Страна Арманьяк. Бастард

Но все равно! С досады метнул кинжал в дерево, а потом еще полчаса бегал по поляне, оглашая лес матами и рубя кусты эспадой. Сука, это западло, это голимая подстава. Зачем же так глумится над заслуженным тренером страны, дважды чемпионом мира, чемпионом Олимпийских игр и просто хорошим человеком. То есть, надо мной. За что? Мало загнать в средние века так еще и в тело этого... как его? Бастарда! Незаконнорожденного ублюдка. Это по нынешним временам вроде как дело естественное и понятное. А в средние века бастардов дворянского положения даже метили красной полосой поверх герба. Вон и у меня на щите такая же. Только что обратил внимание.

Наконец выдохся, угомонился и постарался проанализировать информацию. Все равно все уже случилось и надо поблагодарить неизвестных шутников хотя бы за то, что я оказался в теле этого бастарда д"Арманьяка, а не, к примеру, в теле неандертальца. Да и вообще за то, что дышу...

Жан V, конте д"Арманьяк, папаша мой, судя по дневнику его сына личностью был, гм... несколько специфической, до такой степени эпатажной, что его умудрились при жизни дважды отлучить от церкви и сейчас сидит он в городе Лектуре, осажденном войсками руа франков, которому он намеренно ставил палки в колеса не один десяток лет, а я собственно из города свалил, направляясь с поручением отца в Арагон, за помощью.

А сегодня... Получается 4-е мая 1473 года. Господи... это же почти семьсот лет, назад... тьфу ты, вперед. Твою же душу наперекосяк, никак не могу воспринять время, в котором я очутился...

Но все это семечки. Самая прелесть оказалась в том, что я мало того что выблядок незаконнорожденный, так еще незаконнорожденный в особо извращённой форме. Папаша-то Жан V. А мамаша моя... Мамаша моя — Изабелла, есть родная сестра этого самого Жана. То есть я граф, виконт и много чего еще там... и одновременно — никто Бастард в кубе, одним словом. По нынешним временам это жуткий коктейль!

Учитывая, что я автоматом стал врагом этого самого царственного Луи, ни дна ему, не покрышки, коктейль получается смертельно ядовитый. В дневнике не указывалось конкретно, что папаша и руа... непонятно, какой руа... если Луи, то значит король... Но король — это Людовик, в если Луи — то руа...

Ладно, пока не важно.

Так вот, то, что эти товарищи меж собой конкретно не поделили, описано крайне замысловато. Сплошной бред насчет ущемленных прав, но очевидно все здесь серьезно. А как с врагами в подобные времена расправлялись всем известно...

— Не хочу в Бастилию... Не хочу на плаху... Не хочу к палачу в гости... — невольно в голос заорал я.

Действительно не хочу...

Нет, это я точно брежу, вот сейчас полезу в сумку, найду мобилу, позвоню Иванычу и он меня отсюда увезет к таким милым, симпатичным и щедрым шейхам. В отчаянии полез в сумку, но мобилу не нашел...

В сумке лежали в кожаных тубусах несколько грамот, которыми папаша подтверждал право наследования мною поместий, титулов и разных земель.

Да... как бы того ни хотелось, а с головой у меня все в порядке. Даже осознаю, что если папашку грохнут, грош цена этим всем бумагам. В дневнике о том неоднократно намекалось.

Как же все-таки я хочу свихнутся...

Господи помоги!!! Обязуюсь стать образцовым семьянином, перестать бухать и тягаться по девкам... Даже назад с Людкой сойдусь, только помоги, верни меня обратно! Сделаю я из арабов чемпионов мира...

Не помог.

Не захотел.

Так и остался я, сидеть в этих дурацких суконных двухцветных колготках посередине дикого леса. Одна штанина одного цвета, вторая другого.

Маразм!

Рука сама потянулась к бурдюку и несколько добрых глотков вина постепенно привели хаотичный поток мыслей к некой логической направленности.

Выход есть. Выход всегда есть. И я его найду.

Если старый греховодник, то есть папенька мой, считает, что рей Арагона может помочь, то значит так и есть. Недвусмысленно намекается, что сей Хуан, и еще несколько царственных товарищей из Бургундии и Гиени, никак не друзья этому Луи-Людовику. То есть получается: враг моего врага — мой друг. К тому же дворяне Гаскони, а я, черт возьми, получаюсь гасконец, поддерживают папашу. Не все, но многие. Король, попросту говоря, собирается урезать дворянские вольности, и сделать из нашего края свою вотчину... Сами понимаете, гордые гасконцы, мягко говоря, не совсем согласны с этими инициативами.

Напрашиваются следующие выводы, срочно мчать в Арагон с письмом... Ага... Вот оно и письмо, запечатанный восковыми печатями тубус... И вести домой подмогу. Бить Людовика в хвост и гриву, отстаивая гасконские вольности.

А что нам гасконцам? Принадлежность к столь прославленной национальности льстит нешуточно, даже некая лихость в мыслях появилась.

И почему я не выбрал на жизненном поприще стезю историка, то вот сейчас бы знал заранее, чем эта катавасия закончится. Ан, нет, ни хрена я не историк, поэтому гадание на кофейной гуще получается, то есть авантюризм чистой воды. Но как не суди, без авантюризма из этой истории не выпутаться.

Значит, что... Сбежал я из Лектура вчера. Город, судя по записи Жана... тьфу ты... моей же записи хорошо укреплен, силы в нем значительные и может продержаться еще долго. Собственно и держится он уже три месяца...

А сколько мне переть до Арагона?

И вообще где я сейчас нахожусь... преемник то мой никакой картой не озаботился.

Ладно, пора собираться и куда-нибудь выбираться, деньги есть, язык понимаю, внешность благородная, натура гасконско — русская, значится все шансы на успех налицо. Безопаснее конечно со свитой, но... нету. Вчера, очевидно, все пали, прикрывая мой отход. Вечная вам память...

Уложил все вещи обратно, из доспехов надел только кольчугу и поверх нее кирасу, хватит пока, потом оседлал Родена.

— Ну что Жан Жанович д"Арманьяк, голова боится, а руки делают, пора и делом заняться... Дранг нах Арагон, едрит ее в качель... — запрыгнул в седло, повертел булками, умащивая седалище, лихо заломил берет и слегка тронул шпорами жеребца. — Поехали, родной...

Роден сам выбрал направление и неспешно потрусил в просвет между зарослями. Скотина умная... куда-то да вывезет, а я пока покручу головой по сторонам, рассматривая средневековый лес.

Лепота... воздух чистейший, даже голова кружится, живности море. Куропатки, фазаны, даже небольшое стадо косуль мелькнуло. Представляю, какая здесь рыбалка. Природу активно засирать начнут только через несколько столетий. Ну, ниче... Это даже просто отлично. Еще один положительный момент в моем перевоплощении. Всякими ГМО и прочими гадостями травиться не буду.

Вот даже не знаю, как считать... Повезло мне или нет? Это с какой стороны посмотреть.

С одной стороны, полная задница: ни медицины, ни цивилизации, воюют все против всех. Того и гляди на ровном месте борзый дворянчик протазаном* по башке пригладит, или церковники во благо господа спалят за неосторожное слово. Хотя мне кто-то говорил, что просто так они никогда не сжигали и даже когда палили Сайлемских ведьм, основания на то имели железобетонные. А еще чума, холера и всякие там проказы... Это тоже не шутка. Добавим личную вражду с королем... или руа... один черт неприятно.

Так вот... плохо это или нет? Не знаю... Скорее не просто плохо, а архихреново.

А с другой стороны вселился я в тело молодого парня...

Стоп. Не с той стороны начал. По-другому начну...

В двадцать первом веке, я концы отбросил однозначно. А здесь ожил, значит, получил шансы прожить еще одну жизнь... и мне кажется, что один этот момент перевешивает все вышеприведенные аргументы. Вспомни Саня... тьфу ты... Жан, как ты зачитывался по малолетству дядюшкой Дюма и Вальтером Скоттом. О подвигах мечтал, приключениях. Сражаться за свою даму сердца хотел, сублимируя детские эротические фантазии. Вот те... пожалуйста. Наслаждайся. Чувствую приключений на мою пятую точку приготовлено вагон и малая тележка.

Как я и говорил все просто архихреново, но как это ни странно звучит, наряду с диким страхом прослеживается мой интерес ко всему этому. То есть своими уже ничему не удивляющимися циничными сорокапятилетними мозгами осознаю, что хочу этой жизни попробовать. Очень боюсь, но хочу... Да, тысяча чертей, хочу!

Хочу увидеть Париж, прогуляться по монастырю кармелиток, где д"Артаньян пырялся с гвардейцами. Станцевать на приеме в Лувре, если его конечно уже построили. Хочу завалить какую-нибудь герцогиню де Шеврез и отодрать ее со всей юношеской пылкостью, предварительно проткнув пару кавалеров на дуэли...

Стоп, стоп, Жан Жанович, это тебя уже не туда понесло. Кавалеры сами тебя могут проткнуть, а герцогиня согласно бытующему у современников мнению должна вонять аки зверь лесной. А в Лувре дамы и кавалеры гадят за портьерами. Читал что во избежание загаживания дворцовых площадей, все разрисовывали крестами, надеясь, что дворянчики не будут гадить на символ христианской веры.

— Да я такой... все могу опошлить... — сообщил я любопытной сойке уставившейся на меня с дерева. — И опошлю. И нечего боятся. В своем мире я уже помер, то есть здесь живу авансом, так что давай друг родной учитывай свои жизненные ошибки и начинай жизнь с чистого листа. И плевать мне с высокой горы, что я необразованный неуч и не знаю рецептов пороха. Обойдусь. Органичнее вольюсь в местное общество, за своего то есть проканаю.

Не скажу, что настроение было особо боевое, скорее всего совсем наоборот, но как-то всегда по жизни у меня получалось находить хорошие моменты даже в самых пакостных случаях. Надеюсь, и сейчас получится.

Роден неспешно трусил среди деревьев, умудряясь на ходу обрывать молодые листочки с веток. А я, наслаждаясь природой, тоже неспешно, уже без паники обдумывал свои дальнейшие действия.

Насколько я понимаю, надеяться на чудо, которое меня вернет назад в Москву не стоит. Все окончательно и обжалованию не подлежит... Да и не у кого обжаловать, честно говоря. Остается только как можно быстрее вливаться в местную жизнь и постараться выжить. Что является очень и очень трудной задачей.

По скудным сведениям из дневника моего предшественника, все в реальности совсем не так как я думал. В моем понятии в Средневековье была такая большая страна как Франция... а оказывается все совсем не так. Есть куча самостоятельных территорий, которые соединяться в одну страну не спешат, и даже открыто того не желают. Нормандия, Бургундия, Аквитания, Анжу, Гиень да Гасконь... и живут там совсем не французы. И есть руа, то есть король франков Людовик ХI, который все эти территории хочет заграбастать под свою власть и объединить в одну страну. Как, на мой взгляд, задача исторически необходимая, если опускать истинные причины движущие этим самым руа. И недаром его здесь недруги называют Луи Всемирный Паук.

Определенных успехов на этом поприще данный товарищ добился. К примеру, моего папеньку загнал за облака...

Стоп, стоп... какая историческая необходимость? Плевал я на нее с высокой колокольни. Совсем забываю кто я теперь. В задницу этого мироеда. Враг он мне сейчас и точка. Значит надо уцелеть и при этом нанести как можно больше ему урона и неприятностей, в идеальном варианте совсем со свету сжить. Угнетатель дворянских свобод... на шпагу волка...

Стоп... это кто сейчас во мне говорит?

Жан Жанович бастард д"Арманьяк, виконт де Лавардан и Рокебрен или Александр Вячеславович Лемешев, тренер сборной России по сабле.

Да вот не знаю... Александру Вячеславовичу наплевать с высокой башни на Луи Паука, ему бы выжить и все.

А вот Жану Жановичу совсем наоборот... у него от со смертью папеньки начнется самое настоящее скатывание в низы если что не похуже. И ненавидит он оного Луи всеми фибрами своей души...

Вот и получается, что во мне как-то начинают уживаться два очень разных человека... Конечно, хочется верить, что Александра Лемешева во мне больше... конечно больше. Во всяком случае, пока я себя ощущаю именно им.

Задачки у меня, однако. На ходу вынул из сумки бурдюк и сделал еще пару глотков. Для пущего успокоения и плавности мыслей.

Огляделся по сторонам.

Лес вокруг... Признаков людей и всяких построек пока не наблюдается. Вот и ладно... не готов я пока общаться. Еды еще на день хватит, если что дичину какую-нибудь завалю...

А это что?

Коняка вывезла меня к развалинам совсем древней часовенки. Настолько древней, что она полностью заросла кустарником и совсем развалилась. Да и не часовенка это скорей всего, а храм языческий, ебтыть...

Неожиданно из кустов вынесся с громадной дубиной наперевес, заросший до бровей здоровяк в грязной хламиде и босиком. Я в ошеломлении смотрел, как он с ревом заносит дубину...

Успел только схватиться за шпагу, как вдруг Роден став на дыбы заехал этому хулигану копытами в грудь.

Мужик, выронив палку, сложился и улетел в кусты.

— Да что за... — я, наконец-то, выдрал клятый клинок из ножен, вот никак не хотел он вылезать

Спрыгнув с коня, направился к кустам, куда так бесславно закинуло непонятного мужика.

— Ты живой, дурачок?

В ответ донеслись тихие хрипы бормотание и шуршание.

— Ты смотри... живой, — удивился я и швырнул в направлении звуков кусок камня. — Вылазь, придурок, а то уши обрежу.

— Милости прошу, господин... — донеслось из кустов, но никто так и не показался.

— Явись пред моими глазами, смерд, не заставляй предать тебя смерти ужасной, но справедливой... — неожиданно выпалил я и оторопел.

Это не я сказал... вернее я... да не тот...

Не знаю что подействовало, но мужик выполз на карачках и, вдруг, с низкого старта бросился на меня...

Ха, опять безрезультатно. На полпути зацепился об корень и грохнулся головой об валун. На этот раз он приложился качественно, даже гул по лесу пошел, и замер без движения. Во дает...

Взял под уздцы Родена собиравшегося совсем затоптать неприятеля — воистину боевой коняка и, чуток погладив его по морде, привязал к дереву. Так он совсем моего языка изведет и лишит возможности хотя бы определиться, где я нахожусь.

Подошел поближе и ткнул бесчувственное тело носком ботфорта.

Живой собака, что и странно... По идее его еще Роден должен был прибить. Конь-то под тонну весом, никому мало не покажется.

Мужик непереносимо вонял смесью костровой гари и пота, хламида на нем практически сгнила и пестрила прорехами. Косматые волосы и борода полностью закрывали лицо, но тело, хотя и истощенное поражало своими размерами, вернее габаритами. Мужик был неимоверно широк в кости и могуч. Ростом чуть выше меня, но шире почти вдвое.

— Вот и язык нарисовался... — отворачивая лицо от смрада, я спеленал разбойника путами для коня.

Вот так... Кажется надежно.

Оглянулся на жеребца. Роден по своему возмущался, фыркал, недовольный тем, что я использовал его имущество на столь непотребные цели. Или хотел добить бедолагу... Этого я уже не узнаю. Одно ясно, если бы не конь, получил бы я дубиной однозначно. Надо срочно тренироваться вытаскивать эспаду из ножен...

— У-у-у-у... — замычал мужик и открыл глаза.