После Пламени. Корона Севера

— Стой, Тевильдо! Лучше не шерсть — чешую!

— Отш-штань, Талло! — возмутился Кот. — Хочеш-шь чеш-шую — спой своего зверя! А у моего будет ш-шерсть.

Я покачал головой: начинать новую мелодию было поздно. Даже если бы я умел творить живое. Впрочем, обойдемся без чешуи. Стрелы будут путаться в шерсти, и никакой мороз не будет страшен этим...

— Тевильдо, как ты назовешь свои творения? — я повернулся к другу.

Он закончил петь и блаженно развалился на траве, любуясь детищами.

— Назову? — Кот задумчиво лизнул лапу. — Мур-р-мявк.

Значит, сильно устал. Настолько, что кошачья мелодия начала брать в нем верх.

— Ладно, — вздохнул я. — Мумаки, так мумаки.

— Талло? — окликнул меня Кот.

Я подошел, и уселся рядом с ним, обняв за пушистую шею.

— Они красивые, да? — мурлыкнул Тевильдо. — И еще, знаешь, из них получатся хорошие бойцы. В Ангбанде такие пригодятся, особенно те, что с шерстью.

— Да, они придутся очень кстати, — я перебирал серебристый мех и старательно смотрел в сторону. — Саурон будет доволен.

— Саурон? — Кот напрягся. — А Влас... Мелькор?

— Ему бы понравилось, — заверил я друга.

— Талло! — он вскочил и пару раз нервно лизнул бок. — Почему "бы"?! Ты что-то знаешь? Он что — больше не... здесь?

— Эти искры, Тевильдо. Разве ты не узнал? Ну, да, ты же был поглощен Музыкой! Это был он. Его мелодия, его сила.

— Но Вала же не мог... — Кот прижал уши, шерсть на загривке встала дыбом.

— Наш Вала теперь везде, — тихо сказал я. — В Эндорэ. Он все вложил в мир. Всего себя.

Искры перестали лететь. Я подставил руку, ловя последнюю. Ярко-рыжую. Несколько мгновений она пульсировала у меня на ладони. Потом погасла.

— Мама!

Я вскочила и бросилась к ней. Словно в детстве, когда ее нежный голос, тепло рук прогоняли тревогу, утешали и исцеляли. Когда она казалась сильнее и Саурона, и Мелькора. Потому что Саурон с Мелькором были где-то далеко, а она — рядом, и она — мама.

Я успела сделать несколько шагов — и замерла, наткнувшись на ее взгляд. Холодный, враждебный. Неузнающий и незнакомый.

— Ма...ма? — горло перехватило, и я невольно схватилась рукой за шею.

— Кто ты? — требовательно спросила Мелиан.

Я не ответила. Не могла ответить: сжавшееся горло не позволяло даже вздохнуть.

— Где моя дочь?!

В ее Музыке звучали все более низкие ноты. Сейчас ударит, ударит всей силой майэ — и не защититься, потому что можно бороться с врагом, да хоть с самим Восставшим, но не с тем, кого любишь.

Что-то белое метнулось между нами... Хуан. Наверное, он мысленно заговорил с Мелиан, потому что она остановилась. И мелодия стала менее угрожающей.

Я повернулась и побрела к Берену. Я должна быть с ним — это последнее, что еще имело значение.

— Лютиэн? — неуверенно окликнула Мелиан.

Я остановилась и посмотрела на нее. Земля под ногами слегка покачивалась... только бы не упасть, а то кто же поможет Берену?

— Доченька! Что с тобой сделали?!

Мама была уже рядом, обняла меня, прижала к себе. И тогда я уткнулась в нее носом и разрыдалась.

Сзади раздался короткий вскрик и стук осыпающихся камней. Звук, от которого тоскливо заныло в груди. Звук, означавший еще чью-то смерть.

Раумо торопливо обернулся... хотел обернуться, но вместо этого прижался к скале, судорожно зашарил по ней пальцами, ища выступ, щербинку — хоть что-нибудь, чтобы зацепиться.

Склон стремительно менял форму. Только что широкая тропа исчезала на глазах, скала выгибалась, подталкивая Раумо к обрыву...

— Руку! Я поймаю тебя!

Голос Алканармо донесся откуда-то снизу. И тут опора под ногами исчезла, трещины в камне, за которые отчаянно цеплялся Раумо, затянулись, и нолдо сорвался.

Что-то, словно тисками сдавило запястье, плечо обожгла боль, перед глазами качнулись полусухие травинки, невесть как выросшие на камнях.

— Давай! — выдохнул Алканармо, крепко держа Раумо за руку. — Я помогу.

Нолдо полез вверх, каждое мгновение ожидая, что скала стряхнет его в пропасть. Или их обоих. Но Ангбанд, похоже, насытился — пока.

— Альто? — хрипло спросил Раумо, оказавшись на крошечной площадке, где едва хватило места двоим.

— И Кеммотар, — отозвался Алканармо. — Оба.

Раумо закусил губу. Раненому Альто они с Кеммотаром помогали идти по очереди. Или вдвоем — там, где удавалось. Алканармо пробирался первым, ища дорогу.

— Нам не вырваться, — тихо и безнадежно сказал Раумо. — Ты ведь знал?

Не дожидаясь ответа, привалился спиной к скале и закрыл глаза.

— Вставай! — его схватили за плечо и сильно встряхнули. — Здесь можно пройти, если впритирку к скале.

— Не все ли равно, где умирать?

— Не все равно! — рявкнул Алканармо. — Чем дальше от Ангбанда, тем лучше!

— Здесь везде Ангбанд... — пробормотал Раумо, но покорно последовал за товарищем.

Осыпь. Карниз. Выступ над головой — подтянуться, забраться выше.

— Стой! Смотри! — голос Алканармо дрогнул.

Раумо глянул вниз. Облизал пересохшие губы. Вода в этих горах иногда попадалась, только вот с собой ее взять было не в чем. Прихваченные из пещеры бурдюки и провизия сгинули вместе с несшими их беглецами.

— Это... — Раумо осекся, боясь произнести слово.

Хотя морок все равно бы исчез, раньше ли, позже.

— Ард-Гален, — не очень уверенно сказал Алканармо.

Небо по-прежнему скрывали тучи — по звездам путь не определишь, но направление нолдор чувствовали даже в Ангбанде. И там, внизу действительно была равнина Ард-Гален. Только цвет ее изменился. Не изумрудный — серый. Пепел?

— Осталось ли еще в Белерианде что-то живое? — глухо спросил Раумо.

— Не знаю, — отрезал Алканармо. — Но мы с тобой пока живы. Так что идем.

Спуск оказался неожиданно легким. Слишком легким. Раумо ждал, что обманчиво пологий склон вот-вот задвигается, меняя угол. Или камень внезапно закачается под ногами, сбрасывая нолдор вниз. Но Ангбанд словно потерял интерес к беглецам.

Огонь. Ничего, кроме огня.

Отец мертв, я сам видел, как он погиб, и все же продолжаю искать его, вглядываясь в палантир. Потому ли, что один раз его смерть уже оказалась наваждением? Или потому, что прежде пламя не могло причинить вреда Феанору?

Но в палантире — только рыжие и багровые сполохи. Жидкий огонь, расплавленный камень — как внутри Тангородрима.

Наверное, это правильно. Если Феанор действительно умер, он не ушел бы в Мандос. Где и остаться его духу, как не в огне...

Ты все же преодолел чары Врага, отец! Нашел в себе силы. И тогда он вынужден был убить тебя. Освободить.

Освободить — или... заточить? Что если пламя, которое я вижу в палантире, это действительно Тангородрим? И Моргот держит отца в плену даже после смерти? Но тогда сможет ли он использовать свой вулкан против нас? Или встретит сопротивление?

Враг уязвим — во всяком случае, для нашего оружия. Как и его майар. А сила великого Феанора, его власть над огнем теперь только у меня. И служит нолдор, а не Морготу.

Меня больше ничто не сдерживает, отец. Не знаю, свободен ли ты, но я — точно свободен! Мы с Фингоном объединим нолдор, людей и гномов в союз. Мощный, несокрушимый, способный противостоять Ангбанду. И победить.

Нолдорская часть Ангбанда уцелела. Правда, пол был покрыт пылью и осколками камней, но трещины в стенах и потолке затягивались на глазах. То ли Саурон постарался, то ли сама крепость решила взяться за ум.

Пленные не пострадали, если не считать нескольких ссадин. Смотрели, правда, тревожно.

— Все в порядке, — важно объявил я, стараясь забыть о висящей на мне клочьями одежде и саднящей ноге. — Обвала не будет: я укрепил свод. Приберитесь тут и возвращайтесь к работе.

— Повелитель Мори, а что за искры летели? — не выдержал Куандур.

— Пожара тоже не будет, — усмехнулся я. — Не беспокойся.

Мастера переглянулись, но больше вопросов не задавали.

Я навестил землепашцев, убедился, что и с ними ничего не случилось, и только после этого зашел в пещеру, где прежде были закрыты бунтари. Пусто. И чисто: тут с потолка ничего не сыпалось. Надо же! Самое безопасное место в Ангбанде оказалось. И хоть бы кто-нибудь оценил!

Они, конечно, погибли. Феанор как-то обмолвился, что происходит с беглецами. Но если кто-нибудь уцелел...

"Если кто-нибудь уцелел из тех, кто сидел здесь, не убивай их, Ангбанд, и оркам не позволяй! Дай им уйти! — как бы тебе объяснить-то, чтобы ты понял? — Это мои... мои игрушки, и я не хочу, чтобы их испортили".

Глупо... Сам толком не понимаю, зачем это мне. То ли искупить вину перед сородичами, которых пришлось держать взаперти. То ли Мелькору отплатить за то, что едва меня не убил. Другого места он себе не нашел, чтобы развлекаться! Здесь живут, между прочим! И не только орки.

Конечно, если Вала узнает, что я помог беглецам, не сносить мне головы. Но с другой стороны — откуда ему узнать-то? Он же так занят, так занят! И Саурон занят тоже.

К тому же, из каменного мешка пленники вырвались сами, я тут не при чем. А нечего было Ангбанд ломать!

— Пыль, — пробормотал Раумо, озираясь. — Серая пыль Ангбанда. Везде.

— Идем, — сердито одернул его Алканармо, напряженно вглядываясь в темную полоску гор на востоке.

Эред Вэтрин. А дальше — Хифлум. Владения короля Финголфина.

На самом деле никакой пыли не было. Правда, и сочной зеленой травы, когда-то с головой укрывавшей пешего, на Ард-Гален не осталось. Ковыль, полынь, лебеда — невысокие, белесые, словно пеплом припорошенные. И земля под ними — серая.

Нолдор упрямо шагали вперед, понимая, что видно их сейчас, как на ладони, а спрятаться негде. Но Ангбанд молчал.

Кое-где равнину рассекали черные языки лавы — словно старые шрамы.

— Было извержение, — Алканармо присел на корточки, коснувшись кончиками пальцев земли между жесткими стеблями. — И пожар. Все выгорело. Несколько лет назад.

— Где же граница? — Раумо зябко повел плечами.

— Не знаю. Здесь теперь земля Моргота. По Музыке слышно.

— Но если... Если ее больше нет, границы? Если Ангбанд теперь везде?! — Раумо сорвался на крик, уже не заботясь, услышит ли их кто-нибудь.

— Ангбанд не везде, — Алканармо сжал его плечо. — Посмотри наверх.

Сизая скорлупа туч пошла трещинами — словно стены подземного лабиринта, из которого чудом выбрались беглецы. Прорехи быстро увеличивались, и сквозь них уже видна была та самая глубокая синева, о которой мечтал в плену Алканармо. И дерзкое сияние звезд.

Удун принадлежит мне.

Нет, не так. Я и есть — Удун.

Когда-то меня звали иначе, когда-то я могла уходить отсюда и возвращаться по своей воле. Но это уже неважно.

Я — камни Удуна. Я — сплетение коридоров, пронизывающих толщу земли. Я — мрачное великолепие подгорных залов... иногда мне чудится, что прежде они не были мрачными. Впрочем, это только игра воображения. Или бесконечно далекое прошлое. Не все ли равно?

Я — несокрушимая сила. Я — защита. Опора. Дом. Но для кого?

Они появились так неожиданно — крошечные разноцветные искорки. Россыпь огненных нот. Знакомая мелодия. От нее мне стало непривычно тепло и радостно — а потом накатила нестерпимая щемящая тоска. Беспричинная, потому что на гладком камне не появилось ни единой щербинки, и Музыка моей крепости звучала по-прежнему мощно и торжественно. Искры были чужды ей — слишком горячие, слишком быстрые. Но мне захотелось их сохранить.

Две мелодии слились неожиданно легко, сплавляя твердость и надежность базальта с подвижностью и яростью пламени. Давая жизнь новым существам. Каменным воинам. Могучим, свирепым и бесстрашным. Детям Удуна. Моему народу.

Полностью приведя Ангбанд в порядок, я снова вернулся в Тронный зал. В нем я пока не менял ничего: стоило сперва осмотреться.

Задавать вопросы Властелину, когда он очнется, скорее всего, будет бесполезно. Может, Восставший и не во всем первый из Валар, но по части упрямства — точно.

Итак, Мелькор пересоздал мир заново. И похоже, вложил в эту Музыку всего себя, всю мощь. Удивительно, что собственную мелодию сохранил — знавал я кое-кого из Поющих, не рассчитавших силы. Они больше ничего не могли создавать, даже себя не осознавали. Так, слабое эхо, ощутимое, если специально прислушиваться. Ну, и творения оставались, конечно. Только едва ли хоть какое-нибудь из них стоило таких жертв.

Вала не мог не знать, как сильно рискует. Он не очень-то осторожен, но не безумен. Значит, что-то его заставило пойти на такой отчаянной шаг. И легко догадаться, что: либо нешуточная угроза Эндорэ, либо возможность полностью воплотить свою Тему.

На побережье все тихо. А вмешательство Единого в дела мира мы ощутили бы сразу. Выходит, не опасность увидел Мелькор — шанс. Причем действовать ему пришлось быстро, так что он не только на помощь нас позвать не успел, но даже предупредить.

Я прошел вдоль огненной расщелины — точнее, там, где она еще недавно была. Края провала срослись так, словно его никогда и не существовало. А у нижней ступени трона лежал Венец. Я осторожно поднял его.

Узор был нарушен... нет, не нарушен — изменен. Кто-то вынул один Сильмарилл, но голос Камня продолжал звучать в мелодии Венца, только иначе. Извне. Издалека. Но вполне отчетливо.

Надо понаблюдать за нолдо Мелькора. Жаль, допросить пока нельзя. Наверняка без него тут не обошлось.

Но сначала стоит поговорить с балрогами. Я поморщился и направился в их пещеру.

"Готмог, что произошло в Тронном зале?"

Право, легче добиться вразумительного ответа от самого бестолкового орка, чем от балрога! Орки резко умнеют, когда от этого зависит сохранность их шкуры. Валараукар ничего не боятся и никому не повинуются, кроме Восставшего.

"Потанцуй с нами, Саурон!"

Ага, конечно! Других дел у Первого Помощника Властелина, конечно, нет! Впрочем, что взять с этих ошметков лавы, если им проще объясняться через танец, чем мысленно! Я хмыкнул — и вступил в круг духов Огня.

Разобраться в их сбивчивом рассказе оказалось даже сложнее, чем я ожидал. И все же, отсеяв лишние подробности и шелуху эмоций, я узнал то, что мне требовалось.

Нолдо напал на Властелина, балроги — бездельники! — его упустили, и тогда Мелькор убил предателя сам. И отнял Венец.

Вот почему Вала не мог ждать: он обрел то, чего не было ни у кого из Поющих. Ни у кого, кроме Единого. Пламя творения. И были у него считанные мгновения, чтобы использовать эту силу, направить ее на воплощение нашей Темы. Те мгновения, пока умирал Феанор.

То ли западная часть Ард-Гален была меньше затронута пожаром, то ли власть Моргота слабела вблизи эльфийских владений, но только травы здесь не жались к земле, а смело тянулись вверх. И охотно прятали двоих нолдор от орочьих дозоров. Тем более, что внимание ангбандских воинов было направлено в сторону Эред Вэтрин, а не на равнину.

12345 ... 424344