Разбитое зеркало (глава 2)

Глеб завелся, первым побуждением было просто молча занять четвертое кресло, но усилием воли он сдержался и став по стройке смирно, пожирая глазами противоположную стенку, громко как на плацу, отрапортовал:

— Майор Грустинин по вашему приказанию прибыл!

Гости оторвались от беседы, и как показалось Глебу, недоуменно на него взглянули, а комполка на секунду закатил глаза и сказал:

— Проходите, Глеб Глебович, присаживайтесь.

— Ага — произнес мужчина в гражданке, взглянув на Глеба поверх очков — Вот и нашлась наша пропажа. Николай Константинович, может вы нам организуете чайку с бутербродами, а то мы с Петром Евгеньевичем, признаться, не планировали столь долгий визит.

— Да, конечно — сразу же подскочив, сказал командир полка и направился к двери — Сейчас распоряжусь.

— Да, Николай Константинович, и мы не смеем вас больше задерживать, у вас же наверняка дел не в проворот — пророкотал генерал.

— Да, да, не то слово! — как-то облегченно ответил комполка и покинул помещение.

— Да вы присаживайтесь, присаживайтесь Глеб Глебович, в ногах правды нет — продолжил штатский — Давайте знакомиться. Меня зовут Кирилов Владимир Александрович, ну а Петра Евгеньевича вы наверняка знаете.

— Благодарю — машинально ответил Грустинин, опускаясь в кресло. Он понял, почему этот не молодой штатский в очках показался ему знакомым. Перед ним сидел человек-легенда! Создатель первой звездочки, сам Кирилов В.А., собственной персоны!

— Я, пожалуй, начну — сказал генерал — Начнем с вашего рапорта об отставке. Держать вас в рядах против вашей воли, лично у меня нет ни малейшего желания. Но и отпустить опытного пилота в такой критический момент я тоже не вправе. Кроме того, так уж получилось, что ваше имя засветилось в связи с битвой на орбите, на новостном канале. Прямо скажем, журналисты сделали из вас героя — он сделал паузу — В общем, мы предлагаем вам компромиссное решение — он снова замолчал и, побарабанив пальцами по столу, продолжил — Возглавить одну миссию, а по ее окончании выйти в отставку со всеми положенными наградами, почестями и привилегиями.

У Глеба внезапно пересохло в горле, он сглотнул слюну, подавился и закашлялся. Кое-как продышавшись, он хрипло спросил:

— Что за миссия?

— Браво! — вдруг воскликнул Кирилов и, обернувшись к генералу, продолжил — Я же вам говорил Петр Евгеньевич, что Грустинин лучший кандидат на эту должность! Простите, что прервал.

— Я по-прежнему с вами не согласен, Владимир Александрович. Но! — генерал выделил это слово — Окончательное решение в подборе экипажа остается за вами.

— А миссия, молодой человек, довольно неожиданная — ответил на вопрос Глеба Кирилов — Полет на Марс, проведение исследований и возможно вступление в контакт с местными обитателями. Ну, как вам перспектива?

— Охренеть — честно ответил Грустинин, который ожидал всего чего угодно, от предложения возглавить полк, до перехода в преподавательский состав, но только не такого.

— Ответ не очевидный, но явно от души — констатировал Кирилов — Тем не менее, мне нужен четкий ответ. Да или нет.

— Шансы вернуться есть? — проигнорировал вопрос штатского Грустинин.

— Мда! — Кирилов аж руками всплеснул и головой покачал — Шансы есть. Во всяком случае, корабль на это рассчитан!

— А местные обитатели это шутка? — продолжил спрашивать Глеб.

— Нет, не шутка. Данные в переданной вам папке — уже с раздражением ответил Кирилов.

— Последний вопрос. Почему я? — игнорируя раздражение собеседника, спросил Грустинин.

— По кочану! — вспылил штатский.

— Отлично. Тогда, я согласен — сказал Глеб и широко улыбнулся.

На следующий день после разговора с важными гостями по его душу пришла целая пачка корреспонденции. Прежде всего, документы на перевод в новую часть. Дальше начинались приятные бонусы. Во-первых, подтверждение о награждении Штатовской медалью Конгресса, вместе с коробочкой. Во-вторых, родное государство тоже расщедрилось, а скорее усмехнулось в его адрес. Когда они с Колей читали документы о награждении, то чуть не свалились под стол от хохота. Майора Грустинина наградили медалью "За заслуги в освоении космоса", учрежденной еще в две тысячи десятом! Причем Глеб оказался аж триста двадцать седьмым награжденным! Он о такой награде не то что не мечтал, а даже и не слышал никогда о ее существовании.

— Ну, что же. Ты Глебушка теперь у нас редкий иконостас имеешь! — сказал комполка разглядывая медали — Такого второго и не найти, пожалуй, не то что у нас, а и во всем мире!

— Завидуй молча, Коля! — хмыкнул Грустинин — Что там еще интересного по мою душу?

Один из двух оставшихся пакетов поставил Глеба в тупик. Ну, и обрадовал, конечно. Хотя было совершенно не ясно, с чего такая щедрость. В пакете находился приказ о присвоении ему внеочередного звания подполковник. Последний документ подтверждал право Грустинина на доступ кое к каким совершенно секретным документам, в общем, интереса для Глеба не представлял, а вот Коля, прочитав аж присвистнул и, взвесив на руке всю стопку сказал:

— Пошли пить кофе! Лучше бы чего покрепче, но нельзя. Будем новую звездочку обмывать — и уже сделав шаг, спросил — Да, тебе награждение перед строем устроить?

— Оно тебе надо? — лениво переспросил Грустинин.

— Не особенно — ответил комполка.

— Ну и мне, не особенно — хмыкнул Глеб — Пойдем, действительно кофейку тяпнем.

Кофе у Николая Константиновича оказался просто великолепный! Где уж комполка раздобыл бутылку коньяка, пусть навсегда останется тайной, хотя злые языки, не первый год твердили, что пищевому синтезатору все едино, что синтезировать, главное чтобы программа была. Новые звездочки были обмыты согласно традиции и тут же перекочевали на погоды новоиспеченного подполковника.

После они немного посидели, уже попивая вполне обычный кофе и перебирая совместные воспоминания. Познакомились они еще в кадетском корпусе, правда, дружбы между ними как таковой никогда не было, так приятельствовали помаленьку. После корпуса служили в разных полках, но так уж получилось, что ближе к окончанию войны двух молодых капитанов судьба снова свела вместе. В битве за Австралию их эскадрильи дрались бок о бок и не раз и не два пилоты спасали друг другу жизнь. А уже в самом конце войны всех лучших пилотов, в числе которых оказались и они, собрали в одной части и пересадили на тип-16.

После победы, ну если это можно так назвать, судьба на полгода раскидала их по разным уголкам необъятного, но такого маленького шарика, а потом вновь свела в родном для обоих городе Пскове. Только Николай добился чуть большего, чем Глеб и через год занял место ушедшего на повышение командира полка, а Грустинин так и остался комэском. Чуть позже в их часть попал Соболев, ставший бессменным заместителем Глеба, еще один из шестерых переживших войну выпускников их курса.

В общем, вспомнить было что. На прощание они с Колей крепко пожали друг другу руки, обнялись и каждый пошел своей дорогой, как это уже не раз бывало в их жизни.

Вечером у Глеба собрались оставшиеся в живых пилоты его эскадрильи, новичков по понятным причинам не приглашали. Посидели, поздравили командира, пожелали удачи, помянули не вернувшихся, да и разошлись. Комполка предусмотрительно дал его пилотам на завтра выходной, так что расходились ближе к утру. Грустинин навел в комнате идеальный порядок, пару часов подремал и в девять часов утра, приняв душ, наскоро перекусив и подхватив чемоданчик с немногочисленными личными вещами, навсегда покинул "офицерское общежитие" бывшее его домом почти четыре года.

Его жизнь перелистнула очередную страницу. Но на ней оказалось совсем не то будущее, о котором он грезил еще недавно. Тем не менее, молодой подполковник с оптимизмом глядел на жизнь и не тратил время на переживания по поводу того, что не сбылось. Он уже давно считал, что все перемены к лучшему, даже не запланированные.