Погонщица единорогов

— Одет странно, — бормотал мыслитель, отступая в сторону. Видимо решил осмотреть меня со всех сторон. — Морда какая-то не такая... Ты откуда идёшь?

Я молча показал рукой и старик, изобразив на "картошке" панику, сделал новую попытку спрятаться за ослом. В этот раз животное воспротивилось, отступив назад. Телега попала колесом в ямку и застряла. Ишак обернулся и отчаянно завопил. Драма, короче.

— С Русалочьего озера? — уточнил старик.

— Понятия не имею. Я же говорю: случайно к вам попал, — я развёл руками. Дед увидел ножны и принялся дрожать. — Но хвостатые девки там на камне сидели. Потом их ещё какая-то чёрная дрянь согнала.

— Согнала и что? — мне уставились в рот так, словно оттуда готовилась выпорхнуть птичка. — А ты?

— Согнала и ничего. Потом сама спряталась. А я дальше пошёл.

Из деда точно воздух выпустили. Он отошёл к своей подстилке, плюхнулся на неё и принялся жевать хлеб. У меня возникло ощущение, будто странного разговора и не происходило. Приснился. Ха!

— Слушай, Михаил, — чавкая прошамкал старик и крошки полетели из впалого рта. — Ты это...Ступай дальше, по дорожке. Будешь идти быстро, до людных мест доберёшься к вечеру. Только слушай совет один: никому не говори, что пришёл от Русалочьего. Наплети чего... Например, повозка у тебя разбилась аккурат у Могильного холма, а кони, сталбыть, разбежались. А ехал, — он задумался, медленно шевеля челюстями. — Ехал с западных границ. В столицу торопился, на ярмарку.

— Ну и на кой мне это? — я действительно не мог понять, зачем во сне устраивать дурацкие розыгрыши.

— Слушай, что говорю. Местные плохо относятся, к тем, которые отсюда едут. Могут палкой приложить, а могу и чем похуже. И ещё, — на сморщенной физиономии внезапно появилась странная улыбка. Как будто дед вспомнил некую весёлую хохму. — Там распутье будет. Правая дорога короче, но я советую идти левой. А ежели всё же попрёшься направо, то ни за что не приближайся к стаду белых животных. Сторонкой обходи.

— Как дохрена предупреждений, — я пожал плечами. — Ладно и на том спасибо.

Уходя прочь от странного дедугана я улыбался во все шестьдесят четыре. Это надо же: во сне имеются собственные суеверия и прочая ерунда. Сложное, такое, сновидение. А как тут с религией? С сексуальными пристрастиями?

До перекрёстка, упомянутого новым знакомым, я добрался почти без приключений. Не считать же чем-то серьёзным встречу с некой лесной тварью, перемахнувшей через тропинку шагах в двадцати. Возможно я видел волка, однако серое существо двигалось так быстро, что рассмотреть я просто не успел. Испугаться — тоже. Мелькнула какая-то тень, шмыгнула между деревьями — вот и всё.

У развилки стояла массивная каменная плита, покосившаяся под собственной тяжестью. Из-за этого часть рисунка на сером булыжнике скрылась в рыхлой чёрной почве. Кажется, прежде здесь имелось изображение какого-то герба. По крайней мере, остаток изображения походил на геральдику: большой щит с единорогом, сжимающим во рту обнажённый меч. Рогатая лошадка стояла мордой к зрителю, а за её спиной вздымалась высокая сторожевая башня.

Ещё на камне имелись указующие стрелки. Три. А дорог я насчитал ровно две. Так что, ежели средний указатель не предлагал вознестись, то прежде тут был классический перекрёсток. Чтобы убедиться, я обошёл каменюку и обнаружил начало дороги. Через пару метров путь тщательно завалили почвой и там уже добросовестно росла трава и невысокие деревья. Лет, эдак, пятьдесят росли.

Итак, направо — короче, но почему-то опаснее. Опасность во сне? Ха! Значит, вопрос решён.

Дорога, на которую я свернул, выглядела ухоженной и хоженой: прямоугольные плиты, тщательно подогнанные одна к другой. Бордюр по краям, без малейшей щербины. Даже шагать приятно, несмотря на ломоту в уставших ногах. Ладно уж, доберусь до людных мест, там и отдохну.

Как и большинство планов, которые я строил в реальной жизни, этот оправился во всё то же волшебное место. Облом произошёл, короче.

Оттоптав около километра, я остановился, рассматривая новое изменение ландшафта. И ещё кое-что.

Изменение, это — деревья расступились, открыв взгляду огромное поле, поросшее настолько зелёной травой, что даже глаза заболели от изумрудных переливов на идеально ровном полотнище. Когда по высокой, выше колен, растительности ветер гнал волны, казалось, будто стоишь на берегу настоящего водоёма. На противоположном берегу травяного моря, возвышался двухэтажный особняк с колонами у входа и большой треугольной крышей. Ко входу вела широкая лестница с какими-то скульптурами, а на крыше сверкал в солнечных лучах непонятный знак.

Теперь о кое чём. Огромное стадо абсолютно белых животных. Их шерсть так сверкала на солнце, что единороги казались сделанными из серебра. Даже отсюда я видел у каждого длинную винтовую хрень на носу. Зверушки паслись, неторопливо передвигались по полю, следом за самым рослым собратом. А на спине у него сидела...

Этот сон выкидывал странные фортеля. Очень странные.

Я никак не мог ошибиться. На спине здоровучего единорога сидела обнажённая женщина и задумчиво смотрела в мою сторону. Сказать бы незнакомка, так нет. Только перед началом сна я с ней очень крупно повздорил.

— Ксюха? — тупо спросил я и начал перебираться через ограду. — какого...

В следующее мгновение мощный удар по затылку напрочь отключил сознание.

ЗДЕСЬ

Сначала я осознал боль в голове, а уж после — присутствие кого-то рядом. Я приоткрыл один глаз и обнаружил около лица нечто, весьма знакомой расцветки. Похоже...

— Вставай, алкаш.

Точно, напоминает Ксюхины домашние тапки. Какого чёрта они делают рядом с моей физиономией и почему жена в тапках, если мгновение назад голышом скакала на спине единорога?

Я открыл второй глаз. Боль в затылке стала много сильнее, а у стоящей надо мной Оксанки, кроме тапок, обнаружился ещё и халат. Когда-то мне очень нравилось, как он облегает аппетитные округлости супруги, а потом приелся.

— Ты почему одетая? — сиплым голосом спросил я, не совсем понимая, на каком вообще свете нахожусь. — И почему...

— Потому, что начало одиннадцатого, пьянь, — ответила Оксана, не став дожидаться второго вопроса. И это — к лучшему, потому что я собирался спросить о единорогах. — Поднимайся, поднимайся. Продукты сами себя не купят. Или ты и дальше собираешься питаться собачьей колбасой?

— Собачьей? — только теперь я сообразил, что свисаю с дивана в совершенно невообразимой позе циркового гимнаста и попытался заползти на диван. Получилось лишь с третьего раза. — Что значит, собачьей?

— У нас на работе собака живёт, — сегодня жена выглядела много добрее, чем вечером. Да и нанесённый макияж способен здорово облагородить любую женщину. — Мы её, с девками, прикармливаем. Оставила кусок старого зельца, думала отнести.

Когда я попытался встать, то обнаружилось сразу несколько неприятных вещей: шишку на затылке, от которой, понятное дело и трещала башка; ноющую шею, из-за которой болезной головой становилось невозможно поворачивать и затёкшую правую руку. Казалось, будто вместо конечности повис безжизненный кусок мяса.

Глядя, как я растираю руку, Оксана съязвила:

— Вот, до чего пьянство доводит! А пришёл бы нормальный, спал на кровати, а там глядишь и ещё чего бы перепало.

Тут она конечно здорово лукавила. Если Ксюха захотела устроить скандал, то повод найдётся всё равно. А секс у нас уже был в начале недели, поэтому вряд ли стоит ожидать чего-то, раньше следующей. Режим-с, мать его! А мои поползновения натыкаются на неприступные ограды, именуемые: усталость, больная голова, сонливость. Ну и "эти дни", как же без них? А потом меня ещё и упрекают, дескать, из-за меня у нас почти нет интимной жизни. Из-за меня!

— Давай, поторапливайся, — жена посмотрела на часы. — Я ещё сегодня борщ собиралась варить. И какого хрена ты ковёр намочил?

Она вышла, а я принял сидячее положение и ощупывая шишку, вспоминал ночные похождения. Весь сон я помнил просто отлично: от купания в реке, до стада единорогов и удара по голове. А такое. Вообще-то, бывало весьма нечасто. Как, впрочем, и вообще сновидения подобной чёткости. Обычно, наутро в башке оставалась мутная мешанина образов, из которой вспоминались лишь перекошенные рожи сослуживцев или соседей.

Ковёр реально оказался влажным, точно его действительно захлестнул поток из телевизора. А ноги так болели, словно я на самом деле прошагал десяток километров. Тем не менее спать не хотелось, да и вообще, если бы не шишка и ноющая шея.

Подгоняемый репликами супруга, я умылся, побрился и приготовил себе кофе. Благоверная к этому моменту успела употребить аж три чашки. "Алкашу" она принципиально готовить не стала. Да и вообще, который уже раз, стоит немного выпить и начинается! Как в старом анекдоте: "Другие — такие весёлые, а мой — дурак-дураком".

Попивая кофе, я просматривал новости и заодно размышлял, как можно было ночью так сверзиться с дивана, чтобы заработать столь роскошную шишку:

Потом мы очень долго и нудно блуждали по магазинам и рынкам, занимаясь моим любимым делом: совершая покупки. При этом все мои замечания о неподъёмности пакетов, наталкивались на железобетонное: "не пропивал бы столько — давно купили бы автомобиль, как вон, Смирновы. Теперь Катя спокойно ездит, куда хочет и покупает, хоть мешок картошки, хоть — два. Да и вон, её Серега, постоянно на шабашки ходит, а не сидит дома перед ноутом".

Можно было напомнить разговор недельной давности, но я не стал. Речь тогда шла о том, что Катька завела себе хахаля, потому что, Серёга её, совсем перестал уделять внимание. Совсем, как я. Вообще, если подумать, тоя, каким-то непонятным образом, умудрился аккумулировать в себе все недостатки мужского рода. Иногда, даже противоречащие друг другу.

Именно по этой причине я совершенно не понимал, в какую сторону мне следует измениться. С одной стороны, я приносил очень мало денег и стоило найти пару работ, как мужья Ленки и Верки, которые дома появляются, чтобы пожрать да поспать. Зато у Ленки есть своя тачка, а Катька постоянно катается по курортам. С другой — я должен уделять внимание благоверной в разы больше, как Толян у её тёзки. Те вечно везде ходят парочкой, да ещё и за ручки держатся. Только этого мне не хватало! Уж лучше ещё одну работу найду.

Похоже, Ксюха завелась не на шутку, благо позволяла зарплата, полученная позавчера. Мы занесли сумки с продуктами домой и началось самое кошмарное. Жене срочно понадобились туфли, потому что коричневые она почти стоптала, а у белых вот-вот сломается супинатор. Чёрные — только на выход, что это я себе надумал? Вторые чёрные она не может долго носить — там неудобный подъём, я что, забыл? Конечно, она же как со стенкой вечно разговаривает! Жёлтые под что она носить станет: Под ту старую сумку, с которой на улице стыдно появляться? Ну, совсем дурак!

И это мы ещё из дома не вышли.

На моё предложение отправиться самой было категорически заявлено: не укати сестра из города, она бы так и поступила. А так, кто-то должен обязательно смотреть со стороны. Ага, а потом скажет, что я ни хрена не понимаю и возьмёт те, которые предложит консультант. Самые дорогие, естественно. Хоть в самом начале похода, ради приличия спросит: на какую сумму ей можно рассчитывать.

Есть определённая хитрость о всём этом походе. И даже не одна. Пока мы совершаем первый круг, то посещаем исключительно обувные бутики, магазины, лавки и маркеты. На втором заходе начинаются залёты во всякие прочие магазинчики и покупки всяких мелочей. Чтобы успокоить раздёрганные женские нервы, понятное дело. К этому времени я перестаю реагировать на внешние раздражители и начинаю реально задумываться о покупке машины, где можно спокойно пережидать рейд за обувью. Потом эскадрилья заходит третий раз, и ты внезапно понимаешь, что вон та прелесть, которая при первом взгляде стоила хрен знает сколько, в действительности, абсолютно доступна по цене. Да, да! И вон та, и та тоже, чёрт их все возьми! И эту юбку, мать её, тоже можешь взять, только пошли домой.

Назад жена возвращается в хорошем настроении и даже разрешает купить бутылочку водки. Чтобы немного позлить, теперь уже её, я долго стоял у стойки с рядами блестящих воинов и выбирал какую-то, из новых. Кто-то из пацанов хвалил, говорил — идёт мягонько, точно водичка. Пока я занимался выбором жертвы, супруга притараканила пакет пельменей и сказала, что сегодня она слишком устала для борща, поэтому обойдёмся российским фастфудом. Возражать я не стал: водка дружит с любой закуской.

Чёрт возьми, оказывается мы убили целый день на пару туфель, юбку и крохотный пакетик какой-то непонятной ерунды! Когда подходили к дому, солнце начало прятаться за спиной высотки напротив и на улицу легла тень. Впрочем, бабки у подъезда всё так же активно обсуждали какого-то урода, который довёл мать до инфаркта, а жену — до психбольницы. Баба Вера, самая старая и почти глухая, тускло взглянула на нас и сделал замечание, дескать, современная молодёжь совершенно распустилась. Интересно, кто тут молодёжь: я — в свои тридцать один или Ксюха — в двадцать восемь?

Сказал об этом жене. Думал, поржём вместе. Выяснилось, что опять ляпнул какую-то хрень. Оксанка тут же надулась, словно пару минут назад и не пыталась рассказать забавную историю из жизни их рабочего сантехника.

В холодном молчании мы доехали до своего этажа и вошли в квартиру. Тут мне сразу сказали, чтобы я убирался в комнату и не мешал заниматься готовкой. Да напрашивался, что ли? Пошёл в спальню, включил ноут и немного порыскал по нету. Всё, как обычно: новости, от которых хочется залезть на крышу и повыть на луну. Бляха-муха, сколько лет прошло с той песни Чайфа, а ни хрена не изменилось!

Примчалась совершенно взбешённая супруга и поинтересовалась: а жрать я вообще собираюсь? Поскольку я собирался, то был сразу же припечатан вопросом: если собираюсь, то какого чёрта бесполезно просиживаю жопу вместо того, чтобы помогать? Или жена одна обязана надрываться?

Оказывается, ситуация успела измениться и теперь мы варили борщ. Начищая картошку, лук и прочие овощи, а потом — натирая морковь и свёклу на тёрке, я всё думал: кто из нас-таки варит означенное блюдо? Несколько оттаявшая Оксанка (она уже успела примерить купленное), в ответ на мои замечания, пояснила: овощи и дурак почистить может, а вот правильно, в нужный момент бросить в кастрюлю — нет.

Базаров нет. Борщ у супруги реально получается классный. Всегда добавки прошу. А ещё и под сто грамм...Холодненькой!

За стол мы сели поздним-поздним вечером. Оксанка включила какую-то нудоту по телеку, кажется — про экстрасенсов и пришлось смотреть, как взрослые дяди и тёти занимаются какой-то ерундой, отыскивая мёртвые души и пугая зрителей несвязными воплями. Впрочем, под водочку, даже сие бредовое зрелище пошло на ура.

То ли я устал, то ли новый сорт оказался крепче предыдущих, но меня некисло развезло, так что окончание вечера я вспоминал позже с некоторым трудом. Попытался поиграть в танчики, однако не смог разобраться в карте и тупо смотрел в экран, пока не пришла Оксана и не сказала, чтобы я перестал страдать фигнёй.