Болото

Первые места в нашем состязании заняли Лена из ячейки "Ртуть" и наш Мишка, чем безмерно всех удивил.

Обычно медлительный и неуклюжий, прильнув к окуляру оптического прицела, он мгновенно преображался. Куда вдруг исчезала вся его флегматичность! Стрела за стрелой летели точно в цель.

Наконец Лена со своей ячейкой ушла готовиться к походу. Нам же предстояло посетить несколько скучнейших занятий...

Предмет "Основы безопасности жизнедеятельности", в общем-то, скучным не был. Во всяком случае, по учебнику. Но в исполнении нашего преподавателя Василия Анатольевича он превращался в длинный-длинный список, где каждая фраза начиналась словами: "Запомните! ни в коем случае...". От нас он требовал дословного заучивания, хотя сам бы, наверное, запомнить все это не смог. Впрочем, ему в этом не было нужды: ему достаточно было подцепиться к компьютеру и залить нужную информацию себе в мозг.

Сидя за партой, я понемногу задремывал под нудное бормотание преподавателя, просыпаясь лишь на мгновение, услышав знакомое "Запомните! ни в коем случае...". Рука со световым пером машинально водила по электронной книжке, устаревшей за много лет до моего рождения и пригодной разве что для нас, не прошедших возрастание. Вспомнилась вчерашняя байка дядьки Петро.

Отчаянно скучая долгими ночными дежурствами, он спускался с вышки и разводил маленький трескучий костерок возле стены Лагеря. На огонек приходили ребята, завязывался негромкий разговор, и наконец кто-нибудь просил:

-Дядька Петро, расскажи историю про Болото.

Охранник охотно рассказывал нам какой-нибудь анекдот из жизни Лагеря. Отсмеявшись, мы просили его:

-Не, ты расскажи ИСТОРИЮ.

Дядька Петро доставал сигарету, неторопливо разминал ее и прикуривал, пристально вглядываясь в наши лица, словно сомневаясь, готовы ли мы это слышать. Под его взглядом ребята ежились и жались друг к другу... Петро половину своей жизни провел на Болоте: сначала вольным сталкером, потом охранником в Лагере и знал Болото не понаслышке.

-Про Алексея вам, что ли, рассказать...

-Про Лешку? — Удивился Женька. — Чего он опять натворил?

Лешкой звали парнишку из второй северной ячейки "Гидра". За полгода в Лагере он успел прославиться феноменальным раздолбайством.

-Да не про Лешку! — рассердился Петро. — про Алексея. Будете слушать или будете перебивать?

Женька провел рукой по губам, словно застегивая молнию, и Петро начал одну из лучших своих баек.

-Двенадцать с половиной лет назад в этот Лагерь прибыла первая партия детей. Ну, таких как вы, безвирусных. Одному из них было почти семнадцать лет. Дело в том, что он вообще не проходил возрастание. Не знаю, чего там у него перемкнуло в мозгах, но в пятнадцать, за неделю до возрастания, он сбежал из дома и несколько месяцев скрывался. Наконец поймали его, хотели привить, да он не дался. Врачу руку чуть не сломал... ну да это присказка.

Мне тогда было тридцать, только что сам с Болота. Дома такой же пацан растет, чуть помладше. Мы с Алексеем, это, друзья были. Я его даже хотел в помощники произвести, да он не захотел.

И был еще один парнишка, Андрей. Тихий, вежливый такой. Но что-то было с ним нечисто, это все замечали. Он животных убивал: поймает крысеныша и бьет его ногами, пока тот не сдохнет. Юный маньяк, в общем.

Тогда сталкерские ячейки были не в ходу, кто с кем договорится, с тем и идет в поход. Как-то раз Леха с Андреем вместе пошли. Не знаю, что там у них произошло, но вернулись они порознь и оба с ножевыми ранениями.

А на втором году влюбился Леха. Девушку ту звали Анютой, хорошая была. Лехе все завидовали.

Прошло полгода, и Анюта внезапно исчезла. Просто однажды не пришла к ужину, и все. Леха голову потерял, несколько дней нарезал круги возле Лагеря, ее искал.

Как-то вечером закончилась смена, я винтовку поставил в пирамиду, смотрю — одного огнемета не хватает. Непорядок. Построили всех ребят, смотрим — Лехи и Андрея нет. Давай искать их; зашли к Лехе в комнату, пошарили в тумбочке — а там конверт. В конверте одна сережка Анютина — она с собой привезла, с зелеными камушками — и записка: "хочешь узнать, что с ней случилось, приходи вечером к утонувшему дому". Ну, тот дом, что под землю ушел, вы каждый раз мимо него ходите. Я да Серега (Он тогда молодой совсем был, горячий) кинулись туда. Прибегаем, а там горит. Труп лежит, черный, смотреть страшно. Рядом огнемет, у огнемета баллон лопнул. Опознали Андрея, похоронили, да вот даже могила его недолго простояла — надгробье упало, теперь яма на том месте. Куда после этого Леха исчез, по сей день не знаю...

-Да.. — протянула Лена. — Жуткая история.

-Ты, Лена, старших не перебивай. — Дядька Петро извлек еще одну сигарету и принялся ее разминать. — это ведь еще не вся история.

-Неделю спустя заступил я на пост, стою на вышке. А дело было летом, тумана этого мерзкого нет почти, на небе луна здоровенная, красиво.. Вдруг смотрю — будто огонек ко мне движется. Приближается, и вижу... Ё-моё! Я тогда единственный раз в жизни перекрестился. Вижу значит, идет Андрей. Идет, а сам весь в огне, как факел. Одежда, волосы сгорели, тело прогорело до костей, а лицо не тронуто.. И не кричит, а только стонет, так больно ему. А идет странно, как будто не сам идет, а тащат его на веревочках.

-И что? — Я нервно поежился. — Что дальше было?

-Да ничего. Мимо прошел, а я до утра зубами стучал. С тех пор так и ходит, каждое полнолуние. Многие видели, вон Серега с Саней подтвердят. Лично мое мнение, так Андрюха в аду горит, а тело его здесь, на земле пылает.

-А с Алексеем что? как думаешь?

-Разное говорят.. Кто говорит, что какой-то зверь его тогда утащил, он же без оружия был, даже ножа не взял с собой. Кто говорит, что и поныне где-то на Болоте он живет. Но если вам интересно мое мнение, то я считаю, что Леха тоже стал призраком. Ходит и ищет свою любимую...

-Почему ты так думаешь? Тоже видел?

-Нет, не видел. Так, витает в воздухе...

Глава 7

Под неласковым взглядом преподавателя я вышел из дремы. Наверное, я все же проспал некоторое время, потому что когда я очнулся, Василий Анатольевич говорил уже о другом:

-В следующем году объем припасов, выдаваемых вам на каждый поход, будет уменьшен на треть. Еще через год — наполовину. Начиная с четвертого года, вам будет выдаваться лишь небольшой запас продуктов, так называемый НЗ (неприкосновенный запас). Делается это для того, чтобы вы учились сами добывать еду на Болоте. Болото — не настолько враждебный мир, как вам, возможно, казалось. Известны случаи, когда люди жили в Болоте по два и даже три месяца без специального снаряжения, добывая все необходимое для жизни в развалинах. Но запомните! ни в коем случае...

...Я откинулся на спинку стула и застонал. Лучше уж Болото, чем это невыносимое бормотание.

Под локоть ткнулся сложенный листок бумаги. Я развернул; листок был аккуратно расчерчен на ровные клеточки, в центре был нарисован крестик. Я хмыкнул, поставил нолик и отправил листок обратно Игорю. Листок вернулся с крестиком и подписью:

"Как думаешь, что с нами будет?"

Я поставил нолик и подписал снизу:

"Ты о чем?"

Крестик.

"Ну, шесть лет пройдет, выпустят нас из Лагеря.. А дальше что?"

Нолик.

"Ну, работу найдешь, женишься. Вон Настя из "Ртути" давно к тебе неровно дышит."

Крестик.

"Максим, не шути. Я серьезно. Подумай сам, кому мы нужны?"

Нолик.

"Не знаю. А ты что думаешь?"

Крестик.

"Думаю, нас убьют."

Нолик.

"???"

Крестик.

"Каждый год около тридцати ребят не проходят, а ты хоть одного безвирусного взрослого видел? Я так думаю, когда истечет шесть лет, нас посадят в транспортный бот, увезут подальше и пристрелят. А наше место займут другие."

Нолик.

"Игорь, херню несешь."

Крестик.

"Нас не учат истории, математике, законам. Единственное, чему нас учат — как выжить на Болоте, то есть то, что надо нам здесь и сейчас. Нас не готовят к жизни в Городе, и даже в просто город нас явно не выпустят."

Нашу неслышную беседу прервал преподаватель:

-Максим, Игорь, уберите ваши записки! А теперь небольшое объявление:

-В сотне километров от Лагеря есть городок Белогорск, население около восьми тысяч человек. Через некоторое время начинаются еженедельные рейсы пассажирского бота; и вы сможете побывать там.

В классе стало очень тихо.

-Стоимость билета — две тысячи кредитов, или двести очков. Оставаться в городе вы сможете две недели. Если через две недели у вас наберется еще по две тысячи, сможете остаться еще на такое же время.

...Никогда еще в Лагере не было так шумно. Он гудел, как потревоженный улей; ребята спорили до хрипоты, что-то высчитывали на бумажках. Шутка ли — двести очков на одного человека! Ни у одной ячейки за полгода не накопилось более ста пятидесяти. Только мы сидели в комнате молча, мрачно изучая прайс-лист. Наконец Игорь прервал молчание:

-Ну, в общем-то все ясно. Если дружно бросить курить и перестать покупать сладости, каждую неделю трижды выходить в поход и всем найти работу здесь, в Лагере, через год поедем все вместе.

Игорь был, пожалуй, самым умным из нас. Он родился в небогатой семье, но выглядел аристократом даже рядом с Женькой. Тонкие и правильные черты лица, изящные очки (Которые он исхитрился не разбить даже в драках с крысами) и царственная осанка давно уже лишали сна девчонок. Игорь говорил нечасто, но если говорил, то по делу. Ему верили.

Толик некоторое время побарабанил пальцами по столу, затем спросил:

-Ну что, ребята, хочется к цивилизации?

Мог не спрашивать, хотели все.

-Что ты хочешь предложить? — Насторожилась Саша. — Неужели..

-ДАЛЬНИЙ поход.

-Нас не выпустят! В дальние походы отпускают лишь через год обучения! В конце концов, мы элементарно не готовы! Мы ни разу не ночевали на Болоте!

-Нас выпустят. Я уже говорил с начальником.

-Толик, ты с ума сошел. Ты просто с ума сошел.

Игорь встал и оперся о стол.

-Вообще-то Толик дело говорит. Начнем с малого, скажем три дня. За день доберемся до развалин Ист-Каменска, день на разграбление, день на дорогу домой. Я думаю, сотни две зараз принесем. Подождем неделю, пока у Максима нога заживет, поговорим с преподавателем... Хотя нет, лучше с дядькой Петро, узнаем побольше, подготовимся.

-Я боюсь. — Просто сказала Саша.

-Не надо бояться, Саша. Шесть месяцев раньше, шесть месяцев позже, все равно придется выходить на этот уровень. Это неизбежно.

Вечером, спустя несколько дней, Дядька Петро снова зажег свой костер. Первыми пришли мы, потом подтянулись две девчонки из ячейки "Ртуть" и одна из "Гидры", вся западная ячейка (Она пока не имела названия) и три парня из "Алых", включая Женьку, который притащил с кухни бутерброд совершенно немыслимых размеров и теперь с аппетитом его уплетал.

Женька и начал разговор:

-Петро, а вот ты возрастание прошел. А на что это похоже, когда вирус тебя заставляет законы соблюдать? Вот например, если ты захочешь убить человека, что будет? — Женька снова вцепился зубами в бутерброд.

-Для меня убить человека — то же самое, что для тебя съесть говно.

Женька поперхнулся бутербродом. Дядька Петро подождал, пока тот откашляется, и добавил:

-И я считаю, что это правильно для человека.

Заметив, что аппетит у Женьки напрочь исчез, Петро отобрал у него бутерброд и съел сам. Вытерев жирные руки о собственную задницу, он выжидательно уставился на нас.

-Ну говори, Толик. Я же знаю, хочешь спросить.

-Через три дня мы идем в дальний поход. Нам нужен твой совет.

Охранник ехидно улыбнулся.

-Не буду скрывать, глупо. Но совета не ходить вы все равно не послушаете, верно?

-Уже сделали заявку.

-Можно всю ночь рассказывать, что можно на Болоте делать и чего не стоит. Но думаю, если вы внимательно слушали преподавателя, вы и так это знаете. Я расскажу вам о том, что вы не прочитаете в книгах и не услышите от преподавателей...

Ребята стали устраиваться поудобнее, предчувствуя новую байку.

-Если попытаться в двух словах описать происходящее на Болоте, эти два слова будут "Хрен знает что". Вот, скажем, призраки...

-Я видела, — Сказала Валя, девочка из "Гидры". Мы тогда задержались, потому что Лешка прилип к смоляной березе, уже затемно возвращались. Оглядываемся, а там они... Идут мимо, нас не замечают.

-То, что ты видела, это не совсем призраки. Это скорее тени. Если в светлую ночь посмотреть на развалины любого города сверху, их много можно увидеть... Но они не настоящие: что-то вроде голографического кино. Просто тень, отпечаток. А я говорю о настоящих призраках. Тех, кто действует сам.

За год до того, как пошел работать сюда, грабил я с напарником один город. Заночевали в квартире, там почти целый дом был, вот мы на втором этаже и забаррикадировались. Ночью просыпаюсь, смотрю, а напарник баррикаду разобрал и на улицу вышел. Я ему кричу, а он будто не слышит. Вышел он, я к окну с винтовкой. Смотрю, ходит среди теней, пытается их рукой схватить, а они идут по своим делам, как всегда. И тут появляется один. Такой же белый, прозрачный, только идет сам. Не как тени, сам, понимаете?

Я в него всю обойму выпустил, а что толку в призрака-то? Он подошел к напарнику и стал говорить с ним. Не знаю, о чем говорили, да только в уме напарник мой после этого повредился. Представляете, как домой вернулись, в церковь пошел!

-А что, где-то еще церкви есть? — Изумился Игорь.

-Есть где-то. Законом не запрещено, а по-моему, так зря. Пустая трата времени. Чем они там на жизнь зарабатывают, про то лишь ихний бог ведает, живут в нищете.

-Не верите, значит, в Бога-то?

Петро ухмыльнулся.

-Меня в школе учили, что Бога нет. Не вижу причин сомневаться... да и зачем? Бог раньше нужен был, чтобы люди закон соблюдали. Теперь этим вирус занимается. Так сказать, закон у нас в крови. Слава богу, без Бога обходимся. Так я это к чему: обычных призраков не бойтесь, они так, пустышки. А вот если увидите ТАКОГО... Лучше постарайтесь на глаза ему не попадаться. Я от других сталкеров и не такое еще слышал... А теперь скажите мне, красные бумажки видели?

Лена вздрогнула.

-Откуда ты знаешь?

Петро снисходительно ухмыльнулся:

-Эх, Лена. Я полжизни на Болоте, дома этих бумажек кипа лежит. Сам когда-то коллекционировал.

-Что за бумажки? — Невежливо перебил его Женька.

Лена достала из кармана листок размером с четверть тетрадного, глянцевый и линованный, судя по всему, вырванный из блокнота. Листок был темно-красный, неровным почерком на нем было написано:

"Есть игра: осторожно войти, чтоб вниманье людей усыпить"

Последнее слово заканчивалась резким штрихом, словно автора кто-то толкнул.

-Лена, кто это написал? — Осторожно поинтересовался я.