Время охотников прошло

— Значит, слухи были правдой — тебя растерзала Исафия, — фарфоровая маска раскололась, образовав что-то вроде рта, а на месте глаз появились провалы, из которых хлынули кровавые слезы. — А теперь ты здесь, а за тобой идет смерть, — Корвус указал на труп монстра, что еще минуту назад пытался разорвать Йеррена на части.

— Смерть? Я просто хотел поговорить. И если бы он не набросился на меня, я бы никогда не нашел тебя.

— В самом деле.

Корвус прикоснулся к деревянному футляру. Пальцы его отрастили когти, которыми он попытался оцарапать дерево и не смог. Когти дымились, трескались и расслаивались, а затем начали гореть пальцы.

— Ясень? — Йеррен кивнул. — Поразительно. Никогда бы не подумал, что кто-то догадается сделать подобное. Обычно вы охотники ходите с оружием напоказ, чтобы вас все боялись и уважали. Но теперь, как я понимаю, ты действуешь по-другому?

— Ножны можно сорвать, а оружие украсть. С обычными ворами и бандитами я справлюсь, но мне была нужна защита другого рода.

— И то верно. Ясень — дерево богов, очищающее души людей и дарующие им облегчение и силу, очищающее и обновляющее. Непорочное. Чистое. Ни одна ведьма не сможет его коснуться. И, — Корвус поглядел на Йеррена, — ни один ведьмак.

— Я на это и рассчитывал, — Йеррен подхватил футляр и убрал в него боршверт. — Немного неудобно, но все же лучше, чем позволить оставить себя безоружным.

— Верно. Кто оживил тебя?

— Саррисса. И герцог Роллон.

— А-а, — протянул Корвус, шагая вглубь пещеры и пальцами маня Йеррена за собою. — Повелительница лжи наконец-то сделал свой ход. Она хочет породить хаос, Йеррен. Порядок, анархия — ей чуждо и то, и другое. Но выбирать между ними она не будет. Только хаос, ужас и разрушения.

— Почему?

— Потому что лишь в хаосе рождаются знания, сила и власть. Великолепно, не правда ли?

— Я бы так не сказал.

Корвус шел вперед, ловко прыгая с камня на камень. При каждом таком прыжке он неизменно взмахивал руками, словно бы и вправду пытался взлететь.

— Присаживайся.

Перед Йерреном возник небольшой столик, выполненный из камня в форме ромба. Корвус уселся прямо на влажную землю. Охотник последовал примеру друга, положив рядом с собой футляр и сумку.

— Повелительница лжи? Я никогда не слышал подобного прозвища, так почему ты так ее назвал?

— Разумеется, не слышал, — темная трещина разошлась в стороны, образовав изломанную улыбку. — Мало кто знает чужие прозвища, кроме своего собственного. А ведь именно они позволяют понять, кем же человек является на самом деле.

Корвус раскрыл ладонь, на которой теперь лежала толстая колода карт, а на столике внезапно появилась доска из светлого дерева, покрытая дивным рисунком.

— Карракская колода?

— Верно, — Корвус позволил картам зависнуть в воздухе. — Вторые имена. Мы не выбираем их, а наши родители не дают их нам при рождении. Однако они постоянно преследуют нас на протяжении всей жизни. А иногда и после нее. Такова их участь. Судьба. Взять хотя бы тебя, Закутанный в кожу.

Йеррен в раздражении щелкнул зубами.

— Когда тебя так прозвали?

— После Сахиила.

— Ах да. Великолепная была война. Чистая ярость, незамутненная ненависть, абсолютное презрение и величайший обман целой эпохи. Кто бы мог подумать, что все закончится так плачевно.

Йеррен помнил ту войну. Вернее бойню.

Один из королей решил призвать на свою сторону ведьм, чернокнижников и прочих еретиков. Угрозами и лживыми обещаниями он склонил на свою сторону бесчисленное количество наемников, мелких лордов. В том королевстве — теперь оно просто не существовало — таилось зло, поэтому охотники и устремились туда. Нет большей ереси, чем укрывательство колдовства. Нет большего греха, чем помощь ведьме. Битва при Сахииле была грандиозной, но Йеррен не успел к ней.

Сахиил сгорел, а от множества армий остались лишь горы трупов, да выжженная земля. Отвратительное зрелище. Охотник ходил среди мертвых, выискивая выживших. Один посреди тысяч обугленных скелетов. Когда он добрался до выживших, они едва могли дышать. Каждый из них был ранен. Йеррен осматривал тела, а раненые в бреду они решили, что охотник сдирал кожу с мертвых.

— Люди всегда видят лишь то, что им хочется больше всего, — проскрежетал Йеррен.

Корвус позволил колоде вертеться в воздухе, пристально наблюдая за охотником.

— Ты теперь Возвращенный, — ведьмак наклонился вперед, позволяя перьям осыпаться с рук, на которых появились грубые медные наручи. — Только представь, какие перед тобой перспективы, Йеррен. Бессмертие, а перед тобой лежит твоя судьба. Ты можешь творить ее, а можешь поддаться. В любом случае выбор этот будет твоим.

— Лучше бы мне и дальше позволили гнить в земле.

— Но твое желание никого не заботит, верно? — хихикнул ведьмак, доставая первую карту. — Теперь ты лишь бойцовый пес, который должен служить внезапно объявившемуся хозяину. Я прав?

Карта легла на доску. На ней был изображен шипованный ошейник.

— Видишь? Судьба никогда не лжет. Ты — пес.

— Даже самый преданный пес может откусить хозяину яйца.

— Сильно сказано! — Корвус рассмеялся.

Две карты. Перевернутая башня, сотканная из молний, и дерево, чьи корни сковали огненный шар.

— Ого! Необычно.

— В самом деле?

— Считай, что тебе повезло, охотник. Башня молний — власть, исходящая свыше. Но она перевернута. И это великолепно. А вот Древо мироздания более занимательно, ведь оно сковало пламя.

— Поясни.

— Перевернутая башня молний — человек, обличенный властью. Могущественный, но даже он может пасть. Он должен пасть. Древо мироздания — некто, удерживающий мир в равновесии. Но этот человек сам не ведает о том, насколько ужасающа запертая им сила.

Четвертая карта. Крылья ангела. Изрезанные и кровоточащие.

Корвус молчал. Не прозвучали ни единого смешка.

— Йеррен. Это интересный расклад, но даже я не понимаю того, что может быть за ним скрыто.

Пятая карта — Мученик, прикованный к скале. Шестая — Океан крови.

Корвус вновь преобразился — тщедушное тело раздулось от мышц, которые покрывались зеленой чешуей. Маска сползла, сменившись золотым обручем, а лицо — сгустком вязкой тьмы.

— Отвратительно. Мерзко. Океан крови — тысячи мертвых. Что ух убьет? Война? Голод? Проклятье? Неизвестно. Раненый ангел — павший спаситель. Кто-то может предотвратить эти смерти.

— Но его уничтожат?

— Верно. Причем смерть его будет отвратительна. Ужасна.

— В самом деле?

— Предательство. Его предадут. И это окажется человек, которому тот будет доверять.

— Тогда кто же такой мученик?

— Не знаю. Но этот человек будет страдать. Мне даже жаль его.

Ведьмак еще мгновение рассматривал карты, а затем засмеялся. Его облик вновь изменился, и перед Йерреном предстал худощавый человек в разномастном костюме и с маской домино на лице. Теперь он радовался.

— Что же у нас есть? Ты — Пес, готовый разорвать горло хозяину, которому и служишь. Еще есть Башня и Древо. Кем из них является герцог? А Саррисса? Оба имеют огромную власть. У обоих есть сила. И оба находятся в шатком положении. Один лишь шаг отделяет их от власти! Но видят ли они пропасть под ногами? Кто из них кого использует?

— Оба используют друг друга, а сами надеются, что второй падет.

— Конечно, конечно! Падший ангел. Мученик. Быть может одна из этих карт скрывает Исафию? Или есть еще какой-то игрок, что не показывается из тени? А океан крови? Кто может развязать войну, к которой ты будешь иметь непосредственное отношение? Герцог? Исафия или Саррисса? Сомневаюсь.

Охотник наклонился вперед, рассматривая карты в последний раз.

— Не очень-то обнадеживает.

— Как и всегда.

Йеррен поднялся, но Корвус не спешил.

— Хочешь небольшой совет, Возвращенный? Никогда не доверяй предсказаниям, иначе они тебя уничтожат.

Корвус поднялся.

— Иди в Хоккель.

— Она там?

— Нет. Исафия больше нигде не задерживается. Она хочет стать призраком. И ей это прекрасно удается, если хочешь знать мое мнение. Но ты можешь начать с Хоккеля. Это ничем не хуже других мест.

— И что же мне там искать?

— Убийц.

Не сказав больше ни слова, Корвус шагнул во тьму. Тени поглотили ведьмака, Йеррен остался один.

— Корвус? Корвус!

Никакого ответа. Охотник пошел на выход. Пещера вновь погружалась во мрак. Йеррен оставался настороже. Он не боялся тьмы, но та могла таить в себе множество опасностей. Он уже давно усвоил этот урок.

Ведьмак ждал его у выхода из пещеры. И он был не один.

— Тебя ведь нужны новые волки, я прав?

Два великолепных хищника гордо стояли перед Корвусом. Их желтые глаза едва заметно сияли в темноте. Сила их пыталась вырваться на волю, но не получала такого приказа и покорно выжидала. Ведь каждой силе рано или поздно найдут применение.

— Как их зовут?

— Фенрир. А это Каос.

— Хаос?

— Нет, нет. Каос. Хаоса ты убил, — Корвус указал на обезображенный труп волка, с которым расправился Йеррен. — Хаос был стар и слаб. Достойная смерть для такого хищника.

Возвращенный вышел из пещеры.

— Спасибо, ведьмак.

И они ушли. Корвус сидел на стене пещеры, провожая охотника взглядом. Волки. Йеррен любил волков. Корвус любил волков. Да и кто мог их не любить?!

Ведьмак покачал головой. Перед ним появились шесть карт. Шесть. Корвус протянул ладонь и достал из воздуха седьмую. Обожженный череп со змеей-языком. Гибель. Боль. Страдания. Что же из этого выберет охотник добровольно? А что настигнет его внезапно?

Корвус покачал головой — карты разорвало на десятки частей. Он не верил, что ему удастся еще раз поговорить с Йерреном, но так будет. Охотник вернется, но это будет для него мукой.

Йеррен великолепный охотник, но даже его можно сломить.

3

— Я все сделаю.

— Проваливай.

Дым от курильниц скрыл хозяина с глаз Идуна. Молодые девушки обходили убийцу и ныряли в эту дымку. Идун коротко кивнул и ушел. Его никто не провожал. Никто не подзывал за столик. Никто не предлагал выпивки. Убийца подхватил со стула вещи и бросил монетку на стол.

— Новое задание?

Идун кивнул.

— И кто на этот раз?

— Какая-то богатая стерва.

— Ну, удачи, Убийца!

Убийца оглянулся:

— Не смей смеяться надо мной, — прорычал он, до боли сжимая кулаки. — Я не провалю задание.

— Ага. Слышали уже.

— Я не провалю его!

— Да мы все поняли, Убийца, — сбоку к Идуну подошел худощавый парень. — да только тебе не нас нужно в этом убеждать.

— Катись в Бездну!

Идун пошел на выход, а вслед ему смеялись.

Снова издевательства. И все из-за одной оплошности. Одной! Будь проклят Малекит! Будь проклята гильдия виноделов!

Одна ошибка — конец твоей репутации. Вторая — жрешь собственные кишки в сточной канаве, пока тебя закапывают под кучей дерьма.

Его жизнь теперь ничего не стоила, репутация обратилась в прах, а была слава покрылась пеплом неудачи. Он больше не имел права на ошибку, а жил лишь по чужой прихоти.

Теперь он даже хуже чем никто. Даже хуже мусора.

Ему придется сильно постараться сегодня, чтобы все изменить.

* * *

Почему ему так нравилась ночь? Во тьме хищники становились неуловимы. Невидимы, прозрачны. Ужасны.

Зато сама тьма всегда была приветлива к охотникам и с радостью дарила им свое благословление. Охота шла легче, следы становились четче, ошибки добычи — очевиднее. Йеррен любил тьму, как любил и внушаемый людям ужас.

Он внушал страх при жизни, а теперь? Теперь он стал величественнее. А остался ли страх? Нет, но он перерос в нечто более величественное. Это мог подтвердить стражник, которого чуть не свалил удар. Йеррен вышел из тумана, ступил в круг света, поднял руку, привлекая внимание мужчин на воротах.

— Кто таков?

Молчание.

— Глухой что ль?

И снова тишина.

— Да чтоб его!

Стражник вывалился из калитки, на ходу поправляя кожаный шлем.

— Слышь, ты? Чего тебе нужно? Мы не открываем ворота ночью.

— Я могу пройти через калитку.

— Права не имеем пропускать. А уж такому оборванцу как ты...

Охотник шагнул вперед, ухватил предплечье стражника. Тот пытался сопротивляться ровно до того момента, пока в его пальцы не упала момента. Стражник поднес ее к свету. Серебряный! Настоящий? Да.

— Меня здесь не было.

Охотник обошел стражника. Туман расступился, позволяя волкам проследовать за хозяином.

— Как вас звать-то?

Йеррен на мгновение замер, пропуская волков вперед, и впился в стражника взглядом:

— У мертвых нет имен.

* * *

— Принеси еще один таз!

— Сию минуту, хозяйка.

Леди Элизабет положила ноги на край ванны. Как же приятно. Теплая вода позволила ей расслабиться после утомительного дня. А уж когда придет высокий смуглый массажист... Леди Элизабет невольно вздрогнула, вспоминая эти мускулистые сильные руки, натиравшие ее тело. Казалось, они выдавливали из нее даже те крохи усталости, о которых она и не догадывалась. А что будет после...

Тихий вскрик прервал ее мысли. Мечты об удовольствии и блаженстве испарились, а на их месте появилась пустота. И гнев.

— Ларра? Почему ты так долго? Что случилось?

Никакого ответа. Ох уж эта девчушка! Она была молода, но глупа как табуретка. Элизабет приняла ее из жалости, но даже ее терпению мог наступить конец.

— Ларра? Ларра!

Грохот заставил Элизабет замолчать. Упал шкаф? Быть не может! Что же там происходило? Леди Элизабет вытерлась полотенцем, набросила на плечи халат. Комната за дверью встретила ее ужасным беспорядком. Изломанная мебель, разбитое окно и искромсанное тело Ларры.

— О нет. Нет!

Леди Элизабет рванула прочь, но кто-то схватил ее за плечи и развернул. Убийца даже не пытался скрыть радости от того, что ему предстояло сделать. Лицо его было все в крови, а одежда лишь немного помялась.

— За все нужно платить, леди Элизабет. Разве вас не предупреждали?

* * *

Улицы воняли. Этот город гнил. Разлагался изнутри, оставляя на виду лишь обманчивую привлекательность. Грязь затопила его улицы, смешалась с мочой. Земля давно пропиталась этим зловонием.

Город умирал, едва успев родиться.

Хоккель. Я рад был бы никогда не ступать в этот город. Не видеть этого отребья, что пыталось выпросить у меня деньги. Не слышать стонов наслаждения и боли, что изливались из множества борделей.

Не успел я пройти сотни шагов, а ко мне уже начали подползать измазанные дерьмом и грязью попрошайки. У многих отсутствовали пальцы, кто-то был явно болен. Они просили милостыню. У меня!

Я убил троих, прежде чем они поняли: я безумен.

Я шел так быстро, словно идеально знал дорогу. Нечто вело меня вперед. Толкало. Раз за разом, когда я останавливался у очередного перекрестка, что-то нашептывало мне дорогу. Я знал куда иду.

Я чувствовал безумие, ведь оно было столь знакомо.

* * *

Идун натянул штаны, сплюнув на лежавшую у его ног женщину. Ножи все еще торчали из ее спины, когда он вбил их в нее десять минут назад. Убийца погладил царапины на щеке. Чертова стерва! Почему нельзя было просто дать ему сделать свое дело и спокойно сдохнуть?!