом огне, и не утонули в реке, как ее там Заир? То что рассказал мне этот старик ложь. Просто мы, вернее Дана, зачем-то ему нужна. Теперь бы понять зачем...

Да у меня очень мало воспоминаний и некоторые из них не полны, жалкие части чего-то большего. Но они у меня есть, и это уже хоть что-то! Благодаря ей я частично помню себя. И есть надежда!

Но что бы было, если бы я все забыла? Я ведь не смогла бы противиться внушению этого, несомненно, мага, и стала бы простой служанкой госпожи...

Я хотела было поближе подойти к ней, но голос старика парализовал и привел в чувство.

— Думаю на сегодня достаточно! — резко сказал он, — нужно дать Нидейс отдохнуть.

Спазм сжал горло хотело закричать, что это никакая не Нидейс, а Дана! Но я промолчала и лишь кивнула, опустив голову и не поднимая глаз. Пока не время, нужно как можно больше узнать, где мы и что происходит. Да и рана в боку страшно болела, мешая нормально дышать.

— Ты помнишь меня? — спросил он, когда мы шли обратно. Я лишь отрицательно покачала головой. — Мое имя Родерик Вегирмар, я Повелитель Ваира отец Нидейс Вегирмар наследной принцессы Ваира. К сожалению, мать Нидейс погибла при родах и она единственная наследница огромного состояния и страны. Когда моя дочь станет совершеннолетней, кстати, это будет через пять декад, ее ждет замужество. Вы как раз и направлялись на помолвку в Нотингем. Только вот разбойники вмешались, и произошло такое несчастье! Как только Нидейс окрепнет достаточно, что бы отправиться в путешествие, вы отправитесь на помолвку, которую отложили. Отдыхай! И набирайся сил. Я прикажу, что бы тебе перевязали рану. — Довольно, но чуточку скучающе рассказывал он. Я отчетливо ощущала как его слова снова врезаются в мое сознание от чего начала болеть голова. Но приходилось терпеть, ведь в его внушении была хоть некая, доля информации. — Скажи, ты помнишь, как получила свою рану? — Как бы невзначай спросил он.

— Я даже не заметила, как меня ранили! — Честно призналась я,— и очень удивилась, когда обнаружила, что ранена. — В такой ситуации врать не стоило, я чувствовала это, если он поймет, что я лгу мне конец. Но что мне мешает сказать правду? Ну, частично правду, ведь я действительно не заметила когда тот мерзавец меня ранил.

Было заметно что мои слова его удовлетворили, хотя на его лице не дрогнул ни один мускул. Как я это замечала? Я отчетливо чувствовала что он в моей голове, но там был сейчас такой хаос, страх, много вопросов, что среди всего этого он не мог увидеть клочки моей памяти. Это было очень мерзко, хотелось выкинуть его и даже ударить, но приходилось терпеть. Но в такой связи были свои плюсы, я могла чувствовать отголоски его эмоций, и он однозначно что-то задумал! Ему очень нужна Дана, вот бы понять зачем?

После моего ответа, старик медленно покинул мою голову, оставляя после себя сильную боль. Отворив дверь моей "лечебницы" пропустив меня вперед.

— Отдыхай! Сейчас к тебе придет служанка, что бы перевязать! — сказал он и вышел. Сразу же стало легче дышать! Эта небольшая прогулка лишила меня последних сил, так что я еле дошла до постели и очень осторожно, дабы не повредить рану присела. Нужно было привести мысли в порядок, его вмешательство не просто принесло мне головную боль, оно слишком потревожило и без того потрепанное сознание. Его слова я откинула как ложь и крохами ценной информации, и принялась вспоминать все что было. Тем самым словно раскладывая все по полочкам приводя в порядок. От чего становилось гораздо легче, и боль постепенно уходила.

Спустя некоторое время пришла служанка я так была глубоко погружена в себя, что не сразу это заметила. Молодая девушка, в сером платье, с белым чепчиком, который скрывал волосы, белым фартуком, подносом с едой и какими-то настойками.

Девушка очень много болтала, не смолкая ни на минуту! Представилась как Клер. И заверила, что мы с ней лучшие подруги и росли вместе. Сочувствовала тому, что со мной приключилось. И начала длинный рассказ о моем детстве, о том, что я сирота и вместе с ней выросла среди слуг замка. Когда мне стало пятнадцать, меня привязали к Нидейс. Все интересовалась, что я помню, и огорченно-притворно расстраивалась, услышав мой отрицательный ответ. Под ее неуемный гомон, в который совершенно не возможно было вставить и слова, я покушала совершенно не интересуясь что это за каша. Она меня перевязала теми же серыми бинтами, дурно пахнущей мазью, не дав рассмотреть что там за рана. Я все пыталась запомнить ведь она была ценным источником информации, но усталое сознание плохо воспринимало новую информацию. Сколько я услышала незнакомых имен, слов, значение которых я не понимала, но Клер своим трепом не давала возможности спросить или уточнить что либо! Мне оставалось только молча слушать, и пить неизвестный мне настой. Постепенно я начала засыпать, видимо в еду было что-то подмешано, или же я действительно так устала. Но кое-что я таки спросила.

— Что значить привязали? — с искренним интересом спросила я. Клер, найдя новую тему для трепа, охотно рассказала о ритуале, в котором приближенного слугу привязывали к хозяину, что после слуга не мог предать или навредить своему хозяину. Такие слуги звались тенями. И до кончика ногтей были преданы хозяину, и в первую очередь спасали его жизнь, ценой своей, иногда даже не замечая ран и усталости. Даже умереть они могли лишь тогда когда будут уверенны, что хозяин в безопасности. Для себя я решила, что меня приняли за раба Данки, или как их здесь называли, тенью.

Обдумать эту мысль до конца я не успела, так как уже спала.

Глава третья

Дни в лечебнице и горькая правда

В лечебнице я провела несколько дней, из слуг видела только Клер больше никого. Меня всегда запирали, и за эти дни я ни разу не покидала этих стен. Каждый раз она задавала один и тот же вопрос, "Вспомнила ли я хоть, что ни будь?". А мой постоянный был "Как госпожа?"

Я видела, что она меня изучает, внимательно наблюдает. За внешностью говорливой служанки скрывалась очень сильная личность. Я так же наблюдала за ней но старалась скрывать это. Она была ценным источником из которого я узнавала как правильно себя вести, как и что говорить. Немного об обитателях замка. После ее еды я надолго засыпала, и просыпалась с ужасной головной болью.

Дошло уже от того что пару раз я отказывалась от еды которую выбрасывала втайне от Клер. Я заметила, что тогда у меня останавливалось кровотечение, и я гораздо лучше себя чувствовала. Казалось, она делает все, что бы моя рана заживала дольше. Так что приходилось голодать. Дану я так больше и не видела, от чего очень сильно переживала. На что Клер говорила, что это из-за привязки. Когда слуга долго не видит хозяина, то очень тоскует, отказывается от еды, чахнет и постепенно умирает.

Клер постоянно интересовалась, вспомнила ли я что ни будь, я же постоянно спрашивала ее о своей госпоже. И так изо дня в день! Все проходило как по сценарию! Мой вопрос, ее вопрос, пустая болтовня, раз в день перевязка, и еда после которой я засыпала на целые сутки, и просыпалась когда она приходила снова.

Из ее болтовни я узнавала, что госпожа Нидейс выздоровела и сейчас проходит обучение, что готовиться к помолвке и заново вспоминает как вести себя в обществе. Я знала, что она готовиться к отъезду. Что весь дворец говорит о том, что молодая госпожа влюблена в будущего мужа, это при том, что Данка его ни разу не видела! Представляю как трудно ей там! Но по словам Клер я поняла что она молодец и вполне справляется! Лишь это меня радовало! Но Клер случайно упомянула, что моя рана плохо заживает, и я могу не успеть выздороветь до отъезда Нидейс, и останусь здесь, это очень меня испугало.

Наверно это могло длиться вечно, видимо они хотели, что бы я осталась в замке, а Данку отправить к ее возлюбленному. Но я не могла этого допустить! Я практически не ела, пару раз даже отказалась от перевязки, и однажды закатила истерику! Что абсолютно не свойственно моему характеру.

Клер как всегда принесла мне поесть, новости, и перевязать меня. Но я перевернув еду и разбив посуду плакала, и кричала. Что даже если и не выздоровею, то сбегу с замка и последую за госпожой. Не оставлю ее одну!

— Клер ты даже представить себе не можешь, как я себя чувствую, слыша, что еще слишком слаба, что бы быть рядом с Нидейс! Как я ненавижу тот момент, когда вижу, что моя глупая рана не заживает! Тем самым отдаляя меня от моей госпожи! — Истерила я, размазывая по лицу слезы.

Клер только с жалостью на меня посмотрела. И это была первая искренняя эмоция, которую я увидела на ее лице за все это время. Она действительно жалела меня. Но она быстро взяла себя в руки и снова натянула привычную маску. На что я разрыдалась еще больше.

Но как оказалось, мой спектакль подействовал! Меня перестали пичкать снотворным, и мазь сменили на другую. Клер заверяла, что эта гораздо лучше той, мол, выпросила у господина лекаря. Сделала вид что поверила и искренне ее благодарила. Как учила меня Дана, врать нужно уметь, и к ложи добавлять как можно больше правды.

Дальше же мое излечение пошло семимильными шагами. И с Клер я говорила только о госпоже. Мол, осталось совсем чуть-чуть, и я буду рядом с ней.

И наконец, этот день наступил, рана зажила, превратившись в небольшой розовый рубец, и перевязки больше не требовались. Я догадывалась, что излечить меня могли гораздо быстрей с помощью магии, но кто стал бы тратить силы на простую служанку, тем более тень. Я очень волновалась и не могла уснуть всю ночь. За эти дни я привыкла к этой комнате, и было страшно переступить порог и столкнуться с реальным миром.

Клер пришла рано утром и принесла такое же простое платье, как и у нее. И обрадовала вестью, что этот день и следующие, я проведу вместе с Нидейс.

Тогда увидев мои глаза, она снова посмотрела на меня с жалостью. А в них была лишь искреннее облегчение и любовь. Наконец я ее увижу!

Когда я шла за Клер, не смотрела по сторонам гонимая лишь одной мыслью, поскорее бы увидеть Данку! Но краем глаза заметив знакомое лицо замерла. Остановившись, я с ужасом смотрела на картину. Картину, на которой была изображена Данка, когда ей было пятнадцать. В платье, которое носили в старину, красивом сверкающем, бальном. Юная и красивая принцесса. По-другому сказать просто невозможно. Такое высокомерное лицо я видела у Даны, когда она не хотела знакомиться с очередным парнем, и смотрела на него свысока. Очень часто это действовало. Парень понимал, что ему ничего не светит и убирался.

Кем бы ни была девочка, изображенная на портрете, она была прекрасна и холодна, от нее, так же как и от Родерика веяло достоинством силой, и властью. Моя Дана была другой.

Клер что-то говорила, что нужно спешить, на что я слабо улыбнувшись, последовала за ней. И вот стоя перед дверью, я боялась того, что Дана меня узнает, вся маскировка полетит и нас схватят. Руки у меня подрагивали, я все не решалась войти в двери, где меня ожидала Дана. Она уже давно жила в "своих" покоях. И по словам Клер, Родерик отец Нидейс, все свое время проводил вместе с ней обучая и рассказывая прошлое о котором она забыла.

Клер видимо устав ждать, сама тихо постучала в дверь, услышав голос Родерика, отворила дверь.

Поклонившись, мы зашли. Комната поражала своей роскошью! Огромная, светлая, теплых тонов, все было подобрано со вкусом, казалось, что действительно находишься в комнате сказочной принцессы.

— Нидейс, моя дорогая! Вот та, о которой я тебе рассказывал! Твоя любимая служанка и тень, что спасла тебе жизнь! — спокойно и с улыбкой смотря на "дочь" сказал "отец".

— Да? Я представляла ее другой! — от высокомерного тона, и такого же выражения лица я чуть было не отшатнулась. Казалось, что сейчас своим холодным взглядом на меня смотрит девушка из картины. "Она притворяется! Поняла я, что бы нас не выдать!" и немножко успокоилась. Я поняла, что отличало ее от девушки, нарисованной на картине, маленький и совершенно не заметный шрам на лбу. Шрам, который я очень хорошо знала.

— Госпожа Нидейс, я очень рада Вас видеть и снова быть с вами! — я действительно вся светилась. На что она не обратила совершенно ни какого внимания, отвернувшись, и продолжив видимо прерванный разговор о своем женихе. Она все выпытывала, какой он, и лишь тогда я действительно узнала в ней Дану. Ее глаза изменились, те же светящиеся живым зеленым огоньком, изумрудные глаза, светлые очень близки к салатовому. Та же яркая улыбка и отблески в длинных, светлых, немного рыжеватых в лучах солнца волосах.